Великая Восьмёрка

– Какие будут приказания? – голосом робота проговорила она.

Мне это показалось особенно жутким, ведь та пуля, что оторвала мне ухо, так же задела мои очки, разбив их половину. И глядя на расплывающееся радужное пятно, говорящее таким голосом, можно запутаться в происходящем…

Татар Гёрл

Она сидела передо мной. Так странно, ты не видишь человека перед собой, но знаешь, что он есть. И ещё странней, наверное, смотреть на это со стороны… Мне выпал жребий допросить её. Почему именно мне? Почему не Жую? Почему не Шейкеру? Я уж не говорю о Шак'Хиде. Этот… Это… Оно… Да! Оно живёт уже сколько миллиардов лет, видело сотни рас и цивилизаций. И оно не знает, как эффективно допросить пленного! Как будто я лучше… Я за всю жизнь ничем таким не занималась! Ну ладно… Хватит ныть! Они попросили меня. В конце концов, надо же доказать свою полезность и преданность. С чего бы начать…

– Как тебя зовут?

– У меня нет имени.

– Как это «нет»? У каждого есть имя.

– Значит, я исключение…

Её голос был настолько неестественным. Слышать его было очень жутко. Я судорожно перелистала несколько страниц, соединённых скрепкой степлера. Там написан план допроса: вопросы, методы. Только не ясно, откуда начинать. В какой последовательности допрашивать. Совершенно запутавшись, я помотала головой, закрыла лицо руками.

– Успокойся, сделай глубокий вдох! – передал Жуй по рации.

Я вдохнула, убрала лишние волосы с лица. Взяла страницы с текстом, перекрутила их в руках и нашла, наконец, первую страницу. Начнём…

– У тебя ведь есть кодовое имя. Позывной, или что-то вроде того?

– Пустошь.

– Ты недоговариваешь, – я постаралась повысить тон, – «Пустошь» – проект по созданию агентов. Ты одна из агентов. Назови своё полное кодовое имя!

– Агент 001. Так меня зовут.

– Для дальнейшей работы нам нужно знать, как к тебе обращаться. И, знаешь… Думаю, «Агент 001» не подходит.

– Я могу отзываться и на другие имена. Только скажите.

– Отлично, теперь тебя будут звать…

Я вдруг осознала, как же тяжело давать имена новым людям. Это имя закрепится за ним на всю жизнь. Даже если сменить его позже. С «Агентом 001» всё проще, ведь ей элементарно можно наплести всё что угодно. Она так воспитана…

– Идина! Теперь твоё имя Идина.

– Как скажете! Теперь я Идина.

– Так, Идина, приступим. На чьей ты стороне?

– На стороне Российской Федерации!

– Отлично. Значит, ты обещаешь без вранья рассказать всё, что ты знаешь?

– Да, я клянусь рассказать всё.

– Итак…

Я прочитала следующие вопросы. Они должны были проверить её на честность, ведь составлены из того, что мы знали.

– Как звали человека, который воспитывал тебя?

– Он был не один. Двое. Николай и Пётр. Отец и сын.

– Кто они тебе?

– Николай – отец, Пётр – брат.

– Не ври мне!

– Я не вру! Николай отец, потому, что воспитывал меня. Отец ведь – тот, кто воспитывает тебя… Пётр – брат, ведь он тоже ребёнок, тоже слушается Николая. Так делают дети. А если у кого-то тот же отец, что и у тебя, то он твой брат…

– А кто ты Петру?

– Сестра.

– Настя, следуй по тексту! – вмешался Очкожуй.

– Подожди! Здесь, похоже, нужно пойти другим путём!

Я отошла в сторону, чтобы Идине не было слышно. Она, похоже, имеет совершенно другие представления о жизни, о положении в обществе. Всё потому, что так ей легче управлять.

– Чёрт, Настя! Мы теряем время!

