Инсинуации

Варвара Оськина

Инсинуации

Инсинуация – порочащее кого-либо клеветническое утверждение.

1

 Элис Чейн открыла глаза и сладко потянулась. Она бросила взгляд на часы и застонала: стрелки показывали половину одиннадцатого утра. Рано. Слишком рано для её уставшего организма. Однако последнее в этом городе лето стремительно подходило к концу. Один год, и Эл скажет «аривидерчи» хлипкой квартире, безжалостному институту и неадекватным соседям, которые днём не давали заниматься, а ночью спать. До начала финального забега к вожделенному диплому оставались сутки, впереди ждали девять месяцев суровой магистерской программы, но Элис уже была готова упасть в объятия этого удивительного мира. Жизнь едва начиналась.

Мисс Чейн выросла в католическом интернате и свою судьбу могла смело назвать какой угодно, но только не скучной. Какая уж тут рутина, когда тебе удалось выжить вопреки статистике. Причём дважды. Первый раз, когда получилось вообще появиться на свет, а второй – не замёрзнуть в подвале, будучи несколько дней от роду.

Её приют находился под покровительством бывшего мафиози мистера Кестера. Именно он, не взирая резкий нрав, в последний момент не дал из жалости пристрелить найденного в грязном тряпье младенца, а отвёз его в Аббатство святой Марии. В городок со славным именем Вустшир на самом краю их длинного штата. Несмотря на строгий устав да аскетичный уклад, в старых стенах царили любовь и тепло. Ни один день рождения не оставался без праздничного пирога и маленького, но всё же подарка. И хотя чаще всего это оказывалась какая-нибудь безделушка, для сирот были важны подобные мелочи. Но тем не менее Элис этого не хватало. Будучи от природы слишком уж чуткой, она в каждый визит вцеплялась в Клауса Кестера маленькой обезьянкой, звала его дядюшкой и пыталась впитать в себя теплоту его немного неуклюжих объятий.

Озорная, весёлая, по-доброму хитрая – она стала любимицей и радовала старого гангстера своими проделками, о которых настоятельница Катарина скрупулёзно докладывала в каждый визит. Ну а Кестер смеялся, хлопал себя по огромному животу и ерошил длинные пушистые волосы – главное достояние Эл. И никого в то время не беспокоила ни странная бледность, ни боли, на которые та иногда позволяла себе пожаловаться. В конце концов, монастырская жизнь с её бесконечными постами и тяжёлой работой не красила никого.

В знаменитый на всю страну институт Элис попала волей удачи, упрямства и, хотелось надеяться, что таланта. Её безумная страсть к программированию вынудила Аббатство перетряхнуть себя сверху донизу и оплатить нужные курсы. Именно там, в душной аудитории за старым компьютером, Элис познакомилась с Джо О’Нили. И, пожалуй, на свете не было пары контрастнее, чем бледная, анемичная Эл и высокий, темнокожий кениец; ярый фанатик всего, что паялось, и волшебница с ноутбуком, чей код из-под пальцев заставлял летать собранные из помойного хлама дроны, прыгать сделанных из остатков приёмников электронных собак и шагать кривых роботов. Они стали, как брат и сестра. Однояйцевые близнецы, порождённые великой Матрицей. В шестнадцать Джо утешал её после неудачной влюблённости, в семнадцать она стала первой, кто узнал об ориентации друга.

И в общем, никто не удивился, когда они вместе решили поступать в Мекку для всех программистов – Массачусетский Технологический Институт. Но если родители Джо без лишних разговоров были готовы платить за его обучение, то Элис… Элис приходилось рассчитывать лишь на себя, свои мозги и руководство университета, которое согласилось бы назначить стипендию. И она её выиграла.

Только вот, как оказалось, что попасть в лучший университет страны было проще, чем задержаться хотя бы на пару семестров. Уже к первой сессии нагрузка, ответственность и учёба довели до нервного срыва половину только что поступивших. И хотя Элис была готова к труду, цена оказалась слишком уж высока. Мучившие с детства слабость и боли усиливались с каждым годом. Грудь ломило, сердце тянуло, но даже поставленный в первые учебные дни опасный диагноз не остановил Элис. И вот теперь, спустя неполных шесть лет, обучение подходило к концу. Два семестра и последние тесты отделяли Эл от финала. Оставалось только надеяться, что она выдержит этот непростой год.

