Лер-Лерок и лень-река

– Отлично, Лер-Лерок, самое время заняться рассадой, и мы спасены, прозвучал ехидный голос Габриэля у него в голове. Щупальце попыталось схватить Лер-Лерка, но он увернулся. Тут же над ним зависло еще одно щупальце, и еще, пока ему некуда стало отступать. Все, это конец, подумал Лер-Лерок, и в последний раз взглянул на поляну. И тут он увидел, что брошенные семена прорастают прямо на глазах и молниеносно превращаются в ослепительно яркие раффлезии. Бутоны распускались, хищно покачивая своими головками в поисках добычи.

Когда щупальце неловким движением попыталось вырвать цветок, он на секунду замер, а потом стал поливать вокруг себя яростным огнем. Остальные раффлезии последовали его примеру. Делали они это так слаженно и хладнокровно, словно единый злобный организм. Щупальца в панике отступали, но огненный поток вновь и вновь догонял их, пока не истребил все щупальца, без исключения.

Лишившись щупалец, дерево стало быстро засыхать, пошло трещинами и раскололось надвое, создав такой шум, будто великан упал в обморок и повалил все деревья. Цветы больше не выпускали огонь, они замерли, сверкая свой великолепной победой. Повсюду пахло гарью. Очнулись от спячки животные, они удивленно смотрели друг на друга и знакомились заново. Йетих все проспал. Только сейчас он открыл глаза и непонимающе уставился на обломок дерева. Лер-Лерок сидел, осознавая, что сейчас произошло, и гладил бруньку, а тот, как всегда довольно урчал. Белый Мамонт, шкура которого была уже не белой, потому что вся покрылась сажей и пеплом, подошел к ним со словами, – Лер-Лерок! Ты всех нас спас!!!

– Это не я. Это цветы, уставшим, но довольным голосом ответил Лер-Лерок. Но у меня для тебя еще один сюрприз, Мамонт. – Йетих, смотри, кого я нашел! Мамонт медленно повернул голову и увидел своего старого закадычного друга. – Йетих! Он побежал к нему навстречу, с присущей всем мамонтам грацией, и обнял его своим хоботом. Они обнимались крепко-крепко и не расставались уже никогда. Только теперь у них появился еще один друг, Синий Тигр. Освобожденные животные переговаривались, сначала тихо, а потом все громче и громче, поверив в свою свободу. Поляна заполнилась радостными возгласами и смехом.

– Ну, теперь вы познали истину, спросил Лер-Лерок.

– Моя истина в том, что я нужен дома, туда я и вернусь, ответил брюхогриб.

– А я должен помочь своей деревне, сказал дикобраз.

– Я нужен своим родителям!

– А я детям!

– Вы все поняли, что очень нужны своим близким, и истина заключается в самой жизни, в достойном ее применении, и не надо искать смысл за тридевять земель, смысл в самом тебе, он всегда рядом. Поляну заполнило одобрительное молчание. И тут появился свинорог. Он с ужасом посмотрел на мертвое дерево, а потом на поляну, и начал пятиться назад, но Мамонт хоботом схватил его и поставил рядом с мертвым деревом.

– Смотрите, все смотрите! Перед нами виновник наших несчастий. Именно свинорог заманивал зверей на поляну, дерево гипнотизировало, а потом выпивало их жизненную энергию. Скажи мне, свинорог, зачем ты это делал? Какой тебе в этом прок? Стало тихо, все хотели услышать, что скажет в свое оправдание свинорог. А он как-то на глазах постарел, скукожился, и уже не был похож на того молодого франта, которого они встретили час назад.

– Что ж, рано или поздно это должно было произойти, сказал он. – Я тот самый Вибрис, о котором слагают легенды. Это я просил у неба истины и получил ее. Истина заключается в самой жизни. Когда небо спросило меня, на какие жертвы я готов пойти, чтобы продлить свою жизнь, я ответил, что пойду на все. Тогда молния ударила, и на этом месте выросло дерево. Дерево, которое все это время давало мне жизненные силы и энергию, отбирая ее у других. Я живу не одну тысячу лет. Я очень устал. Я не хотел такой жизни, простите меня. И спасибо, что дали мне свободу. Пока свинорог говорил, он старел все сильнее и сильнее, а под конец и вовсе стал дряхлым стариком. Бах! И он рассыпался на глазах, превратившись в кучку черного песка. Только золотой рог, сиротливо поблескивая в лучах заката, напоминал о его недавнем присутствии. Мамонт бережно поднял этот рог и отдал его Лер-Лерку.

