Данте, «Комедия». История, застывшая в Слове. Книга 1. «Ад». Комментарии Аркадия Казанского

Боккаччо – автор ряда исторических и мифологических сочинений на латинском языке. В их числе энциклопедический труд: «Генеалогия языческих богов» в 15 книгах; трактат» «О горах, лесах, источниках, озёрах, реках, болотах и морях»; 9 книг: «О несчастиях знаменитых людей». Книга: «О знаменитых женщинах», включает в себя 106 женских биографий – от Евы до королевы Иоанны Неаполитанской.

Данте Боккаччо посвятил два сочинения на итальянском языке: «Малый трактат в похвалу Данте», и незавершённый цикл лекций о «Божественной Комедии».

Первое сочинение заключало в себе биографию великого поэта, правда, более похожую на роман и апологию, чем на историю; второе заключало в себе комментарий на «Божественную комедию», доведённый только до начала 17-й песни «Ада».

Данте обнаруживал хорошее знакомство с сочинениями Боккаччо: «Генеалогия языческих Богов», «О горах, лесах, источниках, озёрах, реках, болотах и морях», «О несчастиях знаменитых людей», «О знаменитых женщинах», которые служили для него неисчерпаемым источником при создании «Комедии».

Описание встречи с Чакко – иллюстрация холодной и голодной зимы. Путники пересекли в своём путешествии климатическую границу Европы, после которой, при передвижении на восток зима делается всё суровей; на дворе вторая половина января – время самой лютой зимы. Дни после зимнего солнцеворота начинают прибывать, мороз усиливаться, как гласит пословица: «Солнце на лето, Зима на мороз» Зима подъела все запасы, заготовленные людьми летом – так карают за чревоугодие. Другой образ, – сколько ни идёт снега, сугробы всё съедят, только толстея, однако быстро истлеют под весенним дождём.

Данте, соболезнуя страданиям Чакко, спросил у него: «Чем закончится война, от которой он вынужден спасаться бегством; кто прав, кто виноват в ней, какие причины породили её»?

Соображение, крайне важное для понимания «Комедии», – . Необходимо постоянно иметь это в виду, и дифференцировать речь по признаку, – кто это сказал? души, грешные и безгрешные, встречаемые Данте на «том свете» – в Аду, Чистилище и Раю никогда не лгут, в отличие от бесов, которые лгут всегда

Появилось первое предсказание, сообщённое Данте душой из Ада. Пророчество Вергилия, распространявшееся до 1814 года, пока в этот список не включаем, – оно было высказано ещё до вхождения поэтов в Ад. Кроме того, Вергилий представлен в «Комедии» в двух ипостасях – душа поэта и бес Геркулес.

Чакко сообщил, – война будет долгой, с переменным успехом, продлится больше трёх лет, начиная с настоящего момента. После кровопролития власть в Италии достанется лесным, – Пруссии (Рыси), Испании (Льву) и Франции (Волчице), а защитникам Италии (нашим) поможет рука того, кто в наши дни лукавит, намекая на будущее участие России (Пса) в войне. Это полностью согласуется со сроками «Войны за Австрийское наследство», фактически окончившейся к 1747 году, с последующим заключением «Аахенского мира» в 1748 году.

Чакко имеет в виду двух влиятельных противников «Войны за Австрийское наследство». Один – папа Бенедикт «XIV» (Просперо Лоренцо Ламбертини (1675—1758 годы), понтификат 1740—1758 годы), второй – кардинал Флери (1653—1743 годы), фактический глава Франции при короле Людовике «XV» (1710—1774 годы). Современник Данте, кардинал Флери прожил практически 90 лет, до самой смерти управляя Францией.

Правильный перевод строки 81: «Арриго, Моска, Яков Рустикуччи».