От этой мысли Элис вздохнула. На этот раз уже не столь блаженно, но всё равно облегчённо. Неожиданно под окнами раздался слишком уж оглушительный рёв автомобиля, а снизу послышалась соседская ругань, выдернув из мечтательного состояния. Вторая из двух крошечных спален квартиры, что расположилась не в самом благополучном районе, была наполнена шумом Бостона. Громко кричали дети, а кто-то орал отборным геттовским матом с вьетнамским акцентом всякий раз, когда рядом с аппендиксом улицы с ужасающим грохотом проносились грузовики. Близость железной дороги то и дело напоминала о себе дребезжанием стёкол и летевшей круглый год пылью. В общем, этим утром жизнь в Дорчестере1 была такой, как всегда: шумной, немного грязной и совершенно нескучной, особенно ночью.

Элис снова потянулась, почувствовав, что уставшие за три рабочих дня ноги ничуть не отдохнули. Ничего нового. Поднявшись со стоном с кровати, она включила на ноутбуке местное радио и в сопровождении хита Queen и Дэвида Боуи направилась в душ. Стоило поторопиться. Дядюшка попросил прийти пораньше и разобраться с горой бумаг, что уже напрочь скрыли под собой стол в его кабинете. Их он мог доверить только Элис.

Уйдя на покой, бывший теперь глава банды завязал со всем криминальным прошлым, выкупил клуб в центре Бостона и за два года превратил его в одно из самых стильных заведений богатого города. И вот вчерашняя смена в клубе дядюшки Клауса, где Эл подрабатывала два раза в неделю, оказалась удивительно суматошной. Причём настолько, что попасть домой удалось лишь далеко за полночь. Триша, одна из работавших у Кестера администраторов, прохлаждалась где-то на Бермудах и обещала вернуться только к следующей неделе.

Хмыкнув, Элис повернула вентиль, включив воду погорячее, и шум заглушил доносившиеся из гостиной голоса и электронный бит.

***

Хлопанье двери и щелчок закрывшегося замка раздались в тот момент, когда Элис расчёсывала ещё влажные волосы. Именно густая, золотисто-каштановая шевелюра по праву считалась главным (и единственным) украшением мисс Чейн, если вы, конечно, не любитель трупов посвежее. Слишком маленькая, слишком худая, слишком бледная из-за болезни, Элис обладала чудовищно тонкими конечностями, заострённым, точно у фенека, личиком и уставшим взглядом. В общем, с первого же взгляда становилось понятно, что всё предназначенное живому организму здоровье ушло именно в волосы, сосредоточившись в трёх десятках дюймов блестящих прядей и проигнорировав остальное тело. Так что Элис была весьма критична к себе и даже восторги близких принимала с изрядной долей скепсиса, ведь ни дядюшка, ни друзья никогда не видели ни тонкую, точно пергамент, кожу, под которой змеился отвратительный рисунок вен, ни диагноз в медицинской карте. Никто, кроме Джо, не знал, что на самом деле происходило с их Эл. Но О’Нили всегда был исключением.

– О, чудо! Пуговка, ты дома? – Вопль Джошуа перекрыл орущую из динамиков музыку, на что Элис лишь покачала головой и вышла из ванной. Хлопок крышки ноутбука, и музыка стихла.

– Нет, всего лишь тень отца Гамлета решила станцевать под чей-то очередной хит. – Прозвучавший в тишине саркастичный ответ вызвал на лице друга улыбку. – Я не ждала тебя раньше завтрашнего вечера. Что-то случилось? Как родители?

– Всё прекрасно. – Скинув в углу стоптанные кроссовки, Джо стянул посеревшую от времени футболку с алой надписью: «Только на чёрном небе могла засиять звезда веры!» и прошлёпал босыми ногами в направлении холодильника. Открыв помятую дверцу, он заглянул внутрь, и его пухлые губы тут же скривились. – Есть что-нибудь перекусить, женщина?

Элис замерла, уперев руки в боки.

– Хэй! Наличие у меня женских половых органов не означает, что я обязана стоять у плиты ради счастья твоего желудка. Для этого у тебя есть Арнольд.

– Да просто уже признай, что за шесть лет так и не научилась готовить.

