Воин Света из Старого Оскола

– Сожалею, – парень отвернулся и переключился на одного из клиентов – тучного лысого мужчину.

– Я – нон-фикс!

Эти слова заставили молодого человека снова обратиться к девочке.

– Что, прости?

– Или, как вы говорите, нефиксируемая. И ещё я дочь Александра Калинина.

– Пройди, пожалуйста, в зал и подожди там, – Евгений заволновался, оглядел коридор. – Маша, проводи. И проследи за ней, – сказано было тихо, но от Светы не укрылось ни одно слово.

– Да, Мария, следите за мной тщательно.

Девушка вежливо посмеялась.

– Идёмте, как вас зовут?

– Калинина Светлана, – по взрослому, сухо, ответила она, и для значительности добавила: – Александровна.

Мария, хоть и щуплая на вид, играючи открыла створки массивной двери, ведущей в зал. Дверь распахнулась, словно врата. Правда, в Небеса или в Преисподнюю, только предстояло выяснить. От таких помещений ожидаешь или восторга, или разочарования. Делая первый шаг в это новое для себя пространство, Света прищурилась. Нет, это не было ни тем, ни другим. Обычный актовый зал. Просторный, хорошо освещённый высокими окнами, современный и очень чистый. От пяти до восьми девушек, не старше Марии, увлечённо протирали стулья, мыли сцену и пол.

«Дисциплина как на подводной лодке», – подумала Света.

– Садись на первый ряд, никуда не трогай, ничего не уходи. Юля, присмотри за ней! – скороговоркой распорядилась Мария и полетела в сторону выхода.

«Почему за мной постоянно должен кто-то присматривать?»

Света ждала минут десять, прежде чем поймала себя на том, что сидит в идеально правильной ученической позе: руки на коленях, ладонями вниз, ноги вместе, спина ровно. Стало настолько противно, стыдно и смешно, что Света немедленно пересела на второй ряд и приняла более свободную позу. Юля, в это время, счастливая тем, что можно не убираться – у неё другое задание – сидела рядом, уткнувшись в телефон.

Уборка закончилась. Девушки построились в один ряд. Евгений проверил, насколько хорошо вымыт пол и протёрты стулья. Раздал девушкам конверты.

– Спасибо за работу!

– Спасибо вам! – ответили они хором.

Через секунду, шесть вытянутых по струнке красавиц, на глазах, превратились из преданных делу сказочных служанок в обычных современных девчонок. Размотали узлы чепчиков и сняли головные уборы словно колпаки позора. Света понаблюдала, кто что будет делать с конвертами. Одна спрятала его в передний карман платья, другая достала деньги и пересчитала. В руках у девушки ненадолго сверкнул целый веер из тысячных купюр.

«Интересно, это за смену или за месяц?»

Пока Света ждала, произошло ещё одно событие – в зал робко заглянула старушка.

– Надежда Семёновна, – тут же подлетел Евгений и взял её под локоть. – Вам не сюда. Зал каталогов – направо.

– А тут что?

– Тут уже закончилось. Вам туда, все сейчас там.

– А каталоги где? Мне бы каталоги.

– Там, там! Идёмте, я провожу.

Больно было смотреть, как разводят невинную пенсионерку. Света не единожды натыкалась в Интернете на посты о мошеннической секте «Кристалл», пафосно зовущей себя центром духовного просветления. Простой кусочек янтаря, или даже подделки под янтарь, здесь продавали по цене автомобиля. Света решила: кто бы сейчас ни вошёл, она выскажется прямо. Пусть это будет сам директор, она выльет на него ушат словесных помоев.

Дверь открылась резко. Юная посетительница вздрогнула и позабыла приготовленную речь. По стенам и потолку разнёсся громкий ритм каблуков. Стройная красивая женщина с длинными вьющимися волосами цвета мокко, одетая в яркое красное платье, прошествовала до сцены и, не восходя, развернулась, приняв повелительную позу. Глядя на неё, захотелось поприветствовать её стоя. Света поборола это желание.

– Здрасьте.

– Нон-фикс? – голос женщины прозвучал так, будто она стояла на сцене и вещала в микрофон: вроде бы негромко, но слышно было на весь зал. Объяснялось это, наверняка, хорошей акустикой, и всё же Свету не покидало чувство, будто женщина способна шёпотом утихомирить толпу.

