Дочь от предателя

Темный зрачок, охнув, расширяется. Медовую дымку почти полностью поглощает темная радужка. Красивые, но опасные глаза.

Я знаю, что вопреки сложившемуся стереотипу, далеко не все люди с таким цветом глаз могут быть агрессивны. Скорее, наоборот, они славятся своей нежностью, преданностью и страстностью.

На языке появляется неприятный привкус жженой карамели. Преданностью? Не в случае с Лебедевым. Предательством? Вот это уже похоже на правду.

Халапе́ньо – сорт перца овощного. Халапеньо – средних размеров перец чили, который ценится за ощущения при его поедании от «тёплого» до «горячего». Один из самых острых в мире перцев.

Глава 21

Настя

Крупно вздрагиваю, нервничая, когда Стас медленно заходит мне за спину и кладет ладони на мои плечи. Хрупкие, округлые, под его грубоватыми сильными пальцами, они предательски подрагивают. Прикрываю глаза, когда он провидит сверху вниз до самых локтей. Мысли путаются. Чувствую себя безвольной куклой в руках умелого кукловода.

Я слышу, как бьется не только мое сердце, но и его. Будто у нас один ритм на двоих. Его дыхание касается моей макушки. Оно такое теплое и приятное… Я чувствую его аромат, слышу, как он дышит. Все это так напоминает игру в кошки-мышки. Я не знаю, как реагировать. То ли расплакаться, то ли потребовать прекратить? Не знаю… Я совершенно не могу рационально мыслить, когда Лебедев так близко.

Стас продевает палец в петельку на моей юбке и притягивает за нее ближе к себе. Металлическая пряжка мужского ремня прижимается к моим ягодицам. Настойчиво. Провокационно. С моих губ срывается так жалобно, что становится не по себе:

– Стас… не надо…

«Пожалуйста, не начинай, – почти молю про себя. – Не лишай меня гордости!»

Спиной ощущаю, как сильно и тяжело грохочет отбойным молотком его сердце.

Развернув меня к себе лицом, Лебедев, криво усмехнувшись, неохотно убирает руки. Поднимает их вверх, будто сдается. Высокий, бронзовый, гибкий.

Я почти осязаю его мужское желание. Сдерживается, будто затаившийся хищник. В отличии от меня, держит все под жестким контролем. Спрятав руки в карманы, приподняв бровь, намекает, что ничего еще и не начинал. Без слов понимаю, что Стас дает фору… но лишь временную.

– Я могу идти? – ненавижу себя за дрожащий голос, но ничего не могу с собой поделать. Внутри все клокочет, угрожая прорваться наружу.

Он выбил меня из колеи. Достал то, что я так глубоко в себе спрятала – от всех и от себя в первую очередь. Что-то неуловимо меняется, когда он, вынув из кармана пиджака паркер, ставит подпись на последнем листе. Жестом руки наконец-то беспрепятственно позволяет мне взять бумаги. Но на подсознательном уровне понимаю: опасность миновала… пока.

– Что же ты, Ожерельева, все время так и норовишь сбежать? – усмехается Лебедев, а затем слегка щурится. – Я же так могу подумать, что тебе не нравлюсь, – поддевает с обаятельной улыбкой. Протянув руку, аккуратно заправляет мой выбившийся локон за ухо. Тон его голоса неуловимо меняется, становится мягче. – Насть, да не трясись ты, не съем я тебя.

Только взгляд его говорит совсем об обратном. Да и судя по внушительно оттопыренной спереди ткани темно-синих брюк, съел бы и, похоже, не один раз.

Осторожно делаю шаг назад.

– Мои глаза вообще-то выше, – хриплый голос выбивает весь воздух из груди.

Вздрагиваю, поспешно отводя взгляд от его брюк, и тут же попадая в плен янтарных глаз. Боже, как же стыдно! Пялюсь, как какая-то…

Стас снисходительно усмехается, когда я, широко открыв глаза, мучительно краснею. В его глазах горит такое неприкрытое желание, что я на секунду безропотно позволяю утянуть себя в чувственную темную пучину фантазий.

