Лучинушка

– Умница,– похвалила Софья Николаевна, – зря времени не теряла.

– А я смотрела, как ты с ним шепчешься, и думала, флиртуешь, решила завести роман.

– Это у тебя, Надюша, на уме одни романы, а Стеша девушка серьёзная.

– А что такого? Степан парень положительный, и к Стеше, мне кажется, очень даже неравнодушен. Степан и Степанида – это было бы здорово!

– Нет, Надежда Семёновна, вам это просто показалось. Конечно, Стёпа парень хороший, но ему нужна другая. А я должна искать Родьку. Я очень боюсь, как бы с ним чего не случилось.

– А где же его теперь искать?

– Кажется, я знаю, где.

– И где же?

– Думаю, в имении. С утра пораньше сяду на автобус и поеду в Демидовку.

– Посмотрите ка на неё, «я поеду» – возмутилась Софья Николаевна,– то есть, ты уже всё решила сама, и нас с собой брать не собираешься?

– Да, я поеду сама. Раньше через болота меня провожал Родя, а без него я дорогу помню плохо и провести вас туда не смогу.

– Не те ли болота, которые в Тумановском лесу? – спросила молчавшая до сих пор Марья Ивановна.

– Да, в Тумановском. А откуда вы о них знаете?

– Так я же сама родом из Демидовки. Мой брат живёт там до сих пор. Леса там глухие, болотистые, очень богатые грибами да ягодами, однако люди туда не ходят, боятся.

– Понятно, болота вещь коварная.

– Дело не только в болотах. Места там страшные, проклятые.

– Чем же они проклятые? – спросила Стеша, надеясь услышать что – то новое из истории графской семьи.

– Люди рассказывают, что когда – то давно посреди этого леса стояло имение и женский монастырь, а мужики его пограбили и сожгли, совершив большой грех перед божьими людьми. И за это господь наказал их тем, что все люди, попадавшие в этот лес, стали превращаться в волков. За несколько десятков лет собралась их целая стая.

Но это ещё не всё. Жил в нашей деревне один мужик, Матвей Пупыркин. Мужичок он был незавидный, шибко пьющий и до работы не больно охоч, зато собирать грибы да ягоды любил так, что хоть хлебом не корми и ни в какие страшилки про людей – волков не верил. Пошел он однажды в этот лес да и забрёл в самую глушь. Насобирал грибов полную корзину и уже хотел возвращаться домой, когда услышал женские крики. А выпил он перед этим немало, и потому решил, что ему это послышалось. Однако крики и плачь не прекращались, да такие жалобные, что впору заплакать самому. Матвей подумал, что кто – то тонет в болоте и поспешил на голоса.

Шел он шел, нигде никого не видно. Только вместо женских голосов стали слышны мужские вопли и волчье рычание. Тут – то он перепугался не на шутку, корзину свою бросил и поскорей забрался на дерево. И видит сверху небольшую полянку, по которой бегут трое мужиков, а вслед за ними гонится волчья стая. Гонит их по кругу, и ни в какую сторону уходить не даёт. Так и гоняли до тех пор, пока все трое не попадали, а потом давай их и грызть, и рвать с такой лютой злобой, что только клочья летели во все стороны. Когда всё закончилось, есть человечину не стали, а все как один завыли страшным воем и ушли. Матвей долго сидел на дереве, боялся, что они вернутся, а когда слез, побежал, забывши по грибы, так, что едва потом отдышался.

Сначала ему не поверила даже собственная жена.

–« Ты, – говорит,– алкаш проклятый, не за грибами ходил, а опять где – то весь день пропьянствовал, так что голову мне своими сказками не морочь».

Да и как в такое можно было поверить? Ведь каждый знает, что волки просто так ни на кого не нападают, а только когда голодные, и добычу свою не бросают, а едят. А на людей вообще нападают редко, тем более летом, когда еды хватает и так. Только Пупыркин больше в лес ни ногой, занялся хозяйством, а главное, бросил пить и стал ходить а церковь. Вот тогда – то ему все и поверили. С тех самых пор этот лес и стали звать Проклятым.

– А кто – то из деревенских знает дорогу к этому монастырю?

– Наверное, знает, об этом надо спросить у моего брата.

– А вы не могли бы нас с ним познакомить?

– Могла б, отчего ж не познакомить. Погодите, а Родя… Он – то откуда знает туда дорогу?

– Знает, – коротко ответила Стеша, – он тоже родился и вырос в ваших краях.