– Она сказала при всех, – отметила Мария, что плелась за женщиной незаметным хвостиком. – Думаю, нужен инци…

– Зачем ты пришла? – она даже не посмотрела на Марию. Последняя поняла, что она тут лишняя и поспешила удалиться, с невидимым поклоном.

Света рассмотрела лицо женщины. Если возраст и можно было выразить цифрами, то это было нечто среднее между двадцатью и пятьюдесятью, но никак не тридцать пять. Глаза были подведены тёмной тушью. Но особенно поражала непробиваемая аура.

Надо было что-то отвечать. Было бы неловко молчать дольше трёх секунд, однако Света уже переступила черту неловкости. Она молчала четыре секунды, пять, шесть…

«Да сколько можно? Говори!» – заклинала она себя, но язык предательски окаменел.

– Ты нам не подойдёшь, – она щёлкнула пальцами и не сочла нужным задерживаться хоть на секунду.

Света понимала – если сейчас за той женщиной закроется дверь, она больше никогда не найдёт отца, не узнает правды о «Курске», вернётся в прежнюю серую жизнь, и не будет больше ничего. Мозг обработал десятки возможных ответов и остановился на одном. Самом простом и чистом.

– Ответы!

Звонкий голос двенадцатилетней девочки остановил женщину у двери. Заставил развернуться.

– Подойдёшь к Симагиной.

Врата, будто сами собой, распахнулись за спиной женщины. Света не заметила, как женщина исчезла в коридоре, хотя и глядела на неё во все глаза. Как это произошло, Света ни за что не смогла бы объяснить, и пожалела, что не сняла это на камеру. Вот женщина была, а вот от неё осталось одно воспоминание. А может, она и была воспоминанием?

«Симагина. Кто такая Симагина?» – вот что теперь волновало её больше жизни.

Из соседнего зала раздавался шум голосов. Люди, недавно заполнявшие коридор, теперь кучковались там, бродя между столами как между лавками на рынке.

– Симагина! – Света прошла на середину. – Где Симагина?

– Не Симагина, а сестра Надежда, – поправила женщина в очках. – Вот она.

Полноватую крашеную блондинку в голубом трудно было не заметить – её платье сверкало на фоне остальных.

«Это и есть Симагина?»

По сравнению с той женщиной в красном, она смотрелась бы клушей, но и в ней была доля авторитета.

– Вам лунный агат не подойдёт – у вас энергетика солнечная. А вам бы я посоветовала что-нибудь африканское. Вот этот камень – конголезский малахит – заряжался шаманами народа батеке. У него дикая энергия, как раз то, что вам нужно.

– Сестра Надежда, – обратилась Света, подойдя поближе.

Та сделала вид, будто Светы не существует, но взглядом дала понять: «Я тебя знаю. Я с тобой поговорю. Но не сейчас».

– Простите, а что это за камень? – она указала на самый дорогой экземпляр – Небесный лотос.

– Боюсь, деточка, тебе такой не по зубам.

– А как насчёт камня «Мемфис»?

– Мемфис? – Надежда уставилась на Свету недоумённо, однако через секунду поняла, о чём идёт речь. – Он у меня в кладовой. Пойдём, покажу. Дорогие мои, сами, сами, сами! Я на пятнадцать минут, – она засекла время.

В кабинете, Симагина предложила Свете стул, но та выбрала кресло.

– Александр Калинин. Жив или нет?

– Подожди, деточка, – выдохнула Симагина, не успев присесть. – Давай сначала выясним, кто тебе угрожает? – сказано было с неподдельным волнением. – К тебе вчера Костя и Маша приходили?

– Да.

– А кто их отправил? Твоя покорная слуга. Не благодари. А теперь скажи мне, капитанская дочка, что ты видела?

– В смысле, когда прыгала с балкона?

– Я бы даже уточнила. Когда тебя хотели прыгнуть.

Она ненадолго задумалась.

– Море. Подлодку.

– Там был человек? Он тебя звал?

– Да, – светин голос дрогнул.

– Вот! Узнаю этот почерк. Тебя хочет закрыть «Южный Крест».

– Южный… что?

Света шла домой, когда на улицах горели фонари. Небо стало иссиня-чёрным. Далеко на горизонте изредка сверкали молнии. Гром почти не слышался – до уха докатывалось только его утробное рычание. Создавалось чувство, будто в небесах дремлет исполинский, размером с гору, пёс. Ему, наверное, снятся враги, от этого он и рычит, но пока он дремлет, он не может укусить. Этот пёс не был ни злым, ни добрым – он просто был. И от этого становилось ещё более жутко.

