Альтерверс

– Конечно, не просто так! – устало, но громко сказал Старший. – Он может на нас поживиться, а потом со своими подельниками всех нас перебить! Риск слишком велик.

– У… у… убивать парня т… т… т… тоже неправильно, – неожиданно для всех сказал Владилен.

– Подумай об этом с другой стороны, – Старший провёл рукой по седой бороде, – стал бы этот юнец защищать тебя, если бы сложилась опасная ситуация?

– Н… н… не знаю. Н… н… но ситуация не с… с… сложилась, и я не х… х… хочу брать ответственность з… з… за его смерть.

Владилен достал из кармана пиджака старый платок и протёр вспотевший лоб и затылок.

– Иван, – сказала Роза, – что ты молчишь? Скажи что-нибудь.

Иван тонкой, усыпанной пигментными пятнами рукой поправил седеющие неровной волной волосы. Какое-то время он ничего не говорил. Остальные терпеливо ожидали его ответа.

– Я слишком старый для того, чтобы что-то менять, – наконец произнёс он, – меня устраивает мой быт. Он прост, можно даже сказать, скучен. Однако жить где-то в новом мире я не смогу. Но посмотрите туда, в окно. Там больше сотни тех, кто ещё может пожить. Адаптироваться к жизни без ужимок. Им будет непросто, это понятно. Но представьте, каково будет их детям, которые родятся уже в новом мире? Имеют ли право пятеро стариков лишать надежды молодое поколение? Мне кажется, что нет. А если этот юный товарищ окажется обманщиком, то вот тогда он может встретить товарища Пилата. И это будет заслуженно.

– Я не верю ушам своим, – опешил Старший. – Ты, всегда рационально смотревший на вещи, предлагаешь поддаться безумию? Невероятно!

– Безумие – это отказаться от надежды, Старче, – ответил Иван. – А это – просто попытка понять, есть ли на этом свете место, где мои внуки смогут жить, не отказывая себе в еде. Ты спросил моего мнения, я его тебе выразил. Я-то точно никуда отсюда не собираюсь.

– Т… т… тогда у нас есть т… т… только одно реш… ш… шение. Г… г… голосовать.

– Хорошо, – сказала Роза, – на повестке два вопроса. Первый: стоит ли юноше, назвавшему себя Артёмом, встретиться с товарищем Пилатом? Второй: стоит ли рассказать поселенцам о сложившейся ситуации и, как следствие, не мешать им принимать решение об уходе из Просветления?

Старший с трудом сдержал сухой кашель.

– Первый вопрос, – продолжила Роза. – Говори, Старче.

– Любо, – ответил тот и посмотрел на остальных.

– Нелюбо, – проголосовал Игнат.

– Н… н… нелюбо, – проголосовал Владилен.

– Нелюбо, – проголосовал Иван.

– Нелюбо, – проголосовала Роза. – Второй вопрос. Старче?

– Нелюбо.

– Любо, – проголосовал Игнат.

– Любо, – проголосовал Владилен.

– Любо, – проголосовал Иван.

– Любо, – проголосовала Роза. – Таким образом, юноша, назвавший себя Артёмом, не встретится с товарищем Пилатом, а поселение узнает всю правду, как она есть. Вопрос дальнейших действий будет решаться после общего собрания.

Она посмотрела сочувствующе на Старшего и спросила:

– Как ты, Старче?

– Нормально, – грозно, обиженно ответил он, – вопросов для обсуждения больше нет. Идите. Я хочу побыть один.

Четверо встали из-за стола и отправились к выходу. Иван задержался немного, повернулся к Старшему и даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

Старший сидел ещё долго в своём кресле, изредка покашливая и обдумывая первый случай, когда совет не согласился ни с одним его решением.

15

Каждое утро, независимо от погоды, жарко ли на улице или холодно, Старший, надев поверх своей рясы старый бушлат довоенных времён, обходил Просветление. Эта утренняя прогулка придавала ему силы и ощущение, что он всё делает правильно. Что он тот, кто строит прекрасный новый мир.

Жаловаться жителям не пристало. У них есть на столе еда, пусть и не самая лучшая, но чем заполнить желудок есть, а о мясе они и не слышали. У них есть крыша над головой, хоть многие дома разваливаются на части и укреплять их приходится листами металла и фанеры, если таковые найдутся. У них есть свобода выбора действий, главное, чтобы каждый поселенец не бросал товарищей и вносил свою лепту в механизм Просветления.

