Аккадская формула

С этими словами он повернулся и зашагал в сторону гимназии.

Альфред поглядел на столик, где должна была сидеть Сандра. Однако он был пуст, а саму Сандру нигде видно не было.

«Куда она подевалась?» – раздраженно подумал Альфред, – «Если надумала следить за Йорковичем – всыплю по первое число! Или уволю к чертовой матери! Тоже мне сыщик выискалась…»      Однако, он скоро немного устыдился своих мыслей, поскольку, выходя из кафе, увидел свою подопечную, невозмутимо садящуюся в подъехавший только что экипаж.

***

Сделав еще несколько важных, но не особенно крупных дел, Альфред явился в свои апартаменты около четырех. На сегодня все, что намечалось, было сделано. Он повесил пиджак на вешалку и, ослабив немного галстук, прошелся несколько раз по комнате, размышляя о чем-то. Затем он остановился, будто что-то вспомнив, и решил спросить у хозяйки дома чашку кофе. Обычно она весьма охотно оказывала такого рода услуги. Хозяйка – мадам Меро, улыбнувшись, кивнула седой головой, покрытой кружевным чепцом, и сказала, что принесет чашку, как только все будет готово.

– Желаете в кофе сливок? – спросила радушная старушка.

– О, нет, мадам, благодарю вас. Я, пожалуй, выпью черный, – улыбнувшись в ответ, сказал Альфред.

Хозяйка снова кивнула, и поправив накинутый на плечи платок, удалилась в кухню. Альфред же развернулся, и не торопясь, стал подниматься по лестнице к себе в комнату. Он только лишь вошел, и огляделся в поисках своего блокнота, когда услышал стук в дверь. Трость со стилетом стояла у кровати, и Альфред нажал на кнопку. Лезвие слегка выдвинулось. Затем он подошел к двери и быстро распахнул ее, левой рукой при этом ухватив трость – ножны стилета. Человек, стоявший за дверью, даже немного отшатнулся от того, с какой скоростью и энергией отворилась дверь. Впрочем, уже в следующее мгновение, приняв вид полный достоинства, он без приглашения шагнул в комнату.

– Господин Йоркович? – искренне удивился Альфред, и поднял левую бровь.– Чем обязан?

Учитель не ответил, и, сделав еще один шаг в комнату, пару секунд обшаривал ее глазами, словно бы искал что-то определенное. Затем он повернулся и спросил:

– Позволите сесть?

– О, конечно, извольте, прошу вас.– Альфред указал на стул. – Так чем же я обязан? Вы что-то вспомнили о том процессе?

– Перестаньте! – ответил учитель резко. – Никакой вы не писатель! Что я не вижу? Вы и перо-то в руках держите от силы раз в неделю… Скажите лучше, зачем вы за мной следите?

– Я? – Альфред искренне удивился. «Неужели Сандра все-таки своевольничает?» – подумал он.

– Ну не вы лично, но, видимо, ваши люди. Когда вы сегодня пришли с этими дурацкими расспросами, мне все стало ясно!

– Сударь! Извольте выбирать выражения! Вы не в трактире! – одернул его Альфред.

– Да, простите меня… вы правы… Просто нервы что-то сдают в последнее время.

– Вот как? Но вы сказали, что вам что-то ясно? Что ясно? – Альфред был действительно немного ошарашен этим визитом, и потому довольно легко забыл о невольной грубости Йорковича, которую тот себе позволил минуту назад.

– За мной уже с месяц следят. А когда вы начали нести эту чушь про книгу… о, простите… я опять… – он в сердцах махнул рукой, – но ваш визит меня окончательно вывел из себя, я сразу догадался, кто всем этим управляет! Итак, извольте объясниться, и не лгите, я ложь всегда насквозь вижу!

