Воин Света из Старого Оскола

«А как поступила бы на моём месте Георгина? Она сильная. Ничего не боится. Может дать отпор. Значит, я сама должна быть сильной. А ещё Георгина умная, раз ей удалось найти папу».

Конечно, приятное одиночество не могли не прервать. Опять мама. Сейчас начнётся: «Почему не в школе?», «Что случилось?» и так далее. Промелькнула мысль утопиться, чтобы это всё закончилось.

– Там подружка к тебе пришла. Говорит, хочет извиниться.

«Неужто Настя?»

Света не торопилась одеваться, да и выходить раньше времени. В прихожей действительно стояла Настя. Хотелось спросить маму, зачем та её впустила. Только завидев подругу, Настя тут же начала:

– Свет, извини, пожалуйста! Мы же не думали, что ты так обидишься. Просто мы хотели дружески подшутить.

«Ага. Обидишься. Дружески. Наверняка, классуха вашу троицу нахлобучила и заставила извиниться».

– Мы, правда, не хотели, не думали, что ты домой убежишь.

В её словах так и слышалось: «Не мы виноваты, что ты такая истеричка».

– Знаешь, что, – Света хотела уже позволить себе потерять самоконтроль, накричать на «лучшую подругу», но та не дала сказать ни слова.

Чуть не задев подругу плечом, не спрашивая разрешения Валентины, Настя пробежала в Светину комнату. Раскрыв рот, она оглядела стены и уставилась на «карту событий».

– Да ты в натуре чокнутая.

– Настя, что ты тут делаешь?! – Света не любила свой голос, когда нервничала – он переходил на визг. Хозяйка комнаты, в которую вломились так бесцеремонно, сделала несколько глубоких вдохов.

– Это что, всё ты сделала? – Настя заглянула в тетрадь. – «Гибель АПЛ „Курск“. Двенадцатое восьмое двухтысячного». Так вот оно к чему всё.

– Выметайся из моей комнаты! Или ты думаешь, что можешь меня унижать? Оскорблять? Да, вам было весело, когда вы облили меня помоями на глазах у всего класса.

– Да ты всё не так поняла!

– Дай я договорю. Ты помнишь, какой ты была в третьем классе? Тебя называли дылдой!

– К чему это ты? – Настя снизила тон, поёжилась.

«Отлично, значит работает».

– А к тому, что, если бы не я, ты бы так и не зауважала себя. Понимаешь?! Ты – предательница, Настя! Так что пошла вон из моей комнаты. И больше не возвращайся. Иди к своей Юле!

– Ты сама на себя посмотри! Кто с кем начал дружить…

– Не перебивай! Это моя комната. И я в ней хозяйка. А ты – гостья. Так что послушай меня.

– Девочки! – попыталась вмешаться мама, но Света захлопнула дверь.

– Я дала тебе подарок – самоуверенность. Но ты оказалась его недостойна, – Света поражалась тому, как твёрдо и низко звучал её обычно звонкий голос. Так могла говорить Георгина. – Теперь я забираю этот подарок. Ты его недостойна. Проваливай, дылда! Шпала! Переросток! Жирафина!

– Света, что ты такое несёшь?! – на глазах Насти уже проступали слёзы. Бывшая подруга краснела, её речь сбивалась. Настя попятилась назад, нашарила за собой ручку двери.

– Дылда! Шпала! Переросток! Дылда! Шпала! Переросток!

По лестнице Настя бежала так быстро, словно покидала горящий дом. Минуту назад её мир перевернулся. Вода загорелась, а само время потекло вспять. Выскочив из подъезда, она едва не запнулась на крыльце.

– Стоп, – Настю поймала за плечо рыжая девушка с двумя хвостиками. Приложила пальцы к её вискам. Подержала несколько секунд. – А теперь иди. Цхосн.

Глядя в открытую дверь из прихожей, Света не могла поверить, что бывшую подругу прогнала именно она. Развернувшись, она бросилась в объятия матери.

