Драконодав

Лорентин с помощником заложили привезённый пороховой заряд, подтащили и завинтили пороховую камору, помощники затолкали ядро, его отлили из чугуна, кузня его производила в неимоверных количествах, даже чугунными плитами дорожки между избами проложили, куда ещё этот хлам годился? Вот ещё ядра оказалось можно отливать. Подкладками нацелили бомбарду, потом исправили прицел, чай не арбалет, дело хитрое, даже считали что-то на песке. Лорентин сам взял горящий пальник и запалил затравочный порох, тот с искрами и треском горел. Огонь ушёл внутрь протравочного отверстия и ничего не произошло, толпа возмущённо охнула, но тут разверзся натуральный ад! Грохот стоял неимоверный, многие с непривычки попадали, многие побежали открыв рот куда глядели круглые от ужаса глаза. Дети плакали, старики крестились, я старался справиться с бесновавшимся жеребцом, двоих оруженосцев вообще кони понесли, возы торговцев сцепились. Зато Лорентин с довольной улыбкой следил за полётом ядра, оно легло точно в холм, выворотив большую сосну. В ушах стоял неимоверный звон, куда там самому большому колоколу, непривычно пахло какой-то гарью, наверное, порохом. От маршала был наблюдатель, разодетый спесивый оруженосец, тот упал с коня, быстро потерял важность и радовался словно ребёнок, требуя нового выстрела. Лорентин еле растолковал бедолаге, что к вечеру бомбарда остынет, тогда можно будет отвинтить пороховую камору, почистить ствол и перезарядить орудие. Бомбарда была небольшая, поэтому скорострельная, в день можно было сделать выстрела четыре. Правда и калибр маловат, чтобы разбить стены крупного города, но ворота в средней руки замке вышибет замечательно.

Так, что Шаблизьен быстро прославился своим оружием, к зиме не приходилось возить мечи и доспехи в столицу, торговцы забирали на месте в кузнях, ещё тёплыми, приключались и драки, если товара было мало. Ещё бы, все хотели покупать бомбарды, королю и маршалу понравилась боевая машина, заодно противовесные камнемёты-требуше заказали, передвижные тяжёлые стреломёты-аркбалисты и крепостные арбалеты, в общем, работы было много. За бомбарды, колокола и требуше платили, разумеется, огромные деньги, кузни работали иногда ночами, благо в кузне всегда темно – по свечению железа кузнец определяет насколько оно готово, потому в кузне темно хоть днём, хоть ночью. Мимоезжие путники, заплутав и попав к кузням ночью, суеверно крестились, вскоре ходить стали легенды, что сам дьявол работает здесь ночами. Это было на руку, чтобы всякий сброд или разбойники не ошивались, бомбарды дело королевское, приходилось круглосуточную стражу держать из надёжных людей.

Герцог стал наезжать постоянно, с предлогом, а больше налётами. Приходилось отпаивать вином его и быстро присмиревших оруженосцев, трепавших меня за уши когда-то. Герцог уже съел пару оленей за это время, не считая разномастной дичи. За обедом поглядывал на супружницу мою, надо сказать довольно откровенно. Вообще его светлость можно было и поучить, если сойтись на мечах, так старого пьяницу можно было одолеть. Другой вопрос скандал поднимется, герцог наверняка обидится, начнётся форменная война, опять же непонятно как отнесётся король к сваре родственника с новоиспечённым бароном из крестьян. Тоньше надо к его светлости подходить – кистеньком что ли на дороге по голове отоварить? Повадилась лиса в чужой огород – я по делам – герцог в замок, а хуже, если приходилось уезжать на день-другой. Герцог тут как тут. Распорядился слуг побольше в трапезной держать, не оставлять жену с его светлостью, да сокольничего, парня не робкого десятка, предупредил, чтобы герцога, если выпьет лишнего скрутил. Проблем мне мало, пришла беда, откуда не ждали.

– А что думает Мария о вольных нравах Рима? – спросил, отпивая из кубка герцог, – говорят они не брезговали парой любовников, особливо из благородных.

– Боюсь, ваша светлость, я мало понимаю в римских нравах, – скромно сказала моя супруга.

– О, так я расскажу о римских нравах, – пробулькал из кубка герцог, – знатные дамы не брезговали пробавляться любовью за деньги вместе со своими дочерьми, обслуживая того, кто пожелает на заднем дворе, а по праздникам вообще устраивали форменные вакханалии при храмах, отдаваясь любому встречному.