– Послушай, если мы хотим заполучить седьмую из Великой Восьмёрки… Мы же много раз обсуждали, что Восьмёрка должна быть основой всего, а значит, каждый её член должен здраво мыслить, и знать о мире. Она, как видишь, не знает ничего! Даже хуже! Она обладает фальшивой информацией. И полностью уверена в её правильности. Нам надо исправить её, сделать, прежде всего, обычным человеком!

– Да, возможно, ты права. Не сразу об этом подумал… Отведём её, пока что, в камеру. А потом обдумаем, как мы будем её обучать. К тому же, так мы узнаем от неё правду.

– Нет, у меня идея получше. Я попробую поговорить с ней. Камера может подорвать её доверие к нам. Пусть даже она обучена не обращать внимания на мелочи, нам всё равно нужно аккуратно обращаться с ней. Пока она считает нас хозяевами, из-за кодовых слов. Но кто знает, что ещё эти учёные намешали в её голове.

– Настя, не глупи. Надо составить план нашего с ней диалога!

– Послушай, дай мне шанс. Я лишь попытаюсь, заодно узнаю пару фактов о ней.

– Эх…

– Очкожуй… Алексей… Ну, пожалуйста! Я конечно не хочу тебя обидеть, но…

– Но?

– Но я провела всю жизнь в цивилизованном обществе, а ты… ну, в общем… ну…

– В подобии дикарского каменного века?

– В общем-то, да… Прости…

– Да ничего, не за что прощать. Так и быть, дам тебе шанс. Но только, будь аккуратна.

– Непременно!

Я вернулась на место. Пустошь, в ожидании, подняла голову.

– Прости за то, что так долго. – неуверенно начала я.

– «Прости»? Что это значит?

– Ты правда не знаешь?

– Нет.

– Ну, это когда… э-э-э… – я попыталась подобрать подходящее объяснение. – Когда ты разбиваешь чашку друга…

– Зачем разбивать?

– Случайно.

– Что значит «случайно»?

– Блин, – под нос сказала я себе, – сейчас всё объясню, пожалуйста. Дай докончить.

– Хорошо…

– Когда ты разбила чашку друга, а он тебя прощает… То есть закрывает на это глаза, – я замолчала, поняв, что теперь, когда я использовала этот фразеологизм, ещё больше её запутала.

– А-а-а, ясно, – неожиданно ответила Идина, – теперь всё ясно.

– Так ты… – тихо проговорила я.

– Могу я задать ещё один вопрос?

– Да, можешь.

– Что за время моего отсутствия произошло в мире?

– Ну… Например… В Америке сменился президент. Теперь у власти Дональд Трамп. В 2014 началась гражданская война на Украине и она идёт по сей день. Чуть позже к России присоединился полуостров Крым.

– Значит, вы нашли меня, так как я нужна Российской Федерации?

– Нет, в смысле да… Но, не совсем… Ты нужна нам, Татар Гетто.

– Татар Гетто?

– Да, мы – организация, стремящаяся сделать мир… заметь, не только Россию, а целый мир… идеальным. – сказала я, выдержав драматическую паузу.

– Вы работаете на Российскую Федерацию лишь косвенно? Я немного не понимаю.

– Мы хотим изменить страну. Люди, правящие ей, используют власть не по назначению.

– В смысле?

– В личных целях. Мало думают о людях, живущих в стране.

– Я не верю! Они не могут быть такими…

– Твои создатели работали на таких людей… И чего добились…

– Чего?

Я попыталась сказать помягче, ведь боялась обидеть её.

– Они заставили маленькую девочку расти без родителей. Да ещё и обучали делать грязную работу.

– Родители? У меня же были родители… Верней, родитель. У меня был отец – Николай. И, к тому же, был брат.

– Дело в том… что Николай… на самом деле… Не был тебе отцом. А Пётр не был братом.

– Неправда. Отец – тот, кто воспитал. А брат…

– Да, я уже слышала. Только вот есть такое понятие, как «биологический отец».