Данте просит Чакко уточнить, – какова судьба Теггьяйо, Фаринаты, Арриго, Моски и  Рустикуччи, его хороших знакомых, персонажей XVIII века, не обязательно периода «Войны за Австрийское наследство». М. Л. Лозинский пропустил имя Рустикуччи, к сожалению; восстанавливаем утрату, в дальнейшем это пригодится. Якопо

Чакко, которому видны дальнейшие судьбы всех, уклончиво ответил, – Данте встретит их всех в дальнейших кругах Ада и Чистилища; это значит, – на момент разговора – январь 1743 года, все они были ещё живы. Потом он попросил поэта, – когда тот вернётся из Ада, рассказать о нём, Чакко, людям, – пусть люди помнят, что он жил меж ними, предрекая поэту бессмертную славу. Взглянув косыми от тоски глазами (снег косо шёл), Чакко лицом вниз упал и скрылся между себе подобными телами – среди слепых сугробов снега.

Вера во второе пришествие Христа гласит: «Когда придет Христос (враждебный к грешным судия), судить живых и мёртвых на Страшном Суде, каждая из душ поспешит к могиле, где погребено ее тело, войдёт в него и услышит свой приговор».

Вергилий говорит, – Чакко будет лежать в этом обличии до трубы архангела – до Страшного Суда, который, по церковным представлениям, ожидает живых и мёртвых. Зимний снег будет лежать до весны, до первого грома, после чего вернётся в свой прежний образ воды. На небе это происходит быстрее – когда вечерний закат (труба архангела) погаснет, все созвездия снова появляются на звёздном небе.

Наукой сказано твоей, – в трудах Аристотеля, на «Этику» и «Физику» которого Вергилий ссылался и в других случаях. Чем существо совершеннее, тем оно восприимчивее к наслаждению и к страданию. Душа без тела менее совершенна, чем соединённая с ним. Поэтому, после воскресения мёртвых, хоть им к прямому совершенству не прийти, грешники будут испытывать ещё большие страдания в Аду, а праведники – ещё большее блаженство в Раю.

Поэт в образе Чакко, увидел свой третий грех – чревоугодие, который ему предстояло искупать в Чистилище

Путники, обойдя вокруг полюса Мира, начали спуск с вершины мира – полюса северной небесной Сферы, для дальнейшего прохождения созвездий. Им навстречу встал великий враг – Плутос или Плутон (Дит, Аид) – брат Зевса, получивший в управление подземную сферу. Плутос – бог богатства в греческой мифологии. Здесь – звероподобный демон, охраняющий доступ в четвертый круг Ада, где казнились скупцы и расточители.

С каким созвездием отождествить Плутоса? Смотрим со стороны северного полюса Мира, где пока ещё находятся поэты. Ближайшее созвездие – Цефей [Рис. А.VI.4], – фантастически богатый восточный царь, муж Кассиопеи и отец Андромеды – находящихся рядом с ним в виде созвездий. Данте именует его Плутос – Богатство, что полностью соответствует созвездию Цефей.

Двигаясь вслед за поэтами по Земле, мы вплотную подошли к территории Османской империи = «Блистательной Порты», которой в 1743 году управлял великий визирь Сейид Хасан-паша (1679—1748 годы). Видим полное соответствие званий, – великий враг – великий визирь! Данте разместил вход в Ад в Османской империи, как и следует ожидать от христианина. Правил ею в 1743 году султан:

(1696—1754 годы) – султан Османской империи с 1730 года. Махмуд 10

Сын султана Мустафы «II» и Салихи Султан. Пришёл к власти в результате восстания Патрона Халила. В начале его правления фактическая власть в Константинополе принадлежала лидерам повстанцев. 15 ноября 1731 года Патрона Халил был убит по приказу Махмуда. Последовавшее затем восстание его сторонников было жестоко подавлено.

Во время правления Махмуда были предприняты попытки модернизировать османскую армию по европейским образцам под руководством графа де Бонневаля, француза, принявшего ислам. Из-за сопротивления янычар эти попытки завершились неудачей.