– А чей же он будет, я вроде знаю там всех, людей – то там осталось всего ничего… Батюшки светы, а не он ли и есть Лешачихин сын?

– Какой ещё Лешачихи? – спросила Стеша.

– В том же лесу, при разрушенном монастыре, издавна жила одинокая женщина. Как она там оказалась и почему не хотела оттуда уходить, никто не знал. Больше всего удивляло то, что все, кто пропадал в том лесу, превращались в волков, а она одна оставалась человеком. Вот за это её и прозвали Лешачихой.

– Господи, какая дикость! – проворчала Софья Николаевна.

– Может и дикость. Только у нас ведь народ какой, когда ему что – то непонятно, он начинает выдумывать объяснение сам. А ещё непонятнее стало, когда она, живя одна как перст, вдруг родила, словно дева Мария от святого духа. Только вместо святого, народ прозвал этого непонятно откуда взявшегося младенца Волчьим сыном.

Так он и был Волчьим сыном, пока не подрос лет до восьми и не пришел к божьему храму сам, на колокольный звон. Вошел в храм, стал около певчих и заслушался. Люди хотели его прогнать, а батюшка заметил у него на лице такую благость, что никому его трогать не позволил. С тех пор мальчонка этот и стал приходить, чтобы послушать церковный хор, а потом и сам стал потихоньку подпевать. Я сама его не видела, а люди говорили, будто голосочек у него был как у ангелочка, хотя по всему было видно, что мальчишечка не такой как все, раньше таких звали блаженными. А батюшка стал ему помогать, то одежонку какую даст, то еду.

– Ну вот, а вы говорите – Волчий сын.

– Так это ж не мной придумано, а людьми. Люди – то у нас какие, тут тебя хвалят, тут и осудят, много для этого не надо.

– А про Дарьиного сына ваши люди что говорили?

– Ничего такого особенного не говорили. Хотя многие бабы и завидовали её красоте, но жила она у всех на виду, и какой – никакой мужик у неё был. В общем, жила, как все и никаких особых странностей за ней не водилось. А что родила непонятно от кого, так это её грех.

– Всё это очень интересно, однако завтра, хотя нет, уже сегодня, нам предстоит трудный день, – сказала Софья Николаевна, – пойдёмте отдыхать.

*******

Первыми проснулись капитаны. Поднявшись, посмотрели друг на друга, не совсем понимая, где они находятся и как тут оказались, молча взяли в руки свои ботинки и тихонечко открыли дверь.

Вчерашний стол был убран, за исключением банки с огуречным рассолом, в котором плавала пара огурчиков, графинчика с водкой и двух рюмок. Выпили из банки, потом опрокинули по одной из графинчика, и, выцедив рассол до дна, отправились восвояси, хрустя огурчиками и удовлетворённо покряхтывая.

День обещал быть солнечным и погожим. Оба шли не спеша, поёживаясь от утренней свежести, и время от времени крутили головами, повторяя одно и то же: «ну и бабки!»

До Мишиного дома оставалось метров тридцать, когда мимо пронеслась машина Софьи Николаевны с уже известным нам экипажем.

– Куда это они полетели? – спросил Степан, останавливаясь.

– Наверное, на базар.

– Так базар же в другой стороне.

– Точно, в другой…– ответил Михаил, оглядевшись по сторонам.– а куда ж их понесло в такую рань?

– По – моему, они опять что – то задумали. В машине были все трое и в придачу Марья Ивановна со своей боевой сковородой.

– Да что ж им не сидится… Стёпа, залезь на лавочку и проследи куда они повернут, а я побегу за машиной.

Машина завелась не сразу. Пока Михаил выехал из гаража, Степан приплясывал от нетерпения.

– Ну что, куда они поехали? – спросил Михаил, едва за ним захлопнулась дверь.

– Налево. Значит, в сторону Демидовки.

– И что им там понадобилось?

– В такую – то рань да после такой развесёлой ночки? У меня и то голова разваливается, а им хоть бы что, а ведь пили на равных.

– Пили то на равных, да только что? Сдаётся мне, что бабульки нас прокинули.

– То есть как это прокинули?

– А так. Нам наливали водку, а сами глушили компот.

– Да ладно! А после же чего они так зажигали «укуси меня за грудь»… – хохотнул Михаил.

– Думаю, это был их тактический ход.

– Значит, не всё так просто, им есть что скрывать. Ну, бабульки, держись.