Но, прежде чем касаюсь самого дна, Лебедев меняет тему так резко, что я не успеваю вовремя сориентироваться.

– Ты что-нибудь слышала про интеграцию модуля уборки?

Стас отодвигает возле меня стул, и я растерянно переспрашиваю:

– Что?

– Модуль уборки, – повторяет терпеливо. – Сейчас покажу.

Сморю, все еще не зная, чего от него ожидать. Что это было? Сжалился? Других вариантов не вижу…

– Отличная штука – эта интеграция модулей, – Стас указывает на стул, и я послушно присаживаюсь, будто это вовсе и не я пару минут назад таяла под его руками. – Это не только уменьшит время затрачиваемое на клининг, но и позволит администратору более эффективно управлять хаускипингом*, – спрятав руки в карманы, и прислонившись бедром к столу, Лебедев сходу вливается в рабочий процесс. – Горничные сами будут дистанционно заполнять график уборки, отмечая выполненные задачи, и всегда знать, какой номер к какому времени убрать, – Стас садится в свое кресло, поворачивает компьютер экраном ко мне. – Согласись, удобно?

Машинально киваю, рассматривая огромную таблицу с квадратиками, на которых указан номер каждой комнаты в отеле. Да, это очень упростит работу. Для меня так точно!

– Ты, как администратор, – продолжает Стас, – будешь эффективнее отслеживать процессы уборки номеров и сможешь вовремя отследить и избежать ошибок, которые может совершить обслуживающий персонал гостиницы.

– Помощник администратора, – поправляю Стаса с нервной усмешкой.

Я не претендую на место Маргариты. Мне лишние проблемы ни к чему. Опять эта хищная улыбка…

– Здесь я решаю кто и кем является, – делает акцент на слове «я». Вкрадчивый голос Стаса посылает рой мурашек вдоль позвоночника. – И еще, пока ты здесь, – пододвигает небрежно одним пальцем через стол ко мне файл с бумагой. – Подпиши в правом углу.

– Что это?

Слегка нахмурив лоб, скольжу глазами вдоль строчек, пока не останавливаюсь на названии документа. Резко вскидываю взгляд на Стаса. Губы недоверчиво приоткрываются. Это правда?! Все еще не могу поверить в то, что вижу!

* «Housekeeping» – это не дань моде, а принятое во всем мире название дела по «уходу за домом», созданию и поддержанию в нем порядка и комфорта. Стать на время «домом» для каждого гостя – это то, к чему должны стремиться любая гостиница

Глава 22

Настя

– Можешь ознакомиться с условия и порядком обучения, – Стас протягивает мне свой золотой паркер, и я оторопело принимаю ручку. – Я решил прописать их в трудовом договоре, чтобы ты знала свои права.

В замешательстве вновь опускаю глаза на бумагу в своих руках. Передо мной договор, а точнее, «Приказ об оплате учебы сотрудника за счет средств организации», а в нем вписано… мое имя! Ожерельева Анастасия Викторовна. Да! Никакой ошибки.

– Стас… я… – совершенно обескураженная, прижимаю ладонь к губам.

Мне не верится. Неужели это правда?! Договор на учёбу от организации на все четыре года! Господи!

– Я не знаю даже, что… – поднимаю сияющий полный счастья взгляд на Лебедева. Больше не прячась скромно в уголках рта, улыбка рвется наружу. – Я даже о таком мечтать не могла!

Ладони машинально тянутся к зардевшимся от радости и волнения щекам.

Неужели это не сон?!

Янтарный взгляд Стаса загорается мужским ничем не прикрытым удовольствием. Ему понравилась моя совершенно бесхитростная искренняя реакция. Оценил.

