Аккадская формула

– Не представляю, если честно, чем месье Бланкар мог заинтересовать ваше учреждение? Это в высшей степени добропорядочный гражданин. Я знаю его уже несколько лет.

– Вот как? И что вы можете о нем сказать?– спросил Альфред, доставая блокнот.

– Да, ничего особенного. Очень усердный клерк, точен и аккуратен. В работе ошибок не допускает. В общем, им были все всегда довольны. Да и характер у него, надо сказать, легкий, работать с ним приятно.

– Понимаю. А где он сейчас?

– Он, видите ли, взял отпуск на неделю. Собрался на похороны тети в Сент-Феликс. Он уехал три дня тому назад.

– Вот как? – Альфред что-то записал в блокнот. – Скажите, а кто из служащих магистрата обычно присутствует при открытии специального архива?

– Ну, это требуется лишь в особых случаях, когда, скажем, сломаны печати, ну, или вообще замечены какие-то нарушения. В этом случае, любой чиновник может присутствовать, а затем он обязан написать отчет. В общем, это каждый может сделать.

– А сегодня вас просили прислать чиновника для открытия архива?

– Не знаю. Надо бы спросить об этом в регистрационном отделе. Он находится на втором этаже, справа по коридору.

– Благодарю вас, фрау…

– Жаме. Франсуаза Жаме, если точнее.

– Благодарю вас мадам Жаме. Вы мне очень помогли. Всего доброго! – Альфред поклонился, и затем, развернувшись, направился к двери.

Зайдя в регистрационный отдел, который нашелся без особого труда, Альфред спросил у клерка, сидящего за ближайшим к двери столом, где можно найти начальника. Тот, как Альфред и предположил, войдя в комнату, сидел за бюро в самом углу у окна. Комната, или точнее – зал, где располагался регистрационный отдел, был довольно большой и сплошь заставлен стеллажами и письменными столами, за которыми сидели чиновники, и сосредоточено щелкая на счетах, что-то время от времени записывали в больших книгах. На вошедшего никто не обратил ни малейшего внимания. Альфред прошел к бюро в углу и поздоровался. Пожилой господин с сизым носом и густыми седыми бакенбардами недовольно взглянул на Альфреда из-под таких же седых кустистых бровей.

– Прошу меня извинить,– начал Альфред, – но у меня к вам есть несколько вопросов. Надеюсь, что не задержу вас более чем минут на десять.

– Слушаю вас, – буркнул главный регистратор, и откинулся на спинку кресла.

– Меня интересует, получали вы ли сегодня запрос на то, чтобы прислать чиновника к открытию специального архива?

– А вы кто, собственно? – осведомился главный регистратор, бросив недовольный взгляд из под своих кустистых бровей.

Альфред положил перед ним удостоверение. Взглянув на него одним глазом, начальник, нисколько не изменившись в лице, сообщил:

– Нет. Никто не просил. А что?

– Ничего. А что вы можете сказать о вашем служащем – Этьене Бланкаре?

– Бланкаре? Ну что…– он слегка пожал плечами, – Отличный работник. Вежлив, аккуратен. Но его сейчас нет, увы…

– Вот как? И где же он?

– Взял отпуск на неделю. Уехал на похороны.

– Давно?

– Три дня, как уехал.

– Что ж… Ясно. Спасибо.– Альфред поклонился.

– Это все?– не меняя позы, осведомился начальник.

–Да. Не смею более вас отвлекать от дел, господин…

Начальник не назвал своего имени, и все также сурово щуря глаза, отвернулся к своим бумагам.

– В общем, всего вам доброго! – Альфред слегка поклонился уже почти в спину, а затем, повернувшись к двери, зашагал прочь.

Идя по бульвару, он вдруг подумал: «А кто же в таком случае дал запрос на присутствие Йорка?». Эта мысль так поразила его, что он развернулся на месте, и тотчас отправился в управление полиции. Дежурный откозырял, и сообщил, что шеф у себя, и, перейдя на шепот, добавил: «Но в крайне дурном расположении духа». Альфред поблагодарил, и все же двинулся к шефу.

– Добрый день, господин Вольф, – Альфред поклонился.

Шеф поднял на него удивленный взгляд. Он, похоже, и вправду был очень сердит.

– Извините, что отрываю, у меня всего один вопрос: кто обычно получает запросы на присутствие констеблей во время открытия специального архива?

– Архива? – шеф, похоже, еще витал где-то среди своих злобных мыслей, – Какого архива?