– Господин Йоркович! Или вы мне расскажете, в чем дело, или извольте удалиться! Я не потерплю обвинений в свой адрес, равно как и употребления выражений, к коим вы видимо, привыкли, посещая питейные заведения! Я не следил за вами. Да и с какой стати мне это делать? – Альфред был действительно строг, и Густав, похоже, немного смягчился или же просто растерялся.

– Не знаю… То, что это ваши люди, у меня, конечно, доказательств нет, но и сегодняшний ваш визит, знаете ли, тоже далек от правды, не так ли? Так что давайте вы уж мне расскажите, кто вы и зачем приходили, а я, быть может, тогда расскажу свою историю… Идет?

– А почему вы решили, что я не писатель, собственно? Насчет пера – вы правы. Я сам редко пишу, чаще диктую тексты секретарю,– ответил Альфред невозмутимо.

– Чушь! Хм…да…извините опять…– Йоркович потупился. – Я, знаете ли, видел писателей. Они совсем другие. Вы, скорее, откуда-то из тайной полиции, что ли… Я прав? За вами чувствуется власть и напор. Это трудно скрыть. И потом, разве вам не интересно как я вас нашел?

– Да, кстати, как вам это удалось? – Альфред даже немного встревожился.

– Представьте – проще некуда! Еще когда вы пришли в гимназию, я заподозрил неладное. А поэтому захватил с собой тряпку и пузырек хлороформа. Ну, на всякий случай. А когда выходил из кофейни, увидел экипаж напротив. Ясное дело – вас поджидает. Во всяком случае, вероятность была очень высока. Ну, я и привязал незаметно тряпку к заднему колесу, и облил ее хлороформом из пузырька.

– И что дальше? – Альфред был уже не на шутку встревожен. Он всегда полагал, что выследить его крайне трудно, поскольку он принимал все меры предосторожности.

– А дальше взял у соседа собаку, я часто с ней выхожу прогуляться – замечательный пес, а я люблю животных. Ну мы и пошли по следу вашего экипажа… Дошли до площади, где вы, очевидно, вышли. Во всяком случае, дальше след уводил в противоположную сторону. И я решил, что вы сошли тут. Ну, в смысле – на площади. Дальше было уже чуть сложнее, но я проанализировал, в каком из домов мог бы снимать апартаменты такой человек, как вы. Таковых оказалось два. Ну, а после этого уже все было довольно банально: кого-то спросил, кому-то сунул на чай… В общем – я здесь. Итак, не изволите ли выложить карты на стол, господин писатель?

– Ну что ж…Раз уж такой расклад… Буду краток. Да, я не совсем писатель. Но я за вами не следил. Хотя и не скрою, личность мне ваша не безразлична. Оттого я и приходил сегодня.

– Вот как? Но что вас все-таки интересует? Мне скрывать в сущности нечего. Спрашивайте прямо. Думаю, что смогу ответить на ваши вопросы.

– Вот как? Отчего же не ответили сегодня утром?

– Утром я разговаривал с подозрительным лже-писателем. А с ним мне говорить было не о чем.

– Ну, допустим.

– Так что вас все-таки интересует, – настаивал Густав.

– Пока не знаю точно. Но думаю, что в деле повитухи, имя которой вы странным образом забыли, что-то нечисто, и вы мне солгали, что не виделись с ней с момента суда. Не так ли?

– Почему это? Да и зачем мне с ней встречаться?

– Ну, мало ли? Например – повторюсь – она вам все-таки обязана жизнью… – Альфред сделал многозначительную паузу.

– Как вы смеете? Я – серьезный человек! Я учитель!

– Ну, успокойтесь, господин Йоркович! Я не имел в виду ничего дурного. Просто, иногда люди – бывает – хотят отблагодарить своего спасителя…

– Знаете, рожать мне вроде как не предвидится! – огрызнулся Густав.

– Ладно, вернемся к делу. Так кто за вами следил?

– За последнее время – разные люди. Иногда мужчины, иногда женщины. Но я вижу слежку каждый день.

– А может быть, вам показалось? Переутомление, и все такое… – спросил Альфред.