– Не просто так же подчиненные меня любят, – одаривает своей фирменной улыбкой, от которой, как мне кажется, все девушки тают, как снег под лучами весеннего солнца. – Ну, кaк – любят… – продолжает обаятельно. – У них выбора нeт.

Совсем по-детски просияв, радуюсь, прижимая к груди приказ, будто выпускница свой долгожданный красный диплом. Ставлю свою роспись, но тут же забываю дышать, когда Стас, наклонившись вперед, выбивает у меня почву из-под ног всего лишь одним вопросом:

– А ты меня любишь?

Задерживаю дыхание, отмечая, что в его глазах нет и намека на смех. Мое молчание – защита. Ведь он даже не догадывается, насколько близок к истине.

За одну долю секунды раздражение в его глазах разгоняется в злость. Казалось бы, безобидная офисная шуточка. В эти минуты она неожиданно приняла совсем другое значение.

– Кто он? – в янтарном взгляде Стаса разжигается самое настоящее дьявольское пекло. Наклонив слегка голову на бок, Лебедев изучает цепким взглядом мое беспомощное выражение лица. – Он работает в моем отеле?

– Кто? – тушуюсь под внимательным взглядом босса. Совершенно не могу сообразить, о ком идет речь. Все было хорошо и вдруг этот неожиданный взрыв! Его смена настроения, как гром среди ясного неба.

– Я не понима…

– Хотя нет, – перебивает Стас. – Ты всегда занята и рядом никто не ошивается…если бы он был здесь, – щурит глаза. Пройдясь взглядом по моей шее и обтянутой блузой груди, выносит вердикт, – то не выдержал бы. Я уверен. Если, конечно, он не импотент, – поднимает высоко саркастически бровь, обнажая резцы. – Но и это исключено, не так ли, Настя? Ведь у тебя есть дочь.

Тяжело сглатываю, когда догадка тяжелой кувалдой опускается на затылок. На голову чувству благодарности наступает тяжелой ногой возмущение. Заставляет ее прижаться к самому полу. Первая реакция – дать Лебедеву пощёчину, швырнуть договор в лицо! Но вместо это я на удивление сдержанно отвечаю, не отводя взгляда от опасных, как у хищника, глаз:

– А вам, собственно, какое до этого дело, Станислав Валерьевич? – выходит так дерзко, что сама от себя не ожидала. Сердце испуганной голубкой взметается вверх. – Моя личная жизнь вас не касается.

Стас недовольно морщится и на секунду отводит взгляд темных глаз.

– Прям так и не касается? – мускул на высокой скуле заметно дёргается. -

Ой-ли, Настенька?

Кажется, зря я это сказала. Делаю шаг назад, натыкаясь на стул. Он в бешенстве! Знаю, чувствую всем своим женским существом!

Лебедев мягким, но настойчивым движением обхватывает мое запястье. Будто очнувшись от сна, растерянно смотрю на свою руку в крепком плену сильных мужских пальцев.

– Пустите! – пытаюсь вырваться, но тщетно. Боже! Он, наверное, двумя пальцами может обхватить мое запястье.

– Никогда не отпущу, – жестко цедит Стас, сощурив глаза цвета терпкого гречишного меда.

Босс нависает надо мной, будто монолитная стена. Шершавые подушечки пальцев ласково прикасаются к чувствительной коже моей щеки. Обводят округлый слегка подрагивающий подбородок – это нежное трепетное прикосновение так противоречит тону настоящего диктатора.

– Ты МОЯ!

Глава 23

Стас

– Что за юная куколка? А ноги… ноги – к счастью, две дороги, – фальшиво пропев, серб неохотно отрывает взгляд от двери, за которой только что скрылась Настя. – Хорошенькая. Надеюсь, совершеннолетняя? – старый знакомый с намёком приподнимает тёмно-русую бровь. Так и не дождавшись от меня ответа, предостерегает уже более серьёзным тоном. – Ты смотри, друже*, даже мои связи не помогут. Восемь лет строгача, как минимум.