В поисках знакомой машины исколесили всю деревню. Беглянки нашлись на окраине, у самого леса. Михаил остановил машину поотдаль, и оба стали за ними наблюдать .

Все четверо вели оживлённый разговор с каким – то пожилым мужчиной, то и дело показывая руками в сторону леса. Тот отрицательно крутил головой и разводил руками, видимо, не желая соглашаться с каким – то предложением.

Когда все доводы были исчерпаны, Софья Николаевна достала из машины сумочку, и, порывшись в ней, протянула мужчине купюру, но он отвёл её руку в сторону. Надежда Семёновна протянула вторую, но он продолжал отнекиваться, и лишь после третьей согласно кивнул, взял денежки, и, аккуратно сложив, сунул в карман. После этого все отправились в сторону леса.

– Куда они попёрлись, там же болота! – возмутился Михаил, – Я туда не пойду.

– Придётся идти, раз уж мы сюда приехали,– ответил Степан, тревожившийся о судьбе Стеши, которая ему очень нравилась.

– Нет уж, дудки. Я шастать по болотам за этими полоумными не подписывался.

– Ну как знаешь, а я пойду.

Степан торопливо пошагал за углублявшейся в лес группой, боясь потерять её из виду среди молодых пышных ёлочек, окаймлявших опушку. Позади послышались шаги. Оглянувшись, он увидел догонявшего его Михаила.

– Что, надумал – таки идти?

– А куда ж деваться. Да и мало ли что, об этих лесах ходит недобрая слава.

– Ты не думаешь, они могут иметь отношение к бежавшим преступникам?

– Всяко может быть. Меня смущает отсутствие этого Родьки, с которым они перепутали Синицына. А к Родьке они относятся, как к родному. Неспроста же они сунулись в соседние развалины, а потом полночи водили нас за нос, так и не ответив ни на один наш вопрос.

– Пошли быстрее, а то можем их потерять.

Примерно через час пути лес поредел, а земля под ногами стала пружинить. Женщины, шедшие за проводником, подобрали где – то длинные шесты, выстроились друг дружке в затылок и стали шагать след в след.

– Нам бы тоже надо найти слеги.– сказал Михаил оглядываясь по сторонам.

– Какие ещё слеги?

– Какие – нибудь палки, чтобы прощупывать дорогу. Смотри, может что – то попадется среди валежника.

Лес поредел, впереди появились бочаги, затянутые ряской.

– Может отзовёмся, пускай нас подождут, а то без проводника мы можем угодить в топь.– предложил Степан.

– Нет, обнаруживать себя не надо, будем придерживаться их следа. Внимательно смотрим за ними и повторяем их путь.

– Послушай, а тебе не кажется, что за нами кто – то следит? Я спиной чувствую на себе чей – то взгляд.

– А я думал, это мерещится только мне.

******

Войдя в лес, Стеша испытала двоякое чувство – грусть от навеянных им воспоминаний и радость от общения с природой. Правда, лес стал иным. Тогда, в конце мая, окутанный свежей листвой, он был тёмен и наполнен звоном птичьих голосов. Теперь же стал тихим и каким – то просветлённым. Облегчённые ветви ольхи и осины устремились вверх, к сосновым вершинам, расчерчивая ярко – синее небо легкой, графичной сетью, а берёзы задумчиво покачивали тоненькими, опущенными вниз ветвями, любуясь опавшими листьями, ещё не потерявшими своих ярких красок, и придававшими земле такой колоритной, праздничной нарядности, что захватывало дух.

Напрасно она думала, что не сможет вспомнить дорогу, по которой прошла с Родькой всего один раз. Она уже видела эту старую сосну с причудливо изогнутым стволом, и это толстое полусгнившее поваленное дерево. А где – то там, впереди, должен быть огромный валун, похожий на высокую односкатную крышу, покрытую ярким зелёным мхом. На него взбирались козы, чтобы полакомиться молодыми веточками ольхи. Интересно, как им живется, любимым Родькиным лялечкам.

Стеша шла позади всех, следя за тем, чтобы кто – то из спутниц не отстал и не потерялся. Дамы бодро шагали за проводником, чётко выполняя строгие инструкции – по сторонам не глазеть и шагать только по его следам. Она же чувствовала себя намного свободней, не боялась оглядываться вокруг в поисках знакомых примет и даже немного отстала от своей экспедиции, когда, услышав тревожное стрекотание сороки, заметила серую тень, мелькнувшую и тут же исчезнувшую за валуном. Сердце дрогнуло и скатилось куда – то вниз.