В 1731—1735 и 1741—1746 годах продолжались войны с Ираном, в целом неудачные для османцев, потерявших территории, завоёванные в 1720-х. Заключённый в 1746 году мирный договор закрепил границы, установленные ещё по «Каср-и-Ширинскому договору 1639 года».

В 1736—1739 годах Османская империя вела войну с Россией и Австрией. Австрийские войска потерпели ряд поражений, в результате османы возвратили Северную Сербию с Белградом и Малую Валахию, потерянные в 1718 году. По «Белградскому договору 1739 года» с Россией, ею был уступлен Азов. Чёрное Море стало внутренним морем Османской империи, Россия не могла иметь флота на нём.

Реконструкция событий:

Прибывший корабль, ещё не спустивший сходни, атаковала толпа возчиков, кричащих что-то. Поодаль стояли запряжённые повозки, сани, кареты; всё разномастное. По сходням поднялись турецкие таможенники в красных фесках, встали на выходе, проверяя каждого сходящего. Когда очередь дошла до путников, Яков вытащив бумагу, показал им. Те залопотали что-то по-своему, внимательно пересчитывая путников. Увидев два больших сундука, залопотали оживленнее, жестикулируя, встали перед Яковом. Тот ответил им что-то по-турецки, те возражали. Перебранка длилась несколько минут, затем Яков, вытащив кошелёк, сунул его старшему. Тот заглянул в кошелёк, улыбнулся, поклонился, пропуская путников на трап.

«Оськин, найди Ласло» – приказал Яков. Тот проворно нырнул в толпу, вскоре вынырнул, ведя за собой дюжего, одетого в зипун малого, с кривым, крючковатым носом на смуглом лице. Завидев путников, тот быстро раскланялся и разулыбался, лопоча что-то. Из-за его спины вынырнули два молодых парня в лохмотьях; расталкивая толпу и ругаясь на чём свет стоит, они подошли ближе. Оськин показал им на сундуки и мешки, те подхватили их и бегом унесли.

«Прошу пожаловать на берег, в Македонию, Тесалоники» – сказал Оськин: «Идёмте скорее, две подводы ждут».

Разместившись со всем скарбом на двух подводах, путники отправились вверх по улице, потом свернули в переулок и подъехали к широким воротам. Ласло что-то прокричал, ворота распахнулись и подводы въехали на широкий, мощёный камнем, двор. Ласло сказал несколько слов Оськину.

«Хозяин зовёт панов вечерять и отдыхать» – сообщил Оськин: «Отправимся с утра».

Шум разбудил капеллана ещё до рассвета. На дворе громко кричали, стучали копытами лошади, скрипели повозки. Яков, уже одетый, стоял и ждал его. Быстро одевшись, капеллан вышел с ним на улицу.

На дворе стояла большая повозка, запряжённая тройкой вороных таких статей, что впору было заглядеться. Длинные гривы коней были прилежно расчёсаны и свисали аж до колен. Коренник стоял спокойно, правая пристяжная фыркала и била копытом.

«Ох и тройка, чисто Цербер трёхголовый» – восхитился капеллан. Ласло вопросительно посмотрел на Оськина, тот проговорил ему несколько слов; улыбающийся довольной улыбкой, Ласло что-то пролопотал в ответ.

«Баит, це ещё не Цербер» – сообщил Оськин: «Вот у кума его, Януша, на соседней станции право Цербер, просто диво дивное. Ну, баит, сами побачите, як доедем».

Коренник бежал бодрой размашистой рысью, пристяжные стелились намётом, переходящим в галоп. Длинные гривы и хвосты лошадей развевались на бегу; оттянутые в разные стороны морды пристяжных показывали ровные оскаленные зубы, хрипя на бегу и кося фиолетовыми глазами. Смёрзшиеся глыски снега и грязи летели из-под копыт лошадей, ударяя в передок повозки, перед глазами сверкали подкованные копыта задних ног, которые, казалось, – вот-вот оторвутся и попадут прямо в лоб. Сидеть в повозке, устланной медвежьими шкурами, было мягко и приятно, ветер дул в спину, не холодя лиц.