Моё молчание холодное, как нож, но длится оно недолго. Взрываюсь пороховой бочкой. Выплёскиваю всю накопившуюся за день желчь прямо на ничего не подозревающего Куралесова:

– Пошёл ты! – осаживаю даже намёк на такие поганые шутки. Наклонившись над столом, смотрю на прокурора из-под бровей, незримо очерчиваю красные границы. Душу на корню интерес Ивана к моей рыжей. Цежу, предупреждая: – Моя девчонка.

Брови Ивана удивлённо ползут вверх. На добродушном бородатом лице появляется выражение обиды.

Морщусь. Да пошло оно всё! Нервы ни к чёрту…

Понимаю головой: всё это от неудовлетворённого желания. Да и ещё бесконечные мысли о том, что Настя была с другим мужчиной сводят с ума, выворачивая наизнанку. Проще залпом выпить серной кислоты, чем избавиться от откровенных картинок, мелькающих в воспалённом от ревности мозгу.

– Да ладно тебе, Стас, – Иван шутливо поднимет руки вверх, а затем, опустив их, незаметно оттягивает от шеи воротничок рубашки. – Не нужна мне твоя рыжая нимфа. Не рычи. Чего завёлся?

– Завёлся? – Усмехаюсь саркастически, демонстрируя улыбку-оскал, намекая, что еще ничего и не начинал. – Ошибаешься. Просто предупредил, что моё – то моё, – складываю руки на груди, показывая, что спокоен, как никогда.

– Я не смертник, чтобы с Лебедем тягаться, – примирительно ворчит Иван, намеренно сокращая фамилию, намекая на давнюю дружбу между нами. Отодвинув в сторону лацкан пиджака, ещё с минуту Иван усердно шарит рукой во внутреннем кармане.

Перед глазами появляется лист бумаги формата А4, который с огромной натяжкой можно назвать документом. Глядя в глаза Куралесову, саркастически усмехаюсь. Мой взгляд отчетливо транслирует вопрос: что ещё за "филькина грамота"? Как человеку с высшим финансово-юридическим образованием, мне только и остаётся, что посмеяться над этим недоразумением.

– Что за бред? – хохотнув, небрежно беру в руки заполненное неровным почерком заявление.

Заметив роспись, в которой без труда, распознаю знакомую фамилию, потираю подбородок, искоса кидая взгляд на прокурора. Так! Кажется, подходим к самой сути визита Куралесова.

– А то! – ерничает Иван. – Будто не знаешь, Станислав Валерьевич, о ком в океане бизнеса акулы лясы точат.

Приподнимаю бровь, поощряя продолжить прокурора Лаго-Наки. Заметив обескураженный взгляд Ивана, иронично усмехаюсь. Отчетливо читаю по глазам Куралесова, что он пытается отмотать время, чтобы понять, в какой именно момент мы будто с ним местами поменялись.

Все верно, потому что и он и я прекрасно знаем, что меня законом не прижать. Я – и есть закон. Не зря в свое время я работал главным директором финансово-юридического отдела на одного из самых крупных московских воротил бизнеса – Стэфана Дицони. Из какой задницы я только не вытаскивал Дицони. Что-что, а зубы показать я способен. Разложить все по буквам на юридическо-матерном не только умею, но и практикую. Как говорится: вэлком, друзья! Кому жить надоело…

– Ты влиятельный человек, которому мало кто симпатизирует, а большинство просто боится, – сложив руки на груди, Куралесов щурится с неодобрением. – Догадайся с первого раза, почему я здесь?

Глядя из-под бровей на давнего знакомого обаятельно ухмыляюсь:

– Имя, брат. Назови имя.

Я прекрасно знаю Господина Ясуда. Только вот хочу услышать из уст Куралесова фамилию японского засранца.

