Лер-Лерок и лень-река

Наша работа стала чисто механической, без души. Тыквы потемнели, и сморщились, из них ушла вся сладость вместе с любовью к выращиванию тыкв. Теперь тысячи безвкусных тыкв продаются на базаре. Томаты на вкус походят на валенок, зато растут очень быстро. Красивые и ровные строчки в шитье исчезли, на смену им пришли кривые, торопливые стежки. За этой спешкой мы потеряли себя. Дело нашей жизни превратилось в хаос, подгоняемый мартышками.

Теперь каждый манорыч сидит в тесной каморке и работает, работает, работает. Производит ненужные, бессмысленные вещи, которые годятся разве что на помойку! Манорыч резко ударил лапой по столу, и несколько бусин покатились к краю стола, но Лер-Лерок успел поймать их и вернуть на место. Манорыч, охваченный горестными воспоминаниями, ничего не заметил.

Найдя занятье по душе,

Творит маэстро день и ночь,

А после, создает шедевр

Себя не в силах превозмочь.

– Почему вы не уходите от мартышек, спросил Габриэль.

– Уйти? Нам такое даже не приходило в голову. Ни один манорыч, ни дня не проживет без работы, и я уверен, что никто не задумался о возможности все бросить и уйти.

– Мы поможем вам это сделать, тихо сказал Лер-Лерок. – Так больше продолжаться не может. Мартышкам нужно дать отпор.

– Но как? Я совсем один, горько вздохнул манорыч.

– Теперь ты не один. Возразил ему Габриэль. – Теперь у тебя есть мы. Манорыч оценивающе, (как все ювелиры), посмотрел на них, и произнес, – но чем вы можете мне помочь?

– Для начала сделаем вот что. Вы сейчас же, сию же минуту прекращаете делать работу для мартышек.

– Прекратить работу, изумился манорыч, – и чем тогда мне заниматься?

– Ничем. Устрой себе выходной. На целый день.

– Весь день ничего не делать, глаза манорыча округлились от ужаса, ведь у него никогда не было выходных, и он не знал что это такое. Лер-Лерок положил на него лапу и продолжил.

– Прямо сейчас вы с Габриэлем и Слепомышем обойдете всех манорычей, оторвете их от работы и поведете в парк развлечений.

– Но они меня не послушаются, возразил манорыч.

– Так убеди их. Представь, что ограняешь свои непокорные камни. Манорыч задумался.

– Это я смогу. Давайте попробуем.

– А что ты задумал, спросил Габриэль Лер-Лерка.

– Я пойду к мартышкам.

– Один?

– Нет, я пойду с брунькой. Встречаемся в парке развлечений. Кстати, где живут мартышки?

– На холме, за городом, манорыч махнул рукой.

– Тогда до встречи, Лер-Лерок направился к холму. Брунька уверенно покатился за ним. Последнее, что они увидели прежде, чем покинули комнату, взволнованного донельзя манорыча, которому предстояло провести свой первый в жизни выходной.

– Я думаю, они справятся, сказал Лер-Лерок бруньке. Брунька молча согласился. А может, и не согласился, но мы об этом не узнаем, потому что он был безмолвным существом.

***

Лер-Лерок довольно ловко проскочил город и добрался до холма. Подъем также не занял много времени. Когда он поднялся, то совсем не ожидал увидеть такое.

– Вот это да, сказал Лер-Лерок и так резко остановился, что брунька врезался ему прямо в ногу. – Нет, ты только посмотри! Город мартышек отличался от города манорычей, как заколка отличается от короны. Здесь все утопало в роскоши. Город поражал своим богатством и великолепием. Дома, украшенные белыми мраморными колоннами, терялись в зелени садов. Благоухающие клумбы, усыпанные яркими, сочными цветами обрамляли аккуратные дорожки, вымощенные блестящей плиткой. Прозрачные, звонкие фонтаны, журча и переливаясь на солнце, манили к себе, притягивая восхищенные взгляды. В тени фиников, на белоснежных скамейках, вальяжно разлеглись мартышки. Их лица были недовольны, будто они находились не в этом райском саду, а в сером городе.

Когда Лер-Лерок подошел поближе, две мартышки о чем-то яростно спорили. Мартышка покрупнее, видимо была главной, потому что она очень небрежно разговаривала с другой мартышкой. Про себя Лер-Лерок назвал ее Главнючкой.

– Мне нужно двести фартуков, понимаешь? И никак не меньше.

– Но они способны дать только сто.

