Есть только дорога…

У первого же попавшегося мужичка Леший спросил дорогу к метро, а, получив ответ, развернулся. Оказалось, что шагать надо было назад, вопреки лешевской интуиции.

Путь вывел их на путепровод, с которого они спустились на рынок, а среди рыночных ларьков показался вестибюль станции.

"Странный город Самара, – думал Леший, – везде метро строят из центра, а здесь начали от окраин, и до центра ещё не дошли. Где же тут искать нефоров? "Пушка"? "Сипа"? "Фонтан"? Посмотрим, найдём ли кого"

Они спустились в прохладу метрополитена, и вскоре поезд метро впустил их в своё чрево.

Через полчаса Леший и Ди вышагивали в сторону "Сипы", одной из неформальских тусовок Самары. Дорогу выспрашивали по ходу, руководствуясь правилом: "Язык до Киева доведёт"

У фонтана сидели несколько пиплов и, судя по всему, попивали пиво.

– О, ребят, а вы откуда такие? – спросил один парень в футболке с "Арией"

– Мы стопщики из Ёбурга, – ответил Леший, – едем в Харьков.

– Круто. Пиво будете?

– Наверное нет. Подскажите где у вас постритовать можно?

– Да по трамваям лучше всего.

– Значит это попозже.

Леший достал трубку и стал забивать её табаком. Смачно затянулся, а в это время подвалили менты.

– Молодые люди, здравствуйте, ваши документы, – парень в синей форме представился, а Леший с Ди закопошились в поисках паспортов.

Пиплы, сидевшие рядом, попрятали пиво, чтоб к ним вопросов не возникло.

– Пройдёмте-ка с нами для досмотра вещей.

Ди взволновалась, но Леший был спокоен. По дороге до "опорника" он рассказал ментам, что они с Ди приехали автостопом и держат путь в Харьков. Что безобразия нарушать не планируют, наркоты и оружия с собой не везут, а на "Сипу" пришли, дабы обрести ночлег у близких по духу.

В "опорнике" их паспорта "пробили по базам"330 и вернули. Рюкзаки просто открыли, просмотрев беглым взглядом их нехитрое бродяжье снаряжение.

– А у вас тут неформалы тусуются? – без задней мысли спросил Леший.

– Да, вот их и ждём, – сказал молодой мент, – сейчас вторым рейсом к этим алконавтам пойдём, они у нас постоянные гости.

– А чего они? Вроде ж спокойная публика?

– Это может у вас в Екатеринбурге спокойная, – не унимался тот, – а здесь все неприятности от них. Вы бы тоже тут не задерживались лучше. Ступайте и не нарушайте больше.

Леший за руку с Ди вышли из "опорника".

– Блин, как оплёванная, – сказала Ди, – мы же вроде только приехали, а на нас так сходу, мол, нарушаем.

– Добро пожаловать в Самару, ебать, – сострил Леший, – попробуем игрануть по трамваям?

– А можно я где-нибудь посижу? И вообще на Волгу хочу посмотреть.

– А тебя никто не украдёт?

– Я же на связи буду.

– Кстати, о связи. Давай Полину наберём.

Леший стал набирать полинин "трассовый" номер.

– Леший, привет, – тихо сказала Полина в трубку, – мы зачислились в грузовой на Сызрань, и будем топить дальше. Помните про место сбора?

– Да, помним. Мы в Самаре застрянем на день-другой.

– Ничего страшного, нам как раз время нужно. Будем в Дивногорье в одно и то же время. Как там Катя?

– Ссадила ногу немного. Уже забинтовались.

– Евгениваныч сказал, она не очень хорошо приземлилась, – полинин голос стал взволнованным.

– Ничего, – сказала Ди, слушавшая весь разговор, – похромаю и будет, только штанину надо подзашить.

– Лечись. Доброго вам пути, ребята!

– И вам!