– Мамочка, пожалуйста! Я не хочу возвращаться в школу. Прошу тебя, сделай всё, чтобы я туда не ходила. Я буду учиться дома! Я снова буду учиться на пятёрки. Только не отправляй меня туда!

– Тихо, тихо, тихо, – Валентина погладила дочь по спине, поцеловала в темечко. – Может, ты и правильно поступила. Но в чём-то и Настя права? – дальше мама говорила шёпотом, и от этого становилось жутко. – Это твоя навязчивая идея всё портит. Она просто нелепая, понимаешь? That’s ridiculous.

Иногда Валентина прибегала к этому приёму, когда Света была маленькой и капризничала – использовала английские слова. На долю секунды это вводило девочку в ступор, а затем она начинала подбирать у себя в голове значение незнакомого слова. Это отвлекало её от собственных капризов. Но сейчас это не сработало. Света внимательно посмотрела на мать снизу вверх.

– it’s not ridiculous, mother. It’s true. You are ridiculous.

«Это не смешно, мама. Это правда. Ты – смешная».

«Дорогая Георгина! Вчера я поссорилась с мамой. Я просила её поговорить с директором, попросить, чтобы я не ходила в школу, в конце концов придумать, что я заболела. Мама не пошла мне навстречу. Сказала, я должна учиться, начало года и бла-бла-бла. Иногда мне кажется, что меня никто не понимает – только ты.

Сегодня я в школу не пошла. Прогуляла. Пишу эти строки, сидя под мостом. Тут жуткий запах и очень шумно от машин. Зато вдалеке плавают утки. Свободные существа. Хотела бы я быть уткой!

Они думают, тебя не существует. И папы не существует. Иногда мне кажется, я живу в мире лжи. А иногда кажется, что кажется. Ложь сгущается вокруг меня».

Света почесала за ухом, поправила уносимый ветром листок бумаги, который прижимала к портфелю.

«Я совсем одна. Даже ты, наверное, не сможешь мне помочь, так что, я пишу это, скорее, для себя».

Она встала, размялась. Огляделась. День был солнечный, приятный. Почему школьников лишают этих чудесных дней бабьего лета, заставляя сидеть в душных помещениях? Свете казалось, она украла этот день, это полуденное солнце, речку и даже беззаботных уток. Подобрав камушек, она бросила его в воду.

«А как бы поступила Георгина?»

Ответ пришёл тут же. Напрямую из космоса.

«Если что-то выглядит как утка, крякает как утка и плавает как утка, значит это утка и есть».

Света подняла и отряхнула портфель. Скомкала письмо, бросила на берег. Начала подниматься по крутому склону. Вернулась, подобрала бумажку и выбралась наверх, чтобы бросить её в урну.

В школу Светлана успела точно к последнему уроку. Извинилась и заняла своё место, как ни в чём не бывало.

После урока пришлось зайти к директору. Света понимала, что это неизбежно и заранее приготовила ответы на вопросы.

«Да, погорячилась. Да, у меня было временное помешательство, но теперь это в прошлом. Я готова исправиться».

Труднее всего было бы признаться, что она не верит в Александра Калинина. Вернее, в Александра-моряка с мемориальный таблички. Но ради своего плана, Света готова была пойти даже на такое. Убедить всех, что она нормальная, что ничего не изменилось, и всё идёт своим чередом, означало бы отвести беду и от папы, и от Георгины, и от себя.

Труднее всего оказалось убедить маму. В доказательство, Светлана даже собрала тетрадки, в которых собирала факты о подлодках, вместе с «картой событий», и вынесла их на помойку. Если уж играть утку, то играть до конца. Несколько дней подряд, Света изображала обычные для себя лёгкость, усидчивость, мягкость и вежливость. Это были одни из самых тяжёлых дней. Натянуть на себя маску. Быть как все. Быть Кларком Кентом, когда внутри тебя Супермен и кому-то нужна помощь.

