Есть только дорога…

Леший и Ди выпрыгнули на тёплый асфальт. Леший не стал зашнуровывать берцы, просто заправил шнурки вовнутрь.

Вечернее кафе было наполнено водителями.

"Все они похожи чем-то, – думал Леший, глядя вокруг, – все пузатые, с кошельками или барсетками, в майках, с загорелыми руками. Действительно, профессия начинает со временем определять внешность"

Костик заказал себе ужин из трёх блюд. Леший же просто заказал себе и Ди по тарелке пюре с котлетами и чая с пирожками, не объедая водителя.

– Молодёжь, – сказал Костя, – я сейчас в баню пойду, а вы располагайтесь там на верхней полке. У меня ключи есть, шторки закрывайте. Кто будет подходить, всех посылайте нахуй.

– Хорошо, – сказал Леший, – а то, уже рубит.

– Ну вот завтра вы мне бодрые нужны.

Водитель отворил кабину, Ди, сбегав в туалет и умывшись, расстелила спальник на верхней полке фуры. Леший курил трубку у открытого окошка, глядя, как ювелирно Костя загоняет свой полуприцеп между других фур. Леший восхищался.

– Всё, я побёг, – Костик подмигнул Лешему, – буду через полчаса.

Ди залезла наверх, сложив очки в хитрый чехол и засунув его под голову.

– Водитель-то не промах, – сказал Леший, – подмигнул мне, да назначил срок, мол, полчаса ходить буду.

– Ага, да только я спать хочу, – сказала Ди, – я ж по сибирскому времени ещё, у меня уже второй час ночи.

– Да и мы не трахаться на трассу выходим.

– А чё, романтика, – улыбнулась Ди, – Пенза-фура-петухи…

– Спать, Кать.

– Спатькать?

– Ага. Сейчас тоже залезу и буду спатькать, – посмеялись оба.

Леший вытряхнул пепел из трубки под колесо "фреда", залез в кабину, оставив берцы и кеды проветриваться на подножке. Вскарабкался на полку, да и лёг в объятиях Ди.

– Спокойной ночи, Лёша.

– Доброй, Катя, – Леший поцеловал Ди в губы. Поцелуй перешёл бы ещё во что-нибудь, но Леший и Ди были всё же стеснительными и приличными товарищами, поэтому Ди просто улеглась головой на грудь Лешего и уснула. Вскоре пришёл водитель, осушил бутылку пива, выкурил "Петра" и лёг на нижнюю полку, быстро захрапев. Леший долго не мог уснуть, вслушиваясь в звуки трассы и стоянки: шорох шин, пенье каких-то птиц, низкое урчание паркующихся на ночь дальнобоев…

Снился Лешему состав с пустыми "коробками", мчавшийся по ночной степи. Полина спала в гамаке, а Манул курил трубку. Леший стоял рядом, смотря на далёкие вспышки токоприёмника и звёздное небо, с мелькающими столбами "контахи".

– Вас везут до Воронежа. Вы вечером садитесь на "Отрожке"336 на собаку в Лиски. Там и встретимся.

– А вы как?

– Мы – как видишь. Небесный Лось расплескал молоко по небу, а мы под ним.

Леший вдруг вспомнил о Лосике.

– Как там Лосик интересно?

– Учится. Доехала за день до Ёбурга.

– Волк на связь выходил?

– Я тут, Волосатый! – у соседней стенки вагона в свете огней встречного поезда высветился силуэт Волка, – Кстати, Манул можешь подстригаться.

– Перед Дивногорьем – обязательно.

Леший слушал дальнейший абсурдный разговор и терял нить осознания. В голове отложилось только слово "отрожка".

"Что за Отрожка? Надо спросить Костю…", – с этими мыслями Леший проснулся. Где-то шумели машины, вдалеке лаяла собака. Рядом тёплым уютным комочком дрыхла Ди, а внизу храпел драйвер Костя. Леший перевернулся на бок, и уснул снова, уже без сновидений.

