Альтерверс

– Кто такой? – крикнул Тихон. – Стоять на месте! Руки! Кто такой?!

– Простите, – замялся мужчина, – разрешите поговорить с вами?

– За ним, быстро, – скомандовал Тихон.

Матвей ловким движением шмыгнул по верёвочной лестнице вниз и приоткрыл ворота. Наставив свой АК на мужчину, подошёл к нему вплотную. Молодой человек окинул Фёдорова-младшего взглядом и улыбнулся.

– Послушайте, я не причиню вам вреда, – сказал он, – незачем направлять на меня оружие.

– Замолчи, – скомандовал Матвей и обошёл его сзади. – Руки не опускать. Вперёд.

Подоспевший Тихон также держал на мушке молодого человека. Тот не выглядел испуганным, наоборот, он словно был готов к подобному исходу. Матвею сразу бросились в глаза джинсы молодого человека и ботинки-гриндерсы, совершенно не заляпанные грязью.

Это произошло.

– Кто ты такой и что здесь делаешь? – спросил Тихон, не опуская автомата.

– Моё имя не важно, – молодой человек опустил руки, – как и откуда я – тоже. Важно то, что я могу вам дать. Шанс.

Он улыбнулся белоснежной улыбкой.

– Очередной псих, – ругнулся Тихон. – Не испытывай моё терпение, красавчик. Руки подними.

– Позвольте, я вам кое-что покажу.

Молодой человек потянулся в карман джинсов, за что сразу поплатился. Тихон, не раздумывая, ударил парня прикладом. Тот сложился пополам и упал на бок. На всякий случай сероглазый прописал кирзовым сапогом ему в живот. Молодой человек закашлялся, попытался что-то сказать, но не успел: второй удар прикладом вырубил парня.

– Давай его в каземат. Посмотрим, какой путь его ожидает.

Матвей кивнул и приподнял обмякшего молодого человека за подмышки. Из кармана выпал небольшой прямоугольник чёрного цвета. Лицевая сторона была из тёмного стекла, внизу прямоугольника разместился небольшой кружок, не больше сантиметра в диаметре. Тыльная сторона отдавала серым, но что Тихону особенно бросилось в глаза, так это изображение надкусанного яблока, выгравированного на алюминии.

– Что это за хрень? – испуганно спросил Тихон.

– Не знаю, – соврал Матвей и наклонился поднять прямоугольник.

– Не трогай! – крикнул Тихон. – Может, это бомба какая-то! Выкинь!

– Спокойно, – сказал Матвей, – маловат для бомбы. Я себе пока оставлю.

Тихон не одобрил решение Матвея, но и спорить не стал.

Оперативник приволок молодого человека в каземат, где они с Марченко провели свои первые дни в Просветлении. Матвей был на сто процентов уверен, что это один из членов банды. Заявился среди ночи, модная одежда, обувь, белые зубы, мобильный телефон. Всё идёт по сценарию. Не так гладко, но по сценарию.

***

С каждым новым движением бёдер очаровательной блондинки Марченко чувствовал, как ему в спину упирается пружина матраца. Это доставляло ему ужасный дискомфорт, но прерывать процесс он не собирался. Мысли в голове путались. Напряжение внизу живота нарастало.

– Егор, – послышался крик Матвея у входной двери. – Егор, вставай! Быстро.

Блондинка остановилась.

– Какого? – возмущённо спросила она тонким голосом.

– Не знаю, красавица, но он сейчас об этом пожалеет.

Егор аккуратно снял с себя девушку, обернулся старой тряпкой, которая заменяла ему полотенце, и вышел к напарнику.

– Ну ты, конечно, вовремя, блин! Что стряслось?

Матвей не ответил, показал ему мобильный телефон.

– Ты откуда это взял?

– Отобрал у заблудшей души. Мы с Тихоном дежурили, появился парень, начал диалог. Сейчас он в клетке. Телефон у него из кармана выпал.

– Отлично, – обрадовался Егор, – значит, мы на верном пути. Кто ещё в курсе?

– С утра Тихон доложит Старшему. Дальше он будет решать. Но лёд тронулся.

– Точно. Никому не отдавай мобильник. Пароль стоит?

– Угу.

– Чёрт. Прислони его палец, пока он без сознания.

– Рискованно. Но это один из них. Я нутром чую.

– Нутром он чует. Ладно, пёс с ним. Посмотрим, что скажет Старший.