У них есть путь.

Каждый выстраивал этот путь по-своему, но все должны быть объединены идеей. Правда, какая это должна быть идея, каждый понимал по-своему.

Наверное, в этом и заключался самый главный талант Старшего. Он умел донести до любого свою мысль так, что она завладевала человеком. Вселяла надежду или страх. Старший, словно медвежатник, открывающий сейф, подбирал отмычку к каждому поселенцу настолько виртуозно, что ему бы позавидовали многие диктаторы.

Всё, что говорил или делал Старший, могло казаться божьим промыслом, если бы поселенцы верили в бога. Это был его мир, где-то посреди лесов, на месте небольшого городка на берегу Оки, где вокруг – ничего, только радиационный фон и мутанты. А ещё множество сосен. Сосен, которые выстроили живую изгородь, отделяющую Старшего и его поселение от всего остального мира.

Когда он не вышел на прогулку, люди сначала не придали этому большого значения. Всё-таки человек в почтенном возрасте, и каждый шаг давался ему всё тяжелее. Спустя час с небольшим Тихон – верный служащий Просветления с бесконечно серыми глазами – решил проверить своего наставника.

Старший ожидал его. В своей небольшой комнатке, где разместилась пружинная кровать и тумбочка, выполняющая роль прикроватной, он мирно лежал в постели. Одну руку, усеянную морщинами, он держал на груди. Вторая была спрятана под лёгким разноцветным пледом, накрывающим всё тело. Его рот был открыт, а на щеке засохла аккуратная кривая линия белого цвета, которая скрылась где-то в седой бороде. Его глаза смотрели в обшарпанный потолок, но их стеклянный оттенок говорил, что Старший смотрит в бесконечность уже несколько часов.

Тихон сразу сообразил, что к чему, но не хотел в это верить. Для него Старший был не просто наставником. Не просто лидером, за которым хотелось следовать. Старший приходился ему биологическим отцом. И впервые в жизни Тихон вполголоса, сдерживая слёзы, назвал Старшего папой.

В Просветлении наступил траур.

Все понимали, что рано или поздно это произойдёт, но верить в кончину Старшего не хотел никто. Женщины оплакивали его, не жалея слёз, а мужчины, осиротевшие, испуганные, не поднимали головы.

В тот же вечер на главной площади Просветления горели факелы из подручных средств. Старшего разместили в круге старого фонтана, который не работал больше пяти десятилетий. Тело обложили деревом по всему периметру каменного строения, а между поленьями разложили сухую траву, которую использовали как утеплитель в домах.

Четверо старожилов взяли в руки небольшие факелы и одновременно подожгли поленья. По всему фонтану сухая трава разнесла огонёк, который превратился в костёр, пылающий ярко и освещающий всё вокруг.

Матвей обнимал Элину, рыдавшую у него на груди. Марченко не спускал глаз с Артёма, которого конвоировали двое вооружённых поселенцев. Сочувствие на лице юноши выглядело слишком наигранным, но никто не обращал на него внимания. Тихон стоял неподвижно возле костра, сложив руки. По его лицу катились слёзы, хотя он не издал ни звука.

В тот день над Просветлением повисла гробовая тишина, нарушаемая только щелчками сухих поленьев и шумом танцующего костра.

Постепенно Старший полностью скрылся в языках пламени.

16

– Я поверить не могу, что ты так со мной поступил! – нежный и строгий голос Элины звучал всё громче.

Матвей виновато стоял у окна в их старом доме и ждал момента, чтобы вставить хоть слово.

– Мы уже столько вместе, а ты мне не сказал! Почему? Ты мне не доверяешь? Или ты думаешь, что я разболтала бы подружкам?!

– Нет, – спокойно ответил Матвей, – но ты сама прекрасно понимаешь, что я не мог. Не без причины Старший и старожилы обсуждали всё за закрытыми дверьми. И то, что я невольно подслушал, рассказывать другим было бы неправильно.

Матвей имел неосторожность сказать Элине, что был в курсе появления Артёма и его предложения до того, как это было объявлено старожилами официально. Они выждали девять дней после кончины Старшего и, собрав всех на поминках на главной площади, рассказали обо всём поселенцам.