Утро наступило для Лешего вместе со звуками гудящего чайничка на газовой плитке водителя. Внизу на скамейках сидели Костя, Ди и незнакомый дядька.

– Доброе утро!

– О, Лёха проснулся, – Костик улыбался, – а мы тут как раз чаи гоняем.

– Ну ты, альтруист, – сказал незнакомый шофёр, – гаишники-то не зажопят за перевозку пассажиров?

– А на кой я им? – Костя махнул рукой на Лешего, – это Лёха-уралец. А это Толик-пенсия.

– Почему пенсия?

– Потому что в МЧСе отработал, с женой развёлся, детей вырастил, а теперь работаю в удовольствие. Можно сказать, жить начинаю…

– Здорово быть вами, – сказал спрыгнувший Леший, – щас сбегаю умоюсь.

– Катюшка тут тебя заждалась уже.

Леший и Ди спрыгнули на асфальт стоянки, прошагали мимо парковки в сторону кафе.

– Доброе утро, – сказала сходу Ди, – у вас душ есть?

– Есть, – сонная тётушка за стойкой, рисовавшая стрелки на глазах, тут же приосанилась, – двести рублей цена вопроса.

– Показывайте куда идти.

Леший же пошёл к умывальнику, почистил зубы и умыл лицо. А затем вышел и, в ожидании Ди, закурил трубку.

– С лёгким паром, – сказал Леший, когда Ди с распущенными мокрыми волосами села с ним рядом на скамейку.

– Пора ехать, наверное. Ты, кстати, знаешь, что Толик-пенсия в Харьков едет. Из Ульяновска. Он его ещё так прикольно назвал, Улей.

– Может, напроситься к нему?

– У нас же встреча с Манулом и Полиной, – возразила Ди, – да и Толик не возьмёт.

– Скажите, а Отрожка – это где такое место? Есть такое в Воронежской области? – спросил Леший, залезя в кабину.

– Это не то, что область, это сам Воронеж – сказал Костик, – я как раз рядом разгружаться буду. Поехали?

– Ага.

Теперь Леший лежал на "спалке", поглядывая на потолок и кусочек неба в окне, а Ди покачивалась на сидении, подогнув колени под себя. Она – уютная и домашняя Ди – плела на коленке феньку: приколола её булавкой к джинсам и плела. Вела она неторопливый разговор с Костей, будто Лешего тут и не было.

– А потом мы с ним ходили в стоп до Абакана. Хотели в Ергаки337 съездить, но он такой необязательный товарищ. Приехав в Абакан, сразу же к алкашам попал. Мне бы, дурочке, тогда ещё от него уйти. А я тогда в том же доме просто на крышу вылезла, чтоб не видеть их пьяных рож. Так и переночевала. В сентябре в холодном Абакане – то ещё удовольствие.

– Да уж. Лёшка точно лучше, чем тот, про которого ты говоришь.

– Я вот не знаю. Лёшка вроде парень не плохой. Но не готов он к отношениям серьёзным…

Леший чуть обиделся и закрыл глаза, задремав.

В машине фоном опять играла эта попсовая песня с писклявым женским голосом и навязчивым ритмом. Леший, чтоб не слышать, предложил водителю поиграть песни.

– Расчехляй инструмент! – сказал Костя.

Леший и Ди играли, сменяя друг друга и подпевая.

На обед встали на тамбовской объездной. Здесь дул ветер, качавший тент фуры. Костя грел на газу чайник, а Ди с Лешим бегали по зелёной ржи рядом с трассой.

Вдоль трассы тянулись поля с цветущей лесополосой из сирени, время от времени перемежавшиеся вполне уральскими сосняками. Меж тем, небо становилось грозовым, на горизонте нарисовалась и стала приближаться огромная подкова мощной грозы, под которой уже издали виднелись молнии.

– Прямо туда едем, – весело сказал Костя, – дай-то Бог, чтоб до Воронежа она успела нас помочить. А то мне на разгрузку под ливень вставать не охота будет, да и вам выгружаться не в кайф.