– А ВЫ припомните, что было давеча, Станислав Валерьевич, – язвит Иван Куралесов, подчёркнуто обращаясь на «вы». – Твоё грубое поведение так оскорбило главу японской компании, что он накатал на тебя заяву с просьбой о проверке отеля. Благо, помощник не растерялся. Заметив твою фамилию среди стопки «висяков», мне эту «туалетку» в кабинет приволок, – Куралесов подаётся вперёд, вглядывается в моё лицо, на котором не дрогнул ни один мускул.

Непринужденно посмеиваюсь, медленно комкая безграмотно составленное иностранцем заявление прямо на глазах у прокурора. Как говорится: поспешишь – людей насмешишь. Заметив недовольство на лице Ивана, подмигиваю. Да не ссы ты, Иван Степанович, не потерял хватку! Просто на меня такая лабуда давно не действует.

– Что с тобой происходит, Стас? – взгляд прокурора теряет остроту. Передо мной снова мой закадычный знакомый, такой же, как и я в прошлом – адреналинщик-альпинист, Куралесов Иван Степанович. – Проблемы с женщиной? Эта рыженькая…

Я уже не слушаю друга. В мозгу, словно шестерёнки, слаженно движется хорошо настроенный механизм. Будто прокачанный, напичканный всякой всячиной компьютер, мой мозг без труда подкидывает парочку решений дилеммы.

Разрулить ситуацию без каких-либо потерь? Легко. Заявление на проверку – это не проблема. Так, мелкая пакость со стороны Ясуда, не более. Акира не дурак. Знает, что у меня в Лаго-Наки всё «схвачено». Да и если бы хотел, то обратился бы к профи, но нет, сам наваял это безобразие. Расслабляю галстук, кривя уголок рта, вспоминая тяжелый акцент Акиры. Надо отдать должное, мужик старался, наверняка, писал через переводчик.

Качаю задумчиво головой. А этот Акира Ясуда – забавный малый. Интересный ход. Ведь пройди переговоры гладко, без сучка и задоринки, скорее всего, я забыл бы о его существовании уже на следующее утро, но это заявление… Хитрый японский жук! Хочет выйти на мировую арену, выбрав меня трамплином для этих целей. Только скоро он и сам поймет, что взять на понт не выйдет. Пустая трата нервов, денег, а если разозлит, то и деловой репутации. Со мной сотрудничают неприлично известные в мире бизнеса мастодонты. Тут и «Дицони Корпорейшн», и еще с десяток дочерних компаний, в чьих активах крутятся акции и облигации Давида Садулаева.

– Почти все нарушения уже более недели отрегулированы мною лично, – негодующе поджимаю губы, сканируя взглядом лицо Ивана. – Спасибо старому владельцу отеля. Осёл! Наломал дров и свалил в туман, толкнув отель и весь персонал с торгов, буквально в пропасть.

Встречаюсь с проницательным взглядом Куралесова. Зелёные глаза следят за моими эмоциями цепко, словно горный сокол.

– Рыжая? – гнёт свою линию серб.

Кажется, ему откровенна скучна вся эта шушера с законом. Сколько он на посту? Лет семь. Редко встретишь дружбу, на которую не влияют ни время, ни расстояние. Так вот, Куралесов один из таких людей, кто умеет ценить и быть благодарным.

Пожимаю плечами. Проницательный, собака! Не зря в своё время был самой распиаренной ищейкой Лаго-Наки. Касаюсь пальцами подбородка, отдавая невербальный сигнал «достаточно». Иван прав. Cherchez la femme**!

У каждого из нас есть свои слабости, свои способы «забить на всё и вся» и пойти на поводу у собственных желаний. Кто-то предпочитает алкоголь, кто-то секс, кто-то антидепрессантами балуется, а у меня своя зависимость, позабористей всякой дури – Ожерельева Анастасия Викторовна.

*Друже – с сербского: друг, товарищ, приятель.

**Шерше ля фам – французское выражение, которое буквально означает «ищите женщину». В том смысле, что, когда мужчина ведёт себя необычно или мотивация его поступков неясна, причиной может быть его попытка скрыть незаконное дело с женщиной или произвести впечатление и снискать расположение женщины.