Они снимали эту квартирку с первого дня, как на них перестал распространяться приказ об обязательном проживании в общежитии. И с незначительными изменениями подобный диалог повторялся все последние годы. Нет, Элис, пытаясь найти в себе хоть одно из типичных женских начал, честно пробовала подружиться с кастрюлями, и каждый раз безумно расстраивалась очередной неудаче. Но однажды она окончательно плюнула на все попытки, когда пришлось доставать огнетушитель и перекрашивать потолок от копоти и подпалин. Джо тогда наотрез отказался подпускать её к кухне, а хозяин жилища не выгнал их исключительно по причине собственного тотального пофигизма. Так что сейчас Джошуа расслабленно ухмыльнулся и, подхватив из потайного шкафа пачку чипсов, со стоном блаженства рухнул на диван. Друг прекрасно знал, что Эл нельзя много соли. Знал он и о том, что устоять против Pringles она не могла.

– Я не отрицаю этого. – Она вернулась к расчёсыванию почти высохших волос. – Так что ты здесь делаешь? Ведь до начала семестра целые сутки.

Рассеянность Джошуа и его полная неспособность уследить за собственным расписанием тоже давно стали привычной темой для шуток. В их конгломерате именно Эл следила за занятиями, временем и прочими вещами, требующими собранности и ответственности, а Джо следил за ней.

– Генри написала, – скривился он. – Хиггинс хочет меня видеть. Надо обсудить выпускную работу.

– Странно, мне она ничего не говорила…

Элис нахмурилась, закусив и без того обветренную нижнюю губу. Они оба писали дипломы под руководством профессора Хиггинса. И так как тот вечно пропадал на каких-нибудь конференциях с выставками, всех курируемых выпускников в его плотное расписание втискивала аспирантка Генриетта Кёлль, а лучше просто Генри. Эта белокурая синеглазая валькирия с ангельским лицом обладала внушительным ростом и очень тяжёлым характером. Создавалось впечатление, что сам профессор иногда побаивался своей подопечной.

– Да успокойся ты, – перебил Джо, закатывая глаза и стряхивая крошки. Прямо на диван! – Вы с Хиггинсом два года дрожите над проектом, что тебе ещё с ним обсуждать? Сиди и пиши свой код. А у нас вот проблема… Заказанные три месяца назад печатные платы пришли с браком. Изготавливать новые времени просто нет.

– И что же теперь делать? – ахнула Элис, садясь рядом с другом и незаметно протягивая руку к картонной упаковке. Фокус не удался.

– Ну, либо частично менять схему исходя из того, что имеем, либо травить2 самим…

– Каменный век.

– Пуговка, каменный век – это бейсик3, – назидательно протянул Джо. – А травление плат кислотой – вечная классика.

– Вот мне бы сейчас обидеться, но некогда.

Элис встала, подхватила с дивана куртку и торопливо запихнула ту в сумку. Погода в Бостоне любила играть в догонялки с туманом, а уж про перепады температур в течение дня нечего было и говорить. Такой климат был явно не для них: Элис постоянно мёрзла, а Джошуа никак не мог вовремя купить новые кроссовки.

– Ты сегодня в ночь у Кестера?

– Да, – кивнула она, задумчиво оглядывая гостиную на предмет забытых вещей.

– О, ну отоспишься завтра. – Друг тоже поднялся и опять потащился в сторону холодильника, на ходу почёсывая кудрявую голову. Он явно не оставлял попыток найти что-нибудь съедобное.

– Увы, я завтра с первой пары в строю. – Элис наконец-то нашла свои наушники под ворохом очередных кардиограмм, чьи бесконечные свитки не укрылись от взгляда Джо.

– Ты снова была у врача? – Его голос стал трагично тихим и обеспокоенным, отчего Элис поморщилась. Она ненавидела, когда снова начинали мусолить её «сердечный» вопрос, а друг – когда от него что-то скрывали.

– Да, – чуть более резко, чем следовало, отозвалась Эл в надежде, что расспросы на этом закончатся. Но куда уж там.

– Опять боли? – И снова этот встревоженный взгляд! Даже белки глаз темнокожего Джо настороженно заблестели.

– Ничего серьёзного.

Она мотнула головой, постаравшись выглядеть как можно беспечнее. Но с тем же успехом можно было сразу сказать правду. Обманывать Элис никогда не умела, особенно это почему-то не работало с Джо. Вот и сейчас парень поджал губы, сердито посмотрел на подругу, а она вздохнула и сдалась. Как обычно.

– Просто выписали очередные таблетки.

– Более сильные. – Это было утверждение. Он скрестил руки на груди, глядя на неё в упор. Как же Элис бесили такие взгляды!