– Ну того самого, куда требуется специальное разрешение магистрата. Ну, Золтан Ковач, арестованный вчера, был там хранителем.

– А… я понял… Обычно, этим занимался старший делопроизводитель. Что-нибудь снова случилось? – спросил шеф подозрительно.

– Случилось, – ответил Альфред сухо.

– Что именно? – на полном лице шефа появилось выражение вроде: «только этого мне еще не хватало!»

– Ковач убит, – спокойно ответил Альфред.

– Как это? Кем? – шеф даже привстал.

– Очевидно, кем-то из служащих магистрата. Но это долго рассказывать, там все очень непросто. Я все равно буду писать рапорт в Министерство, я вам сделаю копию. Поверьте, так будет лучше.

– Ну что ж… Буду благодарен.– Шеф снова уселся в кресло и уткнулся в бумаги. Затем поднял голову и спросил, – Вы знакомы с нашим делопроизводителем?

– Да, конечно, благодарю вас. Не смею вас больше отвлекать.– Альфред прикрыл за собой дверь.

Делопроизводитель сидел за своим столом и составлял какой-то реестр.

– Могу я вас отвлечь на минутку? – спросил Альфред.

Чиновник вопросительно поднял глаза:

– Слушаю вас, господин Ланге.

– Вы получали запрос на то, чтобы прислать констебля к открытию специального архива?

– Да, а что?

– Что это бы за запрос? Можно взглянуть?

– Постараюсь его найти. Это обычное официальное письмо магистрата. Оно лежало у меня на столе, когда я пришел на службу.

– Вот как? Можно, все-таки на него взглянуть?

– Конечно, конечно… где же оно… ага – вот! – делопроизводитель выудил из-под папок лист бумаги.

Альфред взял его в руки и, пробежав глазами сверху вниз, тотчас вернул чиновнику обратно.

– Да действительно… Ничего особенного – обычный запрос. А кто его доставил? – спросил он.

– Не знаю, наверное, как всегда, посыльный принес. А может, с утренней почтой… Не могу сказать, поскольку, когда я пришел, письмо уже было у меня на столе. А я, как обычно, отправил констебля Йорка. Что-нибудь не так?

– Нет-нет, благодарю вас, – ответил Альфред, – и не смею вас более отвлекать.

Он повернулся и зашагал к выходу.

***

Осень уже была в самом разгаре. «Золотое царство, иначе и не скажешь», – размышлял Альфред. Дни заметно сократились, но еще не до полного и абсолютного мрака, дожди все еще перемежались с задорными солнечными днями, но главное, город пока еще не посетило довольно известное растущее чувство безысходности перед предстоящей долгой, и, казалось бы, бесконечной зимой.

Впрочем, Альфред вышел из дома, когда уже было без десяти семь, и город уже погрузился во тьму. Впрочем, окна домов еще светились кое где тусклым светом, и потому чувство предзимней безысходности еще не пыталось душить.

Альфред постучал молотком в дверь дома Маркуса. Иосиф открыл, и слегка поклонившись, отступил, давая пройти. Приняв пальто, шляпу и трость, он предложил пройти в гостиную.

Спустя минуту после того, как Альфред присел в свое кресло, Иосиф поставил на столике три чашки, чайник с заваренным чаем и легкие закуски.

– Спасибо, Иосиф, вы свободны, – сказал Маркус, и Иосиф, поклонившись, удалился.

Затем Маркус, глядя на Альфреда, положил на стол кисет с кисточкой из зеленого, красного и белого шнуров.

Альфред слегка кивнул и тоже положил в свою очередь на стол подле свой кошелек с притороченной кистью из фиолетовых, оранжевых и черных нитей.

Сандра поставила чашку на стол.

– Господа, что это только что было? Я уже второй раз замечаю, что перед началом беседы вы выкладываете эти предметы! Быть может, мне будет позволено знать?– она немного смутилась и слегка покраснела.– Это какой-то условный знак?

Маркус рассмеялся:

– Ну, каково? Я же говорил, что моя племянница стоит десяти филлеров! Разве нет?– он хлопнул себя ладонями по ногам.

– Да уж, и в самом деле…Фрейлин демонстрирует удивительный пример наблюдательности! – Альфред, немного смутившись, отпил из чашки.

– Вы позволите, мой друг, мне объяснить, в чем тут дело? – спросил Маркус.

Альфред кивнул:

– Разумеется, разумеется. К слову, и Сандре тоже не помешает сделать такой же пароль. Сегодняшнее происшествие меня в этом все больше убеждает.