В субботу, Валентина с дочерью съездили на кладбище. Поправили оградку, прибрали на могиле, помянули «отца». В мужчине, что глядел на неё с памятника пустыми глазами, Света честно пыталась увидеть настоящего папу. Но никак не видела.

Уходя с кладбища, она оглянулась.

– Света, ты чего, – испугалась Валентина. – Плохая примета. Плюнь через левое плечо.

На дорогу плевать она не стала, только сделала вид.

«Ох, уж эти взрослые с их приметами! И они говорят, это я верю в сказки».

Вот уже вторую неделю Света играла роль обычной девочки. Гуляла с подружками по городу, обсуждала мальчиков и сериалы, делала уроки, у доски отвечала на «пять». Она уже сама готова была поверить во всеобщую ложь.

«Если я выгляжу нормальной, говорю как нормальная, веду себя как нормальная, значит я нормальная и есть. Мой папа торговал шинами и разбился на перекрёстке. Я иду на поправку. Всё хорошо!»

Миновала ещё неделя. Синоптики обещали последний день бабьего лета. Девочка-утка гуляла по центру одна. Был субботний полдень, обычный жаркий день. Листья ковром пестрели под ногами. И всё было бы донельзя нормально, если бы не рыжая девушка с двумя хвостиками.

Рыжая гуляла. Просто гуляла, не выполняя никакого задания. Лизала мороженое. Идя навстречу Светлане, она остановилась, поймав на себе взгляд. Цепкий. Пристальный. Серые глаза раскрылись так, будто Света глядела на привидение. Рыжая развернулась и поспешно зашагала в противоположную сторону. Этим она сделала хуже – привлекла внимание.

«Нон пикс? Ноль иск? Твин Пикс? – лихорадочно перебирал варианты Светин мозг. – Я видела тебя. Видела, видела, видела!»

Обычная девушка, ничем не примечательная, даже не слишком симпатичная. Рыжие волосы бывали у многих. Инфантильные два хвостика никак не портили вид – рыжей наверняка было не больше двадцати. Но её щелчок, и это странное слово…

– Нон-фикс! – громко произнесла она, глядя прямо на рыжую. Это было в парке, где рыжая не успела скрыться. – Что это значит?

– Это ты, – ответила рыжая и бросилась бегом.

У Светы была четвёрка по физкультуре, но бегала она хорошо. Таинственная рыжая покинула парк, выскочила на улице и повернула направо, чтобы влиться в поток людей. Свете казалось, она едва не наступает рыжей на пятки, и почти догнала. Та бросилась налево, в тупик. Видимо, плохо знала город.

«Вот ты и попалась».

Но в тупике не было никого. Только несколько мятых пластиковых пакетов, граффити на стене, бутылки и бычки. В слепой надежде, что рыжая обладает способностью человека-паука, Света глянула наверх. Но там была только бетонная стена, а ещё выше – бледное небо с лениво зависшими облаками.

«Неужто она умеет летать».

Ей не могло показаться. Рыжая была реальна. Реальнее, чем всё вокруг. И эта рыжая точно была в её комнате, когда щёлкнула пальцами и произнесла «нон-фикс». Ещё одна загадка. Правда, теперь у загадки появился ключ. «Это ты». Что бы эти слова ни значили, Света чувствовала – скоро она это поймёт.

Нужно было делать уроки, но какие могли быть уроки, когда все мысли занимала девушка из видений и снов? Это был уже третий раз, когда Света видела рыжую с хвостиками и парня в тёмных очках. В последний раз это произошло, когда она упала в обморок. Значит…

Дерзкая мысль пришла на ум. Свете пришлось несколько раз отогнать её, но к полуночи идея лишь укоренилась.

«А что если попробовать?»