– Да какой там. Они это делают настолько неумело, что слепой бы заметил…

– Вот как? – удивился Альфред.

– Да, господин… Как мне вас называть? – спросил вдруг Густав.

– Альфред фон Ланге.

– Понятно, герр Ланге… Так вот, впервые я это заметил, когда за мной шел какой-то мужчина, явно из мастеровых. Шел, шагах в десяти, а когда я оглядывался, он вдруг начинал завязывать шнурки или рассматривать балконы домов… Ну, и далее – все в таком же стиле…

– Да, это странно… Если бы я хотел за вами следить, скорее всего вы бы ничего не заметили, уверяю вас, – улыбнулся Альфред.

– Я, собственно, именно поэтому вам и поверил почти сразу. Я уже говорил, в вас чувствуется некая сила, что ли…

– А почему за вами следят? Есть идеи?

– Нет. Никаких! – Густав снова пожал плечами.

– Господин Йоркович, у меня нет времени на пустую болтовню. Если вы хотите найти в моем лице союзника, извольте говорить правду. Или же – ступайте, и разбирайтесь со своими проблемами сами. Надеюсь, это вам понятно?

– Понятно и справедливо. Но, я, правда, не знаю, в чем причина.

– Чем вы еще занимаетесь, кроме математики? И повторяю – говорите только правду! – Альфред навис над Густавом.

– Да ничем особенно… Немного алхимией интересуюсь, но не очень серьезно.

– Вот как? И каковы ваши успехи на этом поприще? – спросил Альфред сухо.

– Да нет никаких особых успехов. Максимум, что мне удалось, это переход из черного состояния серебра в белое… мне это было интересно, но, как вы понимаете, это весьма тривиально.

– Я понимаю так, что за алхимиком, осваивающим азы науки, следить никто не станет. За учителем гимназии – тем более. В общем, или тут налицо ошибка, и вас с кем-то перепутали а, следовательно, скоро оставят в покое, либо вы мне опять лжете, и это мне кажется куда более вероятным.

Густав вскочил. Губы его сомкнулись в линию, ноздри раздулись:

– Позвольте откланяться. Было приятно побеседовать.

– Всего доброго, господин Йоркович. Думаю, мы скоро увидимся.

– Увидимся? Зачем это?

– Ну затем, чтобы понять, где и в чем именно вы мне солгали. А пока – желаю здравствовать! – Альфред сделал шаг вперед и предупредительно открыл дверь.

Густав посмотрел на Альфреда, пытаясь изобразить «взгляд свысока», а затем развернулся и решительно шагнул в уже темный коридор.

– Да, вот еще… – сказал Альфред вдогонку.

Густав остановился, но не обернулся.

– Если в течение двух-трех дней слежка не исчезнет, приходите снова. Думаю, я мог бы вам помочь. Но… Вы должны подумать, какую часть вашей тайны вы были бы готовы мне раскрыть. Уверяю вас, я здесь совсем по другому делу, и вы меня интересуете лишь как дополнительный свидетель. Так что, если вам завтра или же в скором будущем свернут шею или зарежут где-нибудь в подворотне, это будет – ваш выбор. Понимаете? – сказал Альфред ласково. И затем добавил:

– Доброго пути!

И затем закрыл дверь.

Глава 15

Маркус медленно, явно размышляя о чем-то, подошел, взял бокал со столика и спросил:

– И что же мы имеем? Все, что связано с Йорковичем, похоже, пустое?

– Не совсем, – ответил Альфред немного помолчав, – Йоркович, я точно знаю, не был честен, но…да, я не полностью уверен, что это – наше дело. Однако я и не уверен и в обратном. Не спорю, быть может, это дело и не первостепенное, но и отбрасывать его совсем я бы не стал.

– Хорошо, – ответил Маркус, насупившись, – есть идеи по поводу дальнейшего?

– Я не знаю… – ответил Альфред искренне и развел руками, – быть может, стоит все-таки за ним понаблюдать. Если вы и Сандра не против этого.

