Воин Света из Старого Оскола

– Вы умеете читать мысли. Проникать в чужие дома. Оставаться незаметными у всех на виду. И, при этом, зарабатываете как обычные люди. Вам не приходило в голову ограбить бандитов? Каких-нибудь мафиози, у которых денег от наркотиков целые мешки?

– Наркомафией пусть ФСБ занимается. И другие ответственные органы. А у нас другая миссия – мы Доктрине служим, – она сменила тон. – Всё, что я тебе рассказала. Тогда. Помнишь? Это правда. Не думай, что я и тебя развожу. То, что я им говорю на сеансах – одно. То, что я поведала тебе – ты должна это понимать – совсем другое. Тайные знания скрываются не в подвалах и не в старых книгах – они ополовиниваются, смешиваются с ложью и выставляются напоказ. Почему все знают об Энергии, но не все – из чего она состоит и где её брать? Почему знают о медитации, но не знают, как настраивать энергопотоки? Да потому что одно – чека от гранаты, а другое – сама граната. И не знаешь, где рванёт. А мы эти гранаты находим и обезвреживаем. Поняла?

– Ладно, обезвреживайте вы свои гранаты, но невинных-то зачем обирать?

– Ой, кто кого обирает?! Сами несут! На блюдечке с голубой каёмочкой, как Остап Бендер говорил. Ну, верят они, что в камушках сила. Вот и пускай верят. А мы им поможем.

По крайней мере, один человек не разделял позицию Симагиной в корне. Его звали Володя. Света познакомилась с ним уже в первые дни работы в «Кристалле». После каждого сеанса, Володя подвозил мать – Лидию Петровну – домой. Почти каждый раз его визиты заканчивались скандалами и ссорами. Володя ненавидел секту, и только со Светой мог общаться, не повышая голоса.

Было начало декабря. Зима только начала покрывать город холодным воздушным одеялом и сыпать на землю первые редкие снежинки. Счастливые, краснощёкие, нарядные сектанты выходили на мороз. Володя курил на крыльце, выдыхая по ветру и стараясь подальше смахивать пепел. Света стояла рядом и грела руки под варежками.

– Це-ре-мония, – произнёс по слогам Володя и сматерился. – Знаешь, как она проходит?

– Нет. Меня не пускают.

– Хэх! И не надо. Не на что там глядеть. Один детский сад! Становятся они по кругу, возносят руки к потолку и начинают, типа, пропускать через себя Энергию. А Симагина – в центре круга. Она, значит, должна уловить, от кого идёт более мощный поток, – Володя усмехнулся. – Думаешь, там есть какая-то объективность? Не! Кто больше бабок заплатил – купил более дорогой камушек или больше камушков – от того и не несёт этой енергией сильнее, чем от остальных. Вот и вся математика.

– А ты ей больше не плати, – Света сняла варежки, подняла голову и попыталась поймать голыми руками снежинку.

– Чего? – Володя даже не заметил, как пепел упал ему на ботинок. – Да ты знаешь, какой скандал будет? Она с отцом разойдётся, а он двадцать лет на вахте – ему другую не найти.

– И как это связано? – хохотнула Света.

– Ты не понимаешь. Ты его не видела. Жирный огромный пятидесятилетний мужик. Кому он нужен? Да у него сердце разобьётся!

– Всё возможно.

– Не знаю, не знаю.

Володя бросил окурок, но промахнулся мимо урны. Собрался подойти поднять, но Света его остановила.

– Подожди.

Она вытянула руку. Несколько движений пальцами. Первые секунд пятьдесят окурок не шевелился, затем едва заметно задёргался, оторвался от земли, поднялся в воздух и плавно опустился в урну.

Володя застыл с открытым ртом.

– Как это? К-как это вообще?

– Я и говорю – всё возможно.