Ради ответов на вопросы, можно было зайти очень далеко. Света убедилась, что мама спит. Вернулась в комнату, взяла карандаш. Заточен достаточно остро. Широко раскрыв ладонь, она зажмурилась и ткнула карандашом прямо в середину ладони. Сильно надавила, провернула для надёжности. Может, карандаш был тупой, а может кожа слишком крепкой. Образовалась только одна капелька крови.

«От этого сознание не потеряешь».

Света вообще не замечала за собой, чтобы от потери крови у неё кружилась голова.

«Что ещё? Высота!»

В детстве, она боялась высоты. Постепенно, страх вышел, и Света теперь даже мечтала прыгнуть с парашютом. Но сейчас надо было вызывать из детства именно страх.

Идея потерять сознание в надежде увидеть образ, конечно, была наивной, и несмотря на это, Света вышла на балкон, подставив лицо прохладному и сырому ночному ветру. Посмотрела вниз, во двор. Потом резко вверх, на звёзды. Где-то среди этих жемчужин была её любимая Полярная звезда.

«Помоги мне», обратилась она к далёкой маленькой точке.

Словно в ответ ей, Вселенная сдвинулась с места. Голова пошла кругом. Никогда ещё Света не радовалась головокружению. Безумие любопытства захлёстывало всё сильнее с каждой секундой, потом отпускало немного и накатывало новой, более мощной, волной.

Яркий солнечный день. Уже не бабье, а самое натуральное лето. Юг. Искрящееся море. Света обнаружила себя на краю высокого утёса. Вокруг были подружки, знакомые, и даже мама. Все прыгали в воду, весело кричали и хохотали. Но Света не спешила – замерла, глядя вперёд. На фоне горизонта стояла подводная лодка. Она узнала бы эту лодку из тысячи. Огромный, видимый за километры, над этой лодкой развевался андреевский флаг.

– Давай к нам, Света! – рядом, на утёсе, она заметила маму. Та с разбегу, поджав под себя ноги, прыгнула в море. – Ту не высоко! Это только кажется! – крикнула она уже снизу.

На подлодке стоял мужчина. Издалека его почти не было видно, но, при виде него, у Светы участилось сердцебиение. Мужчина помахал ей рукой и прокричал в рупор её имя. Страх ушёл, растворился как последние воспоминания о былых потерях. Света сделала шаг со скалы.

Один миг. Вспышка. День сменился ночью. Утёс – балконом. Скала – домом. Рука дёрнулась быстро, сама, древним хватательным инстинктом, и зацепилась за край балкона. Левая чуть не соскользнула. Край был испачкан липкой красной жидкостью. Только теперь Света поняла – это её кровь. Пришлось перехватиться правой рукой. Сил едва хватало, чтобы держаться, а подтянуться и выбраться казалось невозможным. Оставалось только кричать.

– Помогите! Мама! – никто не слышал. – Ма-ма!

Никогда ещё Свете не было так страшно. Вдруг мама спит? Вдруг балкон закрылся от порыва ветра? Слышит ли кто-нибудь или все спят?

Чья-то рука крепко ухватила запястье. Света посмотрела наверх. Это была не мама.

Глава 3

Лёжа на ковре, она дышала часто и глубоко. Мама суетилась неподалёку, в поисках бинта. Чтобы успокоиться и понять, что произошло, Света глядела на люстру. «Висюльки», как она называла декоративные элементы старой советской люстры, переливались ярким жёлтым цветом. Почти как звёзды, как блики на воде, которые она видела недавно.

Мама нашла бинт и, приговаривая «Светочка, родная моя, что ж ты с собой делаешь! Ведь всё было нормально», смазала рану йодом и забинтовала. Валентина не знала, куда себя деть, проклинала себя, называя плохой матерью. Света же, как и тогда, в милиции, была спокойна. Больше всего её интересовал один вопрос…

…Кем были те двое, что сидели рядом, на ковре?

