Инсинуации

– Тебе не нравится Риверс, – бросила подруга. Как и всегда, она утверждала, а не задавала вежливые наводящие вопросы. Элис удивленно посмотрела на Генри.

– С чего ты взяла?

– Ты на него слишком очевидно не смотришь, не разговариваешь больше положенного и не обрадовалась моему предложению.

– Хиггинс тоже, так что…

– С Мэттью как раз все понятно, – туманно отмахнулась Генри. – А вот твоя реакция меня удивила.

– Он что, ваза эпохи Мин, чтобы им все восхищались? – досадливо поморщилась Элис.

– Ну, обычно так и бывает. Он – отличный преподаватель, прекрасный собеседник, хороший друг… Да и в остальном Джеральд очень даже неплох, я бы сказала, прекрасен. У меня, кстати, до сих пор где-то валяется парочка недешевых побрякушек от него. – Генри мечтательно вздохнула. А Элис во все глаза уставилась на подругу, наконец-то постигая весь глубинный смысл ее реакции несколькими минутами ранее. Охренеть!

– Вот только не говори, что ты с ним спала…

– Боже, Элис. Не думала, что ты ханжа!

– Я не ханжа, просто есть профессиональная этика, – процедила она, желая встряхнуть подругу посильнее, но та не слушала, а продолжила разглагольствования.

– Серьезно, упускать мужика одного со мной роста было бы кощунственно, не находишь? – хохотнула Келль и заговорщицки подмигнула.

– Я этого не слышала, – пробормотала Элис, покачав головой. – С чего ты вообще завела со мной разговор?

– Не хочу, чтобы предубеждения и принципы сыграли против тебя в будущем. Риверс может дать тебе неплохой карьерный старт…

– Через постель? Спасибо, обойдусь.

– Нет, – Генри поморщилась, – необязательно. Если ты его заинтересуешь, он поможет тебе просто так. У него спортивный интерес: искать талантливых ребят и вытаскивать их в люди. Слышала про Джима Кэмпбелла? Так вот, он теперь в «Интел», руководит отделом архитектурных решений. И не думаю, что туда он попал через кровать Джеральда.

Подруга выразительно подняла идеально подкрашенную бровь.

– Ну а если в целом, – она мечтательно вздохнула, – ты просто не знаешь, от чего отказываешься.

– Мне еще ничего не предлагали, чтобы было от чего отказываться, – нарочито небрежно бросила Элис, чувствуя, что задыхается. О боже, значит, ей не показалось.

– Он на тебя смотрит. Можешь считать это предложением. Любая из его пассий продала бы душу за такой взгляд и без раздумий согласилась. Поверь, игра того стоит.

С этими словами Генриетта гордо подхватила чашку с кофе для чертового профессора и ушла, оставив Элис поднос с бокалами. Вот зараза! Стиснув зубы, она подхватила напитки и направилась вслед за подругой, чувствуя, что вечер вот-вот превратится в кошмар. Риверс будет смотреть на нее, она не будет смотреть на Риверса, а Генри уже вовсю над ними потешается.

* * *

– Довольно глупо делать вид, что у тебя фулл, когда на самом-то деле на руках паршивенькие пары, – отметил Джо, продолжая разговор и одновременно сбрасывая три карты. Картинно плюнув через левое плечо, он взял новые из прикупа.

Они играли уже почти час, и за это время что-то незаметно изменилось. Нет, Элис не брала в расчет порядком уменьшившееся число своих фишек. Закономерный результат, ведь она слишком устала, чтобы оценивать, просчитывать и держать невозмутимое лицо. Просто… да, ей точно не показалось, но вся компания с удовольствием приняла появление в их рядах нежданного гостя. Морозная атмосфера никуда не ушла, однако друзья чувствовали себя намного комфортнее, словно Риверс втянул и спрятал торчащие острые крюки своего назойливого присутствия. Для всех, кроме Элис. Первым же взглядом он пригвоздил ее к стулу, опутал ароматом своего запаха и теперь игрался, отпуская завуалированные двусмысленные намеки и наслаждаясь беспомощностью жертвы. Его мастерство было отточено годами и доведено до идеала умом дотошного программиста. Ему даже не надо было гадать, какие эмоции испытывала Эл – ужас и восхищение, – чтобы бить в самые уязвимые места. И поскольку никогда прежде жизнь не сталкивала мисс Чейн с таким типом людей, все, что она могла – молчать и не отвечать на никому не заметные провокации. Ей могло недоставать опыта, но не мозгов. Едва уловимые нотки в интонации голоса, движения рук, взгляды, предназначенные только для нее и демонстрируемые только тогда, когда их никто не мог видеть, говорили громче любых комплиментов и томных фраз. И каждый раз Элис замирала, ожидая, что вот-вот последуют неприятные вопросы и глупые шуточки от распознавших тонкий флирт друзей, но ничего не происходило.