Они были здесь. Она ощутила их присутствие не только обострённым до предела слухом и зрением, а всей свое кожей. Теперь она замечала лёгкое волнение в кустах осоки, слышала нетерпеливое поскуливание молодняка, рвущегося вступить в схватку, словно в весёлую игру, со свойственной юности дерзостью, и краткое порыкивание вожака, усмирявшего их безрассудные порывы и предупреждавшего, что никто не смеет нарушить закон, позволяющий только ему принимать решение там, где нужно действовать решительно и наверняка.

Значит, Родька находится где – то здесь, иначе стая не кружила бы рядом, а ушла глубже в лес, временно уступив свои владения людям. Но допустит ли она незваных гостей туда, где её не раз тревожил тоскливый вой молодой волчицы, рассказывавший о потерянном друге?

До имения было уже недалеко. Оставалось миновать последнюю трясину и выйти на выступавшую в болото косу, с которой начиналась твёрдая земля. Проводник, видимо тоже почувствовавший близость стаи, ускорил шаг и повёл их вдоль вертикальной стороны валуна. Миновав камень, Стеша оглянулась и увидела волка, стоявшего его вершине. Он стоял, слегка подавшись вперёд, и ей вспомнилась зимняя ночь, глубокий овраг и волк на фоне полной луны, зависшей в вершине дерева.

Вожак и теперь прятаться не собирался. Напротив, он смотрел ей в глаза, словно спрашивая, зачем она привела свою стаю сюда, на его территорию. Стеша медленно, очень медленно повела головой из стороны в сторону и сделала шаг назад, давая понять, что ни ему, ни его стае никакая опасность от этих людей не грозит, и он может быть спокоен. Если бы ей задали вопрос, почему она была уверенна в том, что он её понимает, она не знала бы, как это объяснить. Просто она так чувствовала.

Вдруг волк оглянулся. Стеша видела, как он напрягся, а шерсть на загривке поднялась дыбом. Было очевидно, что он увидел ещё что – то, и, скорее всего, это тоже был человек. Волк повернулся и прыгнул вниз, а Стеша поспешила вслед за ним. Степан с Михаилом стояли рядом, прижавшись к стволу осины, и смотрели в сторону, где промелькнула серая тень. Бежавшая сзади Стеша успела заметить в руке Михаила пистолет и крикнуть:

– Волк, берегись!

От неё крика волк прыгнул в сторону, но вместо кочки угодил в бочаг, окно которого укрывал слой опавшей листвы. Он стал отчаянно барахтаться, пытаясь выплыть, и ему это почти удалось. До твёрдой земли оставалось совсем чуть – чуть, лапы уже скребли по песчаному краю островка, на котором стояла Стеша, однако трясина не собиралась его отпускать и, утробно чавкая, заглатывала быстро и жадно, словно проголодавшееся живое существо. На поверхности уже оставались только волчьи уши и глаза, смотрящие на Стешу с предсмертной тоской.

Этот взгляд заставил её забыть об опасности. Она схватила ветку, сунула волку, и, подождав, когда он вцепится в неё зубами, стала тащить к себе. Однако старый вожак был слишком для неё тяжелым. Когда друзья, опешившие от её действий, пришли в себя и бросились на помощь, он почти исчез в трясине, а её лицо едва не касалось болотной жижи.

Общими усилиями парни вытащили её, а вместе с нею и захлебнувшегося вожака. Стеша присела рядом со зверем и стала толкать его в грудь. Тот закашлялся как человек, обрызгав ей лицо, и с трудом открыл залепленные грязью глаза.

Михаил с огромным удовольствием спихнул бы его обратно в трясину, но Стешин взгляд говорил о том, что сделать это она никому не позволит. Поднявшись на ноги, волк оскалился, показывая, что никакое чувство благодарности служить им его не заставит, и метнулся в чащу, даже не отряхнувшись.

– Вот такая она, волчья благодарность… – сказал Михаил, помогая Стеше встать на ноги.

– Это у нас взаимное, – ответила она, стряхивая с себя грязь и мусор.

– А скажите, Стеша, за каким чёртом вам вздумалось спасать этого зверя?

– Я перед ним в долгу.

– Не хотите ли рассказать, за что вы ему так задолжали?

– Обязательно расскажу, но не сейчас. Мы должны поторопиться, потому что впереди нас ждут люди, которым грозит опасность.

