Лучинушка

– Например, зачем вы все отправились в эти гиблые места?

– Мы поехали туда погулять в лесу, на свежем воздухе, а вы зачем? – вмешалась в разговор Софья Николаевна. – Разве законом это запрещено, или я ошибаюсь?

– Гулять вы можете где угодно, а вот морочить голову представителю закона, при всём уважении к вам, дорогая Софья Николаевна, я не советую. Вчерашний номер у вас больше не пройдёт.

– Какой вы, однако, злопамятный… – хмыкнула Софья Николаевна.

– Ну да, я такой. Уж слишком странные места вы выбираете для своих прогулок. Начнём с того, что ваша подопечная вытащила собственными руками из болота тонувшего волка.

– Стеша, это правда? – ужаснулась Софья Николаевна.

– Правда.

– Я не могу представить себе девушку, которая могла бы решиться на такой шаг.– строгий тон Михаила говорил о том, что он настроен на серьёзный лад и отговорками на сей раз им не отделаться . – Вы сказали, что перед этим волком в долгу. Не объясните, как можно задолжать дикому зверю?

– Он спас мне жизнь.

– Каким образом?

– Я не знаю, как вам объяснить…Это вышло совершенно случайно… – промямлила Стеша, которой хотелось бы умолчать о некоторых подробностях своей жизни.

– Не вы ли и есть та самая девушка, которая зимой спасла волчицу.

– Та самая. – вздохнула Стеша.

– А таинственное происшествие на дороге с мужчиной, которому кто – то сначала перегрыз хребет, а потом пристрелил? Там тоже присутствовала неизвестная женщина. Не ваша ли это работа?

– Не совсем. Хребет пьяному мужчине, пытавшемуся затащить меня в машину, перегрыз этот самый волк, которого мы с вами вытащили из болота, а пристрелили его друзья. Правда, целились они в волка, а попали в него.

– А не скажите ли, почему вы оказались ночью одна на пустынной дороге?

– Сбежала от мужа… А откуда вам всё это известно?

– А вы разве не в курсе, где я служу?

– Верно. Как же я могла об этом забыть…

– Ну да, иначе ни за что не признались бы в преступной связи с диким зверем. А мне ещё долго пришлось бы ломать голову над вопросом – что за банда с участием волка разгуливает в наших краях.

– Почему вам? Вы же вроде участковый.

– Бывший участковый, а ныне следователь, которому и спихнули это самое безнадёжное дело.

– Что ж, можете гордиться тем, что вам удалось его раскрыть. Теперь нас с волком арестуют?

– Нет, если объясните, зачем сегодня вы все сунулись в эти болота.

– Не сегодня, а уже вчера. – подсказала Софья Николаевна.

– Хорошо, вчера. Вы зря пытаетесь меня сбить с толку, Софья Николаевна.

– Я вовсе не собиралась вас сбивать, я просто напомнила, что дело близится к утру, а мы все очень устали. А свой допрос вы могли бы отложить на завтра, на свежую голову.

– Я вас понял. Но несколько минут вы, надеюсь, всё – таки потерпите. Итак, зачем вы туда поехали? Родьки в вашей машине не было. Значит, он уехал туда раньше, с беглыми преступниками. А ведь вы клялись, что никакой связи между ними нет и быть не может.

– Вы ещё в этом сомневаетесь после того что они с ним сделали?

– Тогда зачем он им понадобился?

– Скорее всего, они каким – то образом узнали, что он родился и вырос в тех местах и решили использовать его как проводника. Наверное, хотели там отсидеться. Другого объяснения я не нахожу. А мы поехали его искать.

– Нам он сказал, что они требовали показать им место, где спрятан клад.

– Это вам сказал Родька?

– Ну да.

– И он им показал?

– Судя по тому, как его истязали, не показал.

– Вот видите, не показал. Потому что показывать было нечего. Этого мифического клада, который уже около сотни лет ищут разные любители приключений, скорее всего вообще не существует. Кстати, в числе таких охотников за кладами был и Родькин отец и два его дружка, с которыми он лежит на дне этого болота. Эта троица в течении нескольких дней издевалась над Родькиной матерью и её подругой монашенкой, требуя указать место, где спрятан этот злополучный клад.

– А в болоте они сами утонули, или?…

– Или… Отца и сына постигла одна и та же страшная участь. Волчья семья жила на территории имения в течение нескольких поколений. Эта свора, служившая для живших там людей единственной защитой, безжалостно расправлялась с каждым, кто пытался их обидеть.