После обеда Леший и Ди прибрали гитару, а водитель, со словами: "Вот мой земляк", включил "Сектор Газа".

Под песни про культуру сексуальных отношений в сельской местности и вред алкоголизма летел "Фред" с Костей, Лешим и Ди навстречу туче.

– Вот, уже чувствуются порывы, – сказал Костя, – Курс держать тяжелей стало, да и мы, как парусник.

– Не перевернёт? – спросила Ди.

– Не должно. Просто поедем помедленней. А музыку можно и повеселей.

"Солнечный огонь

Атмосферы бронь

Пробивал, но не пробил туман…"338, – запел Юра Хой из динамиков, а Леший с Костей-водителем подпевали в два горла.

– Шварцмюллер, Воронеж, в канале? – сказал Костя в рацию

– Да, шо хотел? – донёсся голос с украинскими интонациями.

– Домой вьезжаем, земляк! Давай сигналить! – внезапно сказав украинское "гэ", ответил Костя.

– Привет-нэнько-воронэжчина! – ответил в рации незнакомый водила и тут же просигналил.

Подал сигнал и Костя, когда промелькнул поворот на деревню "Ровенка" и показался знак "Воронежская область"

Под звуки "Сектора Газа" влетели в грозу. Первые капли с порывом пыльного ветра ударили в лобовое стекло довольно заметно. Не прошло и минуты, как вокруг не стало видно ничего, кроме серой пелены дождя, разгребаемого дворниками, полоски асфальта и фар встречных машин.

– Хули он летит, этот хохол? – ругнулся Костик на обгоняющий "ДАФ" с украинскими номерами, – ну-ка попробую докричаться.

– А чего, разные каналы? – спросил Леший.

– У них чуть по-другому рация настроена, буквально на полканала, так что как повезёт, – Костя взял в руку микрофон рации, – "Даша" Сумы в канале?

– Да, браток, чего хотел?

– Куда разогнался в такой ливень?

– А ебёт ли тебя? – голос был раздражённый, но Костя не остался в долгу.

– Тебя как звать?

– Максим

– Ты не Максим, ты Алёша, блядь, – Костя сказанул так, что Лешему стало обидно за своё имя, – Ты сам идиот, по сплошной на обгон пошёл, так других не подставляй.

– Спасибо за заботу, хули.

– Ну вот и поговорили, – донёсся чей-то третий голос из рации.

– А чего вы так гневно на них? – спросил Леший

– Да они дичают по-страшному. А ещё Европа…

– А правила сильно различаются?

– Ну, этот чепушила меня по сплошной обошёл, раз, – Костя стал загибать пальцы на руке, – В грозу, два. В условиях, так сказать, недостаточной видимости, три. У нас это лишение без разговоров. У них – штраф. У нас при разрешённых девяноста можно ехать девяносто девять, и штраф не выпишут. У них – сто девять. Вот они и гонят. И штрафы наши им по барабану.

Стена дождя разрывалась вспышками молний и ударами грома такой силы, что заглушались динамики в машине. Ди переползла на спалку и завалилась набок, уснув. Леший же вместе с водителем наполняли кабину дымом: Костя курил сигареты, а Леший – трубку.

Дождь и не думал утихать. Леший думал о Мануле и Полине: как они там? Мокнут ли под дождём?

– Вы в Воронеже куда именно едете?

– Я на правый берег Дона, по Чернавской дамбе, почти в центр. А вам-то куда надо, на Отрожку?

– Нет, нам вообще в Дивногорье надо попасть

– Круто вы загнули. Я проезжать буду мимо Отрожки и мимо Придачи, – сказал Костя, – это всё станции на том направлении. Но вам, чтоб не мокнуть на окраинах, лучше на главный вокзал. А там электрички на Лиски. От Лисок – на Острогожск, а там разберётесь.

– Я только в теории маршрут знаю.