– Боюсь, ваша светлость, те времена прошли, – стараясь не полоснуть мечом по улыбающейся роже герцога, сказал я, – Рим пал давно под ударами мечей варваров.

– А тебе известно, что наши предки и есть те варвары, что разрушили Рим? – весело сказал герцог, – римские нравы можно и возродить.

– Я позволю себе откланяться, – удалилась из-за стола Мария.

– Эх, Годфрид, – сказал, заваливаясь на стол герцог, явно перебравший, – хорошо здесь у тебя, вино хорошее, жена ещё лучше…

– Унесите его, – нахмурился я, приказывая оруженосцам герцога, – положите как обычно в охотничьем зале и вина на утро поставьте.

Вот однажды возвращаюсь из аббатства, тамошний настоятель весьма полюбил заказывать всяческие диковины, опять же поговорить с новым бароном считал за развлечение и мне с учёным человеком, в самом Риме учившимся, говорить полезно. Вижу у кабака герцогский конь стоит, да оруженосец спит с кувшином в руке, кабатчик от важного клиента отгонял воришек и собак. И судя по обыденности, не первый раз. Думаю, нечисто дело. Мост, понятное дело был поднят, стемнело совсем, зато калитка вовсю открыта, слуги и лесники пользуются ей в темноте, а сходни убрать в случае опасности дело нехитрое. Там на случай тревоги имелся стражник, правда, возмутительно пьяный, с другой стороны какими ещё стражники бывают? Но этот напивался дорогим вином, с герцогских виноградников. Тряхнул за ворот парня, тот выпучив глаза от страха, рассказал, что ходит вечерами богатый господин в замок, вино даёт стражникам.

Понятно куда его светлость ходить изволят. То-то глазёнки крайний раз блестели подозрительно, а шуточки были излишне едкими. Кровавая пелена стала застилать глаза, рука сама легла на меч, а вторая на кинжал. А впрочем, меня называли идиотом, но люди сами бывшие идиотами: громкое убийство герцога, даже на чужой супружнице будет караться отрубанием головы. А если герцог пропадёт в неизвестном направлении, тогда история повернётся совсем другим боком. Там по дороге от замка, отличный утёс есть, пьянчуги там обычно мочатся, глядя на живописные виноградники, оттуда же благородные и прочие господа не стоящие на ногах частенько падают. А чтобы герцог не промахнулся, будет кому помочь. Я решительно вошёл в спальню и увидел Марию читающую книгу. В полном одиночестве.

– А герцог где? – ошалел я.

– С Озанн в кастелянской тешится, – спокойно ответила супруга, – Аделайн, супруга герцога решила так будет удобно.

– Супруга герцога? – совсем ошалел я, – да тут целый заговор.

– А кто отвадить герцога не может? – взбеленилась Мария, – вот пришлось решать между жёнами, Озанн нравится с благородными, они подарки богатые приносят, герцог думает рога тебе наставляет, Аделайн хоть знает где супруг куролесит, Озанн девица опрятная, срамную болезнь не привезёт.

– И значит все довольны, – проворчал я.

– Не знаю, вроде муж есть, а вроде и нет, – фыркнула Мария.

– А кто начал эти игры?! – возмутился я, – у меня тоже жена вроде есть, а вроде и нет.

– Ладно орать, – задула свечу Мария, – спать ложись, поздно уже.

Таким неожиданным способом продолжилось наше существование. Герцог «внезапно» приезжал утром, весело рассказывал всяческую похабень, мы смеялись и делали вид, что отчаянно ничего не знаем о его немудрящих хитростях. Герцог искренне считал меня полным идиотом, мою жену искусной распутницей, мы в свою очередь посмеивались над недалёким и высокомерным герцогом. Его жена даже развила интригу, чтобы давать мне повод отсутствовать в замке приглашала в «гости», отчего мне приходилось отправлять своего коня и похожего внешне оруженосца с «ответным» визитом в замок к герцогу. Надо сказать, оруженосец Дезире был молод, а жена герцога хороша собой, хоть в возрасте, вскоре оруженосец наставил герцогу огромные, ветвистые как у королевского оленя рога. Поначалу хотели просто герцога подзадорить и пощекотать ему нервишки, теперь супружница его вроде как на сносях даже была, историю пришлось скрывать. Поэтому, совместные обеды, приключавшиеся по традиции на праздники в нашем замке проходили удивительно весело с остротами и двусмысленностями: герцог шутил о неверных жёнах, глядя на Марию, отдававшую распоряжения Озанн, Аделайн рассказывала истории о молодых оруженосцах, поглядывая на Дезире. Мария и я, будучи в курсе событий, находили в этом некоторое приятствие. Тем более Мария, вскоре тоже была на сносях. В общем, история достойная ярмарочного балагана. Правда быстро закончилась, Озанн сказала у его светлости получалось изредка и не сильно, а теперь вообще никакими молитвами не поднимался. Поездки герцога прекратились, все вздохнули спокойнее.