– Происшествие? – Маркус перестал улыбаться. – Вы о смерти Ковача?

– Не только. Все дело в этом младшем регистраторе. Вы заметили, что за все время пребывания в этом архиве, только он один имел с Ковачем, скажем так, тактильный контакт. Помните, он тронул его за плечо и спросил об инвентаризации?

– Да, кажется, – ответил Маркус неуверенно.

– Так вот, человек с такой внешностью действительно существует, но! Этот чиновник взял отпуск на неделю и, по свидетельствам нескольких уважаемых людей отбыл в городок Сент-Феликс около трех дней тому. И, кроме того, никто не запрашивал магистрат о присутствии инспектора. Но, констебль Йорк наверняка был настоящий. И, к слову, мы не знаем, кто именно доставил запрос о присутствии представителя полиции при открытии архива.

– Да, дела… – Маркус покачал головой. Сандра сидела и явно ничего не понимала, и потому поглядывала то на Альфреда, то на Маркуса.

– Сейчас, Сандра, Маркус вам все объяснит по порядку. Событий было много, и сегодня в частности. А эти шнуры – это пароль, для идентификации. Зачем, и что все это значит, вы скоро поймете. Наберитесь немного терпения, пожалуйста.

Маркус изложил довольно четко и понятно все события последних дней и также остановился на сегодняшнем происшествии в архиве. Сандра поняла довольно быстро, зачем понадобилась система идентификации друг друга, и тогда Маркус пояснил, как работает эта система.

– Я все поняла. Мое число будет 271. Можно?

–Да, ответил Альфред. Конечно. А что это, если не секрет?

– Да нет, не секрет, конечно. Великий Лейбниц, и еще несколько выдающихся умов нашли эту константу практически одновременно. Нам как-то в гимназии об этом вскользь упомянули, но мне стало интересно, и я нашла пару книг, где об этом говорилось подробнее. Так вот, если быть точнее, то надо сказать, что «е» – так называется эта константа – это бесконечное число, и равно, если не ошибаюсь: 2.7182…, ну… и так далее. Но первые три цифры 271. В тех книгах, что мне удалось найти, говорилось, что на этой константе буквально выстроен весь мир…

– Как это? – удивился Альфред немного иронично.

– Ну, в том смысле, что эту константу можно найти повсюду. Например, раковина моллюска наутилус, похожа на график степеней этой константы. Или вот, например, если банк, обещает вам 1% в год по вкладам, то за 100 лет он увеличит ваш капитал в «е» раз! Здорово, да?

– Действительно,– ответил Альфред, немного сбитый с толку. – Ну что ж, пусть будет 271. Маркус, вы помните, как это будет выражаться в цветах?

– Я думаю, что нам нужно снова перейти к постоянной смене ключей. Противник применяет те же методы, а мы этого не предполагали. Согласны?

– Что ж… Наверное вы правы. Сандра, не желаете ли составить новый ключ?

– С удовольствием. Она быстро написала что- то в записной книжке, вырвала страницу и передала ее Альфреду.

Тот посмотрел и, кивнув, передал Маркусу.

– Понятно. Значит, в следующий раз, моя комбинация – оранжевый, зеленый, синий

– А моя – желтый фиолетовый, белый, – задумчиво произнес Альфред.

– Точно! А моя, соответственно – Зеленый, красный, фиолетовый… Ой нет, извините: зеленый, красный, черный! Черный, конечно же!

– Да, верно, – констатировал Маркус. И в следующий раз ключ передает Альфред,– идет?

– Хорошо,– Альфред кивнул и повернулся полностью к Сандре.– С этим все. Что у нас по Клавдии?

– Есть немного, – ответила она и раскрыла свой блокнот на нужной странице. – Судя по архивной записи, Клавдия родилась 11 мая 1757 года. Ныне проживает в поселке Ле Бурже, совсем недалеко – четыре-пять лье от Марионвилля. Не замужем. Живет одна, снимая комнату в доходном доме. Ни в чем подозрительном или предосудительном не замечена, если не считать известный процесс, где дядя выступал на стороне защиты. Но, я отметила несколько странностей.

– Странностей? – удивился Альфред.

– Да… быть может, конечно, это мои фантазии, но…

– Говорите, Сандра, не стесняйтесь,– попросил Альфред, – догадки в нашем деле тоже могут дорого стоить.

– Дело в том, что я взяла экипаж и поехала в Ле Бурже.