– По крайней мере, в конце своего пути он все осознал. Освобожденные звери в спешке покидали поляну, с опаской поглядывая на раффлезии. А те стояли в ожидании, хищно поворачивая своими бутонами, готовые в любой момент защищаться. Лер-Лерок с Мамонтом и Йетихом двинулись к обрыву. Естественно, Синий Тигр пошел с ними. Обратный путь занял намного меньше времени, ведь им не пришлось обходить колючие кустарники, теперь тропинку окружали зеленые поля.

– А вот и обрыв, заметил Йетих. Лер-Лерок тоже это заметил. А еще он заметил, что обрыв был пуст. Габриэль и Акула бесследно исчезли.

***

Как только Лер-Лерок с Йетихом скрылись за поворотом, Габриэль сказал. – Что-то скучно, самое время вздремнуть, тебе не кажется?

– Ты что же, совсем не переживаешь за бруньку?

– Конечно переживаю. Где-то в глубине души. Очень глубоко. Но мои переживания ему никак не помогут. А когда Лер-Лерок его найдет, а в этом я нисколько не сомневаюсь, лучше, если мы выспимся и отдохнем, чем будем уставшими и злыми от переживаний. После такой длинной тирады, Габриэль привычно свернулся калачиком и засопел. Акула с удивлением посмотрел на него и подумал, – а ведь в его словах есть определенный смысл. Пожалуй, надо тоже вздремнуть, самую малость. Веки его потяжелели, и он тоже погрузился в сон, не замечая, что за ними наблюдают чьи-то любопытные глаза. Когда наши друзья заснули, стояла глубокая ночь.

Со стороны обрыва к ним подошли странные существа. На первый взгляд это были обычные птицы, но только на первый взгляд. Две когтистые лапы несли на себе тело гуся, которое заканчивалось пеликаньей головой. С одной стороны туловища свисали четыре цепкие лапки, а с другой длинное синее крыло, которое волочилось по земле, из-за чего их называли синекрылами. У всех самок было крыло с правой стороны, а у всех самцов – с левой. Осторожно, чтобы не разбудить наших спящих друзей, синекрылы подошли к ним и обнюхали. Покивав друг другу головами, словно соглашаясь с каким-то важным решением, синекрылы сделали следующее. Правокрылые подошли к левокрылым, схватили друг друга своими цепкими боковыми лапками, и будто слились в одну целую птицу с двумя головами и двумя крыльями. Нижними когтистыми лапами синекрылы подхватили пузырь и легко взмыли в воздух. За минуту до этого Габриэль проснулся. Полузакрытыми глазами он наблюдал за синекрылами. Когда они подхватили пузырь с Акулой, Габриэль ничего не успел сделать, но когда синекрылы взлетели, и Габриэль увидел удаляющегося, мирно спящего Акулу, решение пришло немедленно. Не раздумывая, Габриэль отправился вслед за синекрылами. Как и чем он ему поможет, Габриэль не знал. Но он твердо решил, что должен быть рядом. Летели они долго, около часа. Габриэль так переживал за Акулу, что даже не почувствовал усталости.

Жилище синекрылов пряталось в кроне исполинского баобаба. В густой зелени, они скрывали свои гнезда от посторонних глаз. Габриэль спрятался в листьях и остался незамеченным. В кроне баобаба ветви и листва так плотно переплелись, что образовали некое подобие площадки, туда синекрылы и положили Акулу. Вокруг него стали собираться любопытные птицы. Кто-то даже попытался проклюнуть пузырь, но его вовремя остановили. Щебетание птиц все усиливалось, волнение нарастало, пока на площадку не спустился главный синекрыл. Габриэль сразу определил, что он главный, так как его голову украшала высокая тиара из перьев. К тому же, при появлении главного, остальные синекрылы почтительно замолчали. Главный синекрыл, а звали его Чуктор, долго расхаживал вокруг пузыря и что-то говорил. Только Габриэль не мог услышать ни словечка, его убежище находилось очень далеко. Синекрылы слушали, наклонив головы набок, а потом согласно кивали. Это собрание длилось долго, бесконечно долго, у Габриэля затекли ноги, шея, и, по-моему, даже хвост.