Почти всё, что рассказала Симагина, отпечаталось намертво в памяти Светы. Новая информация переворачивала картину мира. За все школьные годы Света не узнала столько, сколько за последние несколько часов.

«Южный Крест».

Некоторая часть информации вызывала чувство дежавю.

«Полярная Звезда».

Глядя на небо, она пыталась увидеть хоть одну звезду. Небо заволокли тучи.

«Козерог».

Стоило поспешить.

«Водолей».

Мама заждалась.

«Рыбы».

Это был небезопасный район.

«Овен».

Света понимала, что на кону стоит её жизнь.

«Телец».

От неё хотели избавиться.

«Близнецы».

С самого рождения, все, кто её окружали, да и она сама, пребывали в королевстве кривых зеркал.

«Рак».

Немногие были способны открыть глаза на правду.

«Лев».

Таких было примерно десять процентов. Из этих десяти процентов около одного осознавали то, что знают.

«Дева».

Остальные держали тайные знания в глубинах бессознательного. В клетке.

«Весы».

Один из тысячи осознающих вставал перед выбором: или он будет закрыт, или будет молчать, мотивированный деньгами, идейными соображениями или страхом смерти, или – третий, самый надёжный и перспективный вариант – поступит на службу.

«Скорпион».

Света пока не определилась, по какой дорожке пойдёт она. Предстоял поистине сказочный выбор: «Налево пойдёшь, смерть свою найдёшь».

«Змееносец».

Хранить осознаваемую тайну было всё равно, что носить камень на сердце. Быть одноглазым среди слепых. Врагу не пожелаешь такой судьбы.

«Стрелец».

Симагина предложила «единственно верный» путь. Служба! Она дала Свете двадцать четыре часа на раздумья.

«Два организации стоят на вершине иерархии: „Полярная Звезда“ и „Южный Крест“. Также есть тринадцать конференций. Они занимают промежуточное место в иерархии. Уверена, ты знаешь их названия. Скажи, Света, ты увлекаешься гороскопами?»

«Нет. Мама увлекается».

«Догадываешься, как называются конференции?»

«Да, но… какая тринадцатая?»

«Змееносец. Неужели не слышала об этом созвездии?»

«Не приходилось».

«В каком ты классе? В седьмом? Вы уже проходили историю США?»

«Пока нет, но в этом году будет».

«Вам расскажут, что изначально было тринадцать штатов. Это правда. Но почему тринадцать? Никогда не задумывалась, почему на американском флаге тринадцать полос? И почему орёл на гербе держит оливковую ветвь именно с тринадцатью листьями и тринадцатью оливками, а в другой лапе – именно тринадцать стрел?»

«По числу штатов», – пожала плечами Света.

«Не только. Всегда ищи первопричину. Соединённые Штаты были построены под таким пристальным, чуть не микроскопическим, контролем конференций, что последние оставили в государственной символике и даже в истории уйму следов. Но тринадцать – только одно из символических чисел. Есть ещё число семь. Число три. Число восемьдесят восемь. Три шестёрки. А есть и такие числа, символизма которых не знают простые смертные. Например, тридцать семь или пятьсот двадцать шесть».

«Вы можете доказать то, что говорите?»

«Не веришь мне? Твоё право. Но вспомни, как ты чуть не прыгнула с восьмого этажа».

По пути домой, диалог, заевшей пластинкой, повторялся у Светы в голове. Мысли гудели настолько громко, что заглушали не только звуки, но и видимость окружающего мира. Так, Света не заметила, как забрела в незнакомый район.

«Иерархия управляет нашим миром, но не ради собственной выгоды. Она настолько могущественна, что её не прельщают материальные блага и власть ради власти. Цель иерархии – служение Доктрине».

Она осмотрелась. Темно. Никаких фонарей. Только окна домов. Где-то разбилась бутылка. Донеслась пьяная ругань. В другой стороне, хохотали гопники. Стоило убраться поскорее. Света решила идти назад, хотя бы туда, где она ещё помнила дорогу. В темноте оступилась о бордюр и чуть не упала. За домами уже сияли фонари. Наконец-то, знакомая улица!

«Каждый человек на планете – потенциальное божество. Я не преувеличиваю и не говорю метафорами. И я, и ты, и твой сосед, и даже последний дворовый алкаш – любой, при желании, может развить такие способности, о которых не мечтают боги».