Двадцать девятое декабря Света любила больше, чем собственный день рождения. Это был день, когда весь мир обновлялся, наполняясь тихим торжеством, когда ещё не было предновогодней суеты. Можно было пройтись по улице, украшенной гирляндами и весёлыми цветными шариками. Рано утром погулять по заснеженному парку, в котором почти нет людей. Полюбоваться на укутанные снегом сосны. В этот день, Света воображала, будто в небе открывается портал, и белые лучи зимнего солнца приходят в этот день из будущего первого января – чистого и нового.

В кои то веки, Света гуляла одна в безлюдном парке. Не было рядом ни Маши, ни Кости. Не было ни Андрея, ни Дмитрия – ещё двоих агентов. «Овен» за ней не следил в эти редкие минуты, а значит можно было хоть на миг ощутить себя маленькой девочкой. Она прошлась по снежному ковру, белому как лист бумаги. Сняла варежки и потёрла друг о друга ладони. Достала висевший на шее камушек. Обычный, серый, непримечательный камень с дыркой. Куриный бог. Такие камушки сотнями валяются на пляжах. Никогда бы Света не подумала, что именно такой камень окажется на порядки сильнее, чем все те яркие пустышки, которые продавала Симагина. Это был самый драгоценный подарок от Надежды Петровны, какой только можно было вообразить. Света оглянулась и спрятала камень поближе к сердцу. Хотя, как её предупреждали, близко к сердцу его лучше не держать.

Света размяла кисти. Расставила руки в стороны. Началась игра. Несколько потоков Энергии прошло через её макушку до пят.

«Рано. Рано. Ждать. Это слабая Энергия, пропускаем».

Затем пошли тёплые, более «весомые» потоки. Их можно было направить на ладони и пальцы. Важно было точно проводить Энергию по каналам и кровеносным сосудам, ни в коем случае не по костям и не по мышцам – это бесцельная трата сил.

«Вот она!»

Света ощутила Энергию на концах пальцев. Мысленно провела несколько щупальцев на пару шагов от себя. Ещё немного дальше. И ещё. Вот уже невидимые щупальца вытянулись на её рост. Никогда ещё Света не дотягивалась так далеко. И вот она превысила собственный предел.

В воздухе зависло несколько снежинок. Света отклонила их в сторону и отпустила.

«Падайте к своим».

Ещё несколько она пустила вбок, заставила вращаться вокруг себя. Подхватила ещё. Для её уровня, это было очень круто. Заставила снежинки описать дугу. Завиток, маленький круг, большой круг, восьмёрку. В пальцах и кистях чувствовалось лёгкое покалывание. Света знала, что это не от мороза. Это был тревожный признак, что уже хватит. Но останавливаться не хотелось. Она рисовала ещё и ещё.

Только точечная головная боль в районе виска дала Свете понять однозначно: игры кончились. Настала пора возвращаться, ведь Маша и Костя, наверное, уже искали. Она поспешила в магазин, откуда сбежала минут восемь назад.

Агенты стояли в алкогольном отделе, Маша – с бутылкой вина, Костя – с корзинкой. Они так оживлённо спорили, надо ли брать алкоголь, что не заметили пропажу подопечной.

– Да ничего не будет, Костя! Враньё это всё, и не доказано, что алкоголь нельзя.

– Доказано, – скрестив руки на груди, отвечал тот.

– Где? В каком трактате? – она огляделась. – А где Света?

– Вот она я, – подопечная вовремя показались из-за прилавка. – Вы так долго ругались, что я решила прогуляться.

– Мы не ругались, – пожал плечами Костя. – Просто алкоголь негативно сказывается на энергопроводимости. Каналы забиваются.

– Ой, не звезди! – она сунула бутылку в корзину.

– Сама и будешь пить. А я посмотрю на твои каналы.

– Кость, ты что, трезвенник? – усмехнулась Света.

– Да, я трезвенник. Да! А что? Трактаты разнятся, но я предпочитаю не рисковать, – он поставил бутылку на прилавок, но Маша всё равно её схватила и взяла подмышку.