Одну нежданную гостью узнать было непросто – её облик изменился. Волосы укоротились и стали темнее. Другой – парень, может быть, на год младше девушки – был Свете незнаком. Полторы минуты назад, и как будто в прошлой жизни, Светины пальцы скользили на краю балкона. Ещё немного, и девочка пролетела бы восемь этажей и встретила асфальт. Это была бы последняя встреча в её недолгой жизни. К счастью, бывшая рыжая вовремя ухватила её запястье.

– Руку давай! – крикнул парень и вцепился в левую, окровавленную, ладонь. Когда её тянули вдвоём, левая рука болела, и всё же это была приятная – спасительная – боль.

И вот она лежала на ковре своей комнаты, возле тех, кому обязана была жизнью.

Мама закончила перевязывать рану. Голова пришла в норму.

– Спасибо, – прохрипела она, поднявшись. Голос немного сел от крика.

– Так! – Валентина встала, выпрямилась и поставила руки в боки. – А ну, все вместе идём на кухню, чай пить!

– От чая бы я не отказался, – улыбнулся парень. – А с чем?

– С объяснениями!

Рыжая, всё-таки, изменилась. Попивая горячий напиток, Света глядела на неё неотрывно. Почти как тогда, на улице и в парке. Она предполагала, что ответ придёт быстро, но чтобы через полдня…

– Как тебя зовут?

– Друзья зовут меня Мара, – бывшая рыжая протянула руку.

– Врёт она, – усмехнулся парень. Та ткнула его в бок. – Обычная Маша. Марой только она себя называет.

– Ну, что ты всё портишь?

– Ничего не порчу. Что за дурацкое имя – Мара? Мара – дитя кошмара. Мара, дай скипидара.

– Заткнись!

– А я не заморачиваюсь с именами. Я – Костик. Ты должна меня помнить, – ловким движением, он надел тёмные очки. Света раскрыла рот. Теперь-то всё встало на свои места. Или почти всё.

– А я постоянно говорю – это у него очки Кларка Кента. Без них никто не узнаёт.

– Ага, – Костя снял очки и положил в карман. – Учись! Косяк.

– Что сразу косяк?!

– Так, давайте потише, оба, – вмешалась Валентина. – Соседи спят.

– Извините, – Костя отхлебнул чай. – М! Вкусно. Никогда ещё на заданиях чаем не угощали.

– На каких заданиях? Вы кто вообще такие?

– Мы работаем на одну организацию, – ответила Маша. – Я не могу вам её назвать. Уж простите. Секретность.

– Спецслужбы, значит?

– Нет. Берите выше. Но, вы, тётя Валя, всё равно ничего не запомните. Зато ваша дочь… – Маша значительно оглянулась на Свету. – Вы, конечно, не знали, но она у вас – нон-фикс.

– Опять ты путаешь, косяк. Нон-фикс – это не сам человек, а идея, которую не получается или невозможно зафиксировать.

– Сам ты косяк! Это не суть важно, – она обратилась к виновнице чаепития. – Сегодня в парке ты меня напугала. Я серьёзно! То, что я изменилась – не удивляйся. Это у нас вроде наказания. Если напоролась на нон-фикс, и он тебя узнал…

– Ко-сяк.

– А ну, заткнись! Так вот, если он тебя узнал – меняй внешность. Это ещё самое мягкое. У нас с этим очень строго.

– Слушайте, а если мама ничего не запомнит, а я, как вы сказали, нон-фикс, может скажете, что вы за контора? Я никому не скажу, клянусь.

– Только на крови не клянись, – добавил Костик.

– Неуместно! – сделала замечание Маша. – Организация, где мы работаем – часть иерархии. Над ней – ещё одна, более тайная и сильная. Над той – ещё одна. Если ты узнаешь их названия, нам придётся тебя убить. Это не выражение, а в прямом смысле.

Оба – и Костик, и Маша – одновременно получили СМС.

– Времени мало, – сказал Костя. Маша поднялась и, подойдя к Валентине, положила ей руку на плечо. Попросила отойти. Костик обратился к Свете: – Бери ведро, мыло и тряпку, набери тёплой воды и пошли на балкон.