По ночным улицам обожали гонять безумцы. Мимо, на бешеной скорости, громко сигналя, промчалась машина, как раз в тот момент, когда Света хотела перейти дорогу. Её гудок сначала поднялся, а потом, по удалении, снизил тон. Света помнила, отчего это происходит, благодаря научно-популярным телепередачам – эффект Допплера. Иногда она успокаивала себя, рассматривая то, что её пугало, с точки зрения науки. Но как быть со знаниями, которыми она теперь обладала? Поддаются ли они научному объяснению?

«Представь себе, что в один день всем выдали водительские права. Во что превратятся дороги? В мясорубку. В хаос! Не думай, что Доктрина хочет всех поработить, обрезать крылья… нет. Она действует со времён, когда люди жили в пещерах. Сначала были шаманы, потом жрецы, потом священники. До начала двадцатого века Доктрина действовала через религию, но потом стала светской организацией. Мы хотим не тотальной власти. Мы хотим порядка. Чтобы сильный не убил слабого, а слабый не предал сильного. Это и есть Доктрина. Мы – порядок. Без нас – хаос».

Идти оставалось недалеко – по улице Комсомольской, мимо парка Воинской Славы, пройти остановку, ещё несколько шагов, направо и вот он, родной дом. Света любила Старый Оскол, особенно центр, за его невысокие светлые дома, широкие прямые улицы, на которых не заблудишься, за людей, которые всегда были рады помочь.

И всё же, было чувство, что она не дойдёт. Останется пара шагов, но она не коснётся родного порога, не увидит маму. Потому что знает то, за что могут закрыть. И не как «закрывают» бандитов, а навсегда.

Света дышала глубоко и ровно. Каждый встречный мужчина казался ей маньяком. Невольно вспоминались истории Георгины.

«Знала бы ты, что я теперь испытываю».

Она жалела, что не была такой смелой, как новосибирская подруга. Та могла бы скрутить любого извращенца в бараний рог. Но как бы Георгина справилась с агентом «Полярной Звезды» или «Южного Креста»?

Тени шатались по подворотням. Зомби бродили во тьме.

«Это всё в твоей голове, в твоей голове!» – убеждала себя Света. Для уверенности, она представила себе, что справа и слева её сопровождают мотоциклы охраны. Здоровые крепкие, и обязательно красивые, парни в тёмных очках и кожаных куртках. Фонари их мотоциклов освещали тротуар. Свете казалось, она видит дорогу даже лучше, чем солнечным днём. Это было круто. Нереально круто! Почувствовав бодрость, она пошла увереннее. Позволила себе приподнять голову. Не упуская того, что под ногами, она глядела прямо перед собой.

У парка Воинской Славы она задержалась. Подумала о воинах, которые защищали Родину в сороковые годы. Вспомнила, что Георгина писала о своём дне рождения – девятого мая. Думали, что родится мальчик, хотели назвать Георгием.

«Я тоже буду воином. Как ты».

Настоящий воин не боялся ни врагов, ни зомби, ни другой нечисти.

«Почему пятиконечная звезда считается символом безопасности и защиты? Почему её можно увидеть на флагах и погонах? – спросила Симагина и тут же ответила: – Это главный символ «Полярной Звезды».

«Что означают лучи?»

«Кто-то понимает их как пять рубежей обороны Человека от тёмных сил – тело, душа, сердце, разум и память. Но есть и более прозаичное толкование – территория в форме пятиконечной звезды более всего удобна для круговой обороны. Кто-то считает, что это связано с нашими сакральными числами пять, два и шесть. Единого толкования нет».

Света задавала ещё много вопросов, и умных, и глупых.

«А вампиры есть?»

«Были когда-то существа, пьющие кровь, но не вампиры в понимании масс-культуры. Это позже Брэм Стокер облагородил образ вампира. А тогда это был вирус. К счастью, удалось его устранить».

«А оборотни?»

«Так же, как и с вампирами».

«А… зомби?»

«Ты имеешь в виду ходячие трупы? Труп не может двигаться, если им не управляют извне. Но теоретически это возможно. На практике, тлеющие куски мяса бесполезны. Куда эффективнее вирус. Искусственно созданный. Меняющий саму структуру человеческого тела. Да, такое было, и не раз. Доктрина обороняет наш мир и от таких вирусов, в том числе».