– Что? – Альфред выглядел испуганным.– Но зачем?

– Мне было интересно поглядеть на нее со стороны, понимаете? И в этом не было ничего подозрительного. Я приехала, как бы, от имени своей сестры, которая, якобы нынче на сносях и вот-вот должна родить, ну и все такое. Оставила небольшой задаток, в общем, сделала все, как это обыкновенно и бывает.

– И что? Вам удалось узнать что-то интересное? – С нетерпением спросил Альфред.

– Ну, видите ли… Дата рождения в архиве фальшивая, мне лично это ясно как день.

– Почему? – удивился Альфред.

– Прежде всего потому, что она не Телец. Ну, то есть, совсем. Скорее – Козерог на исходе28, или Водолей в крайнем случае. Кроме того, у нее левый глаз, как будто поврежден немного. А если построить гороскоп на 11 мая 1757 года, никаких особенностей с левым глазом мы там не увидим. Скажу даже больше. Такое «повреждение» с некоторым опусканием века на глаз, характерно, если у женщины в гороскопе солнце в соединении с Сатурном, а ближайшее к архивной дате соединение солнца и Сатурна – середина и конец января 1756 года. Впрочем, есть, конечно, варианты, если рассматривать и другие годы. Но я пока не вдавалась в такие подробности.

– Что-то еще?

– Ну, как вам сказать… Не знаю, почему этого никто не замечал прежде, но у нее налицо, например, все семь признаков очень сильной ведьмы.

– Интересно… Маркус, вы это замечали?

– Ну, что-то – да, как, например, кривой левый глаз и выпирающий клык справа… Но, я ведь никогда не был у нее дома.

– Понимаю.

– Дальше, прошу вас.

– Да, это, в общем-то и все… Ах, нет, вот еще! Не знаю, насколько это важно. До Ле Бурже, она, согласно предъявленному по прибытии разрешению на перемещение, жила довольно долго в Тулоне. Но почему она переехала, и что там произошло, в архиве нет данных.

– Сандра, вы отлично поработали! Я благодарю вас. Но впредь, я вас очень прошу, не отклоняться самовольно, от намеченного нами плана. Как вы поняли уже, противник у нас наисерьезнейший. Случись что-то с вами в Ле-Бурже, мы бы даже не знали где вас искать, вы понимаете?

Сандра кивнула и немного покраснела.

– Но, я повторяю, вы – большая умница! Столько полезной информации и за один день! Просто – нет слов!

Сандра снова улыбнулась.

– К слову, просто любопытно… Где вы так глубоко изучали астрологию, и к какой школе вы себя относите? – спросил Альфред.

– К классической Александрийской. А изучала немного в гимназии, а после уже и сама по книгам.

– Вот как? Это просто невероятно! Я очень впечатлен вашим талантом, поверьте, это действительно здорово! – Альфред словно бы в подтверждение своих слов слегка кивнул, сделав при этом значительное выражение лица.– Так, теперь давайте немного обсудим вопросы, касающиеся завтрашнего дня. Маркус, не могли бы вы нанести визит к вдове бургомистра?

– Для начала, я напишу письмо и отправлю с посыльным. Там будет просьба меня принять по вопросу завещания.

– Ну что ж, начнем с этого. А я пойду и погляжу на этого Густава. Встречусь с ним в гимназии, скажем, в девять, а затем позову в кофейню «Веселая обезьяна», что напротив, просто для беседы. Вас, Сандра я попрошу прийти туда минут за двадцать и занять какое-нибудь не очень приметное место. Вы там посидите с полчаса и, не спеша выпьете кофе, или можете позавтракать, кстати. Ваша цель – запомнить человека, с которым я буду встречаться, и запомнить, как следует.

– Зачем? – удивилась Сандра.

– Как вы смотрите на то, чтобы день-другой за ним понаблюдать? Подробности, что и как, мы обсудим после.

Сандра посмотрела немного удивленно, но кивнула, опустив глаза.

– Вы уверены, что это хорошая идея? – спросил Маркус, – Молодая девушка… И вообще тут нужна специальная подготовка, мне кажется. Это может быть опасно, в конце концов.

– Вы меня неверно поняли. Это – на всякий случай. И потом, я не предлагаю ходить за ним по пятам. Если понадобится, мы снимем в нужном месте комнату, и оттуда из окна, можно будет понаблюдать за его квартирой. Но, повторяю, это на крайний случай. Пока что было бы недурно его просто запомнить. Но, если это неприемлемо, я пойму вас. Говорите прямо сейчас, и не стесняясь. В конце концов, я могу нанять и филера, просто дело тут уж больно деликатное. Не хотелось бы вмешивать случайных людей, пусть и профессионалов. Вы понимаете меня?