Это был первый Светин Новый год, который она собиралась отмечать вне дома. Обычно, она сидела с мамой за столом, иногда приглашала подружек с ночёвкой. Теперь же Света чувствовала, как жизнь её стремительно меняется, а значит и праздник надо отмечать по-особенному.

Агенты «Овна», как и все остальные агенты Доктрины, никогда не отмечали праздники одновременно со всем миром. Всегда выбирали дату на два-три дня раньше или позже. В этом они были похожи на врачей, спасателей, пожарных, полицейских и других, на чью долю выпадали дежурства, когда остальные пьют и веселятся. Отметить решили в здании «Кристалла», в маленькой подсобной комнате с диваном, телевизором и столом. Свете казалось, агенты всё делают по-другому, не как обычные смертные – по-другому любят, по-другому общаются, отдыхают. Заходя в комнату, она чувствовала, что пересекает порог неизвестной жизни. Даже немного боялась. Но, как выяснилось, отдыхать ни Маша, ни Костя не умели. Маша об этом сказала прямо, сидя на стуле, напротив дивана, с бутылкой вина. Весь вечер агенты говорили почти об одном и том же – о работе. Свете нечего было добавить – она не понимала и четверти слов их «птичьего языка». Телевизор, как и в обычной компании интровертов, заполнял паузы.

– Я так и не нашла чантара, – обратилась Маша к заскучавшей Свете. – Но, обещаю тебе, я найду и поквитаюсь с ним.

– Да кого ты найдёшь! – махнул рукой Костя. – Ты – бахм. Смирись с этим. Чантары сильнее бахмов.

– А кто такие бахмы?

– Это, как тебе объяснить, – Костя вздохнул. – Это первый уровень освоения Энергии. Бахмы умеют читать и передавать мысли, а также чувствовать на расстоянии.

– Реально?!

Оба хохотнули и переглянулись.

– Это не так просто, – продолжил Костя. – Многие новички думают, что мысли читать – это как бумажку взял и прочитал, что там написано шрифтом Times New Roman.

– А на самом деле, – продолжила Маша, – это как врачебный почерк, да её в трясущемся вагоне, спьяну, левой ногой!

– Да прибавь к этому, что из текста выброшены все гласные.

– Во! – щёлкнула пальцами Маша. – Именно такое чувство. Вот, у меня всегда так! Нажуют, а ты эту кашу разбирай.

– И не забывай про скорость. Мысль идёт со скоростью поезда, в то время как речь – ну, максимум, как на ослике едешь.

– Не все думают со скоростью речи, – Маша налила себе ещё вина и отхлебнула. – А заглушить свои мысли очень просто. Пара часов практики, и всё. Нас этому на первом курсе учат.

– А чантары – это кто?

Маша и Костя посерьёзнели.

– Это крутые ребята! – сказала Маша. – С ними лучше не сталкиваться на узкой дорожке. Это мастера иллюзий. Они могут заставить тебя думать, что идёшь направо, когда на самом деле идёшь налево. Или думаешь, что делаешь одно, а делаешь другое.

– «Чантар» пишется через «а». Ударение на первый слог, – добавил Костя.

– Ботан! Вообще-то, ты говоришь про русский язык, а в оригинале слово «чантар» вообще пришло к нам из таросса.

– Погодите, оба, – перебила Света. – Расскажите про того чантара, что хотел меня… закрыть.

– Он бесследно исчез, и найти его нереально, – ответил Костя. – Тем более, нам, – он посмотрел на дно недопитого стакана сока. – Ладно! Что мы всё о печальном. Света, расскажи о себе.

– Ты вроде с Георгиной переписывалась! Ещё дружите?

– Да, – обрадовалась вопросу Света. – Дружим и общаемся! У нас тайный язык. Мы пишем друг дружке письма и шифруем тайные послания.