– Ну вот тем более, лучше с вокзала ехать. Сейчас народа правда много поедет. Праздники же.

– Точно, – Леший вспомнил, о грядущем завтрашнем дне Победы.

На въезде в Воронеж была пробка. "Фред" полз по широкой дороге, вместе с другими машинами через широкий Дон.

– Давайте, я вас за мостом высажу. Тут до Вокзала недалеко, у кого-нибудь спросите, можно даже пешком.

– Идёт, – Леший и Ди начали обуваться и собирать всякие растёкшиеся по машине вещи: лешевский спальник, гитару, чехол от неё.

– Я на аварийке приостановлюсь, а вы прыгайте.

– Спасибо вам огромное, Костя!

– Не за что. Харькову привет. И Дивногорью!

– Добрых дорог, – сказала Ди, повязав Косте на руле сплетённую в дороге феньку.

Леший спрыгнул на мокрый песок обочины, забрал у Ди гитару и подал ей руку.

– Ну вот, тут хоть уже не мочит, – сказала Ди, глядя на пасмурное небо.

У первого же прохожего спросили где вокзал и получили ответ: "Вон в той стороне, рядом".

– Интересно, надо ли нам закупиться продуктами? Давай созвонимся с Полиной

– Давай.

Леший включил телефон. И получил СМС-сообщение: "My edem v locom do Lisok, groza ppc". После этого сразу натыкал ответ: "Мы в Воронеже, скоро сядем на собаку до Лисок" и немедленно отправил.

Они шли по незнакомому городу почти наощупь, пытаясь на ходу проникнуть в атмосферу Воронежа. Умытый город ещё хранил следы бушевавшей стихии в виде ручьёв, луж и поваленных ветвей, но люди навстречу попадались доброжелательные.

Когда Леший с Ди проходили мимо парка с большой церковью, телефон зазвонил.

– Леший, привет, – звучал полинин голос, – мы почти в Лисках.

– А мы ещё топаем по Воронежу в сторону вокзала.

– Ну вот, надо будет что-нибудь поесть взять, чтоб на костре пожарить-сварить.

– Разберусь. Вы не намокли?

– Мы едем в задней кабине, Манул спит вообще.

– Как так получилось? Приняли?

– Нет, просто "язык до Киева".

– Молодцы, – сказал Леший, – тогда до встречи.

На привокзальной площади толпились маршрутки. Леший нашёл продуктовый магазин и набрал целый пакет еды. Часть продуктов они с Ди рассовали по рюкзакам, а то, что не влезло, – сложили в тряпичную сумку Ди…

– До Лисок когда ближайший, подскажите?

– Двадцать сорок три, – ответила тётушка-кассир в окошке.

– Два полных – сказал Леший, склонившись над окошком кассы и протягивая две сотни рублей.

Через полчаса, после походов в туалет и поедания хот-догов, они уже сидели в новенькой электричке сине-белых тонов и глядели на пасмурное небо Воронежа.

Ди протянула наушники своего плеера Лешему и навалилась на плечо. Там играла какая-то "альтернатива":

"…Чтобы сердцу твоему

Не замереть в холодах,

Верь весне, но никому

Не доверяй в городах…"339

– Это кто?

– Это я специально нашла группу из Воронежа на плеере. Мне её в Новосибе скинули друзья.

– Значит теперь у меня Воронеж – это не только гроза, "Сектор Газа" и котёнок с улицы Лизюкова. Но ещё и эта группа.

Тем временем, за окнами электрички мелькали поля с пирамидальными тополями и акациями, а из-за облаков выглянули закатные лучи солнца.

Электричка подъезжала к Лискам. Леший и Ди прильнули к окнам в тамбуре, пытаясь высмотреть лица Манула и Полины.

– Ну вот мы и в Лисках, – сказал Леший, – теперь как отсюда дальше уезжать?

– Манула выловить бы для начала, – сказала Ди.

– Молодые люди! – донёсся голос вокзального мента, – документы предъявите, пожалуйста.