Незаметно долетели до следующей станции. Ласло ещё издали прокричал что-то хриплым голосом, ворота распахнулись, пропустив тройку на двор без задержки. Пробежав до крыльца, тройка встала, как вкопанная. Ласло спрыгнул с облучка, обнявшись, расцеловался с кумом, по комплекции похожим на Сисима. Сисим вылез из повозки и стал напротив его. Януш толкнул его пузом, Сисим ответил. Януш толкнул сильнее, Сисим ответил ещё крепче. Потолкавшись, к общей потехе окружающих, они обнялись и расцеловались.

Ласло что-то проговорил Янушу, тот, расплывшись в улыбке, подбежал к капеллану.

«Прошу ясновельможна пана пождать трохи» – сказал он: «Мигом запряжем» – и, подбежав к сараю, крикнул что-то внутрь. Внутри раздался мощный рёв, затем отчаянно залаяли и завыли псы со всех сторон. Рёв не прекращался ни на минуту; через короткое время трое дюжих молодцев вывели за уздечки трёх огромных чёрных медведей, с кольцами в ноздрях. Юркий парень вытащил из сарая лёгкие санки, с медвежьей полстью. Медведи ревели, не переставая.

«Смотрите, Вашство» – сказал Яков; нагнувшись, он, слепив из свежего снега крупные снежки, бросил их медведям по очереди. Те словили снежки на лету пастями, захрустели ими. Рёв смолк, смолкли и собаки. Юркий парень впряг в упряжку медведей, – сначала на место коренника, привязав ему к кольцу тонкие ремешки, растянутые на оглобли, затем, по одному впряг двух других на место пристяжных, оттянув им головы в разные стороны, и прыгнул на облучок.

«Сидайте, ясновельможны пан» – широко улыбаясь, пригласил капеллана Януш: – «Покатаемось».

Капеллан опасливо покосился на тройку, запряжённую дикими зверями, и не мог заставить себя забраться в санки. К нему подошёл Яков.

«Не бойтесь, Вашство» – спокойно сказал он: «Садитесь, не пожалеете».

«А что, быстро бегут?» – спросил опасливо капеллан: «Не вырвутся?»

«Бегут быстрей коней» – ответил Яков: «Только недалеко, круг пробегут, пешком пойдут. Да Вы не бойтесь, Вашство, упряжка надёжная».

Капеллан осторожно забрался в санки. Парень свистнул и щёлкнул кнутом. Медведи заревели и сорвались с места галопом. Мелькали кусты и собаки, пена летела из клыкастых раскрытых пастей, намерзая на чёрных бородах, огромные кривые когти мелькали, казалось, у самого лица, истошно лаяли собаки, бегущие за санями на почтительном расстоянии. Проскакав метров триста, медведи перешли на спокойный шаг, перестав реветь, направились в сторону двора; смолкли и собаки.

Подошли парни, возчик распряг медведей, они отвели их в крепкий загон. Юркий парень, сбегав на двор, выведя козу, подтолкнул её в загон к медведям. Те сразу бросились на козу; она большими скачками понеслась по кругу вдоль загона. Один из медведей развернулся; дождавшись козы, резким броском настиг её, махнул когтистой лапой. Коза, с распоротым животом и сломанной спиной, упав, забилась в конвульсиях. Медведи, рыча друг на друга, принялись рвать большие куски мяса с кожей и, кажется, сожрали козу в одно мгновение. Парень завёз в загон тележку с горой свежего снега; медведи принялись жадно хватать снег пастями, обагряя его кровью. Кругом выли собаки.

«Ясновельможны пан, желаете на собачках» – улыбаясь и кланяясь, говорил капеллану Януш: «Собачки хороши, бегут ровно и далеко, ну, не быстро. Как, запрягать, ясновельможны пан?»

