Нож хоть и туповат, немного ржавый, но легкий. Да и в руке лежит удобнее. Шинковать им капусту неудобно, но проще, чем тесаком. Алиса так увлеклась, что не заметила Уинстона, который сопел у нее над плечом. Она вскрикнула, когда из-за ее талии показалась волосатая рука.

Кок схватил пучок нашинкованной капусты и зашипел:

– Это шшшто такое?

– Капуста, – ответила Алиса. – Вы же сами сказали, нарезать ее.

– Мы тебе кролики шшшто ли?

– А что не так? Есть ее проще, да и сварится быстрее.

Уинстон сплюнул, собрал горсть нашинкованной капусты, ловко помогая себе культей, и закинул в чан. Кучу капусты он заграбастал в три горсти – как все умещалось, когда у него были обе руки?

Кок перемешал варево. Затем принес мешок с какой-то крупой, развязал его и огляделся в поиске подходящей емкости. Алиса заметила, что в крупе, кажется, чечевице, ползают мелкие жуки и мерзкие черви. Не успела она открыть рот, как Уинстон зачерпнул крупу и понес к чану.

– Стой! – закричала Алиса. – Ты что серьезно кинешь это в суп?!

– Ага, а потом кину туда тебя, если ты не заткнешшшься.

– Но там же черви!

– Сытнее будет, – сказал он и поднял руку над чаном.

– Не надо! Я переберу.

Амбал замер и глянул на помощницу через плечо. Обнажил гнилые зубы и высыпал крупу обратно в мешок. Алиса с облегчением выдохнула.

– Валяй, – сказал кок и отряхнул руку. – Только шшшустрее, ужин скоро.

Алиса мысленно себя укорила за поспешность, но потом похвалила – ей пришлось бы есть это варево с червяками наравне со всей командой. На такие жертвы она точно не готова.

– Дай мне чашку, зажги еще пару свечей, и я все переберу, – сказала Алиса.

Уинстон крякнул, что-то прошамкал себе под нос, но чашку достал.

– А еще можно мне некое подобие стула? – добавила Алиса.

– На бочку сядь.

Кок указал обрубком руки на бочку в углу.

Алиса уже напряглась, чтобы тягать бочку, но та оказалась пустой и податливой. Так она докатила ее до стола, стряхнула крошки и уселась сверху. Снова вспомнилось детство в деревне у бабушки, когда перебирали гречку или пшенку перед обедом. Садились за стол, насыпали по маленькой кучке и шустро откладывали мусор в одну сторону, а чистую крупу ссыпали в кастрюлю. Эх, а ведь тогда гречневая каша была божественной едой. Почему же сейчас мы ее так редко готовим?

С такими мыслями Алиса перебирала чечевицу, брезгливо сбрасывая червяков и жуков на пол – потом подметет. Лысина блеснула в дверном проеме. Уинстон поставил свечи на плоскую, заплывшую воском, тарелку. Теперь мрак в помещении разгоняют пять свечей. Кок придвинул тарелку к Алисе и молча наблюдал.

– А ты не голубых кровей, – сказал он и принялся помешивать варево.

– Куда мне до них? – не поднимая глаз, ответила Алиса.

Она хотела уточнить, сколько крупы нужно перебрать, но передумала – народу много. Чем гуще будет суп, или каша, тем сытнее. Хотя и в клейстер превращать не стоит. Алиса сравнила размер чана с количеством крупы и отмерила еще две больших горсти. Управилась быстро. Уинстон опять куда-то делся – пришлось самой высыпать крупу в чан. Для чего пришлось придвинуть бочку и встать на нее. Алиса перемешала суп и рискнула продегустировать. Зачерпнула ложкой, усиленно подула и лизнула. Не так уж плохо, только привкус странный. Из-за мяса? Его-то Алиса не проверила. Может оно вообще протухшее.

А где тут соль? Вместо нее на глаза попался веник, подвешенный в углу над грудой тарелок. Алиса потянулась за ним и чуть не грохнулась с бочки. Хоть помещение узкое, но падать здесь вдвойне опаснее – не дай бог опрокинуть на себя посуду или дымящийся чан.

Передвинув бочку, Алиса поднялась и оторвала листики от веника – лавр! Вот так находка! Она схватилась за веник и тут же пожалела об этом. Листики окутала тонкая паутина, по руке пробежала пара белесых пауков.