Она рассказала про тайнопись и об интересной работе Георгины.

– Постой-ка, – нахмурилась Маша. – Она реально помогает милиции, изображая жертву? Ты серьёзно в это веришь?

– Да, а что?

– Костян, ты веришь? – она оставалась почти трезвой, хотя и допила бутылку. – Мне кажется, твоя Георгина малость преувеличивает.

– Но… она мне писала… и… думаете, она придумывает?

– Новосиб, конечно, крупный город, – рассуждал Костя, – но чтобы каждую ночь по маньяку…

– Короче, врушка твоя Георгина, – добила Маша.

У Светы лопнула струна терпения.

– Сама ты врушка! Георгина правду пишет! Она – моя лучшая подруга! – Света тяжело дышала, готовая расплакаться. Держалась как могла. Каждая секунда неловкого молчания давила на неё миллионами тонн воды: комната стала крошечным батискафом на глубине, где никогда не бывало солнце. Казалось, давление вот-вот раздавит батискаф как яичную скорлупу.

– Давайте успокоимся, – предложил Костя. Давление отпустило. Комната снова стала комнатой на суше. – Может, и не обманывает.

– Хочешь сказать, тамошние милиционеры – такие тупые, что не могут обойтись без маленькой девочки?

– Она не маленькая!

– Давайте не будем на эту тему. Милиция, маньяки… так башка трещит. У нас праздник. Новый год. Давайте лучше о нём, – Костя налил ещё сока себе и Свете. – Твоё здоровье.

Девочке захотелось придвинуться поближе, прижаться к Косте, положить ему голову на плечо. Всё это время она сидела на расстоянии локтя от него и не понимала, как её тянет. На секунду поддавшись велению сердца, она обняла Костину руку.

Внезапный шлепок по щеке привёл её в чувство.

– Костя мой.

И как Маша успела так быстро дотянуться?

За мгновение, Света отсела подальше. Неловко чувство поселилось в её душе и грозило не отпускать.

– Извини. Извини, Светик, я не хотела, правда. Ну, мы с Костей встречаемся, ты не могла знать.

– Не называй меня «Светик»!

– Ну-ка, что это у тебя? – Костя взял её руку. Потрогал подушечки пальцев. – Игралась Энергией? – только что милый и добрый красавчик, он превратился в строго ментора и даже лет на десять повзрослел. Он обратился к Маше: – пальцы сухие.

– Да ты что, – она пересела на диван.

Только теперь Света обратила внимание на подушечки своих пальцев. Те и вправду покрылись коркой, особенно большой и средний.

– Энергию нельзя расходовать на мелочи, особенно в твоём возрасте, – прочитала нотацию Маша. – Тебе зачем дали атрибут? Ради защиты. Чтобы ты могла хоть как-то противостоять чантару. Конечно, твои силы ему как слону дробина, но хоть на секунду ты его задержишь, а мы будем рядом.

– То, что его нет поблизости, – продолжил Костя, – не значит, что он от тебя отстал. У «Южного Креста» одни планы на тебя, у «Полярной Звезды» – другие. Пока мы подчиняемся «Полярной Звезде», с тобой всё будет хорошо.

– Что значит «пока»?

Маша и Костя помолчали.

– Власть может поменяться в любой момент. Пришлют другого представителя, и всё. Тогда неизвестно, что он с тобой решит. А пока представитель Маргарита Евгеньевна, ты под защитой.

– Она – «полярница», – добавил Костя. – Была бы она «южница» – всё, кранты.

Света утёрла слезу и покивала.

Чтобы развеять негатив, Маша улыбнулась и потрепала Свету за волосы.

– Мир, сестра?

– Так и быть, – она протянулу руку в ответ.

– Можно тебя попросить? Называй меня Мара. Так хочется, чтобы меня хоть кто-нибудь называл Мара! А не эта Маша. Я коровой себя чувствую. Маша-промокаша. Маша-растеряша.