В ближайшем киоске "роспечати" Ди купила карту Самары, и теперь разглядывала места, куда бы можно было пойти. Решили, что потусят пока на "Площади Славы".

Когда дотопали дотуда, перед взором Лешего открылась панорама реки Волги, высокий обелиск, парк с дубами и храм. Ди фотографировала всё вокруг. После похода в недалёкий продуктовый магазин, они затарились питьевым йогуртом, бананами и хачапури местной выпечки. Здесь, на одной из лавочек, Ди уговорилась с Лешим, что будет его ждать вместе с рюкзаком.

Леший же взял гитару и отправился к трамвайной остановке.

"Хороший город, – думал Леший, глядя по сторонам, – много зелени и парков. О, а ещё и трамвайчики, как у нас в Ёбурге. Тут уже всё украшают ко дню Победы"

Леший дошёл до остановки, расчехлил гитару и стал "маячить" машинистам.

– Здравствуйте, разрешите у вас сыграть?

– Заходи, у кондуктора спросишь.

Леший шагнул в вагон, указал кондукторше на гитару, и после её кивка начал своё выступление:

– Добрый день, уважаемые дамы и господа, немного музыки в дорогу!

В этот раз Леший решил сыграть что-нибудь известное людям. Он запел "Любите девушки…"

К удивлению Лешего, одна тётушка, сидящая неподалёку, начала подпевать. После песни он прошёлся по вагону, насобирав рублей сто, из которых десять дала кондукторша, вышел из вагонаи практически сразу прыгнул в трамвай, едущий по Галактионовской назад.

И во время песни у него завибрировал телефон.

Леший допел песню про "девушек" до конца, прошёлся по вагону и взялся за телефон, выпрыгнув на Самарской площади.

– Ди, ты звонила?

– Леший, ты скоро? Тут я встретила ребят, которые нас вписать могут.

– Как так? Прям с ходу? Что за ребята?

– "Радужные люди", хиппы.

– Хорошо, скоро буду, – Леший уже бежал бодрым шагом к площади Славы.

Возле лавочки и рюкзаков стояла Ди, а рядом с ней девочка с коротким ёжиком волос и парень с распущенными русыми волосами. Оба в клетчатых рубахах и джинсах.

– Привет, я Чудо, – представилась девушка, – а это Ник.

– Очень приятно, я Леший, можно Алексей.

– Нам Ди рассказала, что вы на товарняках приехали, как "Бродяги Дхармы"331.

– Да, от Уфы ехали таким образом. А двое наших ещё также едут. Мы дальше стопом хотим, через Тольятти на Пензу, оттуда на Тамбов и Воронеж, а там Белгород и Харьков.

– А я потом в Москву и Питер, – сказала Ди.

– Смело. Мы только, даст Джа, на "Радугу" в этом году соберёмся, да и то цивилом. Чудо меня собралась "маленьким чудом" порадовать, – это сказал Ник, и только сейчас Леший заметил, что Чудо "в положении".

– Не домогаются до вас гопники?

– Мы ж не буяним сами. Чего им до нас домогаться? – сказал Ник.

– Их вообще в моей реальности нет, – сказала Чудо.

Слово за слово, а выяснилось, что ребята живут на "Барбошиной поляне", а там недалеко – Московское шоссе и выход на трассу. Сами они регулярно мотались на Утриш, в "Лиску" и на "Пустые Холмы", но в этом году из-за беременности Чуда не собираются в дальние поездки. Ник работает сисадмином, а Чудо – сидит дома и зарабатывает деньги "копирайтингом" – написанием текстов под заказ. Сейчас же они направлялись гулять, ибо погода позволяла. Тут, по словам Ника, сработал "Великий рандом", который привёл их именно к той скамейке, на которой сидела Ди. У них есть собственный "спорт" – подбирать всяких автостопствующих на улицах Самары и помогать им.