– Как это?

– Это тот, кто тебя… создал. Твой настоящий отец. Николай же в реальности не был тебе никем, но считал тебя своей дочерью. Так же у тебя была настоящая мать. Её звали Таисия.

Идина молчала. Но явно ждала, пока я скажу что-нибудь ещё.

– Ну что вы молчите? Может быть вы объясните мне всё? Вы… Вы не можете просто так молчать… – в её голосе чувствовалась тяжесть, как будто, она начинала плакать. Хотя, я не думаю, что она знает значение слова «плакать». Она не понимала, что с ней происходит. Раньше ей никогда не приходилось испытывать такого. Похоже, внутри её сознания ещё были задатки каких-то человеческих качеств и чувств. И именно сейчас они начали проявляться. Идина начала всё это осознавать.

– Да, да я всё объясню тебе… 17 лет назад Таисия родила тебя, но сама умерла при родах. А твой настоящий отец зачал… То есть, создал тебя 27 лет назад… Это произошло потому, что Николай заморозил тело Таисии и 10 лет готовился к тому, чтобы ты родилась.

– Мне… То есть, у меня была мать…

– Да, но, так как Николай не позаботился о её безопасности, она не смогла выжить из-за боли. Её сердце не выдержало таких нагрузок.

– Так значит, в её смерти, виноват… Николай?

– Да. Я понимаю, всё это сложно осознать. Я думаю, тебе нужно время. На то, чтобы решить, что делать дальше.

– Решить… мне? Я лишь подчиняюсь…

– Никто не имеет права приказывать тебе, с кем тебе быть и что делать дальше! Ты – личность. И ты сама в праве решить.

– Личность? В каком смысле?

– Ты человек. Такая, как все. Можешь иметь своё мнение, не то что навязали тебе те или иные люди. Можешь иметь свои интересы, любимые занятия… любимых людей.

– Но я… не знаю, как мне… обрести всё это?

– Тебе придётся научиться. Теперь ты – своя собственная хозяйка.

Пауза. Она задумалась.

– И я могу лишь предложить тебе несколько вариантов. – снова начала я. – Ты можешь стать почётным членом Татар Гетто. Одной из большой восьмёрки. Или ты можешь найти своего отца. Его зовут Виктор Карнешин. Мы нашли упоминания о том, где он может жить. Правда, это было 27 лет назад. Кто знает, но попытаться стоит… Впрочем, тебе решать…

– Хорошо… Я… решу. Но можно ещё вопрос?

– Конечно! Сколько угодно…

– Как… Как вас зовут?

– Настя. И, давай лучше перейдём на «ты»?

– Хорошо. Настя, ты можешь больше рассказать мне о мире? Я ведь столько не знаю…

Я кивнула и начала рассказ.

Шак’Хид

Очкожуй весь в работе, после того, как мы поймали эту девочку. Он взял её волос, получил цепочку ДНК… Потом взял образцы моих клеток и, как только передал допрос в руки Татар Гёрл, заперся в лаборатории и начал работать. Сегодня утром я решил разбудить его, чтобы выведать об успехах перевоспитания. Но в его комнате не было никого, постель была заправлена, а воздух свежий.

Выйдя из комнаты, я наткнулся на Очкожуя. Глаза его были кроваво-красными, мешки же под ними – тёмными, словно космос. Веки не держались на месте, постоянно, то медленно опускаясь, то резко вскакивая. Он еле стоял на ногах, поэтому, чтобы вовсе не свалиться, опирался на стену. Увидев меня, он с трудом улыбнулся и протянул мне серебряное кольцо с камнем, похожим на небольшой изумруд.

– Вот, держи… – хрипло проговорил он. – Отнеси эту прелесть Пустоши…

– Просто кольцо? Зачем ей кольцо?