Наутро Старший не придал значения произошедшему событию, несмотря ни на внешний вид пленника, ни на аппарат, который присвоил себе Матвей. Он велел кормить юношу один раз в день остатками ужина. Пять дней спустя он подозвал к себе Тихона и Матвея, чтобы те привели к нему молодого человека. Он был готов его выслушать.

Матвей спустился к каземату и открыл дверь.

– Встать, – скомандовал он. – На выход.

Фёдоров-младший вёл молодого человека той же дорогой, что почти полгода назад вели его самого. Люди косились на юношу. Его нестандартная для этих мест ухоженность, сохранившаяся даже за несколько дней в камере, привлекала к себе. У входа в главное здание Просветления Матвей повернулся к молодому человеку и произнёс слова, которые не ожидал, что будет произносить:

– Говорить будешь тогда, когда тебя спросят. Вопросов не задавать. К Старшему обращаться только «Старче». Всё понятно?

– Понятно, – тихим голосом сказал юноша, а потом добавил: – то, что вы забрали… верните.

– Иди, – жёстко ответил Матвей.

Старший нахмурил седые брови, присматриваясь к юноше. Его вид казался ему диковатым, обувь смешной. Тихон, облокотившийся на боковую стенку одного из шкафов, пренебрежительно наблюдал.

– Итак, – выдохнул Старший, – зачем ты здесь?

– Старче, – ответил юноша, – разрешите представиться. Меня зовут Артём. Я прибыл к вам, в ваше замечательное поселение, с предложением. К сожалению, огласить его у меня не получилось, так как ваши люди избили меня и бросили в камеру.

– Откуда ты, Артём?

– Я понимаю, что это может прозвучать странно, но прошу вас выслушать меня.

Он посмотрел Старшему прямо в глаза.

– Я не из здешних мест. Не из этого мира. Я родился в Нижнем Новгороде, в вашем мире этот город называется Горький, и, скорее всего, он стёрт с лица земли. Мне двадцать четыре года, и последние несколько лет я занимаюсь тем, что помогаю таким поселениям, как ваше, найти новый дом, вдали от радиации и опасных тварей.

Старший слегка повернул голову, словно желая лучше расслышать слова юноши.

– Скажите, Старче, вы слышали когда-нибудь термин «Мультивселенная»?

Старший молчал.

– Представьте себе множество миров, схожих с нашим, где тот же год, месяц и день, только протекает он по другой исторической линии. В некоторых мирах Земля разрушена не полностью, в некоторых жизни не осталось вообще, в некоторых войны никогда не было. И жизнь продолжается. Никакой радиации, мутировавших зверей, кислотных дождей. В одном из таких миров родился я.

Старший посмотрел на Матвея с Егором, которые стояли в углу, потом на Тихона и рассмеялся. Отдышавшись, он произнёс:

– Что ж, я думал, меня уже на старости лет ничем не удивить. Но вы, Артём, это сделали. Я охотно бы вам поверил, что где-то есть… Как вы сказали? Миры, не тронутые Последней войной, но, юноша, я слишком стар, чтобы верить во все эти сказки.

– Я могу вам доказать. Ваш человек, вот этот, – он показал на Матвея, – забрал у меня мобильный телефон. Изобретение середины восьмидесятых из нашего мира, которое к текущему времени претерпело множество изменений. С помощью этого устройства можно не только разговаривать, как по радиоканалу, но также фотографировать, слушать музыку и многое-многое другое.

– Юноша, перестаньте, прошу вас, – продолжал заливаться смехом Старший.

– Я понимаю ваш скепсис. Прошу, позвольте продемонстрировать.

Старший, немного успокоившись, махнул рукой. Матвей передал чёрный прямоугольник Артёму, юноша приложил большой палец к кружочку на фронтальной стороне. Аппарат загорелся разными красками, что, несомненно, привлекло внимание Старшего. Его улыбка испарилась, глаза забегали от испуга.

– Что это? Что это такое? – спросил Старший.

Марченко и Фёдоров для вида схватились за оружие и нацелились в Артёма.

– Не бойтесь, – громко сказал он, затем снизил тон: – Я просто хочу вам показать, чего достиг технический прогресс в моём мире. Согласитесь, что подобных технологий здесь быть не может.

Старший, забыв о больных коленях, немного привстал, всматриваясь в экран аппарата. Такого он никогда не видел. Он не знал, какими словами можно описать то, что он видел перед собой. До войны у одного из его знакомых был телевизор – огромная коробка из обработанного дерева с маленьким чёрно-белым экраном посередине. Здесь же краски были такими яркими! В коробочке, легко умещаемой в руку!

