Парасомния

– Кто-то еще есть в доме? – спросил Чарльз.

– Нет, – прохрипел Гарп. – Норман с девочкой – в сторожевой будке.

– В доме был доктор, вы знали?

– Нет. Он жив?

– Неизвестно, они забрали его с собой.

Инспектор остался с Гарпом и отправил сержанта за семьей.

Дождь стих, оставив легкую морось. От дома к берегу шли следы, оставленные тремя парами ног на мокрой, превратившейся в грязь земле. Одни следы казались глубже других – их оставил тот, кто нес на своих плечах нечто тяжелое. У берега, там, где начинался песок, следы исчезли. Остались лишь полосы от лодки, отправленной на воду, да и то с каждым приливом их оставалось все меньше. После очередной волны следов не осталось, берег опустел.

Глава 6

1

Август очнулся от пощечины. Он лежал в лодке, накрытый, словно контрабанда, холщовой тканью.

Помимо него, в лодке были трое. Из-за непогоды парус свернули и работали веслами. Сил противостоять морю явно не хватало.

– Хватит дрыхнуть, берись за весла! – крикнул незнакомец и бросил весло.

– Где я? – спросил Август.

Один из них присел рядом.

– Прошу нас простить. Меня зовут Эван, а те двое – Джо и Финли. Так вышло, что мы теперь в одной лодке.

Август не понимал, реально ли то, что его окружает.

– Что произошло?

Эван поднял руки.

– Мы тебя похитили. Но не злись на нас, так сложились обстоятельства.

– Похитили?..

– Тот старый моряк с густой бородой, – указал Эван на Финли, – вырубил тебя в особняке, и чтобы уйти, пришлось взять тебя с собой.

– Вы меня отпустите?

– Мы тебя обменяем, – похлопал Эван Августа по плечу. – Видишь ли, ты важен графу, а нам важно то, что хранится в его тайнике. Улавливаешь?

– Не совсем.

Бежать некуда, но если добраться до суши, появится шанс. Если удастся найти тот паб или церковь, тогда и дорогу к особняку он найдет.

– Я тебе не советую бежать, – покачал головой Эван. – Мы тебя можем вернуть и с простреленными ногами. Поэтому будет лучше, если мы друг другу поможем. А пока берись за весла.

Август присоединился к ним. Вчетвером стало проще управлять лодкой, но все же порой волны подбрасывали ее.

– Значит, ты доктор, – обратился к нему Финли. – А глянь-ка мои раны. Я твою сумку захватил. Пошуруди там да подлечи меня, а?

– Я не доктор и подлечить не смогу.

– Чего так?

– Я лечу заболевания, связанные с психикой. – И тут же уточнил: – С головой.

– Значит, не подлечишь?

Финли взялся за револьвер.

– Это не поможет. Вот если у вас бессонница…

– Хватит! – перебил их Капитан на этом слове. – На берегу чесать языками будете, а сейчас нужно грести. Посмотрите на тучи – идет грозовой вал, приближается шторм.

Вдоль линии горизонта тучи грузно скрутились и нависли над водой, словно небеса решили оградиться от земли непробиваемой серой стеной.

– Капитан прав, сейчас сильный отлив, возможна блуждающая волна, лодка может не выдержать, – поддержал его Джо. – Навалимся дружно. Берег совсем близко.

Август работал веслом и никак не мог понять, для чего они так далеко отплыли, если можно было плыть вдоль берега. Возможно, боялись преследователей, а может, их просто отнесло.

Но вопрос этот он так и не успел задать. Когда вдалеке показалась суша, Финли закричал:

– Волна, все на дно!

Все прижались к дощатому дну яла и схватились за веревку. Август прижал к себе свою сумку. Волна ударила неожиданно, не так, как предыдущие. Гребнем она прошлась по носу лодки, отчего та затрещала. Следом за ней ударила еще одна, выбивая из лодки все, что плохо лежало. Капитан держался за мачту и видел, как от удара подлетели Август и Джо. Финли успел поймать Джо за ремень и притянуть к себе. Капитан потянулся к Августу, но лишь коснулся его кончиками пальцев, прежде чем тот улетел за борт.

– Человек за бортом! – выкрикнул Капитан.

– Пусть идет к морскому черту! – ответил ему Финли.