– Неправильно то, что у тебя есть тайны от меня. Что ещё ты скрываешь?! А? Может, ты на самом деле здесь, чтобы всё разрушить? А может, ты на самом деле маньяк, который ходит от поселения к поселению и рубит жителей на части? А может, ты сам из другого мира?!

Что-то очень сильно ёкнуло в районе груди Матвея, и жар на мгновение растёкся по всему телу волной.

– Эль… – заботливым голосом начал он, – ну что ты так сердишься? Ты же всё понимаешь. Зачем устраивать сцену?

– Да, – согласилась девушка, – устраивать и правда незачем. Мне просто стало так обидно! Ты мне очень близок, Матвей. Со мной такого никогда не было.

Девушка опустила глаза:

– Мне кажется… Мне….

Он знал, что она хочет ему сказать. Матвей сам привязался к кудрявой красавице, как бы ни старался этого не делать. Его привлекало в ней всё: от кончиков пальцев до кончика носа. Её забота, наивность, доброта.

Страсть.

Он знал, что если она скажет заветные три слова, то обратно дороги уже не будет. Ему хотелось сказать ей их первым, опередить её, дать понять, что она для него не просто увлечение. Но как он мог? Уставом подобные отношения были запрещены. Тем более что это его первое задание.

– Ты знаешь, – перебил он, – а может, мне и правда стоило тебе сказать. В конце концов, ничего бы не случилось. И ты точно так же не поверила бы.

Элина улыбнулась.

– Я и сейчас не верю, – сказала она, – я хочу поверить, но всё это не укладывается у меня в голове. Неужели где-то есть место, где никогда не было Последней войны? Где люди спокойно ходят, куда хотят. Питаются не этим… а настоящим мясом!

– Мне и самому не верится.

– Когда-то давно, – девушка отвернулась к окну, – мама рассказывала мне о молоке. Ты знаешь, что такое молоко?

– Нет, – соврал Матвей, – что это?

– Молоко – это такой напиток. Его дают коровы. Представляешь? А коровы – это такие огромные животные с рогами и копытами. Я видела картинку в детской книжке. Так вот, коровы едят траву, которая превращается в молоко. Их… как же это… Забыла. Доят! Точно! Их доят, и получается молоко. Представляешь, Матвей, где-то есть место, где люди могут пить молоко! Настоящее!

– Потрясающе, – улыбнулся Матвей. – А ты? Ты хотела бы отправиться в такое место?

Элина подбежала к Матвею и обняла его за шею. Своими нежными губами она коснулась его щеки, шеи и потом шепнула на ухо:

– Конечно!

– Значит, ты там обязательно окажешься. Главное – верить. И идти к цели.

Он сжал её в своих объятиях и поцеловал в губы так нежно, как только мог. Элина ответила такой же нежностью и лаской. Они целовались в комнате старого дома, и все миры для них слились воедино.

Пара совершенно не заметила, как пришёл Марченко. Он не стал отвлекать их друг от друга, даже поймал себя на мысли, что они очень неплохо смотрятся, но чтобы их поцелуй не перерос во что-то большее, кашлянул. Их губы разлучились, и они посмотрели на гостя.

– Егор! – обрадовалась Элина. – Привет! Как дела?

– Хорошо, Элечка, спасибо! У вас, я смотрю, тоже всё неплохо. Я прошу прощения, могу ли я украсть у тебя молодого человека?

– Только ненадолго! – она чмокнула Матвея в щёку и ловким движением освободилась от объятий.

– Будет сделано! – поклонился Егор в ответ.

Оперативники вышли из дома. Солнце немного согревало, но от земли веяло необъяснимым мёртвым холодом. Марченко достал самокрутку, немного расправил её и закурил.

– Больше никаких обсуждений не будет, – он посмотрел куда-то вдаль. – Предложение решили принять. Местные разделились на два лагеря: тех, кто хочет уехать и готов отдать всё, и тех, кто останется. В основном это старики. Старожилы отказались вести переговоры, поэтому я вызвался добровольцем представлять интересы беженцев.

– Беженцев? – удивлённо спросил Матвей.

– А как ещё их назвать? – Марченко затянулся. – Встреча завтра. Ты со мной. Артём этот сказал, что приведёт с собой их лидера, тот поподробней расскажет, что к чему, и попросит предоплату, так что народ уже скребёт по сусекам. Будем пытаться выйти на более крупную рыбу.

– Продолжаем по сценарию без отклонений.