– Смотрите, – продолжил Артём, – я уверен, что вам понравится!

Он открыл программу для воспроизведения музыки и нажал на фотографию Фрэнка Синатры. Из динамика полился бархатный голос маэстро, который рассказывал в песне о своих воспоминаниях.

– Невозможно… – прошептал Старший.

– Понимаю, что это для вас слишком. Но я не обманываю. Существуют миллионы – нет! – даже миллиарды альтернативных миров. Вам необязательно жить в месте, где каждый день вы сталкиваетесь со страхом смерти и голода. Смотрите.

Юноша нажал на небольшой квадратик на экране, после чего показались разноцветные картинки. Одну за одной он показывал фотографии непривычной, неразрушенной Москвы. Красный Кремль с рубиновыми звёздами, Храм Христа Спасителя, разрушенный и восстановленный, памятник Юрию Гагарину на одноимённой площади. Леса. Поля. Множество автомобилей. Сборище небоскрёбов разных цветов. Голубое небо, такое, каким его помнил Старший.

– То есть вы… и этот… прибор, который показывает фотокарточки… из другого мира? – неуверенно спросил Старший.

– Да. Это так, – Артём поднял телефон выше и направил камеру на Старшего. – Улыбочку!

Раздался щелчок. Артём повернул телефон, чтобы показать Старшему его удивлённое выражение лица.

– Не может быть, – восхищался он. – Этого просто не может быть…

– Послушайте, Старче, – продолжил юноша, – я понимаю, что информации много. Я видел это раньше. Мы с друзьями помогаем людям, оказавшимся в вашей ситуации.

– Каким именно образом? – неожиданно спросил Марченко томным голосом.

– Есть одна технология, – начал Артём. – Простите, как вас зовут?

– Не важно. Продолжай.

– Так вот… Есть одна технология, придуманная в одном из параллельных миров. Она образует что-то типа перехода между мирами и позволяет совершать перемещения из одного в другой. Я не технолог, потому не расскажу подробностей, но, если интересно, я познакомлю вас с нашими техниками. Мы путешествуем по мирам в поисках тех, кто нуждается в переселении. Мы предлагаем перебраться в миры более приспособленные для проживания, туда, где у многих из вас может появиться второй шанс.

– То есть не у всех? – спросил Матвей.

– К сожалению, да… Не у всех. Понимаете, в каждом мире существуют дубликаты. Мой, ваш, чей угодно. Мы проверяем, где находится дубликат, жив он или нет. В общем, проверяем, можно ли отправиться на постоянное место жительства в тот или иной объект.

Напарники переглянулись. Им резануло слух обозначение «объект», его употребляют только служащие СКАР. Сам Артём бывшим служащим быть не может, значит, он это обозначение от кого-то услышал. От кого-то, кто знаком с их внутренней терминологией.

– Например, – продолжил Артём, – мы не можем отправить вас туда, где ваш дубликат – преступник, так как он в розыске и могут возникнуть проблемы. Мы подыскиваем альтернативу, безопасное место.

– Давно вы этим занимаетесь? – спросил Марченко и, не стесняясь Старшего, закурил самокрутку.

– Какое-то время. Не так долго, может, пару лет. Но мы профессионалы. Знаем, что делаем.

– По мне, – Тихон подошёл к Артёму, – ты шарлатан. Не знаю, откуда у тебя эти игрушки, но мне кажется, что проще тебя грохнуть. Кто знает, какие ты беды принесёшь? И кто придёт после тебя.

– Подожди, Тихон. Мы не отбираем жизнь, – Старший сделал паузу, – Просветление – это путь. Мы сегодня узнали слишком многое. То, что заставило меня задуматься. Но я не готов сейчас ничего сказать.

– А я готов, – нагло влез Матвей. – Точнее, спросить. Это же не акт благотворительности, не так ли?

– Всё верно, – улыбнулся Артём. – Но то, что мы предлагаем в обмен на несколько драгоценностей или артефактов – бесценно. Сколько стоит билет в новый мир, где не нужно бороться за выживание? Где вы сможете начать с чистого листа. Конечно, интеграция займёт время. Но после – вы даже не будете вспоминать о месте, где вас окружала смерть.

Старший посмотрел на Тихона. Тот молча вышел из гостиной, за ним проследовали Егор и Матвей.