– Что ж… Посмотрим. Обсудим чуть позже. Вы хотите знать мои впечатления от беседы с вдовой?

– Разумеется. Я весь внимание – ответил Альфред, закуривая сигару.

– В сущности, рассказывать особенно нечего… – начал Маркус. – Она по-прежнему мила, и не особенно убита горем, что, в общем, понятно.

– Что она рассказала по существу? – спросил Альфред, пыхнув первой затяжкой.

– По существу – да, я должен признать, что нового мало. Но вот, когда я спросил, не находила ли она документ с завещанием… Брунхильд фон Кляйне вдруг ответила, что, пока – нет, но ларец – она уверена – скоро найдется. Понимаете?

– Хм… Так ведь… – начал, было, Альфред.

– В том-то и дело, мой друг… Если только сам бургомистр ей не проболтался, а это – вряд ли… Никто кроме меня о ларце не знал!

– Может, он проболтался кому-то третьему? – предположил Альфред.

– Думаю, это еще менее вероятно. Не представляю, кому бы он мог доверить такую тайну…

– Хорошо, и что, по-вашему, из этого следует? – спросил Альфред без обиняков.

– Если бы я знал… – вздохнул Маркус. – Я лишь просто рассказываю вам об одном подозрительном моменте.

– Да, я понимаю, – кивнул Альфред. – Следовательно, вдова в курсе того, что было в завещании?

– Не знаю, – ответил Маркус. – Это, как раз – не факт. Но она, получается, в курсе того, что завещание было спрятано в ларце, что не менее странно.

– Да… И это ее ставит в круг подозреваемых… – заметил Альфред.

– Ну, не знаю, – возразил Маркус, – может быть, этот вывод пока еще тоже рано делать…

– Я понимаю вас, Маркус, – ответил Альфред, – но мне проще: я к этой женщине никаких чувств не испытываю. Я ее вообще не знаю. А потому исхожу лишь из фактов и логики. Понимаете?

– Понимаю, конечно… – Маркус отпил из бокала и будто бы ушел в себя.

– Что мы предпримем, в свете известных нам фактов? – спросил Альфред.

– Я не знаю, если честно… – признался Маркус. Его взгляд был рассеян, он, видимо, о чем-то думал.

– Тогда так… – Альфред встал,– Предлагаю сначала закрыть тему, связанную с Йорковичем: не люблю, знаете ли, волочащихся «хвостов», а после уже приступим к разработке вдовы. Что скажете?

– И как вы намерены закрывать вопрос с этим Йорковичем? – спросил Маркус.

– Ну, вообще-то, как я уже сказал, я бы хотел просить Сандру последить за его квартирой, если только вы, как старший мужчина в ближнем окружении, не будете возражать,– он повернулся и слегка поклонился Сандре. Та опустила глаза.

– Кстати, Сандра, вы его хорошо запомнили? – спросил Альфред несколько строго.

– Не беспокойтесь, Альфред. Думаю, что теперь я его узнаю в любой толпе, – ответила Сандра спокойно.

– Что ж… Вот, и отлично! Так что скажете, мой друг? – спросил Альфред, повернувшись к Маркусу.

– Насколько я понял, следить нужно только из окна?– Маркус был явно смущен.

– Да,– кивнул Альфред серьезно, – визуально, и еще, возможно, в подзорную трубу. Это вас устроит? – он обвел ладонью комнату, словно там находилось человек двадцать.

– Сандра, ты не возражаешь?– спросил Маркус почти обреченно.

– Нет, дядя, нисколько.

– Но у меня условие! – сказал Маркус уже тверже, и затем встал. – Ночевать она будет здесь! И прибывать она должна не позднее десяти до полуночи!

– О, ну разумеется! Я этот момент не уточнял, поскольку считал, что это и так понятно, – ответил Альфред, разводя руками. В идеале, конечно, я бы заканчивал наблюдение, когда у Йорковича погаснет свет. Однако их можно прекращать и тогда, когда он, скажем, задернет шторы.