Проводник Макар, не досчитавшийся в конце пути одной из клиенток, в сердцах шлёпнул кепкой о землю и стал материть на чём свет стоит Марьиного брата, уговорившего его провести этих заполошных баб через болота непонятно зачем, и проклятую жизнь, и нищету, заставившую его согласиться идти туда, куда все деревенские давно забыли дорогу.

Женщины растерянно топтались на месте, дожидаясь пока он выговорится, но, когда Макар добрался до власти, жирующей за счёт трудового народа, стало понятно, что ждать придётся долго, а лишнего времени на поиски у них нет.

– Хватит причитать! – решительно потребовала Софья Николаевна, – Надо поскорее идти обратно. Пока вы тут митингуете, Стеша может утонуть в болоте.

В ответ на её требование Макар разъярился ещё больше.

– Я вас предупреждал, что места здесь опасные, поэтому идти надо строго по моему следу, и по сторонам не глазеть?

– Предупреждал…

– Я вам говорил, что в случае чего отвечать за вас не собираюсь?

– Говорил…

– Так чего же вы от меня хотите, чтобы я за ваши несчастные три тысячи нырял за вами в болото?

– Мы вам доплатим ещё, только давайте же что – то делать.

– Они доплатят… Что вы заплатите? Да за ваши копейки никто…

– Проклятый куркуль! – вмешалась Марья Ивановна, – Хочешь поиметь побольше денег за невинную душу? Ты их получишь, но не обижайся, если твоя Валентина узнает на какую рыбалку ты ездишь каждый выходной и на какую удочку клюют те жирные караси, которые ты ей привозишь. Согласен?

– А ты откуда знаешь? – опешил Макар.

– Я давно всё знаю, а теперь узнает вся деревня.

– Да ладно тебе, я же не за деньги, я просто … – Макар поднял с земли кепку, и, отряхивая с неё сосновые иглы, сказал: – ладно, вы оставайтесь здесь, а я пойду её поищу.

– Как это оставайтесь? – возмутилась Софья Николаевна, – Нет, мы пойдём с вами, вдруг понадобится наша помощь….

– Помощь… Да с вас помощи одна только морока. Того и гляди ещё кто потеряется. Стойте здесь, а я быстренько найду её и вернусь.

Оставив свои подопечных, Макар пустился в обратный путь, размышляя над тем, как Марье удалось узнать про Лариску, разбитную молодайку, любовь с которой у него завязалась пару лет назад, и надолго ли у неё хватит терпения молчать.

Он шагал, ругая себя за то, что позарившись на лёгкий заработок, приобрёл врага, подобного мине замедленного действия, готовой в любую минуту взорваться и разнести в к пух и прах его семейное благополучие. К Валентине он привык и менять свой жизненный уклад не собирался, как не собирался заканчивать запоздалый роман с Лариской, общение с которой разнообразило жизнь, позволяя чувствовать себя настоящим мужиком.

Задумавшись, заметил идущих навстречу людей только когда едва с ними не столкнулся.

Увидев среди них Стешу, хотел излить на неё раздражение, кипевшее в нём после слов Марьи Ивановны, обматерив как следует за доставленные хлопоты. Но рассмотрев серьёзные лица чужаков, похоже, знакомых этой потеряшки, решил ограничиться коротким:

– Ты куда пропала, едрить твою…

– Я не пропала, я вот она.

– «Вот она я, радуйтесь»… – передразнил Макар, – а твои бабы едва меня не съели, решив, что ты утонула в болоте. Как будто я виноват в том, что вы ни хрена не слушаетесь…

– А где они? – спросила Стеша.

– Там, где я их оставил, на косе. Не тащить же всех за собой, они и так выдохлись.

– Пойдёмте быстрее к ним.

Скоро коса была видна как на ладони, но людей на ней не было.

– Где же они? – забеспокоилась Стеша.

– Откуда мне знать? Я велел им ждать меня здесь, а куда они делись, не знаю. Ну как с вами быть, если вам твердишь одно, а вы всё норовите сделать по – своему. Черт же меня дёрнул с вами связаться… – оправдывался Макар.

– И что теперь? – спросил Михаил, поняв, что Стеша перепугалась не на шутку – может, вы наконец расскажете, что вас привело в эти места или опять будете морочить голову?

– Я же сказала, что всё расскажу, только давайте сначала их найдём. Им может грозить опасность .

– Опасность от кого? От волков? Тогда зачем вы их сюда привели? Говорите же быстрее, мы должны знать от кого эту опасность ожидать.