Генри расслабилась настолько, что беспрестанно пыталась кокетничать со своим бывшим любовником, Триша нашла достойного собеседника для обсуждения шулерских трюков, Джошуа же просто наслаждался мужским обществом. Риверс успевал везде и сразу, шутил, веселился и вовсю спорил с Ким. Даже Хиггинс спустя какое-то время повеселел и со смехом воспринимал тонкие подколки друга. За столом текла непринужденная беседа, в которой Элис не принимала участия, предпочитая наблюдать за игроками, пока кое-кто наблюдал за ней.

– Не согласен. – Риверс задумался на мгновение, а потом твердой рукой и с непроницаемым выражением лица скинул все карты, чтобы набрать новые. Элис проследила за движениями его рук и недоуменно приподняла бровь – ни секунды на колебания. Вот это решительность! – Гораздо веселее блефовать, увеличивая ставку до тех пор, пока игроки не запаникуют и не спасуют. Ведь тогда смельчаку достанется банк.

С этими словами он бросил на стол две черные фишки по сто долларов, и послышалось удивленное хмыканье. В их игре это был эквивалент десяти баксам, но даже такие ставки почти никто никогда не делал, играя больше на интерес.

– Поднимаю.

– Вот мне сейчас интересно, – протянула Триша, откладывая карты и пасуя, – вы врете, заговаривая нам зубы, или вам отчаянно повезло?

– Что вы, никакого вранья. Чистый блеф! – Риверс ослепительно улыбнулся, а Элис посмотрела на свои карты.

– Сдается мне, – она наконец-то рискнула открыть рот, – человек, который только и занят тем, что, опираясь на свою интуицию, пытается раскрыть блеф, уже заранее проиграл. Поддерживаю.

Элис выложила на стол фишки.

– Я не опираюсь на интуицию. Есть целая наука, как читать жесты в покере. Не все то блеф, что блеф, – заметила Триша.

Джошуа, Хиггинс и Генриетта, уже прошедшие круг торгов до того, как профессор повысил ставки, задумались, вглядываясь в свои карты. Наконец все трое одновременно потянулись к фишкам и выложили их в общую кучу. Брови Эл удивленно взлетели вверх. Кажется, легким движением рук профессора они все сошли с ума.

– Вскрываем.

На стол легли две пары Джо, флэш Хиггинса, стрит Генри, а Элис выложила свое каре и подняла взгляд на Риверса, ожидая его карт. Мгновение, и на стол лег роял-флеш[10], а Ким громко рассмеялась.

– Вот дерьмо! – воскликнул позабавленный Джо. – Не бывает такого! Вы же сбросили все до единой. Это либо чертовское везение, либо вы действительно жульничаете, профессор.

– Кто знает, кто знает… – Мужчина самодовольно потянулся, разминая затекшую спину, и глянул на часы. – Боюсь, мне придется вас покинуть. Завтра с утра надо отвезти документы.

– Да, мы тоже заканчиваем, – кивнул Хиггинс, поднимаясь и натягивая свой пиджак. – Подбросишь до дома?

– Без проблем. – Риверс тоже встал. – Буду ждать тебя на улице. Спасибо за игру и прекрасную компанию.

Генриетта отсалютовала неизменным бокалом, Джо и Триша просто кивнули, собирая свои вещи. Профессор махнул на прощание, после чего скрылся в полумраке зала. Элис почувствовала, как стало легче дышать. У нее наконец-то появилась возможность перевести дух, расслабить напряженные плечи и понять, что находиться рядом с Риверсом подобно пытке. Жуткий человек.

– Пойду тоже воздухом подышу, – шепнул Джошуа. – Арнольд уже обзвонился. Буду ждать тебя на улице.

– Иди-иди, – кивнула Элис с кривой ухмылочкой. – Такси вызови, Ромео.

– Катись к черту.

Генри и Триша решили наконец-то проявить дружеские чувства и унесли полные подносы посуды, так что Элис осталась одна, задумчиво собирая разбросанные по столу фишки и карты. Она как раз складывала аккуратные пластиковые стеки в деревянный ящик, когда рядом с ней раздался голос.