– Сейчас, – Леший полез за паспортом в ксивник, – мы в Дивногорье направляемся.

После непродолжительной беседы с ментами прямо в зале ожидания, Леший и Ди вышли вновь на сырую платформу.

– Ладно, хоть тут менты не дотошные, – сказала Ди.

– Ох, если б мы приехали с Украины, они бы нас прошмонали, мне кажется.

– А так бдят. Вон, на станции народ сидит, их не трогают.

– А это всё потому, что мы не похожи на алкашей и бомжей. Хотя вот у вас в Сибири наоборот: если ты цивильно выглядишь – тебя не трогают.

– Молодые люди, – незнакомый парень с какой-то приметной чертой в лице стоял напротив них, – не собираетесь ли вы встретить ночь перед Днём Победы в Дивногорье?

Леший задумался на несколько секунд, проникшись узнаванием: "Тёмные волосы, бритое лицо. Этот взгляд. Нихрена себе…"

– Манул, ты когда подстричься и побриться успел?

– Да в Поворино решили "оцивилиться", – Манул улыбнулся непривычной улыбкой, – там и побрился.

– С тебя полтинник, – услышал Леший голос Полины, – а ты говорил, что не узнает.

Все вчетвером обнялись.

– Какие дальнейшие планы, – поинтересовался Леший, – ведь электричка только утром?

– Поездов пока хватит, – сказала Полина, – поедем на такси.

– Инициатива наказуема, – посмеялся Манул, – с тебя найти такси в десять вечера.

– Слово за слово, а Полина удалилась на привокзальную площадь, и через пять минут вернулась, улыбаясь.

– Судя по всему, ты нашла такси? – сказала Ди.

– Агась, – кивнула Полина, – триста пятьдесят рублей цена вопроса.

Леший отсчитал две сотни, вручив их Полине.

На привокзальной площади, необычайно цивильной для провинциального городка, стоял памятник: колонна с Ангелом-хранителем. Возле колонны на обширной парковке между ЖД и автовокзалом, стояли машины, одна из которых была "пятёрка" с характерными шашечками.

Водитель, усатый дядька с украинским выговором, осмотрел всю компанию и посоветовал закинуть пару рюкзаков на верхний багажник его "пятёрки".

– Гитару можно и в салон, если потеснитесь.

– Мы-то потеснимся!

– Поехалы тогда, – весело сказал дядька, врубив магнитолу.

"Всё та же попсовая песня по радио, – скривился Леший, втиснувшись справа от Полины на заднее сиденье, – и когда включат что-нибудь другое?"

Долго ли, коротко ли, бодрая "пятёрка" уже разбрызгивала лужи на грунтовке, а затем, проехав село Дивногорье насквозь, остановилась. В машине тотчас стало тихо, донеся до ребят звуки соловьиного пения и лай сельских собак.

"Вот, вроде приехал в незнакомое село, перед Днём Победы, и стоит опасаться пьяной гопоты, – думал Леший, – но нет"

В голове Лешего поселилось ощущение сказки, ещё когда он рассматривал непривычные белые мазанки из окна машины. Теперь он готов принять этот мир и эту ночь, вдыхать её и наслаждаться.

– Ну вот, хлопчики, вам туда, – водитель показал на тропу, ведущую на холм, рядом с которым по рельсам как раз грохотал грузовой поезд, – сегодня приключений уже не ищите, лягайте спать, туристы как раз у Тихой Сосны лагерь ставят. А напротив – Храм Сицилийской Божьей Матери. Он в скале вырублен, сходите.

– Спасибо большое, удачи вам!

– Оце вам удачи! С праздником!

– И вас! – Манул хлопнул дверью и развернулся к ребятам, – ну что, с приездом!

– Где ставиться будем? – спросил Леший

– На Тихой Сосне, как и сказал шофёр.

Пока шагали по дорожке меж кустов и слушали птиц, стемнело совсем. Но, перейдя железку, увидели костёр и палатку, услышав звуки гитары.