Городишко Сарж буквально после сбора нового урожая стало не узнать: даже рыночную площадь замостили. Замок, освобождающийся от лесов, стал просто чудесным и вместе с тем грозным, а знамя с драконом полоскалось на ветру, рассказывая каждому, кто здесь хозяин. Повсюду спешили с делами люди, некоторых я даже уже не знал в лицо, везли дрова, уголь, рыбу и камни, приезжали из окрестных городков и дальних хуторов за товарами. У пристани высились новёхонькие склады с товарами, стояло не меньше дюжины корабликов, на пристани вообще суета утихала сильно затемно. У столба возился на цепи очередной воришка, решивший испытать бдительность шерифа, по воришке дети кидались камнями и веселились. Овцы уже принесли обильный приплод, стадо обещало быть весьма тучным, овцы с грубой шерстью дали много тюков, а стрижку тонкорунных придётся ждать до весны. Кобылы были все жерёбые, к весне следовало ждать новых скакунов. Виноград в большинстве пристал, было много мелкого пока, его оставили на зимнее вино, собирать станем после заморозков. А остальной виноград родился на диво, грозди были тяжёлыми и сладкими, вино должно получиться отменным, яблоки тоже задались, сидра хватит до весны и продажа изрядная светила. Пшеница уродилась худая, немного, впрочем, не хлебом единым жил городишко, да что там городишко – город. Причётчик намекал, мол церковь бы новую построить, раз город такой большой стал.

В городе толкалась уймища пришлого народа, решивших поискать удачу в новом месте. Кого-то шериф выпроваживал пинками и ударами меча в ножнах, кого-то принимали мастеровые, тоже нахлынувшие в город, прослышав, что налоги будут небольшие. Здесь цеха не держали, свободно можно было открыть мастерскую или лавку, поэтому бывшие подмастерья, часто седые, не получившие клейма или звание мастера, охотно перебирались, едва прослышав о новом бароне. В здешнем королевстве народец подвижный, в иных землях многие всю жизнь за дальние нивы хутора не выезжали, здесь же многие жили пару лет в городке, а потом снимались и ехали искать долю пожирнее. Открылись мастерские шорников, подальше от города кожемяк с неистребимой вонью, справный портной объявился, одежда была отменная, Мария сразу назаказывала платьев и накидок. Даже златокузнец прибился, старик с двумя подслеповатыми сыновьями, те в возрасте, с семьями. Все они повздорили с цеховыми мастерами или с ратушей, а здесь пригодится хороший мастер, дела идут хорошо, денег и товаров навалом, отчего бы лишнего мастера не приютить. Дома строились десятками, было приятно ехать по широким и чистым улицам, глядя на весёлые лица горожан, искренне приветствующих барона, несущего землям прибыток и работу.

Что уж говорить про оружейников: всевозможные торговцы возами закупали на продажу латы и мечи, прямо в мастерских. Монеты звонким серебряным ручейком и золотыми кошелями ссыпался в сокровищницу. У меня была сокровищница! И постоянно пополнялась, благо окрестные бароны вооружались, а здесь производили добротное и недорогое оружие и доспехи. Сами бароны здесь могли заказать меч или латы не хуже толедских или миланских, а цена была ниже. Конечно, щеголять в доспехах из Золингена много почётнее, чем из Саржа, но добрый удар наши доспехи держали. С каждого наконечника денежка стекалась мне и тоже без дел не лежала. Братья выгодно распродавали вино и тисовую древесину, возили на продажу шерсть, привозили сюда хорошие ткани, посуду, краски, всякие диковины. Местный рынок стал очень популярен, благо ехать намного ближе, чем в столицу, выбор богатый, цены не заставляют отдавать последние портки. Да и порядок не чета столичному: по дороге не ограбят, на рынке кошель не отнимут, худой товар не подсунут. За всем зорко следил шериф, у него в помощниках было полдюжины рейтар, они патрулировали дороги и сопровождали крупные партии товара, вешая разбойников довольно регулярно. Даже банда Одноглазого Жиля наведалась.