– Ну, не знаю… – ответил Маркус.– Я все-таки искал для племянницы другую карьеру…

– Дядя Маркус, в этом нет ничего опасного или предосудительного, я думаю. И потом, Альфред ведь сказал, что это только в крайнем случае…

– Ну, хорошо, там посмотрим. – Маркус встал и налил себе чаю.

Альфред тоже встал и, тотчас одернул сюртук. Затем он сообщил, что уже поздно и ему пора идти. Кивнув на прощание, он негромко сказал Сандре:

– В восемь-сорок, в кофейне «Веселая обезьяна». Вот вам деньги на расходы: извозчик, и все такое. Доброй ночи!

Затем он развернулся и, наспех набросив пальто в прихожей, вышел на улицу.

Глава 14

Около восьми часов утра, коляска, запряженная серым жеребцом, и ведомая жизнерадостным на вид извозчиком, подкатила к колоннаде женской гимназии. Плавно остановившись , извозчик развернулся к седоку и весело сообщил: «Приехали, мой господин! Это она и есть – гимназия!»

Альфред кивнул, иступив на брусчатку мостовой, выдал вознице оплату, а также несколько монет сверху. Он велел его обождать примерно около часа-полутора. Тот кивнул, а затем спросил:

– Ничего, господин, если я отъеду ненадолго? Коня бы напоить надо…

– Насколько это «ненадолго»? – уточнил Альфред.

– Да тут за углом прямо, можно ведро набрать. Туда пару минут, обратно, ну и минут пять он пить будет. Ничего? А то он не пил давно…

– Ну что ж… Через десять-пятнадцать минут я выйду отсюда и пойду вон в ту кофейню. – Альфред жестом указал на «Веселую обезьяну». – Прошу вас быть на месте к этому моменту.

– Слушаюсь, – кивнул извозчик, почему-то улыбаясь. – Будем непременно вас тут и поджидать.

Альфред повернулся и двинулся к серой колоннаде гимназии.

Он без труда нашел канцелярию – безликое и довольно унылое помещение – и осведомился у секретаря, на месте ли учитель Густав Йоркович?

Секретарь – пожилая дородная дама, с неким нагромождением седых волос на голове, подразумевающим прическу – удивленно посмотрела на него сквозь толстые очки.

– Где ж ему быть? Должно быть, в своем классе сидит, контрольные работы проверяет.

– Мне, видите ли, нужно с ним поговорить по поводу одного дела. Будет ли возражать его начальство, если мы выйдем ненадолго в кофейню напротив?

– Думаю, нет. А вы кто?– спросила секретарь немного подозрительно.

– Видите ли… Я – писатель. Пишу сейчас повесть об одном случае, и мне сказали, что учитель Йоркович может мне кое в чем помочь.

– Помочь? В чем? – снова наморщилась секретарь.

– Говорят, он был свидетелем одного такого же, похожего случая. Вот о нем я и хотел его расспросить. Вы не возражаете?

– Я? Нет… Дело ваше… – секретарь пожала довольно обширными плечами и стала разбираться в каких-то бумагах.

– А где его класс? – спросил Альфред.

– Второй этаж. Увидите на двери номер двадцать семь,– ответила она, не отрываясь от бумаг, и при этом сделала какой-то невнятный жест рукой.

– Спасибо, мадам…– сказал Альфред, изображая легкий поклон.

Впрочем, секретарь так и не подняла глаз, и Альфред, развернувшись, направился к лестнице. На втором этаже было немного шумно, здесь, видимо, в основном находились младшие классы. При виде Альфреда девочки переставали бегать, останавливались, и делали немного поспешный реверанс. Альфред чинно кивал им в ответ. Комната двадцать семь нашлась без труда. Альфред постучал, и, не дожидаясь ответа, вошел. Класс напоминал небольшой амфитеатр, рядов на десять. Недалеко от кафедры, за столом, сидел небольшого роста человек, уткнувшись носом в тетради. Волосы на его голове были всклокочены, пальцы были вымазаны мелом и чернилами. На Альфреда он внимания не обратил, и все так же сидел, и, щурясь, перелистывал тетрадные страницы, время от времени шепча что-то похожее на ругательства. Иногда он также кое-где ставил пометки красным карандашом.

– Господин Йоркович? – спросил Альфред негромко, стараясь не испугать.