«Делу время, потехе час» – остановил Януша подошедший Яков: «Пойдёмте, Вашство, лошади готовы». Новая тройка из белых в яблоках коней, запряженных в санки, не уступала в красоте тройке вороных.

«Кони Фаэтона» – восхищённо прошептал капеллан, любуясь упряжкой, забираясь в санки. Януш, улыбаясь, кричал ему: «Прощевайте, ясновельможны пан, заходьте…», кучер, тот же самый юркий малый, щёлкнул кнутом.

Тройка плавно тронулась с места, полетела по ослепительно белому снегу, плавно неся санки. Утомлённый переездами, перегруженный впечатлениями, капеллан скоро заснул.

АД – Песня VII

Круг четвертый. – Плутос. – Скупцы и расточители. – Круг пятый. – Стигийское болото. – Гневные. Путники передвигаются по территории Османской империи до Константинополя.

«Pарe Satan, рарe Satan aleppe!» —Хриплоголосый Плутос закричал.«Хотя бы он и вдвое был свирепей», – 3Меня мудрец, всё знавший, ободрял:«Не поддавайся страху: что могло быНам помешать спуститься с этих скал?» 6И этой роже, вздувшейся от злобы,Он молвил так: «Молчи, проклятый волк!Сгинь в клокотаньи собственной утробы! 9Мы сходим в тьму, и надо, чтоб ты смолк;Так хочет тот, кто мщенье МихаилаОбрушил в небе на мятежный полк». 12Как падают надутые ветрила,Свиваясь, если щегла рухнет вдруг,Так рухнул зверь, и в нём исчезла сила. 15И мы, спускаясь побережьем мук,Объемлющим всю скверну мирозданья,Из третьего сошли в четвёртый круг. 18О правосудье божье! Кто страданья,Все те, что я увидел, перечтёт?Почто такие за вину терзанья? 21Как над Харибдой вал бежит вперёдИ вспять отхлынет, преграждённый встречным,Так люди здесь водили хоровод. 24Их множество казалось бесконечным;Два сонмища шагали, рать на рать,Толкая грудью грузы, с воплем вечным; 27Потом они сшибались и опятьС трудом брели назад, крича друг другу:«Чего копить?» или: «Чего швырять?» – 30И, двигаясь по сумрачному кругу,Шли к супротивной точке с двух сторон,По-прежнему ругаясь сквозь натугу; 33И вновь назад, едва был завершёнИх полукруг такой же дракой хмурой.И я промолвил, сердцем сокрушён: 36«Мой вождь, что это за народ понурый?Ужель всё это клирики, весь рядОт нас налево, эти там, с тонзурой?» 39И он: «Все те, кого здесь видит взгляд,Умом настолько в жизни были кривы,Что в меру не умели делать трат. 42Об этом лает голос их сварливый,Когда они стоят к лицу лицом,Наперекор друг другу нечестивы. 45Те – клирики, с пробритым гуменцом;Здесь встретишь папу, встретишь кардинала,Не превзойдённых ни одним скупцом». 48И я: «Учитель, я бы здесь немалоУзнал из тех, кого не так давноПодобное нечестие пятнало». 51И он: «Тебе узнать их не дано:На них такая грязь от жизни гадкой,Что разуму обличье их темно. 54Им вечно так шагать, кончая схваткой;Они восстанут из своих могил,Те – сжав кулак, а эти – с плешью гладкой. 57Кто недостойно тратил и копил,Лишён блаженств и занят этой бучей;Её и без меня ты оценил. 60Ты видишь, сын, какой обман летучийДаяния Фортуны, род земнойИсполнившие ненависти жгучей: 63Всё золото, что блещет под лунойИль было встарь, из этих теней, бедныхНе успокоило бы ни одной». 66И я: «Учитель таинств заповедных!Что есть Фортуна, счастье всех племенДержащая в когтях своих победных?» 69«О глупые созданья», – молвил он:«Какая тьма ваш разум обуяла!Так будь же наставленьем утолён. 72Тот, чья премудрость правит изначала,Воздвигнув тверди, создал им вождей,Чтоб каждой части часть своя сияла, 75Распространяя ровный свет лучей;Мирской же блеск он предал в полновластьеПравительнице судеб, чтобы ей 78Перемещать, в свой час, пустое счастьеИз рода в род и из краёв в края,В том смертной воле возбранив участье. 81Народу над народом власть дая,Она свершает промысел свой строгий,И он невидим, как в траве змея. 84С ней не поспорит разум ваш убогий:Она провидит, судит и царит,Как в прочих царствах остальные боги. 87Без устали свой суд она творит:Нужда её торопит ежечасно,И всем она недолгий миг дарит. 90Её-то и поносят громогласно,Хотя бы подобала ей хвала,И распинают, и клянут напрасно. 93Но ей, блаженной, не слышна хула:Она, смеясь меж первенцев творенья,Крутит свой шар, блаженна и светла. 96Но спустимся в тягчайшие мученья:Склонились звёзды, те, что плыли ввысь,Когда мы шли; запретны промедленья». 99Мы круг пересекли и добралисьДо струй ручья, которые просторной,Изрытой ими, впадиной неслись. 102Окраска их была багрово-чёрной;И мы, в соседстве этих мрачных вод,Сошли по диким тропам с кручи горной. 105Угрюмый ключ стихает и растётВ Стигийское болото, ниспадаяК подножью серокаменных высот. 108И я увидел, долгий взгляд вперяя,Людей, погрязших в омуте реки;Была свирепа их толпа нагая. 111Они дрались, не только в две руки,Но головой, и грудью, и ногами,Друг друга норовя изгрызть в клочки. 114Учитель молвил: «Сын мой, перед намиТы видишь тех, кого осилил гнев;Ещё ты должен знать, что под волнами 117Есть также люди; вздохи их, взлетев,Пузырят воду на пространстве зримом,Как подтверждает око, посмотрев. 120Увязнув, шепчут: «В воздухе родимом,Который блещет, Солнцу веселясь,Мы были скучны, полны вялым дымом; 123И вот скучаем, втиснутые в грязь».Такую песнь у них курлычет горло,Напрасно слово вымолвить трудясь». 126Так, огибая илистые жёрла,Мы, гранью топи и сухой земли,Смотря на тех, чьи глотки тиной спёрло,К подножью башни наконец пришли. 130