Наконец, синекрылы разошлись. Только два из них остались охранять Акулу. Они важно расхаживали перед пузырем, пока не столкнулись головами. Видимо, это спровоцировало ссору, потому что до Габриэля стали доноситься крики. Птицы разбегались и сталкивались головами с такой силой, что теряли перья. И тут Габриэль заметил, что пузырь потихоньку двигается. Значит, Акула проснулся и пытается бежать. Все ближе он к краю площадки, еще ближе. Птицы в этот момент дрались на полном серьезе, в ход пошли крылья и когтистые лапы. Акула, воспользовавшись этот заминкой, откатывался все дальше и дальше, пока не воспарил, а потом полетел в обратную сторону. Послышались гневные крики, его побег обнаружили.

***

Акуле снилось, что он качается на волнах. Кач-кач, кач-кач, покачивался он в лучах утреннего солнца, забыв обо всем на свете. Тут он открыл глаза и увидел, что куда-то летит. Его друзей рядом не было, зато были какие-то двухголовые птицы с синими крыльями, которые держали его пузырь в своих когтистых лапах.

Ну, раз уж ничего нельзя сделать, буду плыть по течению, решил Акула покориться судьбе. Летели они недолго, всего около часа, Акула даже не успел насладиться полетом. Приземлились они всей синекрылой процессией в ветвях исполинского баобаба, в центре которого была уютная площадка.

– Как интересно, подумал Акула, надо будет понаблюдать за этими диковинными птицами. Он совсем не боялся, только любопытство терзало его. А в это время несколько синекрылов всерьез обсуждали, съедобен ли он. Хмм, видимо это про меня, догадался Акула. Он насмешливо вытаращил глаза и разинул пасть, всем своим видом показывая, что совсем не пригоден в пищу. Какой-то особо смелый синекрыл попытался прокусить пузырь, Акула подскочил и щелкнул пастью, и тот в ужасе отпрянул. И вот на поляне появился главный синекрыл, (как мы уже знаем, его звали Чуктор). – Что за нелепое сооружение у него на голове, подумал Акула, Габриэлю наверняка понравилось бы. Чуктор долго говорил.

– Наконец, мы нашли сокровище, которое так долго искали!

– Дааа, прокатилось эхом по поляне.

– Мы будем беречь его, как зеницу ока!

– Верно говоришь!

– Но у нас много врагов. Есть вероятность, что наше бесценное сокровище могут похитить!

– Что же делать?

– Мы должны хорошенько спрятать его!

– Ты прав! Но куда?

– В наше подземное озеро!

А это становится интересным, подумал Акула, что ж это за сокровище? Хорошо бы его увидеть. И где у них это подземное озеро? А Чуктор тем временем продолжал.

– Что дает нам обладание столь уникальным сокровищем?

– Власть!

– Силу!

– Богатство!

– Нет, отрезал Чуктор. Обладание этим сокровищем дает нам превосходство над нашими вечными соперниками – мокроносами! Мы, наконец, добились, чего хотели. Встать на ступень выше мокроносов! Теперь у нас есть то, чего им до конца жизни не достать! Синекрылы радостно загоготали.

– Сейчас мы отправимся на нашу дневную трапезу, а когда вернемся, спрячем свое сокровище навсегда. Вы, двое – охранять!

– А когда же мы будем трапезничать, капризно спросил синекрыл, оставленный охранять Акулу.

– Молчать! Не пререкаться! Пока мы обедаем, вы остаетесь охранять наше сокровище! И все синекрылы утопали на обед, кроме двух, которые спорили с Чуктором. Они недовольно расхаживали перед пузырем.

– Где же сокровище, думал Акула, почему они его не охраняют? Интересно, а какое оно на вид? Очень хотелось бы посмотреть.

– Слушай, вывел его из размышлений голос синекрыла, я схожу, поем? Он обращался к своему товарищу по несчастью, тоже оставшемуся без обеда. Я быстренько вернусь, ты и задремать не успеешь.

– С чего бы это? Давай я схожу поем, а ты в это время будешь торчать здесь.

– Какой же ты вредный!

– Сам такой! Почему я должен тебе все время уступать?

– Да потому что я старше. Умнее. И конечно, гораздо красивее тебя, высокопарно заявил синекрыл.

– Чтоооо???!! Глаза второго синекрыла округлились от удивления, или от негодования. Здесь правда только то, что ты старше! Я намного умнее и красивее тебя!

– С чего ты взял?

– Если бы я был глупым, как бы я об этом догадался, и второй синекрыл, победоносно посмотрел на первого.

– Ах, вот как! Ну ладно, можешь считать себя каким хочешь, но я точно сильнее тебя!

– А это мы еще посмотрим! Синекрылы кружили, полные решимости взгреть друг друга.