– Значит, плохо стараетесь, озлобилась Главнючка. – Значит, мало работаете, продолжала она кричать. – А мне нужно двести фартуков к завтрашнему утру. Впереди у вас целая ночь.

– Но когда же они будут спать?

– Пусть меняются. Два часа спят, два работают. Всему приходиться учить, сказала злая мартышка и откинулась на подушки. Лицо ее выражало такую брезгливую усталость, что Лер-Лерок невольно отшатнулся.

– Я поняла, двести фартуков, ответила другая мартышка и удалилась.

– Подумать только, из-за чьей-то нерасторопности я должна терять половину прибыли, сказала Главнючка. – Какая наглость! Ведь это еще один фонтан у меня во дворе, еще одна баня, или, на худой конец еще один коллекционный кинжал.

Лер-Лерок вышел из своего укрытия и направился к мартышке.

– Ну что еще, раздраженно спросила она, услышав шаги Лер-Лерка. Увидев его, она придала своей гримасе любезно-приторный вид. Не дав ей опомниться, Лер-Лерок заговорил первым.

– Послушайте, то, что вы творите с манорычами, совершенно недопустимо. Вы держите их в ужасных условиях, заставляете много работать, а сами богатеете на их рабском труде. Больше я вам не позволю так с ними обращаться, Отныне они свободны и вольны сами распоряжаться своей жизнью. Пока Лер-Лерок говорил, Главнючка приняла скучающий вид, склонила голову и зевнула.

– Что ты хочешь от меня, спросила она.

– Я хочу, нет, я требую, чтобы мартышки оставили в покое манорычей и убрались отсюда.

– А если я откажусь?

– Мы с друзьями сделаем все, чтобы освободить манорычей.

– Попробуйте, вам никто не запрещает. А сейчас оставь меня, мое время слишком драгоценно, чтобы тратить его на пустые разговоры с амбициозными глупыми существами, и мартышка опять откинулась на подушки.

– Это все, что я хотел сказать, ответил Лер-Лерок и с достоинством удалился.

А мартышка тем временем созвала мартышечий совет, видимо, слова Лер-Лерка ее все-таки напугали. На открытой террасе, за большим круглым столом собрались важные мартышки.

– Что происходит, начала Главнючка. – Ко мне врывается непонятно кто, отрывает от важной работы, и угрожает, что даст манорычам свободу. Свободу этим недоумкам, которые только и могут, что пришить пуговицу, да испечь хлеб, и которые остро нуждаются в чутком руководстве, что я им и обеспечила. Мартышки важно закивали головами в знак согласия. Они долго и пространно обсуждали, как в них нуждаются манорычи, как они, мартышки, наладили всем жизнь своими приказами.

– Мы должны принять меры, Главнючка постучала кулаком по столу. – Должны ужесточить дисциплину и ввести санкции. Например, что после шести нельзя гулять.

– Но они не гуляют после шести, они вообще не гуляют, спорила с ней бледная мартышка.

– Тогда разрешить им есть яблоки – только по воскресеньям.

– Но они и так едят яблоки только по воскресеньям, возразила та же мартышка.

– Не важно, рявкнула Главнючка. – Мы должны что-то делать! Во избежание вот таких нервирующих визитов. Остальные мартышки понимающе закивали. Все они были похожими друг на друга. Жадные, хитрые, порочные гримасы, боящиеся потерять свою власть над манорычами, они тряслись над своим положением и богатством. Но одна мартышка резко отличалась от остальных. Движения ее были плавны, а голос спокоен. Бледная и худая, с глазами, полными мудрости и печали, она единственная здесь, кто защищал манорычей. Также она была единственной, кто не боялся Главнючки, и смотрел ей прямо в глаза, тогда как остальные заискивающе и подобострастно разговаривали с ней.

– Что же вы намерены делать с манорычами, положение которых уже сейчас можно назвать отчаянным, холодно спросила бледная мартышка.

– А вот ты нам и скажи, отрезала главная мартышка. – Ты появилась здесь совсем недавно, а уже командуешь. Так что нам делать?

– Дать им свободу и возможность уйти.

В звенящей тишине эти слова прозвучали оглушительно, мартышки повторяли эту фразу заново, пока до них не дошел смысл сказанного.

– Пока не поздно, закончила бледная мартышка.

Возмущение мартышек было таким сильным, что стало почти осязаемым, казалось, оно разорвет бледную мартышку в клочья.