Путники, направляясь из порта Салоники в Константинополь [Рис. А.V.1] вступили в Османскую империю – «Блистательную Порту». Впереди был виден высокий минарет, с которого раздался крик муэдзина: «Изыди Сатана, изыди Сатана, именем Аллаха». Однако Вергилий не страшился этого и ободрял Данте.

В Аду слова Плутоса, которому известны грядущие судьбы, звучат так: «Папа Сатана, папа Сатана идёт, спаси Аллах». Плутосу прекрасно известно, – Данте станет папой – главой католической Церкви (для мусульман Сатаной), он извещает об этом со страхом, но правители Османской империи не слышат его.

Путникам предстояло спуститься со скал. На небе это – самая верхушка северного звёздного неба, на Земле – южные отроги Балканских гор Македонии на границе с Турцией.

Архистратиг Михаил – архангел, который в «Апокалипсисе» сверг с неба сатану и его войско. Земным прототипом архангела является великий русский святой Сергий (Михаил) Радонежский (1314—1392 годы), изобретатель письменности; изобретением пороха и пушек обеспечивший победу Дмитрия (Ильи) Донского в «Куликовской Битве» 1380 года = «Гигантомахии» = свержении Сатаны.

Вергилий заявил Плутосу – созвездию Цефей, – они входят в его владения велением Господа, для мусульман – Аллаха. Ад существует и у мусульман. Поэтому Цефей умолк и как бы сдулся.