– Ты уже отклонился, – Егор головой показал в сторону дома, – ты же понимаешь, что Элина, как и все остальные, останутся здесь, если у нас всё получится.

Матвей ничего не ответил. Просто кивнул.

17

Металлическая дверь в воротах открылась со скрипом. Единственный вход, отделяющий быт Просветления от страшных напастей внешнего мира. Хотя забор, ограждающий территорию, не вызывал ощущения защищённости, это был какой-никакой гарант того, что мутанты и мародёры не ворвутся в их дом. Сделанный из ржавых рифлёных листов, бетона и дерева, этот забор вызвал насмешку у тех, кто прошёл внутрь.

Вошли пятеро.

Первым зашёл высокий мужчина, возрастом сильно старше Матвея. Его внешний вид поразил тех местных, которые встречали гостей. Длинные чёрные волосы, собранные в конский хвост, аккуратная эспаньолка, кожаная куртка поверх оливкового поло, такого же цвета брюки и высокие сапоги. Рукава куртки подняты по локоть, обнажая предплечья, украшенные разноцветными татуировками. За ним вошёл скромного вида паренёк в толстовке и широких джинсах. Паренёк держал в руках металлический прямоугольник, очень похожий на тот, что нашли у Артёма, только больше размером. Сам Артём и двое крепких мужчин, явно с военным прошлым, скрывающих свои лица за балаклавами, зашли последними.

Эти двое больше всего напрягли Марченко. Они были вооружены автоматами, сильно отличающимися от привычных ему. Скорее всего, оружие из более развитой технически классификации, а значит, оставалось только догадываться, какой урон оно может нанести. На всякий случай Тихон и Матвей положили руки на автоматы. Трое из подчинения Тихона последовали примеру начальника.

– Bonjour! – поприветствовал первый. – Прошу вас, господа, не нужно оружия!

Он бегло говорил по-русски, но с выраженным французским акцентом.

– Меня зовут Антонио Флёр, – продолжил мужчина, – и я здесь для того, чтобы подарить вам чудный новый мир!

– Егор, – протянул руку Марченко, – переговоры буду вести я. Кто с вами пришёл?

– Ах! Конечно, pardon, мои манеры! Артёма вы уже знаете, это Ричард, наш техник. Он расскажет, как работает переход и куда мы предлагаем вам отправиться. А эти двое… всего лишь моя охрана. Вы должны понять, Егор, здесь небезопасно.

– Понимаю. Мы пройдём с вами в главное здание. Детали сделки будут обсуждаться там. Все ваши люди могут пройти, но это оружие придётся оставить.

Француз покривился.

– Не волнуйтесь, – сказал Марченко, – у нас с вами общие цели. Вы хотите предоставить нам новое жильё, мы готовы за него заплатить.

Егор щёлкнул пальцами, и тут же молоденькая девушка принесла старую икону Сергия Радонежского. Она мельком показала её Антонио и унесла.

– Получите как предоплату, – уверенно произнёс Егор, – в знак нашего доверия к вам. Согласитесь, товарищ Флёр, доверие в вашем деле очень важно.

– Несомненно… – протянул француз и фальшиво улыбнулся. Его смутила уверенность местного жителя, но он решил не придавать этому большого значения.

Они прошли в кирпичное здание, где Старший когда-то принимал оперативников, и разместились за круглым столом. Только двое в балаклавах встали за своим лидером.

– Итак, – улыбнулся Антонио, – Артём рассказал вам, чем мы занимаемся. Пора рассказать – как. В мирах… э-э-э… отличных от вашего, технологии сильно ушли вперёд. Технический прогресс – это основная составляющая развитых стран. Великие умы создают всё новые изобретения, чтобы превратить жизнь человека в приятное времяпрепровождение. Технология переходов между мирами появилась не так давно. И её изучили далеко не все. Максимум два процента. Но нам посчастливилось в этих двух процентах оказаться. Именно поэтому мы зовёмся «Новой надеждой». По сути, мы таковые и есть.

Егор и Матвей внимательно слушали. Тихон переминался с ноги на ногу, не отводя серых глаз от двух мужчин в балаклавах позади француза.

– Ричард, mon ami, продолжишь?