– Ступай, – обратился Старший к Артёму, – сегодня тебя положат на матрац в доме, а не на землю в камере. К разговору вернёмся завтра. Мне нужно поговорить со старожилами Просветления. Но твой аппарат я оставлю. Мне нужно доказательство.

– Хорошо, – согласился молодой человек, – тогда я сниму пароль.

Старший не понял, что означает эта фраза. Артём вышел из здания. Его тут же подхватили под руки две брюнетки в лёгких плащах, они, хохоча, увели юношу в один из старых домов. Оперативники проводили их взглядом.

***

На следующий день большой зал главного здания Просветления преобразился. В середину комнаты поставили круглый стол и четыре стула вокруг. На месте, где идеально бы смотрелся пятый, разместилось кресло Старшего.

Они велели никого не пускать. Вход в здание охраняли трое, вход непосредственно в гостиную – Тихон и Матвей. Егору и ещё одному плотному мужчине поручили не упускать из виду Артёма, а также не выпускать его из дома. Старожилы прошли в комнату, каждый сел на своё место. Старшего ждали минут двадцать. Он величественно прошёл мимо охраны, с трудом поднялся на второй этаж и, не заметив Матвея с Тихоном, кряхтя, уселся в кресло. Совет поселения не собирался слишком давно, более десяти лет. Не было должного повода, о чём с утра Тихон шепнул Матвею.

Старший оглядел свою свиту. Роза что-то вязала ржавыми спицами из обрывков ткани, которую искусно превратила в клубок. Владилен и Игнат, как всегда, спорили о чём-то. Без злобы. Их дискуссии забавляли Старшего. Иван задумчиво смотрел в разбитое окно. Собирались тучи.

– Я… даже не знаю, с чего начать, – голос Старшего был уставшим. – Несколько дней назад к воротам Просветления пришёл юноша, не похожий ни на кого из нас. Манера говорить, одежда, причёска… Всё это как будто из другого мира. Как в итоге и оказалось: из другого мира он сам.

Все старожилы как один посмотрели на Старшего с недоумением.

– Я понимаю, как это звучит, – продолжил он, – но вы знаете меня на протяжении ваших жизней, и никогда я не был уличён в обмане или подлоге. То, что я вам сейчас покажу, то, о чём буду рассказывать, должно остаться в этих стенах. Я искренне надеюсь на вашу верность и понимание.

Он достал из кармана своей рясы мобильный телефон Артёма, сделал все движения, которые делал юноша, и повернул его к старожилам.

– Это, – Роза от удивления открыла рот, – Москва? Это что, чудо какое-то?

– Это не п… п… просто ч… ч… чудо! Это т… т… технология!

– Технология, неведомая нам, – подхватил Игнат.

– Как? Откуда?

И тогда Старший поведал старожилам всё, что произошло от момента задержания Артёма до их разговора накануне. На какое-то время в гостиной повисла тишина. Старший кашлянул и глотнул воды из стакана, подготовленного заранее.

– Ввиду сложностей, которые так неожиданно возникли, – сказал он, – я прошу совет дать разрешение на встречу Артёма с товарищем Пилатом.

– Старче, – сказал Игнат, – мы очень давно не приходили к таким мерам. Это серьёзное решение, которое противоречит нашему пути. Почему ты считаешь, что этот юноша должен встретиться с Пилатом?

Старший отклонился и снова закашлялся. Цвет его лица сравнялся с цветом седины в волосах.

– Дорогой Игнат, посуди сам: в наше поселение приходит человек, который обещает нам блага другой цивилизации. Возможно ли такое? Он рассказывает о каких-то коридорах, какой-то интеграции и ещё чёрт знает о чём, при этом взамен просит чуть ли не всё наше золото и серебро. Даже обручальное кольцо моей матери! Что мешает ему забрать у нас всё, а затем просто скрыться? Обмануть нас!

– Старче, мы давно уже избавились от необходимости в материальном. Да и потом, что мы можем ему предложить? – голос Розы был взволнованным, но она старалась это скрыть. – Пару старых икон да старинный сервиз. Может, у кого-то найдётся колечко или серьги. Вопрос в том, говорит ли юноша правду? Правду о других мирах.