Упав в воду, Август не отпустил свою сумку – слишком ценным было то, что хранилось в ней. Вода окружила его, затягивая на самое дно. Августу даже показалось, будто со дна к нему тянутся сотни рук, желающие утащить его. Стараясь не смотреть вниз, он работал руками изо всех сил. Когда показалось, что вода уже не отпустит, он вынырнул, ударился головой об лодку и отключился.

Остальным удалось остаться в лодке, правда, Финли потерял весло.

– Какой черт дернул нас плыть в этот особняк?! – выругался Джо, беря в руки весло.

– Прекрати истерику, – осадил его Капитан.

– Прекратить? Мы могли вшестером зайти с парадной двери и сделать все быстро, как мы умеем!

– Тогда мы бы нарвались на полицейских! – вмешался Финли. – И на этого беса Гарпа! – его передернуло.

– Тупица, мы на них и так нарвались, если ты не заметил, – парировал Джо.

– Если бы индус не выкинул фортеля, все прошло бы четко. Когда до него доберусь, я этими пальцами выдавлю ему глаза, – прорычал Финли, смотря на свои большие пальцы.

– Дамы, вы закончили беседу? – спросил Капитан. – Тогда, может, возьмемся за весла?

– А как же доктор?

– Пусть с ним разбираются морские черти. Достаточно того, что граф думает, что он у нас.

Банда дружно налегла на весла. С трудом разбираясь с бушующим морем, они добрались до берега. Лодку было решено отправить обратно, чтобы не оставлять следов.

Если бы Капитан со своими людьми прибыл сюда чуть позже или задержался на берегу, он бы увидел, как еще одной волной на берег выбросило Августа, а через минуту море выплюнуло его сумку, словно морскому гаду она пришлась не по вкусу. «Милый мой мальчик…» – раздался в голове голос матери. Август приоткрыл глаза. Он лежал на берегу, голова сильно кружилась.

Перед ним возник силуэт. Август попытался сфокусировать взгляд, но головокружение усилилось, и темная пелена затянула глаза. Он почувствовал, как его взяли за шкирку и потащили по песчаному берегу. А потом он отключился.

2

Дождь закончился к девяти часам. Город, напитанный влагой, выглядел так, словно только что поднялся со дна. Со всех сторон бежали ручьи, собираясь в один большой на центральной улице, устремленной наклоном в сторону старой части города, которая все еще хранила жизнь. Вода подняла всю грязь города, оставив ее лежать на улицах и портить и без того тяжелый воздух. К запахам сырого дерева, глины и нарциссов добавилась тухлая кислота, словно открыли лавку с порченым сыром.

Город был окончательно брошен теми, кто все еще был в сознании и предпочел переезд уходу в добровольное цыганское рабство. Люди, способные здраво рассуждать, видели, как сильно изменились их друзья и соседи, посещавшие сеансы Баро. Первое время они выглядели лучше. Затем стало заметно, что вне сеансов люди живут безвольно, удовлетворяя лишь основные нужды. Остальное время они просто сидели и смотрели в одну точку.

Дошло даже до того, что лавочник Симус был нагло обчищен средь бела дня своим товарищем Филипом, живущим по соседству. После ланча Филип зашел к ним в дом, на что Симус со своей женой никак не отреагировали. Безразличие хозяина дома подталкнуло Филипа к поискам. Ничего ценного он не нашел – за него это сделали сами жильцы, когда собирали откупные для Баро, – но все равно неплохо разжился за их счет. Набив телегу их имуществом, Филип зашел попрощаться. Пожал руку Симусу, поцеловал его жену и вышел из дома. Вслед он лишь услышал слабый голос Симуса:

– Были рад видеть, заходи еще.

– Непременно, – рассмеялся Филип и отправился к единственному мосту, ведущему прочь из этого города.

По пути он навестил еще нескольких непутевых соседей. Где-то вещь хорошая, где-то дорогой виски, а где-то часы на золотой цепочке. Все это могло пригодиться в ближайшем будущем. И хотя у Филипа уже были не одни часы, он все же потерял счет времени. Тучи затянули небо, не давая сообразить, когда взошла луна.

Добравшись до моста, Филип увидел, что дорога превратилась в месиво. Но он все еще верил в ее надежность. Лошадь против своей воли потащила набитую телегу на мост. Колеса выскакивали из колеи и тонули в грязи. Чтобы облегчить участь своей кобыле, Филип спрыгнул с телеги и потянул ее за вожжи.

Пройдя половину пути, телега встала. Филип со всей силы потянул вожжи на себя. Грязь выскользнула из-под ног, отчего он упал и покатился на спине вниз под мост. Он не бросил вожжи, и когда до воды оставалось чуть больше фута, Филип остановился. Под мостом бурлила вода.