– Не могу найти свой телефон, – пробормотал Риверс и растерянно оглядел полупустой стол. Эл вздрогнула от неожиданности.

– Вы точно оставили его здесь? – нарочито небрежно спросила она, не отвлекаясь от своего занятия.

– Позвоните мне. Наверное, выпал из пиджака в этом чертовом мраке.

Профессор действительно казался озадаченным. Поэтому Элис молча достала телефон и вопросительно подняла взгляд, игнорируя очевидное приглашение в диалог. Риверс быстро продиктовал одиннадцать цифр, и через пару секунд на полу засветился экран мобильного, который профессор стремительно поднял. А после развернулся, посмотрев на Эл в упор.

– Благодарю, Элис.

И снова этот ленивый тон, будто имя мягко перекатилось на его языке и упало где-то в районе солнечного сплетения. Руки замерли на полпути, но невероятным усилием воли Эл заставила себя вновь заняться фишками. Ну уж нет, она не даст ни единого шанса.

– Мы с вами, профессор Риверс, слава богу, не родственники, не пили на брудершафт, не спали и не спасали друг другу жизни, чтобы вы могли называть меня по имени, – ответ прозвучал холодно, а брошенный на профессора взгляд был полон равнодушния. Риверс же задумчиво смотрел на нее какое-то время, прежде чем усмехнулся и звякнул зажатыми в длинных пальцах золотыми кубиками брелока.

– За исключением родственников остальное вполне можно воплотить в жизнь, не так ли? – Он медленно скользнул взглядом по телу Эл, чуть задержался на тонкой шее, а затем вдруг резко наклонился через стол. Рот его изображал самую сладкую из улыбок, пока Элис пыталась вырваться из плена выгоревших глаз. Риверс хмыкнул и задумчиво пробормотал: – Но вот что интересно, а какой из пунктов реализовал Хиггинс?

– Не ваше де… – начала было она, но профессор перебил.

– Хотя нет, не отвечайте. Не будем разрушать ореол таинственности и интриги. Ведь вам так к лицу быть святой, мисс Чейн.

С этими словами Риверс резко отстранился и снова растворился в темноте, оставив Элис кипеть от гнева. Ублюдочный мистификатор! Обязательно нужно оставить последнее слово за собой? Эл взглянула на экран, где светился номер самого отвратительного профессора, а затем, сама не зная для чего, сохранила его в записной книжке. Еще секунда на раздумье, и на звонок встала «Смерть на двух ногах»[11]. Элис коварно усмехнулась. Мелочь, а приятная, хоть, конечно, профессор и не станет ей названивать.

Но уже поздно ночью, покуда мозг пытался пробраться сквозь какую-то особо нудную статью по учебе, которую в тщетной попытке заснуть читала Элис, телефон коротко провибрировал. Обычно в такой час могла написать только Генри, трижды наплевавшая на любые временные нормы. Так что, пробормотав что-то об ошалелых подругах, Эл потянулась было за смартфоном, но брошенный на экран взгляд впервые за долгое время заставил очень грязно выругаться. Господи! Похоже, Смерть все же пришла по ее душу. И в этот момент, пока один за другим появлялись новые сообщения, Элис наконец поняла, как глупо и бездарно попалась. Риверсу даже не пришлось стараться, чтобы наивная девчонка сдала себя с потрохами. Черт возьми, ей следовало бы увековечить позор в камне и прибить эту памятную доску на самое видное место, чтобы никогда не забывать о своем кретинизме. Ей следовало догадаться в тот же момент! Раскусить простейший прием! Но вместо этого она была слишком сосредоточена на идиотских попытках держать рот на замке. Лучше бы за руками своими следила, дура…

Обреченно глянув на враз ставший ненавистным продукт «яблочной» компании, Элис зарычала с досады на саму себя. А на экране светились три сообщения:

00:15 «Установить с вами контакт подобно спиритическому сеансу – никогда достоверно не знаешь, кто двигает указатель…»

00:15 «Медиум или дух».

00:16 «Сладких снов, мисс Чейн».