– Это не просто кольцо. Это аппарат для рассеивания невидимости… Ах, чёрт! – он чуть не упал, вовремя подставив ногу вперёд. – Всю ночь его делал. Действует точно обратно Кольцу Всевластия из Властелина Колец. Ты же знаешь этот фильм? Наверняка в твоей чрезвычайно обширной памяти есть место этому фильму. Ведь так?

– Да, я знаю этот фильм.

– Хорошо. Я вот, на днях посмотрел. Ну и решил сделать прибор в виде кольца. Это… Кольцо нищеты, или как-то так. – он громко зевнул. – Хрен его знает… Сам назови его, если хочешь. Ты же любишь это.

Я промолчал.

– Короче, отнеси ей кольцо.

– Почему я?

– Слушай, какая разница? Я не могу. Ещё шаг, и я упаду. Лучше упасть на кровать. А других искать… Сейчас утро, все сонные, кроме тебя. Тебе же не сложно…

– Да, без разницы. Давай кольцо. Кстати, насколько хорошо прошло перевоспитание?

– Абсолютно без понятия. Вот сам и узнаешь.

Ответ меня не порадовал. Не люблю соваться в неизведанное. Но придётся…

Чёрт возьми, как же мне не хотелось заходить к ней. Меня смущал её… Её вид. Никто из них не видел того, что видел я. Они видели лишь красно-синее пятно, а мне всё виделось чётко. Её стройное тело не было прикрыто ничем, она была полностью нагой. И, что странно, в памяти людей, чьё сознание я поглотил, я нахожу картины и даже целые сцены неприкрытой наготы и разврата. Но тогда, на улице, я будто увидел всё это впервые. Я не могу понять, почему мой организм так реагирует на неё. Никогда такого не испытывал.

Не успел стук завершиться, как дверь распахнулась, последний удар ушёл в воздух. Открыла, как и ожидалось, Пустошь. Она была одна. Похоже, лишь мы вдвоём более-менее бодрствуем в такую рань. Как-то инстинктивно я провёл взглядом снизу вверх, осмотрел стоящую передо мной. И пожалел об этом. Она всё ещё была нагой. Если бы я соблюдал в себе строение обычного человека, мои щёки покрылись бы румянцем, а достоинство начало давать о себе знать. Но я не соблюдал такой достоверности. Поэтому, обошёлся просто смущённым голосом.

– П-Привет…

– Здравствуйте…

– Вот, держи. – я протянул ей серебряное кольцо.

– Вы… Вы собрались делать мне предложение? – смутилась она.

– Предложение?

– Ну, руки и сердца… Настя говорила, что с кольцом обычно делают предложение.

– Нет-нет! – взволнованно прикрикнул я. – Это другое. Это кольцо… Может сделать тебя видимой…

– Что, правда? Это получается, на меня будут смотреть без очков?

– Да, именно.

Я взял её руку, положил в неё драгоценность и сжал ладонь в кулаке.

– Постойте, как вы определили, где моя рука? На вас нет очков. И тогда… Тогда тоже не было…

– Я вижу тебя и без них. И кстати, лучше бы тебе найти, что одеть… Я имею в виду…

– Что я голая? А что в этом такого?

– Понимаешь ли, на людях обычно одеваются. Понимаю, невидимой одежды нет. Поэтому тебя готовили к тому, чтобы идти на задания совершенно нагишом. Но теперь, с этим кольцом, ты можешь выходить на люди. А значит, нужно одеваться…

– Понимаю…

– К тому же, в такой вид, – я провёл взглядом по её телу, зачем-то сглотнул, – может вызвать у некоторых… Чёрт…

– Что вызвать?

– Да, ничего… Забудь. Ну же, надень кольцо!

Я сменил своё строение глаз на простое, человеческое. Девушка исчезла. Но ненадолго. Сначала проявилась левая рука, на средний палец которой было надето заветное кольцо. Затем туловище, голова, бёдра, ноги. Вот она, стройная, с тоненькими ручками, небольшим круглым личиком татарской национальности, коротко и топорно постриженными волосами цвета вороньего пера. Она посмотрела на свои руки. И очень удивилась.