– Мы пришли сюда искать Родьку. Его могли привезти сюда ваши беглые преступники.

– Значит, между ними всё – таки есть какая – то связь. А вы это скрывали.

– Никакой связи между ними нет и быть не могло. Здесь его родина. Он знает эти болота, а им, скорее всего, понадобился проводник.

– А куда он должен был их провожать?

– Среди болот стоит разрушенный монастырь и имение. Вы когда – нибудь о них слышали?

– Слыхали.

– Ну вот. Мы подумали, что они хотят там спрятаться.

– И вы решили сами их поймать? У вас с головами – то как, всё в порядке?

– Пожалуйста, давайте поговорим о наших головах попозже. Сейчас мы должны торопиться.

– Так. А вы их видели? – спросил он Матвея.

– Кого?

– Этого самого Родьку и с ним ещё троих.

– Никакого Родьки я не знаю, – ответил тот.

– Родька – Волчий сын, вы должны его знать.– подсказала Стеша.

– А, этот… – догадался Макар, – Да какой же он волчий, если пел в церковном хоре. Нет, не видел.

– А какую – нибудь чужую машину видели?

– Я не видел, а Василий, сосед мой, говорил, что за гумном уже второй день стоит чья – то серая пятерка.

– Значит, они где – то здесь. – сказал Михаил, доставая пистолет. – Стеша остаётся здесь, а мы пойдём.

– Я одна оставаться боюсь, лучше пойду с вами. – возразила Стеша.

– Ладно, идём, только держитесь сзади, на рожон не лезть. И чтоб тихо.

Крадучись, подошли к развалинам особняка. Где – то треснула ветка и опять, как в тот день, когда Стеша пришла сюда впервые, послышалось хлопанье крыльев, а из – за обгоревшей стены взлетела старая сова. Всё повторялось, как по писаному. Стеша невольно оглянулась, ожидая увидеть позади себя чёрный женский силуэт. Сова перелетела на какое – то дерево и всё стихло.

Бревенчатая сторожка, укрытая улёгшимися на её крышу ветвями старой ели, была похожа на древнюю старушку, накинувшую на себя тёплую шаль. В памяти Стеши вновь ожил образ Ангелии, её тихий голос, потерявший все жизненные краски и интонации – «не оставляй Родечку, он ни в чём не виноват».

Это подстегнуло её, и она рванулась к сторожке, обгоняя спутников. Михаил, взявший на себя руководство их группой, сердито шикнул, и постучав стволом пистолета по своему виску, показал за угол, приказывая спрятаться.

Они со Степаном встали у входа, прислушались и распахнули перекосившуюся дверь. Её протяжный скрип был похож на громкое, протяжное кряканье сустава, страдающего застарелым ревматизмом. Выждав пару секунд, парни шагнули через порог.

В густом полумраке, пропахшем хвоей и мышами, царила тишина.

– Ни черта не видно. Вроде пусто.

Сзади вспыхнул фонарик.

– Стеша, это ты?

– Я.

– Тебе же было сказано, спрячься и не лезь на рожон.

– Вы же только что сказали, что здесь пусто.

– Дай сюда фонарик, ты нас совсем ослепила. – Михаил обвёл фонариком все углы, заглянул под топчан и выпрямив спину, сказал – Никого здесь нет и, похоже, не было.

– Было. – возразила Стеша. – когда мы уходили, я здесь прибралась. А теперь всё перевёрнуто вверх дном.

– Мало ли, может тут побывал кто – то из местных .

– Местные сюда не ходят, волки отвадили. И я дальше косы не хожу, – сказал Макар, трогая рукой закопчённый бок чугунка, стоявшего на печи, – однако недавно тут всё – таки кто – то был. Вода ещё не совсем остыла.

– А куда они могли отсюда уйти? Может, есть ещё одна дорога?

– Чего не знаю, того не знаю. Все здешние тропы знает только Родька. Он один ладил со здешними волками, потому как среди них вырос.

– Прямо какой – то Маугли, этот ваш неуловимый Родька.

Пока они разговаривали, Стеша вышла на улицу и, отойдя в сторонку, стала смотреть на развалины, вспоминая события полугодичной давности. Полуразрушенные стены особняка снова вызвали состояние дежавю. Как и тогда, где – то в подсознании возникло ощущение, что она здесь уже бывала. Но теперь она твёрдо знала, что всё здесь действительно было ей знакомо ещё до того, как её привёл сюда Родька.