– Это бред. Это такой бред, что я даже не буду на него отвечать, злобно отмахнулась Главнючка. – Распрощаться с манорычами, означает распрощаться со всем, что мы имеем, с домами, фонтанами, богатством и роскошью, всему этому придет конец! Остальные мартышки в ужасе закатили глаза и стали хлопать по столу в знак явного протеста.

– Что значит распрощаться?

– Как нам жить без этого?

– Самим работать?

– Работать вместо манорычей?

– С утра до ночи?

– Нет, так не пойдет, мы не для этого были рождены.

– У нас только один выход, перебила панику Главнючка, и все притихли. – Нам нужно взять под контроль все действия манорычей, включая питание и сон. Мы дали им слишком много свободы, пора затянуть гайки потуже!

– Верно!

– В точку!

– Беда! В зал ворвалась взъерошенная, запыхавшаяся мартышка. – Там такое! Манорычи! Они взбунтовались! И устроили себе выходной! Сейчас они отдыхают в парке развлечений.

– Что??? Рассердилась не на шутку Главнючка. – Я же говорила! С ними надо строже! Нужно срочно во всем разобраться, за мной, скомандовала она.

В спешке мартышки покинули уютную террасу и побежали в парк. Бледная мартышка не последовала за ними. Она улыбнулась себе в усы, проводив взглядом последних убегающих мартышек, и пробормотала, – нет, уже слишком поздно.

В погоне за наживой лишней

Себя отчасти растеряв,

Торгуют жадные мартышки,

Смысла жизни не поняв.

***

С тех пор как Лер-Лерок покинул серый город, там многое изменилось. Звуки, которые раньше наполняли город своим дыханием, исчезли. Монотонный зуд швейной машинки, стук счет, щелканье ножниц – больше не разносились по серому городу. Брошенный в спешке, на улице валялся клубок запутавшихся ниток, из клумбы торчали портновские ножницы, манорычи оставили свои любимые инструменты и в спешке покинули город. Без них город выглядел как сброшенная змеиная шкура, пустая, отслужившая свой недолгий срок, и никому теперь ненужная.

Не без помощи Габриэля и Слепомыша манорыч-ювелир убедил своих горожан покинуть город. Убедить их было довольно сложно, упрямые манорычи не верили, что вот так просто можно устроить себе выходной. Но наши друзья постарались объяснить им суть происходящего и преуспели в этом. Оставив свои рутинные занятия, манорычи поспешили в парк развлечений. Какого же было их удивление и радость, когда они вдохнули запах свободы. Поначалу они осторожничали, робели, но потом вошли во вкус развлечений и стали отдыхать на полную катушку.

Кто-то строил мандалу, кто-то катался на карусели, кто-то кидался водяными бомбочками друг в друга, развлечений хватало на всех. В парке царила атмосфера пьянящего, безудержного веселья, когда в него ворвались разъяренные мартышки.

– Что вы делаете? Кто будет за вас работать? Главнючка подскочила к манорычу, который только что выпал из корзинки аттракциона с гориллой, и схватила его. Но манорыч вырвался, и с радостным криком побежал к другому аттракциону.

– Держите их! Хватайте! Мартышки бросились врассыпную, чтобы схватить разгулявшихся манорычей. Но не тут-то было. Познав радость свободы и развлечений, манорычи больше не хотели терпеть мартышечье иго. Они со смехом убегали от своих бывших хозяев, превратив погоню в догонялки. Преимущество было за манорычами, их численность превышала мартышечью. Манорычи продолжали веселиться, полностью игнорируя мартышек.

– Вернитесь к работе, в бешенстве кричала Главнючка, – вы меня разорите! В гневе она топала ногами, но на нее никто не обращал внимания.

– Манорычи, раздался голос Лер-Лерка. Он прокатился эхом по всему парку, долетая до самых потаенных уголков. Лер-Лерок позаимствовал у работников парка громкоговоритель.

– Мартышки вас обманули!

– Неправда, закричала Главнючка, но ее никто не слышал.

– Вы совсем не обязаны работать на мартышек. Вы доверились им, а они вас предали! Благодаря вам они построили себе парки с фонтанами, заполнили свои дома роскошью, без вас мартышки ничего из себя не представляют!

– Что он говорит? Сейчас же отберите у него рупор, закричала Главнючка. Несколько мартышек кинулись в кусты, в надежде отыскать Лер-Лерка, остальные остались слушать. А Лер-Лерок продолжал говорить.

– Не возвращайтесь в серый город, займите город на холме, ведь он построен вашими трудами!