– Интересно, что за люди там?

– Подойдём-увидим, – сказал Манул и смело зашагал вперед, закурив трубку.

Ребята углубились в ивняк. Ди рефлекторно схватила Лешего за руку, но не от испуга, а от желания быть причастным к чуду.

У костра было слышно пение женским голосом:

"…В дорогу звал глас таинственных гор,

Три сына там покидали свой дом.

Один был горд, другой упрям,

А третий был сердцем смирён…"340

Леший встал, вслушиваясь. По виду у костра не было пьяных, стояло несколько палаток. Манул тоже приостановился, вслушиваясь в песню. И лишь когда у костра допели, Манул пошагал в свет костра

– Добрый вечер, ребята! Мы автостопом приехали из Екатеринбурга. Вы не против, если где-то рядом с вами встанем с палаткой?

– Добрый, – молодой человек с фонарём в руке, казалось, просвечивал рентгеном пришедших, – можно конечно. Мы Белгородские сами. Я Сергей.

– Лёша, – представился Леший и представил остальных, – Женя-Екатеринбург, Полина-Пермь, Катя-Красноярск.

– Обширная география, – улыбнулся парень, – присядьте пока к костру, с дороги. Если есть кружки, давайте чаем вас напоим.

Леший, вслед за ребятами, сел в круге, внезапно ставшем теснее. Хозяева стоянки называли какие-то имена, но Леший почти никого не запомнил. Он по-прежнему сохранял состояние ожидания чуда, и поэтому просто вглядывался в лица.

"Приятные хорошие лица, – думал он, – улыбаются, чай наливают, но всё же какие-то цивильные и правильные. Интересно, кто они?"

Тем временем начали разговаривать и общаться. Леший, прихлёбывая предложенный чай из одной кружки с Ди, слушал о чём говорят. Общалась Полина, она же попросила гитару сыграть. Спела она песню про Иерусалим, чем вызвала аплодисменты.

"Какие-то сильно верующие ребята, – подумал Леший, – главное, чтоб не сектанты какие-нибудь".

Манул тем временем прихватил свой и полинин рюкзаки и удалился с Сергеем.

Леший узнал имя ещё одной поющей девушки-белгородки – Натка. Она пела песни, чем-то неуловимо похожие на "Мельницу", но при этом добрые и похожие на притчи.

Когда в следующий раз дошла гитара до Лешего, он спел песню про Звёздного Пастыря:

"Звёздный мой пастырь, покинь стада,

Слышишь ли зов вдалеке,

С неба упала моя звезда,

И плывёт по ночной реке…"341

Через какое-то время подошёл Манул, шлёпнув Лешего и Ди по плечам

– Я поставил "зелёное чудище", пошли покажу.

Леший встал и проследовал за Манулом. Вокруг звенели комары, практически первые в этом году для Лешего.

– Эти ребята, – сказал вполголоса Манул, – что-то вроде православной молодёжи. Они хорошие, но чересчур правильные на мой взгляд. Поэтому мы курить будем уходить на берег Сосны. Речка-то – маленькая, сейчас как наша Исеть. А ребята говорят, что пару недель тому назад здесь вообще было море воды до самого Дона.

– Круто, – оценил Леший вид от палатки. Её Манул поставил прямо под большим дубом, а отсюда открывался вид на воды Тихой Сосны.

– А там дальше поле. А за ним – Дон. Купаться ещё, возможно, рано.

Леший закинул свой и катин рюкзаки в палатку, а затем пошагал к костру, забрать Ди. Ди шла молча и по инерции. Леший списал это на усталость, и не подал вида. Лишь когда в палатке они улеглись не в обнимку, как обычно, а спина к спине, Леший подумал что где-то что-то не так.

– Ди, ты чего?

– Я устала, Лёша.

– Понимаю. Несколько суток подряд видеть мою физиономию, тут любой устанет.

– Да не только поэтому, – сказала Ди, – просто я впервые так далеко от дома. И на меня это осознание навалилось сейчас. Хочется забраться обратно в раковинку и побыть одной, подумать.