В Восточном обществе, подчинённом обычаям и законам ислама, сила приказа или распоряжения свыше священна и не подлежит критике.

Упоминается корабельная оснастка, значит, путники дальнейший путь продолжили морем или по берегу моря. Если посмотреть на карту, – путь идёт по северному берегу Эгейского моря, в сторону Мраморного моря; тут проходит старая дорога, по которой можно было передвигаться на восток. Морем, при юго-западных ветрах и штормах, вдоль северного побережья Эгейского моря идти невозможно, на что указывают и упавшие ветрила, и сломанная щегла – часть корабельной мачты.

Созвездие Цефей склонилось за горизонт – в Ад. Путники вошли в четвёртый круг Ада, где казнились скупцы и расточители.

По Земле путники перемещались не пешком. Вдоль больших дорог, извивающихся по берегам морей, было полно селений, люди в которых промышляли извозом, предоставляя за плату путешественникам лошадей и повозки. Данте и Вергилий ехали в повозке; для разнообразия, в сёдлах быстрых лошадей. Путешествовали они не одни – подчинённые Вергилия – Геркулеса обеспечивали их охрану и перевозку поклажи.

Что может быть скупее моря? Все испарения моря, изливаясь осадками на суше, возвращаются по извечному кругу обращения воды в природе обратно в него. Корабли, застигнутые бурей, опускаются на дно, Люди, утонувшие в нём, пропадают навсегда. Море неохотно отдаёт свои богатства.

Что может быть расточительнее моря? Бегущие бесконечной чередой водяные валы бросаются на скалы, разбиваясь вдребезги, в мельчайшую водяную пыль. Но морю их не жалко. Вслед за ними оно надвигает бесконечные новые волны, готовые повторить судьбу своих предшественниц. Ударяясь о скалы, волны поворачивают вспять и грудь в грудь встречают новые волны, разбиваясь друг о друга. Постоянный плеск волн, соединяясь с воем и свистом ветра создаёт «голос моря», в котором можно различить и угрозу, и жалобу, и ругань.

Эгейское море в январе-феврале штормит, поэтому Вергилий и Данте продвигались берегом, вдоль которого юго-западные ветра гнали бесконечные ряды огромных волн.

Харибда – водоворот, образованный встречными течениями в Мессинском проливе, у сицилийского берега, против Сциллы (мыс Шильо) на итальянском берегу.

Волны, пологие на глубокой воде, на отмели (как над Харибдой) вырастают грозно в высоту, покрываясь пенными гребнями, пока не столкнутся со скалами берега, либо обратной волной.

Данте интересуется у Вергилия, – какой народ казнится в этом круге Ада, так похожий на клириков – священников, выбривающих темя? Тот ответил, – это все те, кто не умел в жизни тратить в меру. Здесь казнились скупцы и расточители, не умеющие тратить в меру, не исключая пап и кардиналов.

Волны, вырастая рядами, покрываются вокруг гладкого гребешка ожерельем пены, как тонзурой клирика и опускают свои гребешки вниз, (понуро) идя друг за другом как грешники, с опущенной головой.

Данте, встречавший на своём веку немало расточителей и скупцов среди церковного клира, сказал Вергилию – он мог бы многих из них узнать.

В левом полукружии двигались скупцы, в правом – расточители. Они в меру не умели делать трат – одни были скупы, другие – расточительны. Наперекор друг другу нечестивы – виновные в противоположных грехах. С плешью гладкой – потому что, по итальянской поговорке: «Промотались до последнего волоса».

Зимнее море штормит, начинается четвёртый круг Ада. Откровенно описаны морские валы, сшибающиеся друг с другом, отступающие и снова сшибающиеся. Каждая волна, вздымаясь, как бы копит воду, расшибаясь – отхлынет и оголит берег, растрачиваясь, чтобы следующая волна повторила это движение. На звёздном небе – движение созвездий в зенит и обратный спуск за горизонт, в Ад.