Глава 5

Все выходные и три последующие недели Элис разрывалась между занятиями и работой, стараясь успеть везде и сразу. Погода постепенно портилась, и на смену солнцу все чаще приходили пасмурные дни, когда массивные облака полностью скрывали голубое небо. Тогда тяжелые капли часами падали на опустевшие улочки Кембриджа, где лишь ярые фанатики здорового образа жизни в дождевиках и верхом на велосипедах рассекали по мокрым дорожкам и неглубоким лужам. Лихорадка первых учебных дней постепенно улеглась, и в кампусе Фэйрчайлд на Вассар-стрит воцарилась подобающая ему степенная атмосфера.

Частая и непредсказуемая смена погоды давила на Элис, вызывая уныние и головные боли. Единственным, кто мог терпеть ее компанию, оставался Джошуа, который сострадательно подсовывал какой-то вонючий чай. Элис давилась, но пила, потому что мерзкое пойло хоть ненадолго согревало ледяные руки. Она терпеть не могла бостонские осень и зиму. Да и кто в здравом уме придет в восторг от промозглых муссонов и сумасшедших метелей, которые то и дело сменяются мощными оттепелями? Так что чем ближе становился сезон дождей и снегопадов, тем ниже падало девичье настроение. Эл постоянно мерзла. Плохо работающее сердце, хронический недосып и общая слабость делали свое дело. Ей было холодно на открытых всем ветрам улицах, она зябла в аудиториях, где в перерывах открывали все окна настежь. В лаборатории девушка обнималась с теплым системным блоком, прижимаясь к его дружелюбному металлическому боку, а дома не вылезала из зимних толстовок, спортивных штанов с начесом и тапочек в виде волосатых лап йети. Джо шутил, что с трудом отличает ее от гуся – огромное тело, крошечная голова и ласты. Элис не спорила.

Вот и сейчас, кутаясь в гигантский ярко-желтый шарф, подаренный Генриеттой на прошлое Рождество, Элис упорно сопротивлялась атакам мокрого ветра. Она спешила к кампусу, где располагалась нужная аудитория, и старалась не промочить озябшие еще полчаса назад ноги. Зонт оказался бесполезным грузом – любая попытка укрыться под куском нейлона могла окончиться повторением судьбы Мэри Поппинс. Настоящие холода пока не наступили, но чертовы ветра продирали до костей, забираясь под любые плащи, куртки и свитеры. Эл уже начинала привыкать к постоянной дрожи и окоченевшим пальцам, на которые даже сенсорный телефон реагировал через раз. А уж постоянно лезущие в рот волосы в очередной раз стали личным проклятием, вынуждая прятать тяжелые пряди в неаккуратный разваливающийся пучок.

Головной боли добавлял и профессор Риверс. К сожалению, шквалистые ветры с залива, промозглые дожди и откровенно сволочной характер лектора не остудили горячий темперамент Мелани и компании. Весь месяц Элис с каким-то отстраненным любопытством наблюдала, как стайкой пестрых птичек они окружали преподавателя после каждой лекции и начинали звонко чирикать. Всякий раз Эл подавляла улыбку, наблюдая за действом. Словно проповедник перед внимающей паствой, профессор возвышался над студентками.

– Странно, что ты не в том зверинце, Чейн, – после очередного занятия раздался над головой тихий голос главного гика курса Теда Джефферса.

Бледнолицый Джефферс, весь усыпанный веснушками, был каким-то нелепым и нескладным, зато злым на язык и восхитительно хитрым. Если где-то случался очередной университетский хак[12], то можно было не сомневаться – Тед приложил к этому руку. В принципе, он мог запустить в дельце сразу обе свои конечности, а то и провернуть все сам. Например, недавно кто-то заменил дверь их декана на доску объявлений. Даже Элис не сразу поняла, что же не так, настолько все было сделано чисто.

– Почему я должна быть там? – вполголоса спросила она, наблюдая, как Риверс с довольным выражением лица непринужденно поправляет волосы и поворачивается к Аннет, чтобы ответить на какой-то, без сомнений, идиотский вопрос.

– Поговаривают, что все девчонки тащатся от него, – пожал плечами Тед, следя за происходящим. Они стояли у стены аудитории, ожидая, пока рассосется стихийное преклонение перед божеством.