– Я вижу их! Впервые вижу свои руки!

– Ты правда не видела их?

– Ну да, сыворотка… сделала меня невидимой… для меня, в том числе.

– Что ж, наконец ты сможешь жить нормальной жизнью…

Она ланью подскакала к шкафу, порылась там и достала понравившуюся ей одежду.

– Я хотел извиниться… За ту погоню. Должно быть, было больно падать?

– Да, было. Но это не важно. Я видела, как вы упали вслед. Но вы совершенно невредимы…

– Как и ты…

– Что было в том шприце? После инъекции нога восстановилась незамедлительно. Что это было? Новое лекарство?

– Всего лишь моя кровь… Дело в том, что я не человек.

– А кто тогда? Вы видите невидимое… Ваша кровь исцеляет. Кто вы?

– Я и сам не до конца знаю это. Но что знаю точно – я из тех, кто жил ещё до создания Вселенной в нынешнем виде. Скажу тебе по секрету, я ничего не помню о своём прошлом. Лишь с того момента, как зародилась Вселенная. Мне показалось, что именно я приложил к этому усилия.

Помолчав немного, она попросила меня рассказать свою историю. За этот год я уже с десяток раз пересказывал её разным людям. Но что поделать, если нужно заработать их доверие? Я согласился.

Летели минуты, я всё говорил и говорил. Она внимательно и покорно слушала, внимая каждому слову и запоминая каждую деталь. Так, мой, предполагаемо, недолгий визит с целью отдать кольцо, продлился целый час. А то и больше. И рассказ о путешествии в космосе занимать лишь половину всего времени. Остальное время мы просто разговаривали о мире, но на более масштабном уровне.

Заметно, что Татар Гёрл посвятила, как она её назвала, Идину, в детали жизни на Земле. Я же, смотря на то, как увлечённо Идина слушает, рассказывал о планетах, системах, а так же таком романтическом явлении, как звездопад. Она, выслушав всё, сильно увлеклась, даже захотела увидеть звездопад самолично. Я пообещал, что покажу ей эту красоту… когда-нибудь…

Когда я вышел за дверь и начал удаляться от её комнаты, меня пробрала дрожь. Я словно на секунду принял облик ручейка, бурной реки или даже беспокойного океана. Всё сжималось и разжималась. Я решил принять полную, достоверную форму человека, чтобы точно определить, по крайней мере по человеческим меркам, какой характер у этого явления. Дрожь шла из сердца. Его будто свело чем-то приторным. В поисках ответов я погрузился в своё глубокое сознание. И вскоре мне удалось нечто большее, чем определить чувство. Я вдруг вспомнил что-то. Что-то, что было давным-давно. Из прошлой жизни, когда ещё не было Вселенной. Я помню голоса. Кто-то говорил о некоем понятии “Latne”. Что оно означает?

Пустошь

Всё это так странно, я теперь могу выбирать сама… Выбирать, что мне делать… За время жизни на улице я не вступала с людьми в контакт. Ведь меня учили:

– Ты невидима. Люди не должны подозревать, что ты есть. Не разговаривай ни с кем, ни в коем случае.

Теперь Татар Гетто знает, что я существую. И я даже разговаривала с ними. Я не знаю, что думать о них, о ситуации в целом. Ведь меня не учили думать о чём-то, кроме деталей поручений. Я не до конца доверяю Гетто. Но они указали возможный адрес проживания моего отца. Всё это очень странно. Я не могу этого понять. Мне нужно просто найти Виктора Карнешина и расспросить обо всём. Пусть он скажет правду.

Вот и та самая квартира. Я постучала. Один раз, другой… Ответа не последовало. Должно быть, никого нет дома. Стоит постучать к соседям.