На балконе, Света тщательно оттёрла уже успевшую высохнуть кровь. Пришлось потрудиться.

– Таких как ты, мы называем «нефиксируемые», – пока Света мыла край балкона, объяснял Костя. Снова надев очки, он глядел куда-то вдаль. – Фиксация – это внушение определённых воспоминаний. Примерно девять человек из десяти легко поддаются фиксации. Но бывает, какая-то идея, мысль, воспоминание – въедается в память. Её трудно удалить, как то же пятно. Это пятно и называется «нон-фикс».

Девочка прекратила мыть. Посмотрела на Костю как на демона.

– Мой отец – пятно?

– С твоим отцом, – вздохнул Костя, – всё сложнее. Если бы ты знала правду, ты бы не хотела его искать. Ты бы постаралась о нём забыть.

– Это почему?

– Не могу тебе объяснить. Не имею права.

«Какое удобное оправдание, – подумала Света. – Не имею права! Конечно. Когда ты исполнитель, за тебя думает начальство. Всегда ссылайся на него. Так ведь легче, проще!»

– Что делают с нон-фиксами?

– Пытаются стереть, снова и снова. Носителей нон-фиксов иногда устраняют. Тебя сегодня пытались… мы называем это «закрыть» человека. Опоздай мы на полминуты, тебя бы уже не было. Не уцепись ты за балкон – тоже, – он сел на корточки. – Сейчас Маша фиксирует твоей матери новое воспоминание. Никакого падения с балкона не было. Нас не было. Ты раскровила себе ладонь – как именно, сама придумаешь – и твоя мама обнаружила тебя без сознания на ковре.

– По какому праву вы это делаете?! – Света возненавидела и Костю, и Машу и всю их тайную организацию. – Кто вам разрешил копаться в чужих мозгах?

– Глупая ты. Не понимаешь, что такое власть, – он поднялся. Снова посмотрел вдаль. – Не думай, что мы такие плохие. Не дели мир на чёрное и белое. Переписывая память, мы не вредим человеку. Напротив, помогаем избавиться от лишних забот и страданий.

– Я тебя счас с балкона сброшу, если не объяснишь! – она встала, придвинулась поближе. Оказалось, что Света чуть ниже Кости – на половину лба. Парень, по виду, был щуплый, да и стоял расслабленно. – Что вы за фирма? Что со мной будет? Зачем вы стёрли моего папу?!

– Тихо-тихо, – усмехнулся Костя. – Во-первых, пожалуйста. Был рад тебя спасти. Я вообще сторонник ненасилия. Во-вторых, тебе уже два раза ответили – не можем мы назвать организацию. Но если хочешь нас найти, – он протянул визитку.

– Центр Духовного Просветления «Кристалл». Это что, та секта, которая камушки впаривает? Ты там работаешь?

– Нет. Это один из пунктов, где меня можно найти. Но, формально, я там не числюсь. У нашей организации много точек по всему городу. Юридически, они между собой не связаны. А нашей организации, как ты должна понимать, по бумагам вообще нет.

– И что мне с этим делать?

– Поскольку ты нефиксируемая, у тебя два пути – приходи к нам или притворяйся уткой.

– В смысле, уткой? Ты…

Костик вышел в комнату.

– Ну, или шлангом, как хочешь.

– Подожди, откуда ты узнал про утку?!

Маша и Валентина распрощались в коридоре, поцеловавшись, будто старые подруги.

– Вы – замечательная женщина, тётя Валя. Жаль, вы меня не запомните после того, как мы уйдём.

– Пока, Маша. Ну, что ж поделать, – она пожала плечами.

– Всего хорошего! И бросайте курить.

– Счастливо, ребята! Лифт не работает, лучше идите по лестнице.