– Я не понял, какого отца и какого сына? И вообще откуда вам это известно?

. – Об этом мне рассказала перед своей кончиной Родькина мать.

– А волки? Вы же говорили, что они были их защитой.

– На тот момент они куда – то отлучились. Время от времени стая куда – то ненадолго уходит. А когда она явилась, произошло то же самое, что вы видели вчера собственными глазами. Мы только недавно узнали, что преступники, один из которых являлся Родькиным отцом, незадолго перед своей гибелью проделали то же самое с ещё одной несчастной. В результате обе женщины родили сыновей, очень похожих друг на друга. Родькина матушка дожила до нынешней весны, а мать вашего Синицына была убита в собственном доме, когда её сын был ещё младенцем. Его развалины находятся рядом с домом Софьи Николаевны.

– Да, мы знаем, что наследником этих развалин является Синицын. Только непонятно, что его привело в своё родовое гнездо. И откуда он узнал о заброшенном графском имении.

– Скорее всего, о графском имении и о якобы спрятанных там сокровищах он услышал намного раньше, чем увидел Родьку. Я не знаю, откуда он мог узнать о том, что Родька родился и вырос в тех местах, куда стремился он и его друзья. Возможно, в лагере, где он отбывал срок, ему пришлось встретиться с кем – то из жителей соседней деревни, который, увидев, что ваш Синицын и его необычный земляк похожи, как два родных брата, и рассказал ему всю эту историю.

Не знаю, зачем он вернулся на родное пепелище, возможно, хотел что – то в нём найти, а может просто хотел увидеть своё наследство. То, что я привела осиротевшего Родьку в город и мы стали жить по соседству с этим участком, не более, чем простое совпадение. Я думаю, Синицын, прятавшийся в подвале под пепелищем, случайно обратил внимание на Родьку, услышав его игру. Догадавшись, что перед ним человек, выросший в графском имении, решил попытать счастья в поисках этого пресловутого клада, представившись его родным братом, хотя, вполне возможно, это действительно так и есть.

– Возможно. Это установит генетическая экспертиза.

– Родька не совсем такой, как все, но у него очень доброе сердце. Обрадовавшись неожиданно нашедшемуся брату, он готов был выполнить его любую просьбу и пойти за ним куда угодно. Вот и вся история. Я рассказала вам то, что знаю, и чем можно объяснить всё, что произошло с Родькой на наших с вами глазах. Я вас очень прошу только об одном – отнестись к нему более снисходительно. Не нужно давить его лишними вопросами. То, что ему пришлось пережить, было бы тяжёлым потрясением даже для здорового человека. Я боюсь, чтобы это не отразилось ещё больше на его психике. Больше мне сказать нечего.

– Спасибо вам, Стеша. Вы мне очень помогли. Если возникнут какие – то дополнительные вопросы, надеюсь, вы не откажетесь помочь.

Вернувшись домой, Стеша первым делом заглянула в Родькину комнату. Он спал на диване, поджав под себя ноги и крепко сжимая в объятиях лоскутное одеяло. Видимо, трагедия, произошедшая на его глазах, заставила его вновь вернуться в ту жизнь, от которой он так тяжело отвыкал. Стеша накинула на него плед, и, посмотрев на его лицо, сохранявшее горестное выражение даже во сне, легонько погладила по голове, и, вздохнув, отправилась спать.

Разбудил их стук в дверь. Софья Николаевна проснулась первой. Всё тело ломило. Видимо, время, проведённое в тёмном подвале, стоя по колено холодной воде, не прошло даром. За окном было сумрачно, шелестел дождь.

– Кого это принесло в такую погоду… – пробормотала она, с трудом поднимаясь с постели.

– Софья Николаевна, лежите, я открою… – откликнулась Стеша, выходя из своей комнаты.

На пороге стоял Адам Викентьевич в плаще, с чёрным зонтом в одной руке и большим плоским пакетом в другой.

– Доброе утро, – сказала Стеша, растерявшись при виде неожиданного гостя, заставшего её в домашнем халате..

– Скорее, добрый день, – ответил он, стряхивая зонт, – разрешите войти?

– Пожалуйста, проходите.

– Похоже, вы все спите под дождик? Уже первый час.