– Я бы не сказала… – Она натянула форменную юбку и закрутила волосы в гладкий объёмный пучок. Заколки в очередной раз сбежали на поиски лучшей жизни, так что пришлось воспользоваться подручными средствами в виде пары длинных карандашей.

– Значит, прошлые уже недостаточно эффективны?

– Джо, подбор препаратов не производится по щелчку пальцев. С моим диагнозом приходится искать обходные пути.

– Так всё же боли были.

Элис вздохнула. И почему она каждый раз пытается отпираться? Джошуа видел все её приступы, сам отвозил в больницу, когда бывало особенно тяжко. Да за последний год они вызывали скорую чаще, чем за все пять лет.

– Были.

– Мне кажется, твои врачи просто теряют время. – Он уже был не на шутку взволнован, но Элис лишь закатила глаза.

– Ты прекрасно знаешь, что на операцию у меня нет денег. Спасибо хоть на страховку и лекарства зарабатываю, и то благодаря Кестеру.

– Можно попросить у него…

– Нет! – отрезала Элис. – Он и так достаточно для меня сделал, чтобы я ещё пустила кровь его кошельку. Ты же знаешь, клуб не приносит запредельных доходов. А Клаус уже стар… Со мной всё в порядке, правда.

Она улыбнулась, но Джо остался серьёзен, внимательно вглядываясь в потемневшие от усталости глаза Эл, где не осталось и намёка на присущую им тёплую зелень. Так… грязная кофейная муть.

– Страховка, лекарства, квартира. Мне продолжать? – Элис иронично подняла бровь. О’Нили вздохнул, после чего в два шага сократил расстояние между ними и обнял.

– Глупая гордячка, – пробормотал он.

– Сентиментальный галбой4.

Парень хохотнул, отпуская, и Элис улыбнулась, когда ласково взглянула на друга.

– Иисус следит за тобой, детка! – Джошуа подмигнул правым глазом, в тысячный раз скопировав жест Спасителя из «Догмы», и глаза непроизвольно закатились сами. Господи, это никогда не закончится…

– Не волнуйся, со мной всё будет хорошо. А сейчас, великий надзиратель, можно я уже пойду на работу?

– Проваливай, – махнул он уже с другого конца кухни и взял в руки сковороду. Вот уж кто-кто, а Джо точно мог спокойно побороться за звание лучшего повара если не целой Америки, то уж Массачусетса точно.

– Да закажи ты себе еды, – не выдержала она, наблюдая, как он опасливо нюхал залежавшиеся в холодильнике томаты. Их качество вызывало сомнения ещё в день покупки, но продавец давал скидку, так что Элис не сильно задумывалась об экологичности происхождения.

– Ты ничего не понимаешь в домашней еде.

– Да куда уж мне, – буркнула Элис, вышла за порог и включила музыку.

«…Through the sorrow all through our splendor

Don’t take offence at my innuendo…»5

***

Элитный ночной клуб «Вальхалла» располагался в самом престижном районе города, неподалёку от мажорного Бэк-Бэй. Правительственные шишки, бостонская элита и золотые детки сегодняшних миллионеров были завсегдатаями в заведении Клауса Кестера. От публики не было отбоя, вот и сегодня воскресный вечер шёл своим чередом. Одни двигались под ритмичную музыку на танцполе, другие предпочитали весело кутить со своими компаниями, сидя на мягких диванах за отдельными столиками. Мерцающий свет прожекторов преломлялся, искривляясь в наползающем тумане дымовой завесы, и отражался от инкрустированного серебристым металлом гигантского изображения. Один – верховный бог всея Вальхаллы – возвышался на одной из стен первого этажа и снисходительно наблюдал за гостями клуба.

Элис подошла к барной стойке, жестом показав, чтобы ей налили воды, когда будет секунда, и в очередной раз залюбовалась игрой шейкера в загорелых руках. Об умениях их бармена ходили легенды. Говорили, что совершенно седая Ава Тоши была богиней алкоголя и взрывных напитков. Что, начав карьеру ещё в девятилетнем возрасте, она взяла за один год все возможные кубки. Элис лишь знала, что та была родом с Ямайки, курила какой-то чудной ароматизированный табак и обожала зелёные яблоки. А ещё, что ради неё в клуб приходили ценители умопомрачительных вкусов, и потому иногда становилось обидно, что самой Эл будет так и не суждено испытать на себе мастерство госпожи Тоши.