Филип медленно подтягивался за вожжи, поднимаясь все выше к безопасному месту. Проблема была в том, что и лошадь, и телега стояли на той же грязи, которая унесла его вниз. Каждый раз, когда Филип подтягивался, телега соскальзывала к краю дороги, таща за собой кобылу. В очередной раз Филип дернул поводья, и телега съехала ему навстречу, разбрасывая все награбленное барахло, отбросила Филипа в сторону и скатилась в воронку. Упряжь разорвалась, освободив лошадь. Филип после удара поднялся и замер, ему удалось устоять на грязи. Телегу крутило и затягивало под воду. Вожжи все еще были пристегнуты к кобыле, которой также удалось найти равновесие и медленно отойти подальше от опасного участка.

Лошадь была единственным спасением для Филипа, который аккуратно двигался в ее сторону. Когда расстояние между ними сократилось, Филип прыгнул на нее в надежде ухватиться за удила, но лошадь ответила ударом задних копыт в грудную клетку. Филип отлетел в воду.

Течение его подхватило и понесло к телеге, грудь болела и не давала набрать воздуха. По какой-то причине его левая рука обмякла, а правая не справлялась с потоком. Филип чувствовал, как течение закручивает его и тянет вниз. Он сопротивлялся и барахтался, проклиная все на чем свет стоит. Усталость пришла быстро. Филип решил немного передохнуть и закрыл глаза. Через мгновение вода утащила его на дно, и больше он не показывался.

Кобыла продолжила идти вдоль берега. Лишь на мгновение, когда ее хозяина поглотила воронка, она остановилась и обернулась, но потом продолжила ход.

Филип был последним, кто поехал по этой дороге и попытался пересечь мост. Остальные были не так глупы и сделали это намного раньше, когда дождь только угрожал размыть подъездные пути. Остальные же приняли судьбу или отдали ее в чужие руки. Но были и те, кого напасть на удивление обходила стороной. Причем без явных на то причин.

3

Баро был хилым мальчиком, но с подвижным языком. Любой конфликт он решал диалогом. Не был способен к физическому труду, зато всегда находил глупца, согласного работать за него. Без должных навыков с легкостью убеждал людей.

Когда Баро было пятнадцать, в одном из переулков цыганского квартала он встретил старого индуса, по душу которого пожаловали моряки, чтобы вернуть беглеца на корабль. Баро не составило труда заговорить их, мирно решить вопрос и спасти старика. Он выглядел болезненным, вся его спина была до крови исполосована кнутом. Руки старика покрывали синяки и кровоподтеки от кандалов. Почти все время он спал, лишь изредка просыпаясь для того, чтобы попить воды. В последние дни старик хранил молчание, но наутро третьего дня, когда Баро принес ему еды, заговорил с ним:

– Почему ты не выдал меня?

– Я думаю, в рабстве мало приятного.

Баро сел рядом с ломтем хлеба.

– С чего ты решил, что я раб?

– Просто увидел.

– Увидел? – усмехнулся старик. – Что еще ты увидел?

– Я увидел в глазах матросов, что когда вернут тебя на корабль, они явно отнимут жизнь.

– Это точно, – выдохнул старик.

– Откуда ты так хорошо знаешь язык?

– Долгое время я служил врачом и советником одному из моряков. Но тот жил по чести, а потому моя совесть чиста. Но недавно наш корабль взяли на абордаж. Часть команды утопили, часть захватили. Я был в числе вторых.

– В первый раз слышу про индуса-пирата.

– Поверь, на нашем корабле были люди всех мастей и цветов.

Они замолчали и некоторое время сидели в тишине. Затем Баро спросил:

– Как тебя зовут?

– Ракеш, но на корабле мне дали имя Роберт. Называй, как тебе угодно. А твое имя?..

– Отец дал мне имя Баро.

– Где же твой отец?

– Я похоронил его пару лет назад.

– А твоя мать?

– Умерла при моем рождении, – спокойно сказал Баро. – Отец говорил, что моя бабка верила в то, что я проклят, потому что появился раньше срока и убил ее дочь. Меня хотели сжечь. Но отец выкрал меня и сбежал из лагеря. Так мы оказались здесь.

Баро замолчал, и повисло неловкое молчание. Тишину прервал Ракеш:

– А ты знаешь легенду, что цыгане и индусы имеют общие корни?