– Эт, твоя милость, – подошёл несмело бочком торговец, – слыхал Одноглазый Жиль хочет обоз разграбить с оружием.

– И сам тебе Одноглазый сие поведал? – спросил я недоверчиво, разглядывая поверх его головы суетливую рыночную площадь.

– Твоя милость, давеча в кабаке был, натуральное воровское место, мы туда изредка вино привозим, – тихо в бороду пробурчал торговец, – двое изрядно напились и хвалились промеж собой как пограбят обоз, дескать, больно жирное баронство, нужно укоротить.

– Укоротить сказывают, – положил я руку на меч, – какой обоз грабить станут?

– Почём я знаю! – всплеснул руками торговец, – с оружием сказывали.

– Узнай тихо у Лорентина когда обоз с оружием крупный оправляется, – распорядился я толковому мальцу, метящему в оруженосцы и обратился к Гонсало, – приготовь своих ребят, скоро разомнёмся.

– Всегда готовы, сеньор, – улыбнулся и сверкнул серьгой кондотьер.

Приезжало много наниматься, однако Гонсало де Кордова понравился сразу: загорелый, в широкополой шляпе, с огромным мечом, в тёмных одеждах. Обычно банда рядится в жёлтое, красное, зелёное, синие, лишь бы поцветастее, как сказал император Максимилиан: век наёмника недолог, пусть хоть пёстрые одежды буду им в утешение. Да, надо сказать и сам император не брезговал одеваться как ландскнехты его армии, короли и даже королевы носили такие платья. Не таким был отряд Гонсало: собранные, дисциплинированные, одетые в тёмные цвета, оружия и доспехов в избытке, всё в идеальном состоянии, лошади не хромые, много вьючных. Девок не зажимали по подворотням, в кости играли спокойно, пили, как водится много, но поножовщины себе не позволяли, имели много арбалетов, причём по щитам было видно, служили при генуэзских арбалетчиках. А что такое генуэзские арбалетчики? Одни из самых дорогих и дисциплинированных наёмников, они себе в помощники абы кого брать не станут. Эти конечно были подешевле генуэзцев и давно сидели без дела, немного поиздержались, поэтому достались по сходной цене. Впрочем, иберийские наёмники всегда стоили немного, тамошний король армию содержал абы как, зато воевать приходилось много и отчаянно. Может они редко моются, много пьют и могут дерзить начальству, зато если доброе сражение в пути – не разбегаются. Видал я таких в атаке против Захары, я сопровождал тогда его светлость в походе, кастильские войска стояли против сарацинов храбро и стойко, хотя были вооружены слабо. У наёмников Гонсало тоже было много этих щитов-сердец называемых адарга из толстой буйволиной кожи.

Глава 7

Что есть государство без правосудия? Шайка разбойников, да и только

Аврелий Августин

– Уже нас таки хотят пограбить? – тихо спросил, умываясь Лорентин, как я приключился в мастерских.

– Я полагаю, мы что-нибудь придумаем, – кивнул я.

– Покажу одну диковинку прямиком из Чёрной Армии самого Матьяша Корвина, – принимая от мальца чудную штуковину сказал мастер, – аркебуза!

– Аркебуз – это же арбалет, только со стволом и стреляющий пулями, – не понял я, – у этого где дуги?

– Это маленькая бомбарда, – хитро улыбнулся мастер, поманив за собой и раздувая фитиль, – вон там кираса бракованная, будет громко.

И действительно, тихой штуковину назвать было сложно: местные-то попривыкли, а лошади пытались разбежаться, причём всеми четырьмя копытами в разные стороны. Кираса тоже звякнула будь здоров, пробитая каменной пулей. А мастер, взяв длинную палку с ёршиком, засунул её в ствол диковине, почистил от нагара, из рога насыпал серого порошка, той же палкой затолкал в ствол войлочный кругляк, закатил в ствол новую пулю и таким же кругляком с помощью той же палки прибил. Сыпанув справа на полку немного пороха и прочистив затравочное отверстие небольшим шилом, он раздул фитиль, прицелился и выстрелил. Лошади снова прижали уши и старались сорваться с коновязи, кираса снова звякнула и сильно прогнулась.

– Экая штука, – со звоном в ушах сказал я, – значит латы пробивает, а ну, дай попробую.

– Наши латы не пробивает, миланские или максимилиановские понятное дело тоже не пробивает, – сказал мастер, помогая зарядить новую машину, – ага, чистим, сыплем немного пороховой мякоти, а то разорвёт, вот, хватит, пыж прибиваем шомполом, пулю держи твоя милость, да, чтоб не выкатилась второй пыж прибиваем, порох на полку досыпаем, следим за фитилём, замок взводим.