Вот и родной подъезд. Можно было перевести дыхание. Бояться было нечего, кроме маминого гнева. Недалеко от подъезда, она заметила мотоцикл. Костя заглушил мотор и выключил фары. Снял очки.

– Ты что, всё время ехал за мной?

Костя кивнул. Шутливо отдал честь. Снова повернул ключ. Мотор заревел, и Костя ловко развернулся, подняв залежавшуюся дворовую пыль, и скрылся между домами.

Дома встретила Маша. Стоило Свете переступить порог, Маша приставила к губам палец и прошептала:

– Мама спит. Всё хорошо. Если хочешь есть, ужин на плите.

– Вы теперь будете у нас жить?

– Нам поручили приглядывать за тобой. Так что, какое-то время.

– Представляешь, я воображала мотоцикл, а потом увидела Костю. На мотоцикле. Вот совпадение!

– Не совпадение.

Трудно было объяснить новое чувство, поселившееся в груди. Света прислушалась к этому чувству по пути на кухню. Наверное, это было счастье. Начало нового. Неизведанного. Объёмного. Пугающего. Несмотря на опасность и ужас, на дрожь и холодок по спине, это было счастье.

«Завтра я поступаю на службу в конференцию».

Но это будет завтра. А сегодня она поужинает любимой кашей, которую приготовила мама. Сидя за столом, в ожидании, пока разогреется каша, Света написала пальцем на столе четыре невидимых буквы.

Глава 4

«Овен».

Она родилась в именины Светланы – второго апреля. Мама была тогда очень религиозна, и верила, что девочку, рождённую в день святой мученицы Фотины, грех было бы назвать по-другому. Александр в Бога не верил, но был не против. Имя ему понравилось.

День, когда она родилась, определил не только дату, в которую девочку, отныне и впредь, поздравляли с очередным витком Земли вокруг Солнца в её жизни, но и то, в какую конференцию попала Света через двенадцать лет. Конференция «Овен» работала по всем роддомам. Наибольшая активность этой организации выпадала на конец марта и первую половину апреля. Период отчётности. Сроки этого периода не были привязаны ни к астрологическим, ни к астрономическим периодам одноимённых созвездий. Иногда начало и конец периода могли быть перенесены. Жизнь агентов была непредсказуема. Если бы Света родилась, например, в девяносто пятом, за ней наблюдала бы конференция «Рыбы». Но поскольку в год её рождения никаких особых инцидентов, требующих переноса сроков отчётности, не произошло, Света попала именно в конференцию «Овен».

Конечно, конференции не работали по четыре недели в году. Постоянно, круглосуточно, пятнадцать организаций наблюдателей Доктрины охраняли общественный баланс и контролировали тайные знания. Но, как и любая другая организация, ни одна конференция не была лишена обычных человеческих пороков, таких как лень и стремление всё успеть в последний момент. Потому и получалось то, что, примерно четверть Овнов по зодиаку также были «овнами» по регистрации. Свете повезло, а может и не повезло, попасть в эту четверть.

В судьбе большинства людей регистрация в той или иной конференции ничего не меняла – они даже не знали, кто за ними следит. Наблюдатели не вмешивались в их жизни, только изредка меняли воспоминания. Однако для нефиксируемых, таких как дочь Александра Калинина, конференция могла решить, куда будет чаще ходить объект, чем он будет увлекаться и даже каким сложится его характер.

Об Овнах говорят как о людях огненных, амбициозных и сильных. Такие могут вести за собой народы. Бывают эпохи, когда люди этого склада нужны. Конференция ведёт их по жизни, уберегает от опасности, направляет, иногда зримо, а иногда и в тайне. При необходимости, Свету могли бы вырастить «железной леди», но сочетание характера Овна с дефектом фиксируемости могло бы дать миру не просто лидера в лице госпожи Калининой, а настоящего тирана, вооружённого тайными знаниями.

До самого утра, Света не могла уснуть. Ворочалась, сбрасывала и возвращала на место подушку. Вставала, чтобы открыть форточку, ложилась и вставала опять, чтобы закрыть. Мысли накатывали штормовыми волнами. Дождь за окном усиливал ощущение шторма. Снова и снова крутились одни и те же обрывки странного диалога. Лишь на восходе, когда комнату наполнило солнце, Света нашла удобную позу калачиком и уснула на краю, скинув одеяло на пол. Один час и десять минут удалось ей проспать. А потом зазвенел будильник.