Если честно, шевелюра профессора постоянно сводила женскую часть курса с ума. То и дело вспыхивали обсуждения «небрежной укладки», а Элис чувствовала, как накатывает тошнота. Интересно, если обрить Риверса налысо, закончатся ли потоки дифирамбов, или курицы переключатся на удивительную, прекрасную форму его черепа? И плевать, что у самих тряслись колени, стоило им оказаться менее чем в метре от вожделенного профессора. Инстинкт самосохранения захлебнулся во всплеске гормонов, не иначе. А вот Элис, хоть и не пускала слюну, не ловила профессора в коридорах, не вздыхала, рассматривая украдкой достойную внимания внешность, как-то внезапно оказалась опасно близка к тому, чтобы возвести собственный пьедестал Джеральда Риверса, где сам профессор уже отмахал целый пролет на драйве харизмы. Ну и мозгов, конечно. Но те были вне конкуренции, оставив далеко позади всех преподавателей одного из самых престижных университетов мира. Это будило внутри Эл тревогу, некоторую грусть, но одновременно и легкую гордость. В конце концов, ее подкупили не культивируемая красота и специфическое обаяние, а кристальный блеск ума.

– Умение болтать – еще не признак интеллекта, – произнесла она, вспомнив фразу из фильма. Тед фыркнул, оценив подколку. А затем засунул руки в карманы потрепанных джинсов, переваливаясь с пятки на носок.

– Его внешность, конечно, не мне оценивать, но спец он потрясный, – пробормотал Тед и пояснил, заметив заинтересованный взгляд Элис. – Спрашивал у отца, он же у меня в «Фиделити»[13] работает. Тот рассказал много чего интересного и не очень. В целом, все свелось к тому, что Риверс в свое время оперативно подсуетился и понаписал классных интеллектуальных программ для электронных торгов. На чем и озолотился аки Крез. Примерно тогда же за ним начали бегать оборонщики, а может и раньше, пока тот еще в игровом клубе бомжевал. Точнее не скажу…

– В смысле бомжевал? – Элис удивленно уставилась на однокурсника. Образ немытого гика, ночующего в сомнительных заведениях, совершенно не вязался с сегодняшним обликом профессора.

– В прямом, – заржал Тед, но тут же убавил громкость, заметив обращенный на него взгляд профессора. – Так и жил в клубе, пока его Коэн под крылышко не взял. Откуда и почему – не спрашивай, понятия не имею. Ладно, пора двигать. Дуры уже уходят. Да пребудет с тобой Сила, Элис Чейн.

Он махнул рукой в духе киношного героя.

– Да пошел ты, – беззлобно огрызнулась та, задумчиво поднимая сумку и также направляясь к выходу.

Этот разговор произошел на второй неделе занятий, после чего Элис пообещала себе поискать в интернете досье на преподавателя, но из-за загруженности все так и осталось в отдаленных планах. Риверс же ни на секунду не забывал о ее существовании. Он отчитывал материал и обязательно затевал столь любимые споры, вызывая Элис на дуэль. В общем-то, больше никто и не решался ему противоречить, а свойственное Эл упрямство, кажется, забавляло профессора. Слушая очередную развернутую аргументацию, Риверс едва заметно ухмылялся и задумчиво вертел в длинных пальцах очередной маркер, чем невольно мешал попыткам оппонента сосредоточиться. В «Вальхалле» он больше не появлялся, и единственное сообщение так и висело непрочитанным в телефоне Элис. Новых же, слава всем святым, не поступало, так что она могла облегченно вздохнуть.

Тем временем лекции и семинары стали гораздо насыщеннее, материал усложнился, а небольшие проверочные по пройденным модулям устраивались все чаще. Студенты медленно впадали в учебный сомнамбулизм, забывая про сон, еду и базовые потребности. И с каждым днем у Элис оставалось все меньше времени думать о глупостях. А после случая на прошлом занятии и подавно.

В тот день Риверс выдал студентам листки чистой бумаги и сказал:

– Базовое умение писать код еще не делает вас хорошими программистами. В условиях тотальной спешки очень важно не терять голову и уметь подходить критически к каждой строчке, что выходит из-под ваших пальцев. А потому вот каждому задача и полчаса на ее реализацию. Выбирайте любой язык, любую удобную вам среду, но дайте мне решение. Зачем это нужно – узнаете на следующей лекции, когда я проверю ваши работы.

И все. Больше ничего. Только прямая спина отвернувшегося от молчавшей аудитории преподавателя. Ни одного лишнего слова или подробного объяснения, кто не понял – знает, где выход. Нехорошо усмехнувшись, отчего весь лекторий ощутимо вздрогнул, профессор положил последний листок перед Элис, вернулся за свой стол и демонстративно открыл ноутбук, мгновенно сосредоточившись на экране. И в этот момент ей вдруг показалось, что самолеты летали намного медленнее, чем Риверс писал код!