– И отдачи почти нет, – поглядел я на оружие, нажав на спуск и произведя очередной грохот, – только не попал.

– А это как водится, – хмыкнул Лорентин, – навык нужон, там прицел сверху, мушку с целиком совмещаем, ба-бах и рыцарь падает простреленный с пятидесяти шагов.

– Слова-то мудрёные, – сказал я передавая мастеру оружие, – шомпол, целики…

– Так немецкие, северяне-то удумают вечно, незабудка у них: фергиссмайннихьт, – огладил бороду мастер, – главное палит изрядно, Корвин ставил по четыре аркебузира в отряд, можно десятую часть отряда вооружить, если солдаты с пиками, да алебардами, тогда можно рыцарей не бояться вовсе.

– Да холм какой оседлать или в болотистой местности, – покивал я, – ям накопать, да брёвнами перегородить, я такое у швейцарцев и ландскнехтов видал.

– Видать в соседних землях несладко, мастеровые бегут почитай каждый день, – поглядел на подходившего Гонсало мастер, – можно сказать, образовался цех, не хуже Пассау, даже Золинген переплюнуть можем, поставлю аркебузы дюжину человек ладить.

– А ствол такой как делать? – спросил я, глядя на многогранную стальную трубку, – остальное-то понятно – деревяшка, фитиль, да скоба.

– Кузнечная сварка, примитив, – махнул рукой Лорентин, – вот замок посложнее, однако мысли есть, нужно калибр увеличить, длину ствола, пуля будет больше, правда держать тяжело, думаю сошку нужно подставлять.

– Аркебуза? – кивнул подошедший Гонсало, – удачно мы сюда притопали, обычно бомбарды и аркебузы покупают за золото, вы делаете их из ржавой земли и пережженного дерева.

– Не всё так просто, – улыбнулся я, точно зная, каких трудов и сколько денег стоило мастерам и лично мне пушечный двор, – думаю тогда оснастить десятую часть отряда аркебузами помощнее и пики длинные в три человеческих роста.

– Можно и подлиннее, – кивнул Гонсало, – у швейцарцев длиннее четырёх ростов бывают, мои ребята дюжие, совладают.

– Трёхчетвертной пуленепробиваемый доспех можно изготовить для первых рядов пикинёров, – сказал мастер, – тогда вообще построившись вас никакой силой не одолеть.

– Любого можно перебить, мастер, – вздохнул я, припомнив тяжкие поражения нашего королевства в прошлом, про что долгими зимними вечерами рассказывал святой отец, сам некогда повоевавший изрядно, – да, трёхчетвертные доспехи мастерим.

– Там, Гонсало, сказывают обоз хотят ограбить, – кивнул мастер.

– Никак Одноглазый Жиль, – ухмыльнулся испанец, – отчаянный головорез, нужно засаду устроить, пошлю разведчиков.

– Да, правильно, шерифу не говорите, – кивнул я, – поглядим не вместе ли орудуют с Одноглазым, больно ловко получается мелкую шушеру ловить, а банда Жиля дважды взяла хороший куш у торговцев, хорошо в чужих уже землях.

– Немцев пошлю, – кивнул Гонсало, – они по здешнему слабо говорят, зато глазастые черти.

Разведка доложилась вскоре: солдаты выследили лагерь Одноглазого, они довольно вольготно расположились неподалёку от городка. Разъезды их волшебным образом не замечали, а третьего дня сам шериф пожаловал, узнав от Лорентина про выезжающий с дорогими мечами и доспехами обоз. В лагере стояли не все разбойники, поэтому решили на возки посадить стрелков, а следом пустить конных чуть поодаль, как засада приключится, так ударить, чтобы прибить всю шайку. Волы неторопливо двигались, засада терпеливо ждала, благо давно облюбовала местечко, где легко поваленными деревьями остановить возы, да перестрелять всех из кустов. За разбойничками наблюдали глазастые немцы, чтобы те не разбежались до времени, дюжину опытных солдат отправили лесом, чтобы ударить в спину нападающим. Я вроде как заинтересованный рассказом лесничего о дивном крупном олене, собрал в замке небывалую охоту, взял охотничий рог и собак, да сокола линялого, что от герцога достался. Его светлость много раз корил себя, что сокола отдал – знатная зверюга был, волка не волка, лисицу мог заклевать с одного удара. Их привозили откуда-то с востока, там соколы были мощными и умными. Конечно, охотиться мы бросили очень скоро, снарядившись в латы, заранее отправленные возками на укромную полянку. Обождав обоз, мы двинулись следом, встретив по дороге дозорного, тот рассказал, что разбойничков прибыло, даже шериф присоединился с рейтарами. Уже хорошо, ловить, чтобы повесить не придётся.