Но, тем не менее, учитель почти что подскочил от неожиданности. Затем он встал и, опершись одной рукой о столешницу, вперил неприязненный взгляд в незваного гостя.

– Вы кто? – спросил он немного отрывисто, и чуть громче, чем следовало бы. К удивлению оказалось, что он не намного ниже Альфреда.

– Моя фамилия Грюнвальд, – ответил Альфред, поклонившись. – Я – писатель. Извините, что напугал вас.

– Вы меня не напугали, – ответил Йоркович, садясь, – Что за странная идея? Просто я никого не ждал в такое время.

– Видите ли, господин Йоркович, мне нужно с вами поговорить. Позвольте вас угостить кофе.

– Кофе? И снова – странная мысль… У меня много работы… – Йоркович бросал взгляды по сторонам, и одновременно отирал руки от мела.

– Ну, поверьте, это совсем ненадолго, и вы меня премного обяжете. Прошу вас…

– Ну что ж… Мой урок через полтора часа. Минут на двадцать, пожалуй, можно было бы отвлечься. Извольте… – Он указал в сторону двери.

Выходя из гимназии, Альфред отметил, что извозчик уже на месте, а при входе в кофейню он увидел Сандру, которая пила кофе из чашечки, величиной чуть больше наперстка, и задумчиво глядела куда-то вдаль. Альфред указал на ближайший столик и сел так, чтобы Йоркович был вынужден повернуться к Сандре лицом.

– Слушаю вас. – Сказал он бесцветным голосом.

– Одну минуту… – сказал Альфред и позвал кельнера. Сделав заказ, он повернулся к собеседнику. – Видите ли… Я пишу книгу о разных необычных судебных процессах.

Йоркович почему-то вздрогнул.

– Процессах? А я-то тут причем? Я – математик.

– Я знаю, знаю, господин Йоркович. Просто сейчас я собираю материалы о процессе повитухи, что жила тут неподалеку.

– И что там было необычного? – удивленно спросил учитель.

– Ну как же! Против нее было выдвинуто шесть обвинений, включая и такие, как «злонамеренное колдовство» и «убийство, посредством колдовства». Обычно, такого рода дела безнадежны, а тут оправдательный вердикт по всем пунктам! Меня лично это впечатляет! Надеюсь, что и моим читателям это будет интересно.

– И что вы хотите услышать от меня?

– Вы выступали на стороне защиты?

– Да.

– И что именно вы сообщили суду?– Альфред достал блокнот.

– Ну, как что… У меня по соседству жила женщина, ее муж уехал куда-то… А она надумала рожать… Дала мне адрес той повитухи, я съездил, привез ее, а в эту же ночь в ее поселке кто-то кого-то убил, кажется. Я уже не помню подробностей. В общем, и решили, что она ни в чем не виновата.

– Понимаю. А та роженица, все еще живет по соседству с вами?

– Нет. Я переехал спустя месяц или два. Нашел квартиру получше, да и к гимназии поближе.

– О, прекрасно. – Альфред что-то записал в блокнот.

– А кого убили той ночью, вы не помните?– Альфред сделал небольшой глоток кофе.

– Нет, не помню.– Густав мокнул в кофе рогалик. – Какого-то мужчину, кажется…

– Понятно, спасибо. Еще вопрос. Как звали ту повитуху?

– Как звали?… Тоже не помню… Давно это было…– Густав немного смутился.

– Вот как? И она вас ни разу не навещала? Вы ведь ей спасли жизнь все-таки.

– Нет, зачем это?.. Да, я и не ожидал никакой особой благодарности, если честно. Меня допросили, я – ответил. Вот и все, собственно.

– Как это благородно, с вашей стороны! А вот люди в наше время бывают очень неблагодарны! Это все отмечают, какую газету ни возьми, – посетовал писатель, – И последний вопрос на сегодня: Вы знакомы с господином Феррано?

Йоркович снова заметно вздрогнул.

– Да, знаком немного, а что? Он тоже как-то был связан с тем делом?

– Пока не знаю. Я лишь собираю факты. Благодарю вас, и не смею вас более задерживать. Хорошего вам дня.

– Это все? – Переспросил Йоркович.

– Да, благодарю вас. Надеюсь, кофе вам понравился?

– Кофе? – на лице Йорковича отобразилась какая-то странная глубокая безнадежность или даже отчаяние, – Да, причем тут кофе? – всплеснул он руками, – Что ж… ладно… извините… мне пора…