– Да, сэр, – ответил юноша с британским акцентом. – У нас есть технология, позволяющая строить так называемый квантовый туннельный переход. Я не буду вас загружать подробностями, как это работает, скажу просто, что открывается портал между нашим миром и тем, в который вы желаете отправиться. Мы достаточно времени занимаемся подобными операциями и выявили ряд условий, на которые вам придётся пойти, если вы хотите покинуть это место.

– Какие условия? – жёстким голосом спросил Марченко.

– Первое: куда вы отправитесь, определяем мы сами. Существует бесконечное количество вселенных. Практически в каждой из них существует ваш дубликат. У него такая же внешность, голос, привычки, даже мышление. Дубликаты отличаются в зависимости от внешних условий, но в целом – это вы. Мы отправим вас туда, где ваши дубликаты либо уже мертвы, либо вероятность пересечения с ними не более 0,001 процента. Второе: мы даём вам указания к действиям. Можете назвать это сценарием, если хотите. В первые полгода ваша задача – действовать по нему, в противном случае нас могут вычислить, и тогда вся наша работа пойдёт псу под хвост.

– Почему? – спросил Матвей.

– Поверьте, le copain, – ответил Антонио, – у нас много врагов. Наша… э-э-э… деятельность, к сожалению, нелегальна. Не все готовы понять, что мы помогаем людям. И третье: стопроцентная предоплата. Мы даём вам всю информацию, пакет документов и направление, но дальше всё зависит только от вас. Наше участие заканчивается, как только вы пересекаете границу миров.

– Семьи могут быть отправлены вместе?

– Нет, – жёстко ответил Флёр. – Только детей возрастом до года мы можем отправить вместе с биологическими матерями. Всё остальное – это большие риски.

– Не все будут готовы расстаться с близкими. Наше поселение слишком маленькое, и вы сами понимаете, насколько мы друг к другу привязаны. Мы платим вам. Наверняка те вещи, которые сохранились у нас, имеют большую ценность. Так почему же вам, товарищ Флёр, не отработать нашу оплату честно?

Француз замешкался. Его разозлила наглость Марченко. Он провёл не одни переговоры, но столкнуться с таким пренебрежением было для него в новинку.

– Это условия, которые… – он пытался подобрать слова на русском.

– Это условия нашей работы, – сказал один из тех, кто стоял позади Антонио и снял балаклаву.

Оперативники сразу узнали лицо мужчины. Прямой нос. Голубые глаза. Квадратный подбородок, заросший щетиной. Седые волосы, подстриженные по-военному коротко. Сомнений не было. Это Григорий Луценко.

Люций.

– Если вас это не устраивает, то не нужно тратить наше время, – жёстко отрезал он.

– Кто вы такой? – спросил Матвей.

– Не важно. Я тот, кто может дать вам надежду. А воспользоваться ею или сдохнуть в этом дерьме – выбирать вам.

– Поймите, – мягко сказал Марченко, – мы вас не знаем. Не знаем, кто вы. Вы обещаете сказку, цена которой слишком велика.

– Такова цена новой жизни, – Луценко прищурил глаза и посмотрел на Марченко. – Она высока. Но она того стоит. Вам будет нелегко. Вам придётся подстраиваться под жёсткие условия нового мира. И действительно, только от вас зависит, сможете ли вы в нём выжить. Но давайте начистоту: здесь вы выжить не сможете. Так что вы выберете? Надежду на жизнь или верную смерть?

– Что ж… – Марченко отвёл взгляд от Люция и сделал паузу, чтобы закурить самокрутку. – Если хотя бы половина ваших обещаний – правда, оно того действительно стоит. Нам нужно будет несколько дней на то, чтобы поговорить с нашими. Объяснить им всё. Донести. Мы собрали для вас всё лучшее, что у нас есть. Иконы, серебряные изделия, украшения. Всё, что сойдёт в качестве оплаты, по словам Артёма.

– Я хочу взглянуть, – сказал Луценко.

– Обязательно.

В комнату вошёл подчинённый Тихона с мешком наперевес. Металлический перезвон наполнил пространство. Мешок получился средним.

– Это только украшения и драгоценные металлы. Также мы предоставим шесть икон. Они написаны ещё до революции. Плюс у нас есть одно полотно. Практически нетронутое. Известный художник…

– Полотно мне не интересно, – перебил Луценко, – остальное годится. Предоплату мы возьмём сейчас. Остальное – в день перехода. Ричард останется у вас. Ему нужно предоставить имена тех, кто совершит переход. Далее он изучит дубликатов, и мы окончательно скажем, кто сможет отправиться. Цена, естественно, не меняется.