Было тяжело поверить, но ей по-прежнему было двенадцать и она всё ещё ходила в школу. Только теперь она ходила не одна. Неподалёку, в тени, постоянно был один из агентов «Овна» – или Костя, или Маша, или кто-то ещё. Первые несколько дней, становилось не по себе от мысли, что за ней следят. Но с другой стороны, так или иначе, следили за всеми. Агенты не стояли у каждого за спиной, не прослушивали телефоны, но знали, кто где находится и чем занимается. Как они это делали пока оставалось загадкой. Непосвящённые в Доктрину жили с этим легко, точно под наркозом. Свете же убрали этот наркоз.

Первые три урока дежурила Маша. Затем пост принимал Костя. После Кости – мужчина лет тридцати, которого Света не знала. Он провожал её до дома.

Было утро. То ли четверг, то ли пятница – Света потеряла дням счёт. Она остановилась на школьном дворе, поглядела в небо, с которого недавно лил дождь. Резко обернулась.

– Маша, ты здесь? – это выглядело как если бы слепая говорила со зрячей.

– Да, – Маша отключила тень восприятия. Теперь Света могла посмотреть ей в глаза.

– Перестань ходить за мной! Если бы мне грозила опасность…

– Тихо, – она коснулась мочки уха, глядя на школу. – Он здесь.

– Кто?!

– Ча́нтар, – она исчезла.

– Стой! Ты ничего не объяс… да ну тебя!

Света ударила воздух. К несчастью, это заметили «подружки». Они уже пустили слухи о Калининой, что она пьёт из лужи, что разговаривает с предметами, боится своей тени… Но теперь к этим слухам добавится ещё один – Калинина дерётся с воздухом. И этот слух, в отличие от прошлых, не был выдуман.

– Чего уставились?!

– Она же сектантка, – шепнула Насте Юля.

– Эй, сектантка! – крикнула Настя. Похоже, она забыла, что недавно ходила извиняться. – Что, сегодня опять в секту пойдёшь?

– Бежим скорее, а то проклянёт, – хихикнула третья, и девочки, с криками «ведьма!», сорвались с места.

«Бегите. Пока я вас не достала».

В чём-то девочки были правы. Каждый день, после домашки, к четырём пополудни, Света приходила в «Кристалл». Четыре часа она носила чепчик и голубое платье, убирала и чистила залы, раскладывала камни по столам, приветствовала и провожала посетителей. Симагина требовала открытости, наивного детского взгляда. Именно за него – кристальный, полный небесной духовности, взгляд, фирма готова была платить Свете по тридцать тысяч рублей в неделю, при работе на полставки. Симагина говорила, что у Светы он получается лучше, чем у остальных вместе взятых.

– Я всех вас уволю! Оставлю её одну, – отчитывала она девушек. Те стояли потупившись, в один ряд. – Так и будет, если не будете учиться у неё!

Такие моменты Света жутко не любила, но Симагину было не переубедить.

Когда Света, раз в неделю, приносила домой конверт, мама готова была расплакаться. Света не скрывала, где работает. Если первые три недели она стеснялась, то на четвёртую Симагина объяснила внятно:

– Не ты должна стесняться. А они! Те, кто шесть грамм янтаря покупают по цене джипа.

Деньги обжигали. Пользоваться ими Света боялась, и брала себе только тысячу. Остальные отдавала маме. Та открыла в банке счёт на будущее образование. Так проходила неделя за неделей. Счёт постепенно рос, и хозяйка денег перестала считать, какая там сумма.

Однажды она спросила Надежду Петровну:

– Зачем вы это делаете? Обманываете людей.

– Девочка моя, – усмехнулась та. – Люди хотят быть обманутыми. Им хочется богатства, славы, любви, счастья, успеха, и всё на халяву. Они и пальца о палец не ударят ради других. А вот ради себя они готовы платить огромные деньги. Эти люди заслуживают того, чтобы их разводили.

– Вы могли бы и честно зарабатывать.

– Думаешь, ты первая, кто мне это говорит? Могли бы! И зарабатываем. Знаешь, сколько у нас компаний? В одном только Старом Осколе штук двадцать. Все они легальны. Одна из них – центр помощи бездомным животным. Это моё личное. Собачек люблю. Они лучше некоторых людей. А ты не переживай. Всё у нас легально и справедливо.