– Именно! – громко согласился Старший. – Эта штуковина похожа на разработку шпионов! В наше-то время! Может, у него вообще задача запудрить нам мозги и перебить всех. Может, он – капиталист! Даже если он говорит правду, даже если на секунду представить, что это не какая-то подделка или игрушка, а технология из другого мира, даст ли он нам то, о чём говорит? Где гарантия того, что он не обманет нас? Это слишком опасно. Готовы ли вы, старожилы, рискнуть здоровьем каждого в этом поселении? Готовы ли вы пойти на такой риск?

– О чём ты вообще говоришь, Старче?! – не выдержал Игнат. – Какие, к чёртовой матери, шпионы?! Капиталисты?! Откуда?! Вокруг нас радиация! И мутанты, которые, сука, растут не по дням, а по часам! А если они ещё и летают, то нам вообще не укрыться. Вот о чём стоит подумать, Старче. Как мы будем обороняться от тварей, которые напали на Кольку?

– Это вопрос важный, – ответил Старший, – но сейчас есть вопрос важней.

– А что такого? – Игнат не отступал. – Может быть, это действительно наш путь? Реальный, тот самый путь? Что нам осталось в этом мире? Земля с каждым годом всё хуже, кроме сорняков скоро вообще ничего расти не будет, а потом и их не станет. Мутантов становится всё больше. Нас становится всё меньше. Давай честно, Старче, мы в полной заднице! И этот парнишка появился не просто так.

– Конечно, не просто так! – устало, но громко сказал Старший. – Он может на нас поживиться, а потом со своими подельниками всех нас перебить! Риск слишком велик.

– У… у… убивать парня т… т… т… тоже неправильно, – неожиданно для всех сказал Владилен.

– Подумай об этом с другой стороны, – Старший провёл рукой по седой бороде, – стал бы этот юнец защищать тебя, если бы сложилась опасная ситуация?

– Н… н… не знаю. Н… н… но ситуация не с… с… сложилась, и я не х… х… хочу брать ответственность з… з… за его смерть.

Владилен достал из кармана пиджака старый платок и протёр вспотевший лоб и затылок.

– Иван, – сказала Роза, – что ты молчишь? Скажи что-нибудь.

Иван тонкой, усыпанной пигментными пятнами рукой поправил седеющие неровной волной волосы. Все обратили взоры на старика, терпеливо ожидая его ответа.

– Я слишком стар для того, чтобы что-то менять, – наконец произнёс он, – меня устраивает мой быт. Он прост, можно даже сказать, скучен. Жить где-то в новом мире я не смогу, но посмотрите туда, в окно. Там больше сотни тех, кто ещё может пожить. Адаптироваться к жизни без ужимок. Им будет непросто, это понятно. Но представьте, каково будет их детям, которые родятся уже в новом мире? Имеют ли право пятеро стариков лишать надежды молодое поколение? Мне кажется, что нет. А если этот юнец окажется обманщиком, вот тогда он встретит товарища Пилата. И это будет заслуженно.

– Я не верю ушам своим, – опешил Старший. – Ты, всегда рационально смотревший на вещи, предлагаешь поддаться безумию? Невероятно!

– Безумие – это отказаться от надежды, Старче, – ответил Иван. – А это – просто попытка понять, есть ли на этом свете место, где мои внуки смогут жить, не отказывая себе в еде. Ты спросил моего мнения, вот оно. Я-то точно никуда отсюда не собираюсь.

– Т… т… тогда у нас есть т… т… только одно реш… ш… шение. Г… г… голосовать.

– Хорошо, – сказала Роза, – на повестке два вопроса. Первый: стоит ли юноше, назвавшему себя Артёмом, встретиться с товарищем Пилатом? Второй: стоит ли рассказать поселенцам о сложившейся ситуации и, как следствие, не мешать им принимать решение об уходе из Просветления?

Старший с трудом сдержал сухой кашель.

– Первый вопрос, – продолжила Роза. – Говори, Старче.

– Любо, – ответил тот и посмотрел на остальных.

– Нелюбо, – проголосовал Игнат.

– Н… н… нелюбо, – проголосовал Владилен.

– Нелюбо, – проголосовал Иван.

– Нелюбо, – проголосовала Роза. – Второй вопрос. Старче?

– Нелюбо.

– Любо, – проголосовал Игнат.

– Любо, – проголосовал Владилен.

– Любо, – проголосовал Иван.

– Любо, – проголосовала Роза. – Таким образом, юноша, назвавший себя Артёмом, не встретится с товарищем Пилатом, а поселение узнает всю правду, как она есть. Вопрос дальнейших действий будет решаться после общего собрания.