Впрочем, любая жалость к себе мгновенно исчезала, стоило заметить хотя бы один сочувствующий взгляд. К счастью, так на Элис смотрели лишь трое. Но бога ради! Да, у неё очень больное сердце. Да, много ограничений. Но она не собирается умирать здесь и сейчас! Элис нервно передёрнула плечами и тряхнула головой, чтобы вынырнуть из резко нахлынувшего раздражения. К сожалению, подобные перепады настроения случались всё чаще. Доктор Чен связывал их с возросшей нагрузкой на барахлившее сердце и каждый раз просил не нервничать понапрасну. Ха! Даже не беря в расчёт безумный университет, работа администратора предполагала умение оперативно решать любые вопросы как с клиентами, так и с поставщиками. Какое уж тут спокойствие. Безупречная вежливость, проклятая стрессоустойчивость и запас терпения, как термоядерного топлива на солнце, – результат железного самоконтроля и адамантиевого характера. Элис могла хладнокровно поставить на место зарвавшегося торгаша и, мило улыбаясь, сдать в руки бравым полицейским особо разгулявшегося гостя. И прямо сейчас одна из компаний как раз требовала её самого пристального внимания.

Группа из трёх человек расположилась в самом тихом уголке недалеко от бара первого этажа. Мужчина и две его одинаково красивые вычурно одетые спутницы отчего-то проигнорировали VIP-зону наверху и уселись в отдалении от диджея. То ли им было всё равно, то ли выпили слишком много, чтобы осилить два пролёта крутой лестницы. Тем не менее сейчас успешный волк с какой-нибудь очередной Уолл-стрит вольготно устроился между чуть ли не пищащими от восторга девушками, закинул руки на спинку дивана и что-то им рассказывал. Его расстёгнутая на три пуговицы белоснежная рубашка светилась в ультрафиолетовых лучах ночных ламп. Дамы заливались искусственно весёлым смехом, развязно улыбались накрашенными ртами и с каждым разом придвигались всё ближе, пока не повисли на нём окончательно, запустив ручки под белую ткань, где теперь проводили длинными коготками по темнеющей в полумраке коже.

Элис нахмурилась, а Один на противоположной стене сердито блеснул наконечником копья. Гости пока не перешли границу морали и не нарушали правил клуба, но были опасно к этому близки. Если так пойдёт и дальше, ей придётся вежливо попросить их удалиться. Только в этот раз отчего-то было совсем непонятно, почему вместо равнодушной привычной уверенности, в Элис проснулось иррациональное желание сбежать. Она пыталась наблюдать исподтишка, старалась не привлекать к себе ненужного внимания, но взгляд то и дело возвращался к озаряемому медленными лучами прожекторов мужскому лицу. С такого расстояния и в полумраке зала мало что удавалось уловить, но Эл с удивлявшим её упрямством всё равно старалась рассмотреть ускользавшие черты. Прямой нос, восхитительно высокий лоб, тревожно очерченные впалыми щеками скулы. Иногда резким движением головы мужчина откидывал падавшие на глаза волосы, чем открывал взору шею и острый подбородок, а иногда так наклонялся, что можно было заметить резкие линии около напряжённого рта. Интересный. Очень интересный. Ох, кого здесь обманывать? Элис уверенно могла сказать, что гость был бы чертовски привлекателен, даже красив, не улыбайся он так жутко. Широко, смело, но в этом оскале проскальзывало что-то не то. Каждый раз, стоило одной из девушек жеманно сболтнуть очередную чушь, его будто натянутые нитью губы приоткрывались и обнажали флюоресцирующие в темноте зубы. Элис никак не удавалось избавиться от впечатления, что у лица двигалась только нижняя, оставляя безучастными чуть прищуренные глаза. Выглядело это неестественно. Так пугающе, что Эл передёрнула плечами и попыталась избавиться от непонятного чувства, что поселилось где-то в районе солнечного сплетения. Страха не было, скорее, необъяснимая беспомощность. Но с чего бы?  Хотя немного забавно, что его отретушированные идеальные спутницы, казалось, не замечали продиравшей холодности предмета их очевидного вожделения.