– Нормальное у тебя имя.

– Помолчи. Ну, так что, сестрёнка?

– Хорошо. Но ты тоже меня как-нибудь называй.

– Светка? Светик? Светулик?

– Ой, нет, только не «Светулик».

– Может, Калина?

– Не-ет! Ни в коем случае. Меня так в школе дразнят.

– Тогда Клюква.

Тут она расцвела. Восторженно поглядела на Машу… нет, на Мару! Как она угадала? Нельзя было придумать лучше прозвища для любительницы группы «The Cranberries» – «Клюквы».

– Мара, ты моя родная! – Света бросилась в объятия.

Костя хмыкнул:

– Прозвище Мара надо заслужить. Сперва чантара поймай.

Мара, в ответ, показала язык. Обняла новую лучшую подругу.

– Никакой чантар нам не страшен, Клюква.

Он объявился только в феврале. Жертва не сидела на месте эти два месяца – готовилась, медитировала в «Кристалле» под руководством Симагиной, продолжала учиться и посещала секцию айкидо. Последнее посоветовал Костя, как хороший способ научиться контролировать Энергию, в дополнение к медитациям. Шестое чувство подсказывало – скоро она встретит убийцу. Кем окажется убийца – мужчиной или женщиной? Будет ли он молодым или старым? Если раньше Света боялась, то теперь её охватывало любопытство.

«Может, он не такой уж плохой человек, и его можно будет простить?»

Самым печальным было то, что Георгина перестала писать. Это могло означать только одно – невероятная подруга занята и распутывает очередное дело. Теперь она не просто ловила маньяков, а разоблачала особо талантливых извращенцев, которых ни один нормальный человек не заподозрил бы никогда. Жертвами таких любителей насилия могли бы не только дети, но и взрослые женщины, а иногда мальчики и мужчины. Георгина по-прежнему работала через социальные сети и даркнет, а под вечер выходила в поле. Жизнь Георгины состояла из опасности и приключений. Света же не видела ничего, кроме дома, школы, айкидо и секты «Кристалл». Иногда гуляла с подругами и каталась на коньках. Но разве это приключения?

«Хочу стать приманкой, – однажды, поздно вечером, за уроками, решила она. – Георгина стала. Не побоялась. Если… нет, она не врушка, точно. Такое придумать нельзя».

Пройдясь по комнате, Света поглядела на отражение в окне.

«По-другому чантара не поймать. Слишком хитёр. Надо попасть в его ловушку, поддаться иллюзии».

Света не заметила, как здесь очутилась. Казалось, она стояла посреди бескрайней метели вечность. Холод и белый цвет господствовали над этим простором. И всё же, впереди маячило серое пятно. Человек.

От человека исходила опасность, однако сейчас он не двигался, не угрожал. Света сделала шаг вперёд.

– Осторожно, – услышала она мужской голос, такой близкий, будто человек стоял прямо перед ней. – Лёд очень тонкий.

Она замерла. Лёд? Конечно, всё это ей грезилось, но что будет если утонуть в иллюзии? Если умереть во сне, проснёшься и будешь жить дальше. Отличается ли сон от иллюзии?

– Ты чантар? Это иллюзия?

– А на что это похоже?

– Если это иллюзия, почему я чувствую холод?

Пальцы Светы на руках и ногах начинали замерзать.

– Спасибо за комплимент, – его лица не было видно, однако Света ощутила улыбку. – Я стараюсь рисовать полные иллюзии. Со всеми деталями. В последнее время, хуже всего мне давался холод. Но ты его чувствуешь, а значит я преуспел.

Ком ненависти сжался у Светы в груди.

«Рано, Клюква, рано», – сказала она себе, понимая что, в этой метели, не властна даже над собой. Сосчитала до пяти.

– Ты хотела что-то у меня спросить? – голос мужчины был мягким, с хрипотцой. Не хотелось это признавать, но Свете он был даже приятен.