– Получай! Первый синекрыл набросился на второго, но не тут-то было. Он получил жесткий отпор.

– Я тебе покажу!

– Что ты можешь мне показать, кроме своей жалкой трусости? Акула с интересом наблюдал за ними, но тут его мысли вернулись к сокровищу. Что же они охраняли? Он решил прокатиться по площадке и исследовать ее поближе. Акула слегка откатился в сторону. Синекрылы ничего не заметили, они были полностью поглощены своими разборками, набрасываясь друг на друга с таким рвением, что перья разлетались и медленно падали, пушистыми синими снежинками.

Акула долетел до конца площадки, но никакого сокровища не обнаружил. Габриэль бы расстроился, подумал он. Как только Акула подумал о Габриэле, сердце тревожно забилось, и он вспомнил о своих друзьях. Как они там? Вернулись? Уже волнуются, наверно. И вдруг ему стало стыдно. Я тут прохлаждаюсь, а мои друзья переживают за меня. Как только он это понял, то решил сразу же лететь обратно к обрыву, и тихонечко воспарил.

– Караул! Держите его, раздалось у него за спиной. Это все ты виноват!

– Нет, это твоя вина! Синекрылы прекратили драку и теперь неуклюже бежали за Акулой. А Акула поднимался все выше и выше.

***

– Давай же, быстрее, Габриэль наблюдал за побегом Акулы из своего укрытия. Акула почти оторвался от своих преследователей, как вдруг…

Полчища синекрылов спикировали прямо на пузырь и подхватили его своими когтистыми лапами. Акула беспомощно бултыхался в пузыре, осознавая, что побег придется отложить. Они не стали возвращаться на площадку, а полетели вниз, в самый центр баобаба.

Если я за ними последую сейчас, меня тут же обнаружат, подумал Габриэль. Немного подожду. Но все его конечности ужасно затекли, и он вышел из своего укрытия на поляну, которую только что покинули все синекрылы. Раз, два, Габриэль разминал затекшие ноги, делая незамысловатую, только ему известную гимнастику. Со стороны его неуклюжие па выглядели как танец сломанного робота, который решил победить на конкурсе «лучший нелепый танец». Габриэль так увлекся этим занятием, что не заметил, как на него набросили огромную сеть. Что это? Габриэль оступился и упал, запутавшись в сети. К нему подскочили какие-то существа, но Габриэль не успел их рассмотреть. Его подхватили и поволокли вниз. Габриэль решил не сопротивляться, его же наверняка тащат к Акуле, а вместе уж они придумают, как отсюда выбраться.

Но существа тащили его совсем в другую сторону, все ниже и ниже, и вот они спустились с баобаба и поволокли его к озеру.

Что-то мне все меньше нравится мое похищение, подумал Габриэль, они что же, думают я озерный единорог? Его похитители деловито заходили в озеро, крепко держа сеть со своей добычей. Они заходили все глубже и глубже, пока полностью не скрылись под водой. Вместе с ними вода поглотила и Габриэля.

***

Пузырь с Акулой спускался все ниже и ниже, внутри баобаб оказался полым, создав естественный колодец. Только стены были не каменные, а древесные, очень старые, все в трещинах и подтеках. Кто-то выползал из трещин, равнодушно наблюдая за процессией синекрылов. Они спустились так низко, что перестали видеть солнечный свет, настолько эта пещера была глубокой. Акула старался сохранять спокойствие, хотя первые нотки тревоги уже звучали у него в голове. Куда это мы летим? Что за странное место, куда не проникает солнце? Чем ниже они опускались, тем угрюмей и мрачней становился Акула. И тут синекрылы лихорадочно стали трясти пузырь. Они так напористо это делали, что Акула наконец-таки выпал из него и плюхнулся в воду.

– Твой воздушный костюм тебе не понадобится, услышал он напоследок. – Отсюда не улетишь, здесь тебя будут очень тщательно охранять.

Сначала он качался в полном безмолвии и темноте. Были слышны только взмахи крыльев удаляющихся птиц. Постепенно, глаза Акулы привыкли к темноте, и он разглядел очертания озера. Ах, они же говорили про подземное озеро, но речь шла о сокровище. Видимо… Акула шлепнул себя по лбу, внезапная догадка осенила его. Видимо, я и есть сокровище. Он бы приосанился, не будь его положение столь печальным. И теперь они меня спрятали, чтобы никому не показывать. Ладно, с этим разобрались, что же дальше. Акула разглядывал свою тюрьму. Озеро как озеро, тихое, спокойное. Он глубоко нырнул. Вода всегда помогала ему успокоиться. Он очень любил нырять и качаться на волнах. Волн здесь, конечно не было, не считая тех, что поднял сам Акула. После двух-трех нырков он почти пришел в себя. – Вот, так уже лучше, подумал Акула. Вода действовала умиротворяюще. Пожалуй, немного посплю. Отдохну, а потом решу, как выбраться отсюда. Когда он проснулся, то увидел, что к нему приближаются желтые змеевидные глаза.