Но я не успела повернуться, как врезалась в чьё-то массивное тело. Человек был в грязной майке, с трудом натянутой на толстый живот, в штанах была огромная дыра на колене. Дернув головой, он дрогнул своими двумя подбородками. Голова лысела, но зато волосы на бороде и бакенбардах были жёсткими и ровными. Человек брился, оставляя лишь бакенбарды, на месте усов и бороды была лишь дневная щетина. Он смотрел на меня своими рыжевато-карими глазами, поедал меня своим взглядом.

– Осторожней. Ладно меня с места не сдвинуть, а другого можешь и сбить. – он рассмеялся.

– Простите, я не хотела…

– Да ничего страшного! – он похлопал меня по плечу. – Ищешь кого?

– Отца ищу. Би-биогического…

– Может, биологического?

– Да, точно. Его зовут Виктор Карнешин. Он жил в этой квартире, или живёт, я точно не знаю.

– Да, дела… – Он всё ещё не убирал руку с плеча, а теперь ещё и прогладил руку до локтя. – Не представляю, какого тебе. Живёшь, живёшь. А тут оказывается, что твой отец не настоящий. Лишь отчим. Тебе, наверное, очень плохо?

– Не знаю, я запуталась, не могу чувствовать что-то одно.

– Бедняжка, – второй рукой он погладил меня по голове, а первой перешёл за спину, к лопатке и прижал меня к себе.

Всё это он делал медленно, слабо и неуверенно. Как при объятьях. Всё, как по рассказам Насти. Она говорила, что так люди высказывают свою радость, либо пытаются утешить друг друга.

И, чтобы не выглядеть глупо, нужно отвечать на объятья взаимностью.

И я ответила: медленно обхватила его обширное тело, положила голову ему на грудь. Он источал тепло. Я почувствовала биение его сердца. Всё, как по рассказам Насти. Надеюсь, я ничего не забыла, всё делала правильно…

– Я могу тебе помочь. – сказал он, чуть отпустив от себя, но оставив руки на моей талии. – Виктор – мой старый друг. Он и вправду живёт тут.

– Значит, я не ошиблась, это хорошо!

– У меня идея. Раз его сейчас нет дома, давай зайдём ко мне. Я хорошо его знаю, уже много лет живу с ним по соседству. Должно быть, сложно будет начать диалог с отцом. Я могу подбросить тебе пару идей.

– Правда? Было бы здорово!

– Тогда, милости прошу…

Внутри сильно пахло потом. На мебели было много мусора, в основном, остатки от еды. Квартира была тёмной, все окна занавешены. Комнату освещали две лампочки, и то, одна из них мигала. Но сильнее её освещал монитор включенного компьютера. Да, место не из лучших. Однако этот человек хочет помочь.

– Присаживайся! – указал он на диван. – Чувствуй себя как дома…

– Спасибо вам. А, кстати, как вас зовут?

– Зови меня Пузан, меня так тут все называют.

– Почему «Пузан»?

– Пузо себе отрастил, хе-хе-хе. Ну а тебя как, красотуля?

– Идина.

– Красивое имя. Никогда не слышал о таком, интересное… Гордись!

– Спасибо. Ну же, расскажите мне об отце!

–Да, конечно. Не желаешь чего-то выпить?

– Я… Не знаю… – на этот случай у меня не было шаблонов поведения. – А что именно выпить?

– У меня есть один рецептик, сейчас сделаю.

Через минуту он поднёс мне стакан с синей жидкостью и уселся в кресло, напротив. Аромат напитка оставлял желать лучшего.

– Я подумал… – замялся он. – Я подумал, что нам будет необходимо что-то крепкое, ведь рассказ будет тяжёлым. Не страшись запаха и вкуса. Это «Нектар жизни», популярный в узких кругах напиток. Его изюминка в особом… Послевкусии…

– А почему рассказ будет тяжёлым?

– Отхлебни. Будет проще принимать ситуацию.