"Я помогу тебе, ты поможешь другому – добра в мире станет больше", – такой был их жизненный принцип. Конечно, они тоже окарывались, нарываясь на "Крыс" и неадекватов, но это было лишь пару раз за несколько лет вписок. Более того, у Ника с Лешим обнаружился общий знакомый – Рома Киевлянин. Тот тоже знатный житель черноморских побережий, поэтому Леший не удивился.

После этого пошли гулять по набережной, спускаясь на песчаный пляж. Ник рассказал, что летом тут всё засижено отдыхающими и народ купается. Сейчас же Ди и Леший не рискнули лезть в холодную волжскую воду, Ди только разулась, сняв берцы и пройдя босиком по линии волн. Леший глядел на волны, на босоногую Ди, на чаек, на Чудо с Ником, и думал. Думал о том, как похожи образом мысли Чудо и Ник на самого Лешего.

"Но ведь при этом они не тусуются с неформалами, работают и вообще относительно приличные люди, – думал он, – значит, и мне можно расти в эту сторону".

Вечером на громыхающей "Татре" Леший и Ди в компании своих внезапных добродетелей, направились к ним. Ди сидела с Лешим рядом, взяв его за руку, а в растянутых лешевских наушниках-бусинах играли песни, утащенные Лешим из Новосибирска.

Гостеприимные Чудо и Ник жили в двухкомнатной квартире с видом на зелёный двор.

В одной из комнат они жили сами, а другая, пока не появился ребёнок, играла роль мастерской, гостинной и комнаты для вписчиков. Грядущее появление нового человека уже ощущалось: в углу комнаты между столом с компом и швейной машинкой стояла маленькая детская кроватка, пока заваленная вещами.

На стенах были развешаны карта России и крупномасштабная карта Жигулёвских Гор. Напротив маркером был нарисован пацифик.

Леший и Ди стирали вещи, по очереди ходили в душ, заряжали телефоны, пили чай и рассказывали Нику и Чуду о своих поездках. Ди говорила про дорогу в Абакан. Леший – про прошлый проезд мимо Самары, да про самарского водителя Лёху, который вёз Лешего до Омска. Засыпал Леший с Ди в обнимку на мягкой огромной кровати.

Лешему снился незнакомый зелёный город. Он шёл по тенистой улице под цветущими каштанами в обществе Вани и Светы.

– Если вдруг Волка не будет, что вы будете делать? – спросил Леший Свету

– Наверное жить как жили раньше, – сказала она, взгрустнув, – или с чуть большим уровнем осознания.

– Вопрос в том, сможем ли мы видеться во снах дальше. Сможем ли пользоваться какими-то "пространствами сновидений" и общаться с местными духами без помощи Волка?

– Манул это успешно делает, как мне кажется.

Ваня молча пинал невесть откуда взявшуюся сосновую шишку, шагая чуть впереди. Света перешла на шёпот.

– Мне кажется, что Ваня ревнует меня к Волку, – прошептала она, – хотя у меня давно это прошло. Более того, я даже не знаю про Волка – человек ли он?

– Расскажи как ты познакомилась с Волком, – спросил Леший.

– Я уже закончила школу в Полевском и уехала поступать в Екатеринбург, потом у меня произошло кое-что печальное, – Света замялась, – давай, не будем об этом, даже во сне.

Леший кивнул. Повисла пауза, нарушаемая городским шумом.

– Хотя давай расскажу. Ну, уже живя с мамой на Ботанике и учась в "Шадре"332, я познакомилась с местными райтерами и по ночам бегала расписывать заборы. И вагоны. А однажды нам дали очень больших пиздюлей недалеко от "сортировки". Вышел сильный замес, моему другу на глазах у меня ломом проломили череп. Мне самой крепко влетело по голове, вроде как битой. Я бежала, в беспамятстве и страхе забилась в какую-то сточную трубу под путями. Не помню как, но я вырубилась. Тогда мне и приснился Волк. Точнее, я оказалась где-то в горах с шикарными видами. Ко мне вышел высокий парень в серых одеждах.