– Да, – она подошла поближе, но опять остановилась. По льду пошли трещины. – Это ты хотел меня убить?

– Я не хотел. Я только исполнял то, что мне приказали.

– Человек на подводной лодке – это мой папа? – сердце забилось чаще. Света не поняла, сказала она это вслух или подумала. Но в иллюзии это не имело значения.

– Да, – сказал человек, и это слово обдало её неощутимым порывом горячего ветра. По рукам пошла мелкая дрожь.

– Где ты его… ты его видел раньше?

– Видел.

– Почему ты отвечаешь одним словом? – ещё шаг. Света не поняла, почему спросила именно это. Сколько у неё вопросов в запасе? Он не говорил ничего про запас, не ограничивал её, но в этом иллюзорном мире действовали его правила.

– Доктрина, – человек развёл руками. Снежная пелена не скрыла этот жест.

– Ты из «Южного Креста», – Света мысленно похвалила себя: вот этот был правильный вопрос.

– Я сам по себе. Наёмник. Мне платят, я исполняю.

– Кто тебя нанял? – ещё один правильный вопрос.

– Я с ним лично не знаком. Он прислал представителя.

– Задание в силе? – она поражалась самой себе. Наверное, хорошо училась у Георгины.

– Его отменили. Расслабься! Тебе ничего не угрожает, кроме тебя самой.

– Ага! Этот ты так говоришь, чтобы меня запутать. Усыпить нашу бдительность.

– Можешь верить, а можешь – нет. Мне твоя смерть не нужна.

Света зажмурилась и задалась свой главный вопрос:

– Где мой папа?!

– В ином мире.

Человек поднял и резко опустил руку, и в ту же секунду Света провалилась под лёд.

Она замёрзла. По-настоящему. Колотило так, будто и вправду побывала в одной пижаме на ледяном озере, продуваемом всеми ветрами зимы. Не помогли ни горячий душ, ни ванна. Только чай, да и то, когда Света надела тёплый свитер. Но согрелась она только телом.

«В ином мире. Что значит в ином мире?»

Она успокоилась на мысли, что наёмный чантар мог не знать настоящую правду. Каждое слово, произнесённое этим человеком, Света запомнила как дважды два четыре. Но никто не говорил, что дважды два всегда неизбежно равняется четырём – были и другие системы счисления. Света делала всё, только бы прогнать из сознания мысль, которую внушали всем, будто Александр Калинин мёртв. И тут она едва не уронила чашку.

«А откуда знает Георгина?»

Могла ли ошибиться новосибирская подруга? Могла ли она соврать?

Она вспомнила, что сказал Костя:

«Если бы ты знала правду, ты бы не хотела его искать. Ты бы постаралась о нём забыть».

Следовало ли из этого, что он жив? Нет, не следовало. Опять головоломка не складывалась так, как хотелось Свете. Разум говорил одно, сердце – другое. Наверное, ответ был известен только «Южному Кресту».

– Ты говорила с ним?! – Маша, Костя и Света сидели в той же подсобке. Теперь это было их любимое место. – Что он сказал? Что ты видела?!

– Погоди, – прервал Костя. – Дай-ка я лучше тебя прочитаю.

– Мне представлять себе то озеро?

– Представлять себе как раз ничего не надо. Постарайся очистить разум, не думай ни о чём. У нас, у агентов, есть упражнение. Ну, оно больше шутливое. Называется мохнатый серый валенок.

– Чего? – засмеялась Света.

– Представь себе большой мохнатый серый валенок, стоящий у печки. Закрой глаза. Представила?

– Ага.

– Теперь убери печку. Остаётся только валенок, ничего вокруг.

– Валенок.

– Он ещё мохнатый и серый?

– Такой, каким ты его описал.

– Пусть он будет не мохнатый.

– А какой?