– Ага, – улыбнулась Маша, помахала Свете и приложила ко лбу Валентины два скрещенных пальца. Едва слышно, она произнесла какое-то слово на «ц». Ещё раз помахала. Валентина закрыла за гостями дверь.

У Светы ещё был шанс их догнать, но мама задвинула щеколду.

– Чего это у нас дверь была открыта? Свет, ты выходила куда-нибудь?

– Мама, что ж ты делаешь?! – она второпях открыла и выбежала на лестничную клетку.

Света бежала вниз через три ступеньки. Она помнила, как неспешно уходили Костя и Маша. Была уверена, что они где-то на лестнице, в районе седьмого этажа. Вот и седьмой. Никого. Шестой. Пятый. Четвёртый!

«Нет, нет, не может быть!»

Третий. Надежда таяла. Второй. Если бы они бежали, их было бы слышно. В этом подъезде каждый чих доносился этажей за пять. Быстрее, быстрее. Вот уже и дверь подъезда. Света вышла на крыльцо, оглядела ночной двор.

«Да не могли же они испариться?!»

Ночная гонка по лестнице вымотала Свету. Теперь придётся объяснять маме, что это было. Только одно радовало – в кармане лежала визитка. Или не лежала? Света остановилась и пошарила в карманах. Визитка никуда не исчезла. Реальный, вполне осязаемый, прямоугольник из плотной бумаги. С теми же логотипом, адресом и телефоном.

«Выходит, были. Я их не придумала».

Наверх она поднималась медленно, осматривая каждый пролёт, каждую стену. Там отбита штукатурка – кто-то выносил тяжёлый холодильник – там неприличное слово, там непонятное граффити, чья-то подпись. Не могли же они сквозь стену выйти!

«А может, они призраки? А может… ангелы? Точно! Ангелы или демоны. Организация – это рай. Или ад? Они меня спасли, значит ангелы».

С этими мыслями, девочка добрела до восьмого этажа. Мама, как стояла, так и продолжала стоять на пороге в халате. Губами потрогала дочери лоб.

– Завтра в школу не идёшь.

– Ну, правильно. Завтра воскресенье. Вернее, уже сегодня. Мамочка, да всё в порядке! Я просто… – она не нашла, что ответить и сделала самое глупое, что пришло в голову – прикоснулась к маминому лбу двумя скрещенными пальцами и произнесла: – цинь!

«Не прокатило».

– Быстро иди спать. Утром поговорим.

Найти ЦДП «Кристалл» оказалось достаточно просто – фирма располагалась на первом этаже большого офисного здания в центре города и занимала весь первый этаж. Коридоры были ярко освещены. Тихая приятная музыка в жанре нью-эйдж создавала ощущение рая. У Светы перехватило дыхание – что если это и вправду филиал рая на земле? Она отогнала эту мысль.

В коридорах никого не было. Девочка обошла весь первый этаж по кругу, но из людей заметила только уборщицу.

«Работают ли в раю уборщицы? Или ангелы убирают сами? Стоп, они же невесомы. Значит, на пол не ступают и не оставляют грязи».

До слуха донеслось хоровое пение. Пели за большой двустворчатой дверью, наверняка ведущей в просторный зал. Пение вскоре закончилось. Света не успела разобрать ни слова. Под аплодисменты, двери открылись и, за минуту, коридоры наполнились людьми. Молодых почти не было. На глаза попались только несколько, и все они были одеты в голубое: парни в голубые рубашки и чёрные брюки, девушки – в такие же платья и чепчики, похожие на те, что носили в Средние века. Света подошла к одному из молодых людей. Прочитала на бейджике имя «Евгений».

– Здравствуйте, Евгений! Мне бы найти Костю.

– У нас никакой Костя не работает.

– А Маша?

– Маша, можно тебя на минутку?

Подошла стройная девушка с длинными каштановыми волосами. Приклеенная улыбка не сходила с её лица.

– Чем могу помочь?

– Это не та Маша, а есть другая? У неё короткие волосы и…