– Хорошо, – Марченко встал и подошёл к Луценко. – Всё же… как я могу к вам обращаться?

– Меня зовут Люций. Выход найдём.

Он пожал руку Марченко, кивком дал своим команду «за мной» и вышел из комнаты. Вслед за ним спешно последовали француз, Артём и второй в балаклаве. Марченко проводил их холодным взглядом и скомандовал Тихону предоставить Ричарду всю необходимую информацию.

18

Матвея позабавило, что местом отправления оказалось их с Егором место прибытия. Небольшая полянка в нескольких километрах от Просветления покрылась инеем. Сосны вокруг величественно тянулись к небу цвета сепии. Зима была уже на пороге, но здесь она не вызывала добрых ассоциаций. Здесь зима – это вестник голода и смерти.

Люций следил за тем, как работают его люди. Ворота, которые использовала «Новая надежда», были схожи с теми, которые используют СКВП, только лет рамке было явно больше, о чём свидетельствовали пробивающаяся ржавчина и следы от сварки. Проводов было больше. Они разноцветными реками расположились на траве и вели к нескольким ноутбукам, за которыми, словно композитор, свою симфонию отстукивал Ричард.

Оказалось возможным переместить двадцать три человека. Всего двадцать три человека из чуть менее двухсот получили право на новую жизнь. Получили надежду. Так думали они.

Забавляло Матвея и то, что Марченко в этом списке не оказалось. Но тот хорошо отыграл свою роль. Он взбесился, назвал Ричарда, Люция и всю их шайку мошенниками, а затем смирился. В Просветлении пошли разговоры, что именно Марченко сможет занять место Старшего и стать тем лидером, который так необходим их поселению.

Оказалось, что в одной из вселенных существовал Матвей Кантемиров, который скончался почти тридцать лет назад, и дубликата у человека с таким именем и фамилией нет. Матвей переживал, что их раскроют, но аналитики СКВП предусмотрели и это.

Дубликат Элины погиб в авиакатастрофе несколько месяцев назад, что делало её перемещение простым, с учётом того, что девушка никогда не отправится в ту часть, где проживал её дубликат.

В ту ночь они с Матвеем не говорили. Слова были не нужны. Оба прекрасно понимали, что им пришла пора расстаться ради новой жизни, потому что здесь они были обречены. В какой-то момент Эля в страстных объятиях Матвея хотела прошептать ему три заветных слова, но осеклась.

Зачем?

Завтра они расстанутся навсегда, не лучше ли просто провести эту ночь так, чтобы запомнить её на всю жизнь и оставить Матвея, Просветление и всё остальное в прошлом? И тёплыми вечерами в дивном новом мире, где нет радиации в таких масштабах, попивая чай с молоком, вспоминать эту ночь с улыбкой и ноткой ностальгии.

Мысли Матвея путались в ту ночь. С одной стороны, он чувствовал себя подонком из-за того, что так поступает с наивной девушкой. В его голове возникали мысли о том, чтобы рассказать ей всю правду здесь и сейчас, но потом он вспоминал раз за разом, что это работа и только работа. Он оперативник СКВП, он не имеет права на такую ошибку. Наверное, ему стоило вообще не проводить с Элей ту ночь, но он так хотел запомнить её. Почувствовать её ещё раз.

В последний раз.

И сила этого желания взяла верх.

В ту ночь они не говорили. Слова в ту ночь были не нужны.

19

В назначенный день Марченко приказал двадцати трём счастливчикам ожидать его команды, а сам вместе с Матвеем отправился проверить, всё ли идёт по плану, выполняются ли обещания, данные Луценко.

Они взяли мешок с ценностями, аккуратно сложенные иконы, обвязанные одеялами, и отправились на стареньком уазике к месту назначения.

– Как только мы передаём им мешок – можно брать. Возьми.

Марченко протянул Матвею камеру размером со спичечный коробок.

– Прикрепи к себе незаметно. Нам нужна фиксация.

– Я всё прокручиваю…

– О чём ты? – Марченко вопросительно взглянул на Матвея.

– Егор… Я знаю, что это против правил… Но там же люди! Они останутся здесь навсегда.

– Мне знакомо это чувство. Напомни, что первое вам сказали в академии?

– Это работа. Всегда нужно помнить, что это работа.