– Никакой. Просто серый валенок. То есть… уловила? Ты постепенно упрощаешь картину. Это как упражнение на развитие воображения, только наоборот. Чем примитивнее картинка, тем лучше.

– Серый валенок.

– Так! А теперь валенок убираем.

– Серый… что?

– Ничего. Серое нечто. А ещё лучше – серое ничто.

– Серый. Получается серое пятно.

– Нет! Никакого пятна. Просто серый.

– Просто серый.

– Без «просто».

– Серый.

– Так. Убираем серый.

– Остаётся…

– Молчать! – по-доброму скомандовал Костя. – Без «остаётся». Этот как «А и Б сидели на трубе». Только «и» тоже убираем.

– Я…

– «Я» убираем. Слова убираем. Образы убираем. Ничего нет.

– Блин, я так не могу. Валенок возвращается и возвращается.

– А ты сосредоточься на пустоте. Тренируйся больше. Чем лучше ты очистишь разум, тем яснее будет картина, тем проще мне будет тебя прочитать.

– Соберись, Клюква. Без тебя мы чантара не поймаем.

– Собралась, – она устроилась поудобнее, сложила руки на колени. – Начинаю сначала. Мохнатый серый валенок… Серый валенок…

– Можно не вслух.

– А! Сорри.

Постепенно, Света обволокла сознание коконом из небытия. Поначалу было сложно. Миновало то ли двадцать минут, то ли два часа, то ли полдня, пока Света не разобралась. Это было как на медитации: не думать ни о чём, и даже это самое «ни о чём» выбросить из головы.

– Готово, – Костин голос вернул её в реальность. – Молодец. Даже не заснула.

– Ну, так практика, чего ты хочешь, – развела руками Света.

– Ты получил, что надо? – Маша оставалась серьёзной.

– Да. Я видел его раньше. Голос он, конечно, изменил, но не внешность, а это жирнющая запецка.

– Даже я ничего не разглядела, – поёжилась Света.

– А тебе и не надо было – разглядел твой мозг.

– Подумать только! – Маша грохнулась на диван, обняла и поцеловала обоих. – Полгода поисков! И за один день! А-а! Я так не могу, давайте отметим!

– Только не вином, как в прошлый раз. Я тебя снова домой тащить не буду.

– И не надо! Клюква дотащит. Да, Клюква? – вздохнула. – Шучу я.

Трое шагали по заснеженной поляне. Был день, суббота. Небо заволокла густая пелена облаков. Прогнозы не обещали сильного холода, но каждый взял с собой тёплые вещи. Света понимала: не просто так распорядился Костя набрать побольше консервов и спичек.

– Мы ищем то самое озеро? – Света не переставала задавать вопросы. Костя отвечал односложно или вовсе оставлял её в догадках.

– Нет, – он остановился, отдышался. Посмотрел вокруг. – Мы ищем место.

– Да какое место?!

– Нам немного осталось, – пообещала Мара. – Здесь вроде, да?

– А может, и не здесь. Погоди-ка, – он сбросил рюкзак и подбежал к сосне. – Скипидара, подь сюды!

– Я тебе счас в ухо дам! Что там? – она тоже бросила рюкзак.

– Эй, а мне что с этим делать?

Мара позвала Свету поближе. Показала на сосну. На коре был грубо вырезан символ, который Света много раз видела в передачах о теориях заговора. Точнее, это была его упрощенная версия. Настолько упрощенная, что символ едва угадывался в четырёх зарубках. Два скрещенных угла, напоминающих символ масонов – циркуль и наугольник. Здесь полагалась буква «G», однако ею оставивший послание решил пренебречь.

– Клюква? – Мара взяла Свету за плечи. Лицо у неё было красное. Агент «Овна» заметно волновалась. – Сейчас ты превращаешься в одно сплошное ухо, поняла? – та кивнула. – Умница. Это не иллюзия. Настоящий лес. Мы шли сюда полтора дня.