– Как это? Вы все-таки предполагаете… хм… глазеть в чужие окна? А вдруг… ну – сами понимаете… – Маркус, похоже, даже немного покраснел, – Он ведь, все-таки мужчина… Сандра, ты уж прости, что я тут веду такие разговоры.

– Не беспокойтесь, дядя, я не маленькая, и что происходит между мужчиной и женщиной наедине, я вполне догадываюсь.

– Вот как? Хм… Ну… не знаю, не знаю… Как бы сестра мне шею не намылила за такие дела… И была бы права, к слову… – бурчал Маркус.

– Не беспокойтесь дядя. О моей службе я с мамой разговаривать не собираюсь. Все, чем мы тут занимаемся, это ведь некий государственный секрет? Я правильно понимаю?

– Безусловно, – ответил Альфред серьезно. – Об этом лучше и не скажешь.

– Ну, вот и все. А, следовательно, у меня всегда будет повод уйти от расспросов. Я была секретарем, скажем, у агента со специальными полномочиями. Так мое оправдание будет нормально звучать?

– Да, вполне, и именно так все и обстоит, – одобрил Альфред. – Что скажете, Маркус?

– Ну, хорошо, а если шторы у этого учителя не закроются до полуночи? Тогда что?

– Если до девяти вечера…– начал Альфред.

– До десяти. – Поправила его Сандра.

– Ну, допустим…– бросил Альфред коротко, – Так вот в этом случае, я еду Сандре на смену, а она возвращается моим экипажем домой. Так пойдет?

– Да, так лучше, – согласился Маркус, – но лучше все же до девяти!

– Дядя! – не удержалась Сандра. – Я не ребенок! Я работаю!

– Ну хорошо, хорошо… Но не позднее десяти тридцати ты должна быть здесь, это ясно?

Сандра подбежала и чмокнула Маркуса в щеку.

– Понятно! Спасибо, дядя! – Сандра сияла.

– Отлично…– сказал Альфред и посмотрел на часы. – Значит, так… Квартиру я снял. У Йорковича завтра уроки до двух. Но, я думаю, что засесть стоит где-то около часу пополудни. Присмотреться, пообвыкнуться … ну и потом, вдруг к нему кто-то ходит с дубликатом ключа?

– Тогда, может, прямо с утра? – спросила Сандра.

– Думаю, это излишне, – отрезал Маркус.

– Хорошо, а как мне быть, если возникнет что-то срочное? – спросила Сандра.

– Для этого у вас в коридоре будет дежурить мальчик. Я вас завтра познакомлю. В случае, если понадобится помощь или же возникнут иные обстоятельства, требующие нашего виешательства, вам будет нужно составить депешу, зашифровать ее и передать ему. Вы помните, как я вас учил этому?

– Конечно, – Сандра сделала вид, что даже немного удивлена подобному вопросу.

– Отлично. Отправите письмо с посыльным, а остальное – не ваша забота. – Ответил Альфред.

– Понятно, – Сандра снова села в свое кресло.

– Что еще? Я ничего не забыл? – спросил Альфред немного нервно.

– Вроде нет, – ответил Маркус несколько вяло, – а когда будем «разрабатывать» вдову? – при слове «разрабатывать» он немного оскалился.

– Пока не знаю, – ответил Альфред спокойно, словно и, не замечая сарказма, – мне нужно все продумать, что и как. Навести кое-какие справки… В общем, в данный момент мы пока не готовы. За время слежки за Йорковичем, я полагаю, у меня будет время обдумать все наши последующие шаги.

– Ну что ж… – Маркус встал. – Время позднее…

Встал и Альфред, одергивая сюртук, а за ним и Сандра. А затем, улыбнувшись присутствующим и слегка поклонившись, Альфред направился к двери.