– Хорошо. Спокойной ночи, Катя, – Леший распахнул сетку палатки, выбравшись к Манулу под дуб.

Манул курил трубку и был похож на морского капитана, внезапно оказавшегося на берегу. Отсутствие длинных волос и бороды сразу же подчеркнуло "шкафообразность" Манула.

– Теперь про тебя не скажешь, что ты похож на друида.

– Скорее на гопника с трубкой?

– Ди чего-то устала, – Леший был не склонен к шуткам.

– Всему своё время.

– Ты не боишься, что Волк от нас уйдёт? Что ты будешь делать тогда?

– Уж явно не искать его в реальности. Давай не будем об этом.

Леший забил свою трубку и затянулся, слушая гитару и соловья. У костра белгородцев оставалась Полина и сейчас пела одну из тех дивных песен, что Леший слышал в прошлом августе на скале.

– Потом мы на старое городище пойдём закат смотреть, когда все разойдутся. Там можно без палева в гамаках заночевать наверху.

– Откуда ты знаешь?

– Из снов.

– Пошёл я, – зевнул Леший, – смотреть сны.

Леший развернулся от молчащего Манула и залез в "зелёное чудище". Спиной к Ди.

Разбудил Лешего Манул.

– Пошли, прогуляемся, – сказал он.

– Куда?

– На Дивы дивные.

– Щас, – Леший начал торопливо одеваться в темноте.

Манул бодро пошагал по тропинке к путям, потом – вверх в гору, мимо белой скальной церкви, по лестнице и выше. Здесь наверху было ветренное степное плато с дубами и вязами вдалеке. Под ногами шуршала какая-то степная трава и цвели жёлтые цветы. Потом тропа шла вдоль лесополосы.

Они почти бежали по светлой тропинке, а затем внезапно остановились у деревянного мостика на краю оврага.

– Здесь, – сказал Манул.

– Что тут?

– Посидим и покурим. Собственно, заехать в Дивногорье было моей инициативой. Просто ради этого места.

Манул забивал трубку, усевшись по-турецки на доски.

– Что у тебя связано с этим местом?

– Здесь мой далёкий предок умер. Надо его отпустить.

Леший принял трубку из рук Манула, затянулся, выпустив в предрассветный воздух кольца дыма.

– Как ты об этом узнал?

– Он сам рассказал. И попросил приехать.

– Дела…

Они сидели молча, слушая голос соловья из низины и стук колёс грузового поезда.

– Что нужно сделать?

– Я сейчас усну, а ты просто побудь рядом. Покури вот, – Манул навалился на перила мостика и зевнул, – не буди меня пока.

"Весёлая перспектива, – подумал Леший, – ну да ладно, девушки пусть отдохнут от нашего общества. Странно, что к своему предку он пришёл без Ди и Полины. А со мной"

Вдруг Манул сказал несколько слов на непонятном гортанном языке, раскрыв глаза. Осмотрелся, глянул на Лешего и зажмурился, потрясая головой. Лешему стало жутковато.

– Евгений Иваныч, Манул! С тобой всё в порядке? – спросил он шёпотом.

– Теперь да, – Манул раскрыл глаза и протёр их, – пошли обратно.

Леший послушно встал и пошагал вслед за Манулом. Начинало светлеть, но непогожий рассвет не радовал красками: лишь проявилось больше насыщенных весенних красок. Зато проснулись жаворонки. Леший сначала услышал голос, доносящийся откуда-то сверху, а затем увидел певца: маленькая птичка зависла, словно вертолёт, на высоте пятиэтажного дома и пела свою незамысловатую песню.

Когда Леший с Манулом подходили к "Зелёному чудищу" у костра белгородцев лишь сидел один человек, пожелавший доброго утра и пронзительным взглядом проводивший ребят к палатке.

Леший вкарабкался вовнутрь, да и рухнул спать прямо в одежде.