– Тогда почему ты черный, а я белый?

– Я не говорю, что мы один народ, но послушай: как будет на цыганском вода?

– Паны, – не до конца понимая, ответил Баро.

– А на хинди звучит так: paanee, – протяжно ответил Ракеш.

– На нашем это накх, – сказал Баро и указательным пальцем коснулся своего носа. – А на вашем?

– Naak, – с улыбкой ответил Ракеш.

– Что еще? – с растущим интересом принялся спрашивать Баро. – Ухо… ты… я… рыба…

– Kan, tu, mai, machli.

– И у нас – кан, ту, мэ, мачи, – ответил старику Баро и рассмеялся.

Они еще долго сидели и находили общее в их языках. Порой слова были настолько созвучны, что Баро не мог сдержать смех от удивления. Они беседовали еще час, пока старика не начало клонить в сон.

Около десяти дней понадобилось Ракешу, чтобы восстановить силы и залечить раны. На предложение Баро остаться у него он ответил согласием. С тех пор в их квартале появился старик, к которому захаживали люди со своими проблемами.

Баро не разрешалось заходить в комнату, когда Ракеш проводил сеансы, но иногда ему удавалось подсмотреть, что старик делает с людьми. Кто-то стремился узнать будущее и для этого давал ему ладонь для чтения. С другими же он просто беседовал. Были и те, кого он околдовывал своим низким голосом. С Баро эти темы он старательно обходил, когда они беседовали по вечерам.

– Почему ты не берешь монеты у людей? – как-то вечером задал вопрос Баро.

– Они приносят то, что им действительно нужно, а в золоте и серебре ценности нет.

– Здесь ты ошибаешься. Будь у нас достаточно этого добра, мы бы не жили в сарае.

Ракеш положил руки на плечи Баро и посмотрел ему в глаза.

– Пока мы счастливы и здоровы, это не имеет значения. Пока мы помогаем людям, карма не позволит злу приключиться с нами.

– Твоя карма сделала тебя рабом на корабле!

– Карма послала тебя, когда мне была нужна помощь.

Ракеш улыбался, вселяя спокойствие в сердце Баро.

– Как скажешь, – стушевался он и больше не поднимал эту тему.

Когда Баро стал на год старше, Ракеш пригласил его в свою комнату без мебели. Он сидел на полу, сложив ноги одну на другую. Перед ним лежало несколько листов с рисунками и надписями, которые он сам нарисовал. Жестом он пригласил Баро сесть перед ним. Баро сел, но ничего не произошло. Ракеш молча смотрел на него.

– И чего… – хотел было спросить Баро, но Ракеш поднял руку, останавливая его, и молчание продолжилось.

Так они сидели около часа. Любопытство победило скуку. Баро интуитивно чувствовал, что все не просто так.

На следующий день все повторилось за исключением того, что Ракеш протяжно произносил звук «ммм». Перед каждым звуком он набирал через нос полную грудь воздуха и плавно выпускал его ртом. Правая рука с открытой ладонью при каждом выдохе плавно приближалась к Баро. На вдохе Ракеш подтягивал ее к себе. Доверяя интуиции, Баро стал повторять за стариком, но ничего, кроме легкого головокружения, не почувствовал.

Так они занимались неделю, ежедневно тратя около двух часов. По завершении Ракеш не говорил об этом, а Баро не спрашивал.

Когда пошла вторая неделя, Баро ощутил небольшие изменения. Теперь в момент произнесения звука он стал улавливать вибрацию. Эти изменения заставили его усерднее заниматься, концентрируя свое внимание только на этом звуке, избегая обычных мыслей в голове. К тому моменту он точно знал, сколько раз произносит этот звук Ракеш.

На третьей неделе тело полностью привыкло к новой позе, в которой приходилось сидеть, и Баро наконец смог расслабиться. Как только он перестал ощущать свое тело, вибрация от звука усилилась, затягивая его в воронку собственного подсознания. В этот момент все вокруг замерло, и между Баро и окружавшим его пространством появилась невидимая пленка, которая ничего не пропускала. Ракешу уже не требовалось помогать ладонью, потому что Баро, вступая в один с ним момент, произносил схожий звук.

На четвертой неделе эта пленка, как стекло, звонко разбилась. Для Баро это оказалось неожиданностью. После того, как грань исчезла, он неожиданно для себя увидел мир иначе, словно все обрело свечение – легкое, едва уловимое, но все же делающее мир ярче. Баро посмотрел на свои руки. Они казались намного дальше, чем он привык их видеть, и двигались плавно, словно он был под водой.