– Мы поздно легли. Не закрывайте зонт, я поставлю его сушиться. Пожалуйста, снимайте плащ и проходите в гостиную. Посидите минутку, я пойду переоденусь. Софья Николаевна тоже сейчас выйдет. Ей немного нездоровится.

– Хорошо, я подожду. У меня к вам долгий разговор.

– Собственно говоря, я пришел к вам, дорогая графинюшка. – сказал Адам Викентьевич, когда Стеша привела себя в порядок и вернулась.

– Графинюшка? – удивилась Стеша, – почему вы так меня назвали?

– Только не надо делать вид, что это явилось для вас неожиданностью. – ответил Адам Викентьевич, пристально глядя ей в глаза. – Я в курсе того, что вы побывали в графском имении. Думаю, Ангелия раскрыла вам тайну вашего происхождения.

– Да, раскрыла. – ответила Стеша, понимая, что отпираться бесполезно. – Только я не уверенна, что эта тайна принадлежит мне. Скажите пожалуйста, откуда вы о ней узнали?

– Откуда… – сказала Софья Николаевна, входя в комнату, – наверняка без Надюши здесь не обошлось. Какой у нас гость! Добрый день.

– Добрый день, дорогая Софья Николаевна, – сказал Адам Викентьевич, приподнимаясь со стула и церемонно кланяясь, – Вы ошибаетесь, Надюша здесь абсолютно ни при чём. Она хранит ваши девичьи тайны так же свято, как и вы.

– Пойду поставлю чайник, – сказала Стеша. Ей нужно было прийти в себя от неожиданного заявления, сделанного старым ювелиром. Неужели и ему нужен клад? Эта история с пресловутыми графскими сокровищами уже начинала надоедать.

– Не волнуйтесь, моя дорогая, мне не нужен никакой клад, – сказал Адам Викентьевич, дождавшись, когда она вернётся.

Стеша вздрогнула от неожиданности и, покраснев как рак от стыда за то, что её тайные мысли были разгаданы, довольно резко ответила:

– Никакого клада нет.

– Есть. Просто вы его ещё не нашли.

– А я и не искала.

– Я знаю, – согласился Адам Викентьевич. – Вы очень похожи на наследницу графа Туманова, но никак не на кладоискательницу. Я слышал, вы хотите сделать карьеру певицы?

– Не уверенна… – ответила Стеша.

– У Стеши настоящий, я бы сказала, редкостный талант,– начала объяснять Софья Николаевна.– её ожидает большой успех, если…

Но Адам Викентьевич не дал ей договорить.

– Я думаю, с её характером это будет очень трудно.

– Почему вы так думаете? – спросила Стеша.

Она понимала, что он тысячу раз прав, но его бесцеремонность задевала и вызывала невольное чувство противоречия.

– В шоу бизнесе, где все находятся на виду гораздо больше, чем в любом другом деле, важна сила характера и способность расталкивать локтями тех, кто рядом, – ответил ювелир, – иначе вас могут просто – напросто затоптать.

– Вы видите меня во второй раз в жизни, а говорите так, словно знаете меня лучше, чем я сама. – не сдавалась Стеша.

– Я ювелир, моя дорогая. И мне, как вы понимаете, часто приходится общаться с непростыми людьми. Покупая или заказывая дорогие вещи, человек невольно показывает своё истинное лицо. И чем дороже заказ, тем явственней на нём проступает самодовольство, то есть гордыня, говорящая о том, что этот человек способен на всё, что угодно. За шестьдесят лет своей работы я научился распознавать её при первом взгляде. В вас её нет. Скромность, честность и порядочность во всём, вот главные критерии, внушенные вам теми, кто вас воспитывал. Скорее всего, вас воспитывала бабушка. Или я не прав?

– Да… – подтвердила Стеша, – признайтесь, наконец, что об этом вы узнали от Надежды Семёновны.

– Отнюдь. Это понятно и так. Ваши взгляды на жизнь были бы намного проще, если бы вы росли с молодыми родителями и больше общались со своими сверстниками. А бабушка воспитала вас именно так, как воспитывали девушек во времена её молодости, когда им не нужна была та пробивная сила, которая так важна в современном мире. Хотя, признаюсь, мне искренне жаль, что те времена канули в лету. Нагловатость, бесцеремонность, вседозволенность и фальшь нынешнего поколения мне не по душе. А вы настоящая графиня до мозга костей, а не только по крови.

– Вы можете объяснить, откуда в вас уверенность, что я действительно имею отношение к этому старинному роду?