Глава 24

Стас

Поднимаюсь со своего кресла, широко раскинув руки.

– А, ну-ка, иди сюда, Иван Степанович!

С кривой улыбкой разглядываю довольную бородатую рожу друга. Как только серб оказывается возле меня, обнимаю по-медвежьи неуклюжего друга. Похлопав с силой по мощной, как у всех альпинистов, спине прячу руки в карманы.

– Ну, вот, другое дело, друже, а то, как неродной! – Иван с силой сдавливает по бокам мою грудную клетку своими руками-базуками.

Гад! Хочет померится силами? Не советую.

Будто прочитав мои мысли, серб опасливо делает шаг назад.

– А ты, смотрю, Стас, форму не потерял, ещё и массу набрал.

– Не преувеличивай, – ёрничаю, кривя уголок губ.

– Я, конечно, не доктор, но по моим понятиям, ты не просто мускулы нагуливал, а прямо в скалу запрягался, – оценивающе сощурив глаза, не унимается серб.

– С чего ты взял? – удивляюсь проницательности друга.

– Да с того, что глаза у тебя, будто у медведя в берлоге, – сразу же находится Иван. – Ишь какой! Навалился, чуть не задавил!

Протягивает мне руку. Жму в ответ с такой силой, что Иван, поморщившись, отшатывается в сторону.

– Э-э-э, не так сильно, – притворно возмущается Куралесов, потряхивая крупной кистью. – Ты же меня в клочья разорвёшь, зверюга! – хохочет, хлопая одобрительно меня по плечу. Перестав гоготать, щурит серые глаза: – Сколько лет, сколько зим, брат?

– Много, – Киваю в ответ. – Как сам? Всё в порядке?

– Я-то? – улыбается Иван ещё шире, демонстрируя слегка щербатые зубы. – Ничего, живу. Работаю, – пожимает плечами. – Жена, дочка, квартира – всё при мне.

– Ты женат, значит? – одобрительно киваю. – Ну, это хорошо. Жена твоя адыгейка?

– Нет, русская, – отвечает Куралесов. В светлых глазах неподдельный интерес. – А ты?

– Как видишь, потихонечку, – увожу тему, кивая подбородком на заявление Акиры.

– Ты мне зубы не заговаривай, – по-доброму бурчит Иван. – Давай-ка, колись, когда ты успел столько народу на себя ополчить? – намекает на рукопись японца на моём столе. – Представляю, сколько у тебя такого добра в год. Наверное, как макулатуру сдаёшь?

– В год? – отвечаю вопросом на вопрос. Пренебрежительно сощурив глаза, завожу руки за шею, потягиваясь. – Обижаешь! Бери выше, Иван. У меня для досудебных разбирательств есть целый юридический отдел.

Куралесов качает головой с неподдельным восхищением.

– Не, ну ты глянь! Что о тебе только не говорят, а ты ни разу не прогнулся.

– Да ладно тебе, не подлизывайся! – смеюсь я, а затем добавляю уже серьёзно. – Один раз прогнёшься и всю жизнь будешь терпилой, – повторяю слова когда-то сказанные мне Стэфаном Дицони. Именно они стали для меня основным тезисом по жизни.

– Да? Хм! Твоя правда. Ну, рассказывай, что в нашей дыре забыл? – Иван вскидывает озадаченно брови, складывая руки на груди. Зеркалит мой жест.

Машинально отмечаю, что на паре пальцев Ивана нет ногтей. На руках много шрамов. Одним словом, следак со стажем.

– Из Москвы сорвался, с нагретого местечка. Задницу у нас тут, в Лаго-Наки, морозить – такое себе дело, – спрашивает друг, пристально рассматривая мой костюм в стиле кэжуал.

– Завидуешь? – поднимаю бровь.

– Да иди ты! – возмущается прокурор.