– Добро пожаловать! – раздался голос Ракеша.

Исходил он не от него, а отовсюду. По телу Баро пробежали мурашки.

– Что происходит? – спросил Баро и обратил внимание, что его рот не двигается.

– Я горд, что ты так быстро открыл свое сознание. Теперь ты готов.

– Готов к чему?

Баро все еще не понимал, что происходит.

– Сейчас ты все узнаешь, – произнес Ракеш и хлопнул в ладоши.

В мгновение все стало обычным, окружение потеряло цвета, а Баро утратил плавность движений. Вернулись боль в мышцах и противные запахи старого дома.

– Что это сейчас было? – спросил Баро.

– Ты вошел в состояние медитативного транса по своей воле и открыл себя для новых знаний.

– Каких знаний?

– Как ты думаешь, зачем ко мне приходят люди?

– Ты колдуешь над ними, а зачем, мне неизвестно.

– С помощью трав я могу лечить их тела, но с помощью транса я могу лечить их души.

– У нас полно ведьм, которые с этим отлично справляются, но душевные раны у нас лечат в других местах – в пабах, например.

– Как здорово, что ты об этом напомнил. Вчера к нам заглядывала семья Вилсон с такой проблемой: мистер Вилсон сильно падок на дешевый алкоголь и таких же женщин. Так вот, погрузив его в состояние транса, я смог легко избавить его от этой зависимости, за что миссис Вилсон отблагодарила меня пирогом.

– Пахнет брехней. Мы с тобой месяц потратили на то, что сейчас со мной произошло, а ты говоришь, за один сеанс…

– Все верно. Попасть в гипнотический транс можно по-разному. Ты можешь довериться кому-то, кто введет тебя в транс. Это быстрее, но опаснее, потому что ты зависишь от него. Либо сделать это так, как сделал ты.

Ракеш прислонил ладонь к груди Баро.

– Ты потратил много времени, но этим состоянием волен распоряжаться сам, чтобы посвятить себя поискам знаний или обретению гармонии.

– А ты научишь меня вводить в транс других людей?

– На самом деле этот дар в тебе уже есть, хоть ты об этом и не подозревал. Иначе как бы тебе удалось уговорить тех матросов, которые меня искали?

– Я сейчас не вспомню, что им говорил.

– Неважно, главное, запомни: чем слабее воля и сила сознания, тем легче человека погрузить в транс.

…По мере того, как разрастался городок Литтл Оушен, росла и известность этого места, где старый индус и юный цыган помогали людям. Чем больше Баро практиковался, тем быстрее люди входили в состояние транса. Как и его наставник, он не брал с людей денег. За услуги платили едой и вещами, иногда достаточно было простой благодарности. Среди тех, кто пользовался услугами, можно было встретить богачей, которые навещали их по ночам.

В комнате сидела взрослая женщина с дочерью.

– Мистер Ракеш, стоит нашей девочке оказаться в темноте, как страх сковывает ее…

– Понятное дело, юное сознание рисует жуткие вещи в кромешной темноте, – понимающе кивал Ракеш.

– Мой муж… – замялась дама. – Он не знает, что я здесь. Но нам нужна ваша помощь.

– И мы поможем.

Она порылась в маленькой сумочке, достала кольцо и протянула его на открытой ладони.

– Я не могу заплатить вам монетой – муж строго следит за всеми счетами, – но я надеюсь, этого хватит. Оно старое, муж о нем не помнит, но цены от этого оно не потеряло.

Ракеш свернул ее ладонь, закрыв кольцо.

– Это лишнее. Пусть ваша дочь пройдет в комнату – ее проблемой займется мой воспитанник. Переживать не стоит, с этим он справляется гораздо лучше меня. А мы пока выпьем чаю.

Когда девочка вошла в комнату, она увидела Баро. Он сидел, сложив ноги. Баро пригласил ее сесть напротив, а когда она неловко устроилась, пристально посмотрел ей в глаза. Перед ним была молодая красивая девушка со светлыми волосами и голубыми глазами. В ее взгляде читались застенчивость и тревога. Для нее это был первые раз, когда она с молодым парнем – ровесником – оказалась наедине в одной комнате. Смущение румянцем выступило на ее щеках. Баро улыбнулся и обратился к ней:

– Меня зовут Баро. Как мне обращаться к вам?