Леший хмыкнул, и это заметила Света.

– Зря смеёшься. Я тогда подумала, что совсем ебанулась, или что умерла. Парень представился Волком. Он обнял меня и поцеловал. Потом – блин, нет, Леший, я промолчу. Короче, он стал меня лечить и учить. Сколько дней я провела там, в горах – я не помню. Мне казалось, что неделю, не меньше. Он поселил меня в шалаше под какими-то камнями в курумнике, на тёплых шкурах. Поил меня чаем из трав. Кормил деревенским хлебом и молоком, мёдом и мясом. Пел песни. Гладил и обнимал. А потом однажды сказал, что будет приходить лишь во снах. Сказал, чтоб я рисовать не бросала. В тот день в горах разыгралась гроза, сверкали молнии. И одна из молний попала в меня…

Света замолчала. Они шли дальше. Рядом сигналили, шуршали машины, а во дворике пели соловьи. На незнакомый город опускались сумерки.

– Потом я очнулась в реанимации. Мне рассказали, что я счастливая, что "в рубашке родилась". Пролежав в коме несколько дней, я вернулась в сознание. В голове крутились лишь образы и рассказы Волка. Приходили менты, допрашивали. Я говорила то же: били ломами и монтировками, бежали, дальше не помню.

– Пиздец, – только и проговорил Леший.

– Вот и я про то же. У меня тогда, оказывается, убили двух друзей-райтеров. А выжившие к нам потом скорую привели, так и живы остались. А Волк мне во сне потом сказал, что он меня откачал. Ну и доказал это. Я думала долго, что одна такая, вижу Волка. Что он мой и только мой герой. Пусть даже плод воображения или последствия травмы. Но он мой. А потом он сказал, что есть ещё девушка. Я, было, обиделась, но познакомилась с Лосиком. Она похожа на Волка, но существует наяву. Такая же волшебная. Потом уже появились Манул и Полина. Я продолжила рисовать. Иногда по ночам рисовала даже на вагонах. Иногда – на стенах города. Но меня всегда вёл и предостерегал Волк. Я не могла смотреть на других парней долго. Пока не появился Ваня. Волк во сне "дал добро" на него. Остальное ты знаешь.

– Дела. Я, возможно, никогда у тебя этого наяву бы не спросил, – сказал Леший, – спасибо за откровенность.

Они со Светой обнялись. Ваня остановился, с вопросом, мол, что это вы секретничаете. Леший подозвал его, и обнялись уже втроём. На сём моменте Леший потерял осознание и поплыл обратно в сторону Самары и флэта Ника с Чудом. Последнее, что он запомнил и услышал перед пробуждением, была песня:

"Упасть в полынь

Небо обнимать

И звёзды целовать

Рукой ловить стрекоз

И снова отпускать…"333

Он проснулся, глядя на сидящих у компа Ди и Чудо. Оказалось, песня играла из динамиков компьютера.

– Доброе утро, Лёша, – улыбнулась Ди, – я тут скачиваю местные группы.

– Ага, а я думал мне во сне снились эти строчки.

– Вот, – Чудо посмеялась, – даже сквозь сон "Станционный смотритель" прошибает. Пойдём чай пить, путник.

После чаепития и заполнения бутылей с водой Леший с Ди тепло попрощались с Чудом. А Ник пошёл провожать ребят на автобус до "посёлка Механизаторов" – позиции на московском шоссе.

Утренний город провожал ребят ароматом цветущих яблонь.

"Вот, а несколько дней назад я ещё смотрел на нераспустившиеся листья, – думал Леший, – Интересно, не мои ли это глюки, и действительно ли Света именно так познакомилась с Волком?"

Ди же просто сидела, заткнув уши плеером.

Они вылезли на повороте на этот самый "посёлок", протопали немного по зелёной обочине, а затем Леший поднял руку.

– Ребят, я в Тольятти, – сказал им водитель "девятки", остановившейся спустя десять минут махания лапой.