– Все это вранье! Город на холме принадлежит нам, в бессильной ярости кричала Главнючка, но ее опять никто не слышал.

– Пойдемте, друзья! Возьмем город на холме себе!

Солнце нехотя уходило за горизонт, словно не желало оставлять такой насыщенный событиями день. Уставшие, но совершенно счастливые манорычи вереницей тянулись в новый город. Они проходили мимо мартышек, и никто не пытался их остановить. Мартышки лишь недовольно пыхтели, глядя им вслед.

– Что же нам теперь делать, спросила молодая мартышка Лер-Лерка. – Вы оставляете нас без дома, на улице?

– Конечно, нет, возразил Лер-Лерок. – Вам достается серый город, который вы создали для манорычей. Теперь вы можете там поселиться, оценив уют и комфорт каждого жилища.

– Но…

– Никаких но, сердито тряхнул головой Габриэль. Теперь уже все манорычи покинули парк и двинулись к новому городу. Растерянные, удрученные мартышки понуро поплелись в серый город.

***

– И что теперь? Этим все и закончится, спросил Габриэль Лер-Лерка.

– Что ты имеешь ввиду?

– Мартышки покорно будут жить в сером городе?

– Не думаю, сказал Лер-Лерок после короткой паузы. – Они продержатся там неделю, от силы две. Мартышки привыкли к роскоши, а серый город с его суровыми правилами не будет гостеприимен к тунеядцам. Скоро они покинут это место и будут искать себе новых простачков, чтобы сесть им на шею. Это такой народ, эти мартышки, не хотят ничего делать сами.

– А если они вернутся?

– Не посмеют. Теперь манорычи, наученные горьким опытом, уже не будут так наивны, как раньше и не поддадутся на их обманные уловки.

– А если манорычи не захотят вернуться к прежней жизни, не унимался Габриэль. – Если они больше не захотят работать, а перейдут на праздный образ жизни? Я хочу сказать, не станут ли они сами мартышками?

– Нет, Габриэль! Тот, кто нашел себе занятие по душе, кто стал мастером своего дела, кто получает удовольствие от результата своего труда, тот уже никогда не выберет путь тунеядца. А манорычи именно такие, они любят вдохновенно трудиться, чем и воспользовались наглые мартышки.

За разговорами друзья подошли к новому городу. А здесь стихийно продолжался праздник. В честь своих освободителей манорычи устроили великолепный ужин. Под звуки аплодисментов на площадку вывезли огромный торт, украшенный множеством свечей. Катила его бледная мартышка, чуть уставшая, но очень довольная.

– Где-то я ее уже видел, эту мартышку, сказал Габриэль.

– Вот и мне так показалось, ответил Лер-Лерок.

Каждому досталось по куску этого сочного, волшебного торта.

– Что так мало, спросил Габриэль, выглядывая из-за блюдца. Его мордочка была перепачкана кремом.

– Хочешь еще? И бледная мартышка протянуло блюдечко с новой порцией торта.

– Спасибо!

На этом чудеса не закончились.

– Откуда я тебя знаю, спросил Лер-Лерок мартышку. – Мы могли раньше встречаться?

Загадочно улыбнувшись, мартышка посмотрела в глаза Лер-Лерку. Где-то я уже видел эту улыбку, подумал он. И тут же вспомнил.

– Да это же Великий Брунозавр, воскликнул он.

– Собственной персоной, ответила мартышка давно знакомым голосом, продолжая улыбаться. Тут она начала расти, у нее появились дополнительные руки и ноги, шерсть исчезла, феска соскочила с головы, и, свалившись на пол, покатилась, издавая гулкий стук. Перед ними стоял осьминог-альбинос, Великий Брунозавр, которого они когда-то освободили из лап гнусного ската.

– Брунозавр, обрадовался Габриэль. – Слепомышь, смотри, это наш старый друг, Великий Брунозавр.

– Как ты здесь оказался, удивился Лер-Лерок.

– Давайте по порядку, ответил Брунозавр. – Хотите еще торт?

– Конечно, хотим, ответил за всех Габриэль, доедая третий кусок.

– Опля, Брунозавр из-за спины вытаскивал блюдечки с новыми порциями.

– Как ты это делаешь, восхищенно спросил Габриэль,

– Для меня это пустяки, скромно ответил Брунозавр. – А то, как бы я одним тортом накормил весь город?

– А ты меня научишь?