***

Габриэль задерживал дыхание до последнего. И когда ему показалось, что это все, пришел конец, он глубоко вздохнул. Но что это? Он вдохнул воздух еще раз и широко открыл глаза от удивления. Они были в подводной пещере, такой огромной, что в ней запросто поместились бы десять лютиковых рощ. Крыша пещеры была абсолютно прозрачной, из-за чего озеро смотрело на тебя со всех сторон, и ты ощущал себя подводным жителем.

Над головой пестрела многочисленная озерная живность, но вода смягчала солнечные лучи и краски были не такими яркими. Бледно-розовые голомянки, соревновались с красноперками, кто быстрее доплывет до камышей. На поверхности озера, птичками носились желтокрылки, ближе ко дну сновали красными огнями мальмы, а откуда-то выплыл берш, бережно водя своими плавниками-веерами. И только пятнистая кумжа, покорно замерев, недовольно поглядывала на всю эту суету.

К стенам пещеры присосались серебряные и золотые улитки, панцири их мрачно поблескивали, и от этого они становились похожими на старинные светильники. Наверно я сплю, сейчас придут Лер-Лерок с брунькой и разбудят меня, подумал Габриэль. Или я все-таки захлебнулся и все это мне мерещится. В этот момент с него сняли сеть. Теперь Габриэль мог хорошенько рассмотреть своих похитителей. Маленькие голубые мопсы с тремя обрубленными хвостами и мощными челюстями оставили Габриэля одного. – Мои крылья безнадежно промокли, взлететь не получится, да и куда отсюда улетишь? Путь назад лежал через воду, а когда Габриэля тащили сюда, он закрыл глаза.

В центре пещеры располагалась площадка, почти как у синекрылов, только небом им служил прозрачный купол. И тут появился главный мокронос, которого звали Гектор. Габриэль сразу понял, что он главный, потому что его голову украшала высокая тиара из ракушек, и остальные мокроносы при его появлении почтительно захрюкали.

Отхрюкавшись как следуют, главный мопс начал свою главную мопсячью речь.

– Мои дорогие мокроносы!

– Мокроносы? Это еще кто такие, подумал Габриэль, ведь он не слышал речь Чуктора.

– Наконец, мы нашли сокровище, которое так долго искали.

– Да! Хрю!

– Теперь мы станем рангом выше синекрылов, ведь у них такого сокровища нет.

– Ура! Верно!

Речь главного мокроноса была поразительно похожа на речь главного синекрыла, но Габриэль об этом не знал, а потому внимательно слушал.

Гектор долго говорил об утерянном сокровище, которое теперь наконец-то было найдено. Что дает им, в свою очередь, очевидное превосходство над ненавистными синекрылами. Теперь это сокровище необходимо надежно спрятать. Особую ценность этого сокровища представляет то, что оно было украдено из самого сердца баобаба, жилища синекрылов. Мокроносы радостно хрюкали и поддакивали. Когда торжественная часть речи закончилась, Гектор уже будничным голосом сказал всем расходиться и спать. Двоих оставили охранять Габриэля, и они с недовольным ворчанием улеглись неподалеку.

– По-моему, история повторяется, подумал Габриэль, и заснул.

***

В ужасе Акула подскочил, будто ужаленный бешеной осой. Правда, осы Акулу ни разу не кусали, а уж бешеных ос он вообще никогда не встречал. Акула уперся в стену пещеры, и понял, что отступать некуда. – Друзья никогда не узнают, что со мной произошло, подумал он. – Они никогда меня не найдут, и от этой мысли Акула испытал такую горечь, что решил просто так не сдаваться. Он принял боевую позу и оскалился.