Тем временем одна из женских ручек нырнула под стол, и Элис фыркнула, заметив появившееся на лице мужчины снисходительное выражение. Вот мудак. Она уже было дёрнулась в их сторону, желая пресечь проблему аморального поведения ещё в зачатке, но сразу остановилась. Гость вернул пропавшую конечность хозяйке, перед этим галантно поцеловав украшенные массивными кольцами пальцы. В наклоне его головы читалось одновременно и извинение, и обещание большего, но чуть позже. Недурно. Сексуальный ублюдок явно знал себе цену и не собирался опускаться до плебейского секса в туалетной кабинке, за что Элис была ему премного благодарна. «Вальхалла» славилась именно тем, что здесь бостонская элита могла получить развлечение достойное их статуса. Никаких наркотиков, разврата и криминальных разборок.

Она бросила ещё один взгляд в сторону мужчины и машинально закусила многострадальную губу, заметив, насколько обыденно-властным жестом тот подозвал официантку. Привык командовать? О, нет. Скорее из тех, чей тихий голос ставит точку в судьбе какой-нибудь страны. М-да. Бинго!

– Наблюдаешь? – Она вздрогнула, услышав позади себя голос Клауса Кестера. Элис обернулась и заметила серьёзный взгляд старого немца, которым он наблюдал за тем самым столиком.

– Смотрю, как бы не произошло ничего из ряда вон… – кивнула она.

Клаус облокотился на барную стойку, задумчиво пожевал толстую нижнюю губу и нахмурил почти бесцветные брови. После чего задумчиво произнёс:

– Красив, сучонок… – пробормотал он, но тут же заговорил резко, необычно серьёзно. – Если что-то случится – сразу зови охрану. Я запрещаю тебе подходить к нему, вступать в конфронтацию или диалог.

Элис удивлённо воззрилась на дядюшку.

– С чего бы? Они имеют право на предупреждение. К тому же это моя работа.

Неожиданно Кестер положил руку ей на плечо, вынудив повернуться обратно в сторону обсуждаемой компании.

– Элис, детка… Он не просто симпатичный богатенький мальчик, которых ты привыкла здесь видеть. – Клаус наклонился к её уху, а потом заговорил, перекрывая шум танцевальной музыки. – С огромным удовольствием я бы хлопнул перед его рожей дверью моего клуба! Но, чёрт побери, не выйдет! Этот красавчик способен играючи и походя испортить жизнь любому. Мир собственных пороков и чужих кошмаров – его родной дом.

– С чего ты так решил? – пробормотала порядком обеспокоенная Элис, но Клаус услышал.

– Посмотри на него, каждый жест кричит об этом. Деньги, наркотики, алкоголь… ему не нужна такая банальщина. Кайф в другом. – Пухлые пальцы ещё сильнее впились в плечо и послышался сухой смешок. – Его заводят тонкие манипуляции чужими эмоциями, унижение на грани восхищения, давление, тотальный контроль.

– Ты уверен? – Элис снова задержала взгляд на красивом лице с чудовищно неестественной улыбкой.

– Видал таких несколько раз. Редкий и опасный вид бесчеловечного ублюдка, – хмыкнул Клаус и повернулся обратно к бару, увлекая за собой Элис. Тяжело облокотившись на деревянную стойку, он договорил: – Запомни. Никогда не связывайся с таким человеком, иначе рискуешь стать его жертвой.

Она стояла, обдумывая слова дядюшки, пока пыталась разобраться в собственных впечатлениях. Ни разу прежде Кестер не обсуждал посетителей и, тем более, не пытался так отчаянно о чём-то предупредить. Наконец Элис проговорила:

– Знаешь… я никак не могу понять, что в нём не так. – Она оглянулась, наблюдая, как предмет их обсуждения вертит в руках только что принесённый стакан с виски.

Интересно, сколько он уже выпил и не пора ли звать охрану, чтобы вытолкать отсюда пьяного гостя? От греха подальше. Ава протянула долгожданный стакан воды, и Элис вздрогнула.

– Я услышала тебя, дядя. Но это не значит, что мне нечего возразить. Каким бы Люцифером во плоти этот ловелас ни оказался, не думаю, что представляю для него хоть какой-нибудь интерес. Во мне нет ничего привлекательного. Одно занудство и ужасный характер. Боюсь, – через силу Элис задорно улыбнулась, стараясь вернуть в свою душу хотя бы унцию уверенности, – это ему впору бежать от меня куда подальше.

Однако Клаус не поддержал шутливого тона. Одутловатое, полное тревоги лицо пошло пятнами, стоило ему услышать последние слова.