– Непременно. Сначала кратенько расскажу о себе. Повторюсь ещё раз, я ювелир. И отец мой был ювелиром, и дед, и прадед и так далее до придворного ювелира Екатерины Великой, современника вашего пращура Григория Туманова. – разговаривая, Адам Викентьевич достал из принесённого им пакета большой плоский свёрток, похожий на книгу, завёрнутую в пергаментную бумагу.– Сейчас вы всё поймёте. Где бы мы могли расположиться?

– Одну минуточку, я сейчас уберу стол.

Стеша быстро составила посуду на поднос, отнесла на кухню и тщательно вытерла стол. Адам Викентьевич придирчиво осмотрел его поверхность, ещё раз протёр белоснежным платком и только потом развернул бумагу и положил на стол старинный альбом.

– Этот альбом, вернее точная копия, оригинал которой хранится в особых условиях, своего рода история петербургской знати. Он является моей настольной книгой. В нём есть рисунки и фотографий самых оригинальных ювелирных изделий, изготовленных несколькими поколениями моих предков, а также имена, фотографии или написанные тушью портреты людей, для которых они предназначались. Начал его мой прапрадед, служивший, как я уже говорил, при дворе Екатерины Великой. Он изготавливал ювелирные украшения для всей петербургской знати, а также и для семьи графа Туманова. Сейчас вы можете увидеть изображения ваших предков. Только прошу вас быть аккуратней, вы же понимаете…

– Конечно… – Стешины руки дрожали, переворачивая лощённые листы, переложенные калькой. В груди возник тонкий холодок ощущения, что она переступает невидимую черту, разделяющую прошлое и настоящее. Взгляды людей, давно ушедших в небытие, казались живыми и вопрошающими – кто она, зачем вторгается в их историю, достойна ли того, чтобы войти в неё, как член их семьи.

Арсений – Анастасия… Владимир – Варвара… Аглая… Никита…

– Вот она, Анастасия… Ты действительно очень на неё похожа. Если тебя одеть и причесать как её, вас невозможно было бы различить. – сказала Софья Николаевна, разглядывая рисунки вместе со Стешей.

– Совершенно верно. – подтвердил Адам Викентьевич, – Увидев вас впервые, я сразу понял, что мне выпала честь встретить последнюю представительницу славного рода Тумановых.

– А если это не так? – возразила Стеша, – То, что я на них похожа ещё ничего не значит, мало ли на свете двойников…

– Я наблюдал за вами в течении всего вечера, чем приводил вас в смущение. Прошу меня простить. Есть такое понятие – порода. Её невозможно имитировать, она либо есть в человеке, либо её нет. В вас она чувствуется во всём. Ваша фигура, осанка, движение, речь, и, конечно же, соответствующее воспитание, – во всём проявляется ваша наследственность. Это говорит о том, что рода вы не простого.

– Всё равно нужны доказательства.

– Да. – согласился ювелир. – Нужна генетическая экспертиза. Она стоит довольно дорого, но я вам в этом помогу.

– А зачем это нужно? Меня же все засмеют, когда узнают, что простая доярка вдруг стала графиней.

– Это нужно для продолжения вашего рода ради памяти предков. Вы же не собираетесь от них отказываться?

– Конечно не собираюсь, если экспертиза подтвердит то, что я действительно к ним принадлежу.

– И правильно. Теперь главное, что я хотел сказать, это то, что касается клада… Софья Николаевна, я вас очень прошу, не надо смотреть на меня, как на мелкого шулера… Неужели вам до сих пор не ясно, что я не собираюсь никого обманывать?

– Тогда почему этот мифический клад не даёт вам покоя? – строго спросила Софья Николаевна,– и вообще, откуда такая уверенность в том, что он существует?

– Сейчас объясню. По содержанию этого альбома нетрудно понять, что граф Арсений Туманов был человеком умным и дальновидным. Он прекрасно понимал, что близится время больших перемен и деньги рано или поздно могут превратиться в прах. Поэтому он вкладывал их в то, что занимает мало места, может сохраняться веками и никогда не потеряет цену, то есть в золото и драгоценные камни. А мой дед ему в этом помогал, выполняя его заказы и подбирая для него лучшие коллекции драгоценных камней.