Переведя взгляд с порхавших над клавиатурой пальцев на условие задачи, Эл непонимающе захлопала глазами. Нет, до нее дошло, что нужно сделать. Но… писать программу прямо так, на листе бумаги? Их лишили даже возможности что-то отладить. Срань! Один только синтаксис придется перепроверять по три раза. Безумие…

Видимо, однокурсников одолевали похожие мысли, потому что в воздух поднялась рука кудрявого Джереми. Парень кашлянул, привлекая внимание профессора. Спустя очень долгую минуту Риверс отвлекся от экрана, поднял голову и посмотрел на студентов.

– У вас вопрос, мистер Ли?

– Да, сэр.

– Ну так задавайте! Или предлагаете поиграть в шарады?

– Простите. Мы будем писать прямо так?..

– Так – это как? Мистер Ли, у вас есть ручка, бумага, задание и голова. Что еще вам нужно для работы? – Раздражение в голосе профессора звучало лязгом затачиваемой гильотины. Джереми стушевался и склонился над своим листком.

Элис мысленно покачала головой. Что-что, а терпением Джеральд Риверс не отличался. Чья-то мыслительная медлительность, особенно если дело касалось вполне очевидных вещей, будила внутри него Везувий. Профессор был не просто порывистым, а совершенным образцом холерика. Элис не сомневалась, что в приступе азарта или же гнева тот мог пойти на любое безумство. В обычной жизни сия черта тщательно пряталась за маской успешного гения и благородного сноба, одевалась в безупречные костюмы и отгораживалась идеальными манерами. Но от Эл не укрылись ни сдерживаемые твердой рукой кипящие эмоции, ни горящие глаза, когда профессор рассказывал им о возможностях искусственного интеллекта, покуда сам быстро черкал на доске опорные точки кода. Его вдохновение кипящим зельем плескалось через край.

Элис еще раз взглянула на условия задачи и задумалась. Если действовать в лоб, как они привыкли, то можно провозиться до второго пришествия, однако… Тут ее словно в жидкий азот толкнули. О, святая корова! Озаренная догадкой, она подняла голову, к своему удивлению, встретилась с насмешливо прищуренным взглядом профессора и вдруг ослепительно ему улыбнулась. Левая бровь Риверса в шутливом недоумении поползла вверх, но Элис уже склонилась над чистым листом, покрывая его крупным округлым почерком. Да, чтобы создать короткое и элегантное решение, придется изрядно подумать, но ведь в том и суть. Вызов принят, чтоб вам пусто было, господин Главный Ублюдок!

Пришедшая Элис взамен недоумению идея была элементарна: все гениальное должно быть просто. Если нет возможности проверить работоспособность кода, делай такой вариант, в котором будет негде ошибиться. А потому она писала и зачеркивала лишние циклы, раз за разом изыскивая все новые способы сократить код, и элегантно обходила громоздкие конструкции. Меньше строчек – меньше проблем, хотя голова уже трещала от напряжения.

И все же не все однокурсники усвоили важный и нужный урок. Это стало понятно в наступившую пятницу, когда весь курс мечтал превратиться в пыль под ногами профессора, пока тот в пух и прах разносил их работы.

– Плохо, очень плохо. Вы даже не попытались расшевелить извилины. – От голоса Риверса тянуло трескучим морозом. Он медленно вышагивал перед доской, заложив руки за спину, и между его нахмуренных бровей залегли две сердитые морщинки. – Бог с ними, с ошибками, но выдавать на два листа код, на который жалко и половины, недостойно. Любой работодатель захочет от вас красивого и изысканного решения, которое зачастую нужно ему еще вчера. А вместо этого вы принесете ему это?! Вы избалованные, перехваленные дети, которые слишком полагаются на других, предпочитая не включать собственную голову. Думаете, установили пару программ и дело в шляпе? Просмотрели с десяток форумов и без зазрения совести стащили чужие наработки? Вам самим не стыдно?

Он схватил пачку работ, потряс ими в воздухе и в сердцах швырнул обратно на стол. Элис видела, как втянули головы в плечи однокурсники, и вздохнула. Нечасто в университете кто-то удостаивался подобных выговоров от преподавателей, тем обиднее было осознавать, насколько Риверс прав. Профессор бушевал еще какое-то время, делая прилюдный разбор особо впечатливших работ. Запас отборного яда исчерпался лишь спустя мучительные полчаса, когда Риверс перешел к новому материалу, показывая на собственных примерах варианты упрощения.