Змеевидные желтые глаза поднимались над водой все выше и выше, оказалось, что у чудовища немыслимо длинная шея. – С таким гигантом мне точно не сладить, подумал Акула. Чудовище ударило хвостом по воде и в этот момент озеро осветилось. Приглядевшись, Акула увидел, что это глубоководные бабочки-лампадки, которые освещали озеро своим мягким светом, подобно звездам на небе. Но тут и в самой пещере стало светлее, и Акула увидел, что это дневные медузы-лимонницы осели на стенах, и подсвечивают своим розоватым светом, освещая мрачный колодец. Как красиво, подумал Акула и тут взгляд его упал на чудовище. Туловище динозавра заканчивалось такой длинной шеей, что ей, казалось, можно дотянуться до вершины колодца. Вместо лап у чудовища были крепкие ласты, благодаря которым он прекрасно держался на воде. Скользкая зеленая кожа, покрытая неровными желтыми пятнами, служила отличным камуфляжем в этом подземом озере.

– Привет! Акула вжался в мокрую холодную стену, как вдруг понял, что на него не собираются нападать. Ведь перед нападением с тобой не здороваются.

– Привет! Как ты поживаешь, миролюбиво спросило чудище.

– Привет, хорошо, ответил Аула, и подумал, – а чудище-то, совсем не злобное.

– Тебя похитили синекрылы, скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он. Акула кивнул. – А кто ты, поинтересовался он у чудища.

– Я, изумилось чудище, кто я? Как же давно меня об этом не спрашивали, что я даже забыл. Но когда-то давно меня звали Танистрофей.

– А я Акула.

– Акула? Что-то в тебе мне кажется знакомым. Может, мы когда-то встречались, но видимо очень давно. Акула не ответил. Он точно видел Танистрофея в первый раз, но не хотел обижать его, поэтому промолчал.

Бабочки стали водить хоровод, и озеро осветилось нежным голубым светом. Медузы тихо парили над головой. Надо же, здесь все так странно, бабочки живут под водой, а медузы на суше, подумал Акула.

– Это местная живность, глухо сказал Танистрофей. – Это моя единственная компания уже много-много лет.

– Как это грустно, расстроился Акула, за столько лет ни с кем и словечком не обмолвиться. Он уже понял, что Танистрофея можно не бояться. Танистрофей тоже его не боялся, он боялся только одиночества.

– А как ты сюда попал, спросил Акула, и Танистрофей начал свой рассказ:

– Когда-то очень давно, тысячу жизней назад я жил в очень большой и глубокой воде, а над головой светило солнце. Ты не представляешь, я часами мог плыть в одну сторону, а вода все не заканчивалась.

– Еще как представляю, подумал Акула, но вслух ничего не сказал, он не хотел перебивать Танистрофея.

– У меня были братья и сестры, и мы подолгу забавлялись в воде, забывая обо всем на свете, пока однажды… Танистрофей закатил глаза, все больше погружаясь в свои далекие воспоминания.

Маленький Танистрофейчик грелся на солнышке, вытянув свою длинную блестящую шею. Море играючи, разбросало валуны и туффиты недалеко от берега, словно хотело забрать их себе, но потом передумало. Солнце приятно щипало глаза после соленой воды. Интересно, что у нас будет на ужин, подумал Танистрофей, как вдруг на него опустилась сеть. Еще не понимая, что происходит, он попытался вырваться, но у него ничего не получилось, сеть прочно его держала. – Наверно, это такая игра, подумал он, будучи еще очень маленьким и наивным. Приглядевшись, Танистрофей узнал мокроносов, которые тащили его все дальше и дальше от воды. – Раз это такая игра, притворюсь, что мне нравится, подумал Танистрофей, ведь больше всего на свете он любил играть.

Мокроносы долго волокли его, пока не оказались на берегу озера. У Танистрофея затекло все тело, особенно шея. – Какая-то неинтересная игра, она мне надоела.

– Я хочу вернуться домой, сказал он мокроносам.

– Ты не можешь вернуться, теперь твой дом здесь, а ты наше сокровище и останешься с нами. Откуда они знают, изумился Танистрофей. Мама всегда называет меня – сокровище мое, но откуда они об этом могут знать?

Какое-то время он жил с мокроносами. Все было не так уж и плохо, если бы его не преследовали тревожные мысли о своих родных. Мокроносы очень бережно относились к нему, играли с ним, хорошо кормили. Озеро стало его новым домом, и вскоре он подружился со всеми его обитателями, которые поначалу его боялись. Несмотря на все усилия мокроносов, Танистрофей чувствовал себя здесь чужим и понимал, что, по сути, он очень одинок. Ему так не хватало равных себе, таких же длинношеих Танистрофееев, с которыми можно было погонять наперегонки и померяться, у кого длиннее шея. Он начал тосковать, пока однажды, не решился устроить побег.