– Спасибо, мы автостопом в Харьков едем.

– Да по вам видно, что не пешком, – улыбнулся водитель, – запрыгивайте.

Леший сел на переднее сидение, а Ди, рюкзаки и гитара поместились на заднее. Водитель включил радио, там играла всякая попса.

– Я ваших знаю, – сказал водитель, – особенно много вашего брата ездит, когда фестиваль Грушинский проходит. Знаете такой?

– Да, он известен, – ответил Леший, – только я не ездил туда ни разу.

– Да и нечего там делать. Синяя яма там. Народ конечно едет потусоваться. Но там пикник-шашлык, пьянка да мордобои. Оно нормальному человеку не очень надо.

Быстро неслась машина по широкому, но раздолбанному шоссе до Тольятти. Вот миновали сосновый лес на песчаном взгорке, вот показались кварталы панельных домов, транспортные развязки, какие-то автосалоны, заправки.

– Я вас на кольце высажу, – сказал Водитель, – отсюда правда на попутке тяжело будет.

– Я уже уезжал отсюда, – Леший, не понаслышке знавший о "прелестях" Тольятти, изложил свой план без утайки, – мы отсюда на маршрутке в Жигулёвск уедем, и все дела.

– Удачи вам, бродяги, привет Харькову.

– Спасибо! Ни гвоздя, ни жезла! – ответил Леший, вытаскивая рюкзаки на песчаную обочину.

– Оживлённое же тут движение, – сказала Ди, оглядевшись.

– Да уж. Ну ничего, уедем, – Леший бодро взял курс на остановку.

Здесь ребята заняли место среди бабушек-садоводов и каких-то мрачного вида мужиков. Скоро подъехал жёлтого цвета "Богдан", Леший и Ди протянули водителю полтинник, попросив остановить на повороте с трассы.

Они стояли в проходе душного "Богдана", глядя на мегалитические постройки Жигулёвской ГЭС, проносящиеся мимо.

"Где же сейчас едут Манул с Полиной? – думал Леший, – Наверное, они уже далеко от нас, надо бы им позвонить"

"Богдан" распахнул дверку перед поворотом на автостанцию с видом на горы.

– Здесь похоже чем-то на окрестности Михайловска, – сказал Леший Ди.

– А у меня после таких проездов приступы мизантропии.

– Ниче, сейчас дальше поедем.

– Надеюсь.

Под качающимися ветками клёнов Леший курил трубку, а Ди стопила. Почему-то останавливаться никто не хотел. Небо, ясное с утра, здесь заволокла дымка, и теперь оно было равномерно серое. Стало прохладно. Леший встал стопить, а Ди распечатала гитару, начав что-то наигрывать. Помогало мало. Время шло к полудню, а они никак не могли сдвинуться с места.

Когда Леший уже начал сомневаться в выборе позиции, им наконец остановилась машина.

– Здравствуйте, подбросьте по трассе, пожалуйста! – сказал Леший деду, сидящему за рулём "москвича".

– Я до Сызрани только.

– И то нам вперёд. Спасибо!

Леший и Ди загрузились в старинный аппарат, и, влекомый боевым дедом, "москвич" полетел на запад по лесам Жигулёвских гор.

– Куда путь держите, туристы?

– В Харьков.

– О, я там жил когда-то, на Салтовке. Много уж лет прошло, – водитель вдарился в воспоминания, но вот уже Сызрань.

Растрогавшийся водитель решил провезти Ди и Лешего чуть дальше, чем ему надо было, оставив их у поста ДПС и завернув на самом западном въезде в Сызрань.

Гаишники даже не обратили внимания на перешедших дорогу Ди и Лешего: те прошагали с безразличными лицами мимо Гаишников. И за последним стоящим дальнобоем принялись стопить. Рядом дымила чёрным дымом какая-то труба, пахло жжёной резиной, и Лешему оставалось лишь надеяться на быстрый уезд.