И я знаю, он говорит правду. Иван никогда не променяет простую рубаху в клетку, на дизайнерскую сорочку с запонками из белого золота. Не закроется в душном офисном кабинете, уткнувшись носом в статистику. На чёрта ему это не сдалось! Простой в доску Куралесов выше головы прыгать не будет. Он крепко стоит ногами на земле, от того и профессию выбрал такую.

Ещё несколько минут уходит на словесные подколки, а затем, усмехнувшись, Иван смотрит на меня с хитрецой.

– А помнишь, как мы от бурана гнали? – Уголки губ Ивана приподняты, так что зубы слегка приоткрыты. Вокруг глаз резче обозначаются морщины.

– Это когда ты чуть не сломал мне нос? – уточняю на всякий случай. – Помню, конечно, – трогаю переносицу, где осталась небольшая, почти незаметная глазу вмятина.

– Как насчёт того, чтобы повторить? – ржёт, как конь, заметив мой угрожающий взгляд. – Да я не про нос! На плато рванём?

– Я пас, – непроизвольно стискиваю челюсти так, что желваки ходят ходуном на скулах. Сморю исподлобья. – Завязал.

А теперь, кажется, я и правда сумел его удивить. Светло-рыжая бровь Куралесова ползет вверх.

– Стас, ты подумай, – не отступает от задуманного друг. – Старые времена вспомним. Как говорится, бывших альпинистов не бывает. Мы, как яйца…

– … либо крутые, либо всмятку, – заканчиваю за Ивана, удивляясь, что, оказывается, ещё могу шутить на такие темы.

– Так и есть, друг, так и есть.

– У тебя сейчас никаких дел нет? – подойдя к окну, встаю в пол-оборота к Куралесову. – Нам с тобой надо о многом поговорить, – не спрашиваю, а скорее, ставлю перед фактом, показав на кресло возле своего стола. – Садись.

– Весь в твоём распоряжении, Станислав Валерьевич, – потирая руки, Иван, опускается на предложенное место.

Отворачиваюсь от окна. Широко расставив ноги, складываю руки на груди.

– Мне нужна твоя помощь, Иван, – сделав паузу добавляю. – Не только, как специалиста, но и как друга.

– Что там? – в живых глазах Куралесова зажигается ничем не прикрытый интерес.

– Надо одного человечка пробить, – наклонив слегка голову набок, провожу пальцами по подбородку. – Конфиденциальность приветствуется.

Усмехнувшись, Иван потирает аккуратно подстриженную бороду.

– Значит, всё-таки рыжая…

Глава 25

Стас

«Ты сделал выбор, когда ушёл от меня».

Чёрт! Запускаю пятерню в волосы, стискивая крепче зубы. А ведь в её голосе не было слышно ни капли сомнений.

Облокотившись рукой на оконную раму, провожу ладонью по затылку, потирая напряжённые мышцы шеи. Что же ты, маленькая? Неужто так быстро меня забыла? А вот ты мне проникла под кожу, по венам потекла и достала до самого сердца.

Как не стараюсь, не могу выкинуть из головы нежный, как у статуэтки, образ Насти.

Тогда, впервые увидев ее после долгой разлуки, будто все ориентиры потерял. Как будто и не было этих двух лет. И только тишина звенит в ушах, усиливая напряжение. Она повернулась и сердце по ребрам окрасило красным оттенком; ощущение, что спичку в керосин опустили и… подожгли. Ведь она не одна, а с совсем маленьким ребенком на руках. Занавес!

Тогда только и смог, что с трудом выдавить:

– Твой?

– Да… мой ребёнок.

От этих слов на мгновение даже подумал, что у меня от нервов крыша едет!

Не может быть! Шок жилы до предела тянет, будто сам дьявол в преисподней решил позабавиться. Опоздал. Когда уезжал, отставлял её одну, совсем ещё юную девчонку, а теперь у неё есть ребёнок…