Было прохладно, хотя светило яркое солнце, но это хорошо, толстый акетон под доспехами можно носить даже зимой, летом пот струится рыцарю прямо по спине на портки, благо задницы-то известно доспехами не защищается – седло её хранит. За день пути, отряд, даже постиравшийся накануне, начинает смердить хуже лесного зверя. А зимой рыцарские законы воевать не велят, хотя удобно – реки замёрзли, попадёшь куда хочешь, ночевать, правда, в поле зябко, однако малыми переходами вполне удобно. На востоке постоянно зимой воюют, а там зимы лютые, да северяне не брезгуют кампанию зимой провести. Помнится монголы заявились, едва к нам не дошли, святой отец сказывал, тем ихний король вообще наказывал зимою воевать. Лошадёнки у них низкорослые, как лоси кору жрать горазды, да траву из-под снега копытить, налегке, со сменными и вьючными лошадками могли тремя колоннами ринутся через половину королевства, да собраться внезапно где-нибудь войском в десяток тысяч сабель. А страшнее всего их луки, был у меня монгольский лук, пока оруженосцы не отобрали – бил дальше аглицкого лонгбоу, прошибал рыцарский щит насквозь. Кстати о луке, надо бы заказать похожий на монгольский лук, византийцы такие делают, поплоше конечно, но очень мощные. Хотя, если аркебузами вооружиться, может лук будет лишним.

Мы с Гонсало и пятерыми его людьми вооружились аркебузами, чтобы испытать диво в реальном бою. А то стрельбище это всегда хорошо при городской ярмарке, с луком все мастера в яблочко попадать, другое дело в дождь атакующую рыцарскую конницу увидать, со всеми флажками, боевыми собаками, трубами. Лучники хороши если много, одного лучника рыцарь затопчет не заметив, а тысяча лучников стоят сотни рыцарей. Вот поглядим, как аркебуза себя поведёт, что с ней в дождь делать? Наверное, широкополую шляпу нужно завести и кожаный плащ, чтобы сверху на фитиль не капало и запасной фитиль иметь неплохо, да кресало. А порох во флягу пересыпать, рог больно неудобно таскать и может ремень к аркебузе приделать? Куда её девать, не в руках же возить в седле, можно конечно сделать ножны, англы их хольстерами называют или кобур, так восточные кочевники зовут. Но седло будет перекашивать, не две аркебузы же возить. А если сделать короткие аркебузы, да повесить по обе стороны седла в этих хольстреах-кобурах? Пистоль такая аркебуза называлась вроде? Дальность поди меньше, зато в седле заряжать удобнее, опять же два выстрела? Надо с Лорентином поговорить, вроде конные рыцари побогаче, даже двухствольные пистоли носили, его светлость новинки не жаловал, поэтому видал такое издали в походе. Конечно, в руках не держал, куда мне от конюшни на дюжину шагов отлучиться. Захваченный такими мыслями, не заметил, как подкатили к засаде. Судя по крикам и воплям, началось!

– Атакар! – негромко приказал я по-испански, поднимая лошадь на галоп, своей разноязычной банде.

Мы слаженно догнали обоз, естественно застрявший перед срубленными деревьями, дорога была узкая, даже сзади деревья рубить не требовалось, обоз застрял намертво. Чтобы не обстрелять своих, разбойники били по возкам из луков и швыряли копья только с правой стороны, где были кусты. Возки были утыканы стрелами, порвавшими полотняный верх, картина полного разгрома. С другой стороны, кто охотник и кто добыча? Внутри возков с толстыми деревянными стенами в хорошем доспехе сидели опытные наёмники, укрытые теми самыми щитами из толстой воловьей кожи, где любая стрела заседала намертво. Возницы были тоже в доспехе, скрытом под одеждой, он при обстреле тоже уходили в возок. Задача наёмников была отсидеться до нашего прихода и атаковать если смогут, а глянув в глаза этим испытанным Вьеха ратта, как называли ветеранов в Испании, думалось отсидятся и ударят, как настанет миг. Под обстрел могли попасть только кони, но разбойники целили в возки, кому охота на себе тащить возок вместо убитой лошади с ценной добычей?