– Кэтлин, – тихо ответила она.

– Рад нашему знакомству, Кэтлин.

Баро достал потертую музыкальную шкатулку, которая досталась ему в качестве платы за один из сеансов, и завел ее маленьким ключом. Вопреки ожиданиям, она не заиграла, а стала щелкать.

– Сейчас я хочу, чтобы вы посмотрели мне в глаза и постарались расслабиться.

Щелк!

– Сфокусируйтесь на моем голосе и слушайте, что я говорю.

Щелк!

Кэтлин покорно следовала указаниям Баро. Он видел, как с каждым щелчком его шкатулки ее веки опускаются ниже.

Но еще Баро ощущал жар, который постепенно рос в его груди. Такое с ним случилось впервые, и в своей голове он никак не мог найти этому объяснение.

Сеанс благополучно закончился, Кэтлин быстро вышла из транса и, улыбнувшись, выпорхнула из комнаты, обронив на прощание фразу:

– Спасибо вам, Баро, я вас не забуду!

Баро остался растерянно сидеть в комнате. Его щеки горели, а легкие сжимало неожиданно выросшее сердце. Живот странно крутило, немели руки… Странные последствия сеанса. Может, он сделал что-то не так?

На рассказ о его ощущениях Ракеш ответил смехом:

– Да вы явно влюбились, юноша!

– Влюбился?..

На миг память Баро вернула образ Кэтлин.

С того дня сон его покинул. Тренировки давались с трудом, он не мог избавиться от мыслей о Кэтлин. Стоило представить, что они вместе, как дыхание сводило, и Баро начинал кашлять, чтобы как-то заставить работать свои легкие.

Однажды, прогуливаясь по улицам Литтл Оушена, он увидел Кэтлин, идущую вместе со своей матерью. Смелость вмиг покинула его, и все, что ему удалось – это лишь тайно проследить за ними.

За очередным поворотом он потерял их из виду и стал озираться по сторонам, как вдруг услышал позади себя голос. Мадам вышла из пекарни, когда заметила Баро.

– Так, юноша, вы за нами следите?

– Здравствуйте. Вы, вероятно, меня не помните… – замялся Баро.

– Я вас помню и вам благодарна, вот только зачем следить за нами?

Мать Кэтлин смотрела на Баро и видела, что его взгляд ищет через витрину ее дочь.

– Простите, я хотел узнать, как ваша дочь.

– Все с ней хорошо… Послушайте, у Кэтлин есть жених из хорошей семьи, поэтому… – Она полезла в сумку, достала кольцо и всучила его юноше, – возьмите плату за свои услуги и больше не преследуйте мою девочку.

Впервые за долгое время Баро вновь почувствовал себя ничтожеством. Это чувство не покидало его несколько дней. Ярким напоминанием об этом служило кольцо, которым от него откупились. Достигнуть гармонии не получалось, избавиться от тяготеющих мыслей тоже. Ракеш не вмешивался, он понимал, что одним словом может испортить отношения с мальчиком, и будет лучше, если он переболеет сам. Но Баро не унимался. Он прекратил сеансы и отказывался помогать людям, если те не готовы были ему платить. Он верил в то, что, собрав достаточное состояние, он сможет обратить на себя внимание Кэтлин.

К концу лета вопреки уговорам Ракеша Баро пошел просить руки Кэтлин у ее отца. У входной двери Баро еще раз окинул взглядом свой внешний вид. Выглядел вполне опрятно и достойно для того, чтобы к нему отнеслись с должным уважением. Сделав глубокий вдох, чтобы привести мысли в порядок и унять дрожь в ногах, Баро постучал.

Дверь открыл отец Кэтлин.

– Чем могу помочь, юноша? – вежливо спросил он.

– Мистер… – Баро запнулся, он не знал, как к нему обращаться. – Я пришел… просить вас… руки вашей дочери… Кэтлин…

Отец рассмеялся.

– Да ты, верно, шутишь, цыганенок! Иди, пока я не позвал констебля!

– Нет, у меня есть деньги… – запинался Баро. – Вы не понимаете…

Тон отца стал грубее.

– Это ты не понимаешь! Я по-хорошему прошу!..

– Я Баро! Я помог вашей дочери! Ваша жена!..

Баро сунул руку в карман и показал отцу кольцо.

– Видите? Она дала его мне…

Отец узнал кольцо.

– Ах ты подлец! Ты спер кольцо у моей жены?!