Ди достала термос и конфет, решив подкрепиться.

– Если нас не садят, – сказала Ди, – то может быть три причины. Первая – место не то. Вторая – не то время. И третья причина – рожи у нас кривы. А если с позицией всё хорошо, и шеволиться никуда не приходится, то надо лица улучшить. А для этого можно что-нибудь заточить.

– Или кого-нибудь.

– Да, тут подходящих кандидатов немного, – улыбнулась Ди, – суслики на обочинах, или сбитые машинами вороны.

– Не, есть ещё бабочки и комары.

– Сколько же надо съесть комаров, чтоб насытиться?

– Надо есть их и есть. Говорят, что килограмм комаров довольно сытная штука. Летучие мыши вон едят за день три своих массы насекомышей.

Под такие разговоры, заставившие посмеяться, остановилась серая "десятка" до какой-то деревни в Ульяновской области. В машине опять играла та же попсовая песня334, под бодрый ритм которой "десятка" скакала по выбоинам трассы, пока, наконец, не высадила Лешего и Ди рядом с какой-то синего цвета остановочной будкой.

– Мраак, – огляделся Леший, когда машина скрылась за поворотом.

– Это ещё не мрак. Вот на Кузбассе тебя высаживают посреди весны в куче грязи и пыли – вот это мрак, – ответила Ди.

Тем временем, подкрадывался вечер. Леший уже поглядывал на дальнюю сосновую рощицу через дорогу и думал, насколько безопасно расположиться там на ночь.

Но судьба решила иначе. Ди страшно хотелось пить, на что она пожаловалась Лешему, допив последние глотки из термоса и из бутылки.

На махание руки Лешего остановился белого цвета "Фред" с тридцать шестым номером региона и надписью "Пепси" на фуре. Он лихо оттормозился на обочине с помощью "парашюта", и теперь распахнул дверку с пассажирской стороны.

– Добрый день, по трассе в сторону Пензы не подбросите?

– Залезайте, потом поговорим, – дальнобой – задорный светловолосый мужик с немного кошачьей внешностью пригласил их в кабину.

Сначала залезла Ди, сняв кеды и усевшись на рюкзаки в большом "тамбуре" кабины. Потом сел Леший, хлопнув дверкой.

– Ну вот теперь рассказывайте.

– Мы едем автостопом из Екатеринбурга в Харьков.

– Как поезд двести двадцать семь, – сказал водитель, – "Свердловск-Харьков", – был такой когда-то.

– До сих пор есть, – сказал Леший.

– А я на нём на дембель ехал, – водитель улыбнулся, – Служил я под Свердловском. А родом я с Воронежа. Меня Костик зовут.

– Я Лёха, а это Катя, – представился Леший.

– Катя, как дальнобойщики Екатеринбург называют, – добавила Ди.

– Ну, ребята, могли бы и в Кате на меня сесть. Я "Пепси" с Кати в Воронеж везу. Не спрашивайте, почему такая кривая логистика, так вот заказали.

– Да уж. Но нам на руку.

– Можете хоть до самого Воронежа со мной ехать теперь, – сказал Костик, разгоняя "Фред".

Леший выдохнул. Для него не особо понятным и глуховатым отрезком трассы был прогон от Пензы до Воронежа. А теперь всё более-менее ясно: добрый дальнобой вёз их через зелёные поля Средней России, мимо сусликов, стоящих столбиками на обочинах, цветущих кустов вдоль дороги и с видом на потрясающий закат в лобовое стекло. Перед "мордой" фуры маячили, обгоняя и сменяя друг друга, легковые машины. Или "бешенные сперматозоиды", как нелестно называл их Костик.