Глава 16

Утро выдалось хоть и приятное: теплое и солнечное, но на редкость хлопотное. Альфред загонял до седьмого пота приказчика, делая последние приготовления в квартире, перед тем, как позволить туда явиться Сандре. Попутно он вышколил мальчика-посыльного, заставив его повторить наизусть все варианты приказаний, и лишь после удалился более-менее удовлетворенный в «Золотое колесо», с тем, чтобы, наконец-то позавтракать. До начала дежурства Сандры оставалось пару часов. На квартиру ее должен был отвезти Маркус – так уж он настоял, и Альфред, естественно, не возражал. Накануне он подробно объяснил Сандре где именно находятся окна Йорковича, набросал общий план дома и все подходы к нему. Сандра задавала много вопросов, даже что-то записывала, и, в конце концов, заявила, что все поняла и Альфреду более беспокоиться не о чем. Одним словом, торопиться сейчас было некуда, и Альфред вкушал «приятность момента», как он сам любил называть подобное состояние души. В «Золотом колесе» он неспешно полистал газету, пока Кривой Ласло готовил ему завтрак, а когда заказ уже стоял на столе, он не спеша засунул за ворот накрахмаленную салфетку и принялся за еду. Альфред, аккуратно доставал серебряной ложечкой содержимое поданных ему вареных яиц по-венски, медленно клал в рот, ощущал вкус каждого кусочка, запивал отлично сваренным кофе, одним глазом продолжал проглядывать утреннюю газету, и при этом также неторопливо обдумывал дальнейшие планы разработки вдовы. Иногда он словно бы одергивал себя, и вновь задавал себе вопрос: «А надо ли?» – поскольку вдруг накатывали опасения, что это – очередной тупик, и драгоценное время снова будет потрачено зря. Он ее не знал совсем. Более того, он никогда прежде даже со стороны не видел эту женщину. И потом, Маркус по ней так трогательно вздыхает, что не хотелось бы его лишний раз сердить. Тем не менее, он, в то же время чувствовал, что где-то здесь может быть тот самый «тихий омут», где как раз таки и «водятся черти», причем, увы, возможно даже в самом прямом смысле.

Он почему-то чувствовал, что в этой идее что-то есть, но как подступиться, как начать ее разработку, да и что, собственно, в ней «есть» – он пока объяснить не мог даже самому себе. Это было даже и не чувство, и уж тем более не желание выдать желаемое за действительное, которое, опытный сыщик всегда может распознать и отбросить или же нейтрализовать… Однако, это также не было похоже на наведенный морок, поскольку, в этом случае, не наблюдалось бы и этой мучительной рефлексии. Предвкушение это было вполне осязаемо душой, но… увы, часто то, что способна осязать душа, не могут потрогать руки, или описать язык.

Альфред все сидел уже над третьим кофе и размышлял, поминутно черкая в своем блокноте. Иногда он даже вырывал страницы и, скомкав, прятал в карман сюртука. Солнце приближалось к зениту, и тень от шпиля ратуши уже вот-вот собиралась разделить площадь на две равные части. Альфред так и сидел над своими записями, никуда особенно не торопясь, когда внезапно, в трактир вбежал мальчик посыльный, и стал искать кого-то глазами. Альфред вовсе не был уверен, что это по его душу, но, на всякий случай выбросил вверх руку с зажатым между пальцев карандашом. Посыльный заметил его и стал не без труда продвигаться к столику.

– Прошу прощения, господин… э… не вы ли будете герр Альфред фон Ланге? – протараторил мальчик, немного запыхавшись.

– Он самый, – ответил Альфред вальяжно. – Что случилось, молодой человек?

– Вам письмо, но не могли бы вы мне показать сначала свой кошелек. Так было велено, – мальчик смутился и опустил глаза.

Альфред молча положил на стол кошелек с цветной кистью. На этот раз, согласно новому ключу Маркуса, кисть была оранжево-зелено-белая.