Я не задумываясь сделала пару глотков. Вкус был ужасен. Даже вода, которую мне иногда приходилось пить из лужи, живя на улице, была вкуснее. Я еле удержала это во рту. Но, поморщившись, через силу проглотила. Он неустанно смотрел за мной, а когда я отхлебнула, выпил и сам. Похоже, он уже привык к такому вкусу.

– Ну же, рассказывайте! – нетерпеливо поторопила я.

– Так вот, кхе-кхем, – он кашлянул и начал рассказ, – я переехал сюда пять лет назад. Мы с Виктором сразу разговорились, он познакомил нас со своей семьёй: женой Жанной и сыном по имени Григорий. Ты же знаешь причину расставания ваших родителей. Тебе мама рассказывала?

– У меня… Моя мама… Умерла давно. До того, как я узнала.

– Даже так… – он сочувственно глянул на меня. – Иди сюда, дядюшка Пузан тебя утешит.

Он расставил руки в стороны. Я подошла к нему, секунду подумала, как удобней обняться. И наконец придумала. Присев на его левое колено, я вновь обхватила его руками. Он прижал меня очень сильно, даже слишком.

– Я до конца не знаю, что произошло. Может вы знаете?

– В том то и дело, что об этом мне не особо многое известно. Я слышал что-то, будто у Виктора была дочь… Но думал, это всё выдумки. Оказалось, нет. Прости, не могу помочь… Слушай… не держи ноги на холодном полу! Зима на дворе, а отопление работает не очень хорошо.

Пузан обхватил рукой мои ноги и закинул на своё правое колено. Дальше начал слегка массировать ступни. Какой он заботливый… думает о здоровье совершенно незнакомой девушки.

Как это приятно, говорить с людьми. Надеюсь, он такой не один… Продолжая массировать, он рассказывал. Я наконец ощутила послевкусие «Нектара жизни» и, наслаждаясь им, внимательно слушала.

– Я тогда тоже был не одинок. У меня была любящая жёнушка Прасковья и сын Альберт. Ровесник Григория. Мы были двумя счастливыми семьями, как две капли воды похожими. А то, что жили мы по соседству, ещё более улучшало наше существование. Альберт попал в класс Григория. Они стали лучшими друзьями, всё делали вместе. Даже обрели общий интерес – музыка. Представляешь?

Я промолчала.

– Так вот, кхе-кхе, они выиграли в музыкальном конкурсе, получили путёвку на шестерых за границу. В отпуске мы решили съездить на экскурсию в каньон. Пожалуй, самое красивое место, которое я только видел… – он посмурнел. – И самое ужасное…

– Почему ужасное?

– Когда мы были в каньоне… Там… Там… Прости, мне сложно об этом говорить. – он сделал большой глоток «Нектара жизни», всхлипнул. – Понимаешь… Когда мы были там, все мы… Там случился обвал… – он шмыгнул носом, в голосе стало неспокойно. – Обвал… забрал их всех…

– Кого?

– Жанну, Прасковью, Григория. Они погибли под завалами. А мы с твоим отцом как раз в то время отходили в сторону, купить воды. Какие же дураки… – снова глоток нектара. – Альберта выгребли из-под завалов. Но его ноги были раздроблены. А потом выяснилось, что его контузило, он теперь в больнице лежит. Эх…

Он совершенно упал духом, опустил глаза. Из глаз покатились слёзы. Какая ужасная история. Ему, должно быть, совсем плохо. Я должна его утешить. Моя очередь обнимать!

Поэтому я прижалась к нему сильней некуда, в этот раз, подтянувшись к его лицу. Щекой к щеке. Тонкая струйка его слез увлажнила моё лицо. Но этого, как я посчитала, мало. Настя рассказывала, что есть ещё более сильный способ проявить дружелюбность – поцелуй. Аккуратный поцелуй в щёку. Но использовать его, по словам Насти, нужно было лишь в особых случаях. Ну а этот случай как раз был особым. Пузан нуждался в тепле, прямо сейчас. И я поцеловала его.