Она посмотрела сочувствующе на Старшего и спросила:

– Как ты, Старче?

– Нормально, – грозно, обиженно ответил он, – вопросов для обсуждения больше нет. Идите. Я хочу побыть один.

Четверо встали из-за стола и отправились к выходу. Иван задержался немного, повернулся к Старшему и даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Старший сидел ещё долго в своём кресле, изредка покашливая и обдумывая первый случай, когда совет не согласился ни с одним его решением.

***

Каждое утро, независимо от погоды, знойное ли палящее солнце на улице или ледяной, пронизывающий дождь, Старший, надев поверх рясы старый бушлат довоенных времён, обходил Просветление. Эта утренняя прогулка придавала ему сил и ощущение, что он всё делает правильно. Что он тот, кто строит прекрасный новый мир.

Жаловаться жителям не пристало. У них есть еда на столе, пусть не лучшая, но её достаточно, чтобы держаться в круговороте жизни. У них есть крыша над головой, хоть многие дома разваливаются на части и укреплять их приходится листами металла и фанеры, если таковые найдутся. У них есть свобода выбора действий, главное, чтобы каждый поселенец не бросал товарищей и вносил свою лепту в механизм Просветления.

У них есть путь.

Каждый выстраивал этот путь по-своему, но все объединены идеей. Правда, какая это идея, каждый понимал по-своему.

Наверное, в этом и заключался самый главный талант Старшего. Он умел донести до любого свою мысль так, что она завладевала человеком. Вселяла надежду или страх. Старший, словно медвежатник, открывающий сейф, подбирал отмычку к каждому поселенцу настолько виртуозно, что ему бы позавидовали многие диктаторы. Всё, что говорил или делал Старший, могло казаться божьим промыслом, если бы поселенцы верили в бога. Это был его мир, где-то посреди лесов, на месте небольшого городка на берегу Оки, где вокруг – ничего, только радиационный фон и мутанты. А ещё множество сосен. Сосен, которые выстроили живую изгородь, отделяющую Старшего и его поселение от всего остального мира.

Когда он не вышел на прогулку, люди сначала не придали этому большого значения. Человек в почтенном возрасте, и каждый шаг давался ему всё тяжелее. Спустя час с небольшим Тихон – верный служащий Просветления с бесконечно серыми глазами – решил проверить своего наставника.

Старший ожидал его. В своей небольшой комнатке, где разместилась пружинная кровать и тумбочка, выполняющая роль прикроватной, он мирно лежал в постели. Одну руку, усеянную морщинами, он держал на груди. Вторая спрятана под лёгким разноцветным пледом, накрывающим всё тело. Его рот открыт, на щеке засохла аккуратная кривая линия белого цвета, которая скрылась в седой бороде. Его глаза смотрели в обшарпанный потолок, но их стеклянный оттенок говорил, что Старший смотрит в бесконечность уже несколько часов.

Тихон сразу сообразил, что к чему, но не хотел верить. Для него Старший был не просто наставником, не просто лидером, за которым хотелось следовать. Старший приходился ему биологическим отцом. И впервые в жизни Тихон вполголоса, сдерживая слёзы, назвал Старшего папой.

В Просветлении наступил траур.

Все понимали, что рано или поздно это произойдёт, но верить в кончину Старшего не хотел никто. Женщины оплакивали его, не жалея слёз, мужчины, осиротевшие, испуганные, не поднимали головы.

В тот же вечер на главной площади Просветления горели факелы из подручных средств. Старшего разместили в круге старого фонтана, который не работал больше пяти десятилетий. Тело обложили деревом по всему периметру каменного строения, между поленьями разложили сухую траву, которую использовали как утеплитель в домах. Четверо старожилов взяли в руки небольшие факелы и одновременно подожгли поленья. По всему фонтану сухая трава разнесла огонёк, который превратился в костёр, пылающий ярко и освещающий всё вокруг.

Матвей обнимал Элину, рыдавшую у него на груди. Марченко не спускал глаз с Артёма, которого конвоировали двое вооружённых поселенцев. Сочувствие на лице юноши выглядело слишком наигранным, никто не обращал на него внимания. Тихон стоял неподвижно возле костра, сложив руки. По его лицу катились слёзы, хотя он не издал ни звука. В тот день над Просветлением повисла гробовая тишина, нарушаемая только щелчками сухих поленьев и шумом танцующего костра. Постепенно Старший полностью скрылся в языках пламени.