Мальчик кивнул и положил на стол конверт:

– Если желаете дать ответ, я – к вашим услугам. – Посыльный сорвал с головы кепи и теперь мял его в руках. Ему было явно неловко, он переминался с ноги на ногу и постоянно оглядывался по сторонам, будто ждал откуда-то оплеухи.

– Хорошо, я только прочту сначала… – Альфред вскрыл конверт. Это было дешифрованное и затем отпечатанное сообщение от Сандры:

«В 10:45 в курятник приходила рыба. Предполагаю, что она все еще в курятнике. Что происходит внутри неизвестно из-за плохой погоды. Жду указаний. Синица».

Несмотря на то, что депеша была зашифрованной, Альфред также ввел кодовые имена. Он пытался пресечь любую утечку, в том числе, возможно, и в «Гончих псах». «Курятником» они обозначили дом Йорковича. Сам Йоркович был у них «Быком», а «Рыбой» была Клавдия! Они на всякий случай составили список из дюжины возможных имен людей, которые уже были известны Сандре.

– Вот тебе и на! – Нахмурился Альфред. – Что-то уж очень быстро… Ну, поглядим… А Синичка-то, Сандра то есть – молодец! Работает четко и быстро. Надо будет это отметить в рапортах для Министерства. Хм… «плохая погода», это очевидно – «плохая видимость». Наверное, шторы задернуты. Импровизирует. Нет, и в правду – молодец!

Альфред достал листок и написал: «Копию документа о наследстве получил. Продолжаем обследование больного, возможно погода изменится. На берег не выходить. Ждать буксир.

Канонир»

То есть, Альфред приказал Сандре продолжать наблюдение и ни в коем случае не выходить на улицу без сопровождения. Канонир – это была его давняя кличка, еще во время службы в королевском флоте, и он решил ее использовать. Затем Альфред заклеил конверт и велел мальчику отнести письмо и отдать тем же людям, кто его послал. То есть, в «Гончих псах» письмо должны были зашифровать и отправить Сандре. Примерно через час, она должна была его получить.

Мальчик поклонился, и, щелкнув каблуками своих сбитых, давно нечищеных башмаков, тотчас убежал. Альфред задумался. Сообщение Сандры все меняло: теперь было ясно, что Йоркович лгал, и лгал по ключевым вопросам. Зачем, спрашивается? Теперь вообще не было никакой уверенности, ни в каких его словах. «С другой стороны, – думал Альфред, – меня все-таки послали сюда собирать информацию о Клавдии, что я уже практически и сделал. А ходит она к учителю или нет – кому какое дело? Но, с другой стороны, не все так просто. Если у них близкие отношения, а учитель был ключевым свидетелем в деле об убийстве старосты, то не лжесвидетельствовал ли он? Значит, все-таки есть смысл в повторном допросе? Или все же лучше понаблюдать за ним и его домом пару – тройку дней? Да, пожалуй, стоит понаблюдать. Заодно, приставлю к нему филлера. Надо понять, кто еще за ним следит, и зачем?», – решил, наконец, Альфред, и направился к выходу.– «Нет, определенно, еще несколько лишних «козырей» перед вторым допросом совсем не помешают».

Выйдя из «Золотого колеса», Альфред не спеша пошел через площадь, время от времени поддевая носком сапога уже изрядно побуревшие листья. День выдался на редкость солнечный, листва уже облетела почти со всех деревьев, и воздух был прозрачен, словно горный ручей. И он был при этом такой же звонкий и холодный: голоса птиц, например, и вообще всякие звуки были такие звонкие, что некоторые из них, казалось, слышались, даже из-за горизонта. Альфред размышлял о планах на ближайшие дни, в которые, среди прочего входило и посещение вдовы бургомистра. Он пока не знал, стоит ли это сделать прямо теперь или же немного погодя. Свои «за» и «против» были в каждом из вариантов. Но главная причина задуманного визита была в том, что Маркус пришел после встречи с вдовой, по сути, ни с чем: никаких впечатлений, не говоря уже о фактах.