– Нет, Габриэль, не научу. А то ты целыми днями будешь объедаться тортами, и так поправишься, что не сможешь взлететь. Друзья рассмеялись.

– Ну и ладно, я прекрасно могу обходиться без сладкого, сказал Габриэль, доедая пятый кусок торта.

– Я узнал, что на Алиэкспрессии творится что-то неладное, Тогда я быстренько собрался и направился сюда. Но вы меня опередили. Спасли обманутых манорычей. Уже не в первый раз вы кого-то спасаете, Брунозавр с благодарностью посмотрел на друзей.

– Ну да, мы такие, ответил Габриэль, слизывая остатки крема со своей мордочки.

– А теперь вам пора возвращаться.

– Как, уже?

– Да. Вы сделали свое дело.

– Ты пойдешь с нами?

– Нет, я возвращаюсь домой.

– В океан?

– Да. Так что давайте прощаться. Они обнялись на прощание, с той трогательной теплотой и заботой, на которую способны только настоящие друзья. Брунозавр бережно обнимая их щупальцами, проговорил.

– А теперь все закройте глаза. Раз, два, три…

***

Первое, что друзья увидели при пробуждении, это сияющую морду Акулы.

– Наконец-то вы очнулись! Вы так долго были без сознания, что за это время нам удалось полностью потушить пожар, и я даже подружился с несколькими цаплехвостами.

– Вот как, Габриэль вопросительно посмотрел на него.

– Ну да. Видишь ли, это буйство стихии сплотило нас сильнее, чем некоторых многолетняя дружба. С помощью пузыря я таскал воду из реки, помогая тушить пожар, чем и заслужил такой почет и уважение цаплехвостов. Пока у меня были такие приключения, вы все проспали, Акула с гордостью посмотрел на них.

– Но мы были на Алиэкспрессии, сказал Габриэль.

Акула озабоченно взглянул на него, – может, это шок, вызывающий галлюцинации, подумал он. Но Лер-Лерок и Слепомышь спокойно отреагировали на слова Габриэля, они не одернули его.

– Где вы были?

– На Алиэкспрессии.

– Как такое возможно, изумился он. И друзья рассказали. Акула с интересом слушал, сочувствуя бедным манорычам, и негодуя на ушлых мартышек

– Почему же я не отправился вместе с вами, огорченно заметил Акула.

– Наверно потому, что дым не попадает в пузырь. И потому, что здесь без тебя не справились бы. Кто бы тогда потушил пожар? Акула согласился. В это время к ним подошел цаплехвост, и друзья настороженно посмотрели на него.

– Меня зовут Сток. В благодарность за тушение пожара я приглашаю вас посмотреть на нашу деревню.

– Это большая честь для нас, ответил Акула. И они направились за Стоком.

Деревню цаплехвостов с трудом можно было назвать деревней. Она, скорее напоминала город, заполненный маленькими уютными домиками, магазинчиками, чайными, и даже имела собственный, трехэтажный дворец.

Цаплехвосты чинно прохаживались, раскланиваясь друг с другом. Это было так странно и пафосно, словно не было ужасного урагана и пожара, который чуть не спалил тростниковый лес.

– Мы обожаем церемонии, пояснил Сток. По дороге он раскланялся с несколькими цаплехвостами. В городе их приняли спокойно. Если птицы и удивились присутствию в деревне чужаков, то не подали виду.

– А кто живет во дворце, спросил Габриэль.

– Все мы.

– Как это?

– Мы очень гордый народ, и очень справедливый.

– Это мы заметили, ехидно сказал Габриэль, – особенно при нашей первой встрече. На это замечание Сток не ответил.

– У каждого в этой деревне одинаковое положение. Когда приходят холода, все жители перебираются во дворец. Знаете, эта жизнь во дворце, ужасно надоедает. Там себя чувствуешь по-другому. Становишься более…

– Чванливым, перебил его Габриэль.

– Нет, но там мы отдаляемся друг от друга. Хочется отдавать приказы, творить несправедливости, ущемлять, и наслаждаться жизнью. Поэтому, мы там долго не живем. Возвращаясь в наши дома, мы возвращаем себе спокойствие.

– А у вас есть главный цаплехвост?

– Нет. У нас есть шаман, который управляет погодой, отвечает за урожай и болезни. Мы слушаем только его.

– Насчет урожая не знаю, а вот погодой он плохо управляет, сказал Габриэль, глядя на поломанный тростник.