А теперь о главном. В этом альбоме есть рисунки четырёх золотых медальонов, украшенных россыпью бриллиантов. Внутри каждого портреты членов графской семьи, выполненные на эмали. Вот они. Арсений – Анастасия, Владимир – Варвара, Аглая, ваша незамужняя тётка, и маленький Никита, ваш будущий отец. Каждый медальон был изготовлен в четырёх экземплярах, то есть, по комплекту на каждого члена семьи, чтобы у каждого оставалась память о своих близких.

Когда началась экспроприация экспроприаторов, предполагавшая ежедневные обыски, грабежи и расстрелы, граф, уповая на защиту всевышнего, решил спрятать женщин вместе с малолетним внуком в известном вам женском монастыре, построенном им в конце прошлого века рядом со своим имением, изначально предназначавшемся для приёма гостей – любителей охоты. В Петербурге осталась только Анастасия, не пожелавшая даже слышать о расставании с мужем на склоне лет, и мужская половина их семьи. Дочь и молодая невестка вместе с внуком и прислугой были переправлены в монастырь.

Мне доподлинно известно, что однажды, при обыске в графском особняке, был обнаружен тайник с драгоценностями. Все члены его семьи, присутствовавшие при этом, были расстреляны за оказанное сопротивление. Я так же знаю, что в списке ювелирных изделий, найденных в нём, числился только один комплект этих медальонов. Это подтверждает гипотезу о том, что все они были поделены на части, по числу членов семьи, и спрятаны в разных местах. Наверняка, какая – то из них была отправлена в монастырь, в надежде сохранить хотя бы что – то для своего внука.

– А вы не допускаете, что в найденном тайнике были все четыре комплекта, а в список внесён только один? – возразила Софья Николаевна, – Остальные три могли быть присвоены теми, кто их нашел, ведь бывало и такое. Я думаю, ваш дед не особо распространялся о своём альбоме, иначе его у вас не было бы. А люди, нашедшие ценности и составлявшие их список, были уверенны в том, что о существовании остальных трёх комплектов никто никогда не узнает. И семья Тумановых могла быть расстреляна не из – за оказанного сопротивления, а как раз для того, чтобы эта тайна не была раскрыта.

– Такой вариант тоже не исключен, но я предпочитаю склоняться к моему. Слухи о монастырском тайнике каким – то образом просочились в свет, именно поэтому охота за кладом продолжается по сей день. Существует даже легенда о том, что не найден он только потому, что его охраняет волчья стая, хотя я в эту сказку не верю. Теперь вы мне верите?

– Возможно, вы правы, хотя история с кладом напоминает сказку больше, чем история об охраняющих его волках. – ответила Стеша, – Вы наверное удивитесь, если я скажу, что волчья стая действительно существует. Только охраняет она, вернее, охраняла, вовсе не клад, а живших в имении людей, приручивших её много лет назад.

– Вот как… Ну что ж, теперь мне всё понятно. И последнее, что я хочу сказать. Давайте заключим с вами сделку. Я буду оказывать вам всяческую помощь в признании вашего родства с Тумановыми, а также в исполнении вашей мечты, а вы поможете мне исполнить мою.

– Чем же я могу вам помочь? – удивилась Стеша.

– Можете. Когда вы найдёте свои сокровища, обещайте не продавать их посторонним людям. Я хочу купить изделия моих предков сам. Такова моя странная мечта.

– Откуда такая уверенность, что я найду эти сокровища, да ещё и захочу их продать?

– Продавать их вас заставит необходимость.

– Знаете что, – вспылила Стеша, – никаких сокровищ искать я не собираюсь. И вообще эта сделка напоминает делёж шкуры неубитого медведя.

– А я знаю, что найдёте. – в глазах ювелира заплясали озорные чёртики, – Признаюсь вам, за шестьдесят лет работы с драгоценностями у меня на них выработалась чуйка, которая меня ещё ни разу не подводила. Сейчас она мне подсказывает, что они где – то рядом, и вы очень скоро их найдёте.

– Подождите – подождите,– ахнула Софья Николаевна,– а не вы ли подослали к нам людей, перевернувших в поисках этого чёртова клада весь мой дом?

– Подобной глупости я ожидал от кого угодно, только не от вас, милейшая Софья Николаевна,– Адам Викентьевич был настолько возмущён, что остатки его некогда пышной шевелюры поднялись дыбом, – вы же прекрасно знаете, что я на такую глупость не способен.

– А слова о вашей чуйке разве не глупость? Зачем вы морочите девочке голову?