– Я вашего брата подвожу по настроению. Один раз посадил типа одного, – сказал водитель, делая ударение на "а", – так он вонял блин. А сказать, что пахнет, невежливо. Ладно бы берцы снял, запахло носками, это у всех бывает. А от него, ну прямо бомжатиной пёрло. Думаю, мало ли у человека какая беда. А ехал я с Минска тогда, под Клинцами его подобрал. Остановились на стоянке, я его накормил даже. Он спасибо сказал, я предложил ему в душ сходить, мол, даже оплачу. Он намёка не понял, обиделся даже. Ехал до самого Оскола, молча, вонял…

– Мы, небось, тоже?

– Да не, вроде нормальные вы. Рассказывайте, как вас мотало по дороге. Ничего что закурю? – Костик сунул в зубы сигарету "Петра"

– А я трубку покурю, можно? – спросил Леший.

– Если без травы, то валяй, – кивнул головой водитель.

Пока Леший возился с трубкой, рассказывать начала Ди. Рассказывала она про Красноярск, про свои дороги-пути. Рассказала, как доехала с нелюбимым человеком до Ёбурга, и теперь едет с любимым человеком. Потом Леший переключился, став рассказывать, что где-то по железным дорогам едет ещё одна пара.

– Вот они, небось, грязные как черти будут. Как вы-то не вывозились?

– Мы до Самары ехали в теплушке, да и там останавливались.

Леший продолжил рассказ Ди. Рассказал он про Манула некоторые истории. Рассказал, как в прошлом году ехал от Миллерово до Москвы и ночевал под Воронежем с дальнобоем-иранцем. Рассказал, как зимовал в Новосибирске.

Солнце клонилось всё ниже и ниже к горизонту. В перерывах между короткими разговорами звучал мотор "фреда", погромыхивала подвеска на колдобинах, да звучали вразнобой голоса из рации, говорящие о гаишных засадах, "обочинке" и прочем.

В один момент Костик вдруг схватил рацию и закричал в неё, сжав тангенту:

– Юрка! Юрка-скамейка! Долго жить будешь, вспоминал про тебя!

– Котя здорово, – ответил ему весёлый голос из рации, – шо, домой топчешь?

– Ага. С Кати "пепси" тащу.

– Ближе-то не было?

– Это мне голову не ебёт, загрузили, заплатили, вот и тащу.

– А я в Казань повёз разноброс всякий. Запихали мне туда и мешков, и железяк. Ты, Коть, где ночевать думаешь?

– На "Петухах", наверное.

– А, ну давай, удачки!

– Взаимно, Юрик! – Костя повесил рацию.

– Знакомый? – спросил Леший.

– Сосед мой. Он на "Скамейке" работает. В "Ките"335. Это я на себя работаю, а ему вот проще "на дядю".

– "На дядю" спокойнее, наверно.

– Да не факт. Едешь, привязанный к тахографу, как к поводку. Это у меня, захотел – спишь, захотел – едешь. А у них не, – Костя сплюнул в окно, – там так всё повязано. Шаг влево-вправо – расстрел. Встал не там, потом объясняйся, что тебе посрать припёрло, например.

– Дела, – сказал Леший, попыхивая трубкой.

– С другой стороны, им безопасней. У него вот тут, – Костя показал на пустое место на панели, – есть специальная кнопка. Нажимаешь, если кто прессовать будет – и в течение часа подлетает ЧОП, выписывать пиздюлей оборзевшим. Хотя у нас тут давно не слышно ничего было. Новосибирск, Саратов – вот там да. Подлетают на легковых, прижимают к обочине, мол, дороги платные. Но это уже не организованные бандюки, так, нарики. Их попугать можно, или на понт взять.

– А были у вас случаи?

– Да всякое бывало, – Леший понял, что водитель не хочет об этом говорить.

Солнце садилось за горизонт, когда "Фред" заворачивал по развязке на стоянку у "Петухов".

– Вообще это "золотой петушок" называется, но у нас в обиходе они "петухи", – Костя показал на крышу кафешки, где была большая конструкция в виде рельефных петухов из железа, покрашенных жёлтой краской, – на этом плече самое лучшее место. Пошли ужинать, да спать.