– В этом-то все и дело, разволновался Сток. – Три дня назад наш шаман пропал. За всю свою жизнь он ни разу не покидал тростникового леса. А тут пропал. Несчастья обрушились на нас лавиной. Сначала заболел цаплехвост. На следующий день еще трое. Весь урожай поела невесть откуда взявшаяся саранча. А теперь еще и гроза, а за ней этот ужасный пожар.

– Вы пробовали его отыскать, спросил Слепомышь.

– Этого нельзя делать. Если шаман решил покинуть деревню, мы не должны преследовать его, таков обычай.

– А если он не сам ушел, а ему помогли?

– Мы этого не знаем наверняка. Но нарушать традиции не можем, наши законы незыблемы.

– Может, вам выбрать нового шамана?

– Это невозможно, вздохнул Сток.

– Что, тоже традиция, уточнил Габриэль.

– Нет. Шаман сам выбирает себе племя. Мы не знаем, когда это произойдет, и кто это будет.

– Постой-ка, Лер-Лерок посмотрел на Стока. – Ваш шаман не из вашего племени? Он не цаплехвост?

– Нет.

– А кто же он?

– Этого никто не знает. Его никто не видел без шаманской маски и ритуальных одеяний. Как мы будем без него жить, мы пропадем, горестно вздохнул Сток.

– А мы можем посмотреть дом шамана, спросил Лер-Лерок.

– Зачем? Чужие не должны видеть священного шамана.

– Но его же сейчас там нет. А мы могли бы вам помочь в его поисках. Если вам нельзя его разыскивать, то на нас это строгое правило не распространяется, верно?

Сток задумался.

– В ваших словах есть смысл, сказал он. Если вы хоть чем-то сможете нам помочь, пойдемте, я отведу вас. Они свернули на тропинку, уходящую вглубь леса.

– А почему вы хотели нас убить, спросил Габриэль. Сток остановился. Вопрос застал его врасплох. Чуть помедлив, он ответил.

– Мы не собирались вас убивать. Мы хотели вас пленить и отдать в дар шаману, чтобы он вернулся. Обычно мы не нападаем на мирных существ, путешествующих через наш лес. Но теперь у нас не было выбора.

– Значит, мы идем туда, куда бы вы нас отвели, попади мы в плен?

– Да. Но сейчас все по-другому. Вы гости, а не пленники. Совершенно сбитые с толку таким признанием Стока наши друзья в молчании продолжали путь к дому шамана. Путь был неблизким, шаман жил самой чаще леса, и молчание затянулось. Но никто не хотел говорить первым. Как будто то, что цаплехвосты собирались сделать с нашими друзьями, отдалило их.

Несмотря на радушие и доброжелательность Стока друзья с опаской поглядывали на него. Сток тоже молчал, погруженный в свои мысли. И вот они пришли. В самой гуще тростника пряталась дощатая избушка. Вид у нее был дряхлый, казалось, она вот-вот развалится от малейшего дуновения ветра. И уж совсем не к месту перед ней стоял современный мангал с давно потухшими углями.

Габриэль подошел к мангалу, наклонился, и громко чихнул. Зола мгновенно поднялась серым облаком и стала медленно оседать на Габриэле, избушке, и наших друзьях.

– Пойдемте в дом.

– Подождите, перебил Габриэль, я что-то вижу. Он опять сунул нос в мангал, и вытащил оттуда подкову, полностью залепленную золой. С одной дужки свисал колокольчик, издавший печальный треньк, когда Габриэль вытащил подкову.

– Не хватает второго колокольчика, оживился Сток. – У подковы было два колокольчика, они звенели, когда шаман отгонял злых духов, мешающих хорошему урожаю.

– Мы возьмем это с собой, сказал Габриэль, бережно убирая подкову. – Возможно, это поможет нам отыскать пропавшего шамана. Сток не успел возразить, и они вошли в дом. Убогая снаружи избушка внутри оказалась маленьким дворцом.

Потолочный свод был изрисован картинами, изображающими закат. Солнце садилось, и высыпали первые звезды. Это выглядело так натурально, будто у избушки не было крыши, и они стояли под открытым небом. По бокам тянулись узорчатые лепнины, на стенах висели гобелены с изображением древних рыцарей-лягух, а в углу стояла статуя льва, с мощными лапами, и такой свирепой мордой, что друзья замерли в нерешительности, приняв его за живого. Завершал всю эту красоту мраморный камин, так живописно вписавшийся в интерьер избушки. Дров в нем не было, и от камина тянуло жутким холодом.