– Я говорю правду. Кстати, Степанида Никитична, вы можете признаться, что бы вы сделали в первую очередь, если бы вам удалось неожиданно разбогатеть?

– Ой, да бросьте…– отмахнулась Стеша.

– Нет – нет, не спешите отказываться. Я задаю чисто риторический, ни к чему не обязывающий вопрос, что вам стоит на него ответить?

– Честно?

– Разумеется.

– Я отвезла бы Родьку за границу и попыталась бы его вылечить.

– Вот в этом вся вы, графиня Туманова. Засим позвольте откланяться.

******

Беспокоясь о состоянии Родьки, Стеша то и дела заглядывала в его комнату.

– Всё ещё спит? – каждый раз спрашивала Софья Николаевна.

– Спит как убитый. Я уже начинаю волноваться, не стало ли ему хуже.

– В каком смысле?

– Что, если вся эта история повлияла на его психику… Он опять достал своё одеяло. Я пыталась его забрать, а он даже во сне вцепился в него так, что не оторвать. Наверное, опять будет носить его за собой. Надо бы его высушить. В пакете оно задохнулось, запах стоит на всю комнату.

– Да, хорошо бы прожарить его на солнышке, однако теперь оно будет не скоро.– ответила Софья Николаевна, глядя в окно, – Погода испортилась окончательно. Ничего, что – нибудь придумаем. На худой конец подсушим у камина.

В дверь снова постучали.

– Стеша, открой, если не трудно, у меня ноги разболелись не на шутку.

На крыльце стояла Марья Ивановна в зелёном брезентовом дождевике с накинутым на голову капюшоном.

– Здравствуй, Стешенька. Вот пришла узнать, как вы тут? С утра выглядываю – выглядываю, а вы всё не показываетесь. Думаю, никак занедужили, пойду – ка, глядишь, помогу, чем смогу.

– Здравствуйте, Марья Ивановна. Я – то ничего, только шея побаливает, а вот Софья Николаевна чувствует себя неважно. Похоже, простудилась. А как вы? Вам всем вчера здорово досталось.

– Да и я ничего… Ноги растёрла перед сном, так теперь полегчало. Нас, деревенских, жизнь закалила с самого детства, приучила ко всему.

– Это верно. Что ж вы стоите, заходите.

– Погодь, я повешу плащ вот здеся, на гвоздик.

– Не надо здесь раздеваться. – возразила Стеша. – Заходите в дом, там и снимете.

– Не – не – не, с него натечёт.– Марья Ивановна вынула из под плаща большой пакет и сунула в руки Стеши, приговаривая, – На – ко, подержи. Я и галоши тута сброшу, чего грязь в дом тащить. А оно льёт и льёт, льёт и льёт, ну прямо как из ведра. Повезло нам, что вчера успели вырваться из болот, а то застряли бы в них до морковкиных заговен. Здравствуйте, голубушка Софья Николаевна!

– Здравствуйте, Марья Ивановна, здравствуйте, дорогая ,– ответила Софья Николаевна, с трудом приподнимаясь навстречу.

Она была искренне рада видеть Марью Ивановну, которую, как и остальные соседи, раньше старалась обходить стороной. События, пережитые вместе за последние дни, показали, что она человек честный, искренний и добросердечный, а главное, надежный. А её излишнее любопытство объяснялось обычной крестьянской непосредственностью, привычкой к сопереживанию, то есть всем тем, что веками впитывалось у русского человека месте с материнским молоком, а теперь, к сожалению, уходит в прошлое.

– О, да вы, я вижу, совсем обезножили. – приветливый голос Софьи Николаевны воодушевлял, и Марья Ивановна, радуясь, что её принимают за свою, принялась быстро – быстро, словно опасаясь, что от неё вот – вот снова отвернутся, разгружать принесённый пакет, приговаривая:

– Ничего – ничего, сейчас я вам помогу. Тут вот у меня растирочка с пчелиным ядом, а это травяной сбор. Ещё мёд, малиновое варенье и настоечка домашняя, на травах, это от всяческой простуды, а в полотенце блиночки к чаю, тёпленькие, только – только напекла. Щас мы шею Стешеньке натрём, вам ножки напарим, чайком с малинкой напоим, так что к завтрему будете обе как новенькие. А как Родя? Где он?

– Родя всё ещё спит. – вздохнула Стеша. – Боюсь, не стало бы ему хуже, уж слишком близко к сердцу он принял внезапное появление и страшную гибель своего брата на его глазах.