– Фу! Мерзость какая!

– Не смей обзывать мою еду! – раздался вопль Уинстона из-за перегородки.

Так ты здесь, лысая твоя башка! А я тут корячусь.

– Мистер Уинстон, – позвала Алиса. – Мне нужна ваша помощь.

– Чшшего тебе?

– Где у вас соль и хоть какие-то приправы?

Зашаркали башмаки. Уинстон открыл тумбочку рядом с бочкой у входа и достал глиняную кружку с отколотым краем. С глухим стуком поставил ее на стол.

– Зачшшем тебе этот веник? – спросил он.

Алиса отряхнула пучок и ответила:

– Это лавровый лист. Он придает приятный вкус любому блюду, если, конечно, не переборщить. А еще он спасает сухофрукты от всяких букашек. Так что если есть коробки с ними, то положите несколько листиков туда.

– Чшшего?

Алиса сняла паутину с лаврового веника и хорошенько потрясла. Живности больше не обнаружилось. Может пауки жили не в самом венике, а на полке. Она отломила два листика, подумала и отломила целую веточку с дюжиной листьев. Закинула в чан и потянулась за солью. Господи, сколько сыпать-то? Заглянула в кружку и ахнула – там не соль, а кусок соли вперемежку с песком.

– Ты издеваешься что ли? – зарычала Алиса. – Сито хотя бы у вас есть?

В ответ кок скривил недовольную мину. Да мать вашу! Кусок соли выкатился из кружки. Алиса замотала его в наименее грязную тряпку и застучала сверху днищем кружки. Не помогло. Уинстон назойливо скалился.

На этот раз Алиса сделала театральный жест и сказала:

– Приступайте.

Амбал отставил кружку и со всему маху стукнул кулаком по свертку. Хрустнуло. Сверток расплющился. Алиса размотала его. Итак, теперь у нас несколько средних кусков и много измельченной соли. Ну и как это перебирать?

Алиса выковыряла средние куски без песка или с незначительным его количеством. Протянула горстку коку – тот молча повиновался и закинул в чан. Затем освободила половину стола и пересыпала смесь на чистую поверхность. Она разравнивала соль с песком и слегка надавливала ладонью. Соль крупнее и легко липла к ладони. Мелкий песок же оставался на поверхности стола. После нескольких манипуляций Алиса набрала достаточное количество относительно чистой соли и снова подала Уинстону. Тот наблюдал за ней без ухмылки – скорее с изумлением, если ему вообще свойственно это чувство.

Оставшуюся смесь Алиса высыпала обратно в кружку, отметив про себя отыскать на этом судне хоть какое-то подобие сита или марли.

Кок зачерпнул варево ложкой, чтобы снять пробу. Хлебнул, почавкал, затем зачерпнул еще и глотнул, практически не остужая. Судя по выражению его лица, ему понравилось. Карта эмоций невелика. Но раз брови не насупил, значит оценил.

– Разрешите? – напомнила Алиса о себе.

Амбал зачерпнул суп и протянул ложку. Алиса подула и хлебнула – не идеально и не супер вкусно, но съедобно, ароматно, а главное – без опарышей. Она поймала взгляд кока, и оба одновременно улыбнулись.

Звякнули склянки. Пора ужинать.

Глава 4. «Нормально»

Топот и гогот, разговоры, ругань и присвистывание. Алиса суетилась с тарелками у столов. Уинстон шаркал следом, наливая суп (или это все-таки каша?) большим половником. Нет, он не таскал за собой огромный чан, а перелил часть варева в кастрюлю поменьше.

Алиса ожидала, что будет как в столовой – голодные пираты тянут тарелки в ожидании порции, но нет. Здесь другие порядки. Кок разливал еду, пока моряки рассаживались по скамьям. Кто-то принюхивался, кто-то морщился от очередной баланды. Кто-то подмигивал Алисе, а кто-то пытался ухватить ее. Одному из таких длинноруких она зарядила ложкой в лоб, чем вызвала всеобщий смех.

– Ну, оценим, что приготовила твоя помощница.

– А где сухари?

– Че так мало?

– А ты не ори, мож еще плеваться будешь.

– Мне рукой что ли есть? Мистер, Уинстон, будьте любезны…

Алиса подбежала к пирату и протянула ложку. Рыжий мужчина с ясными глазами (насколько освещение позволяло их разглядеть), аккуратной бородкой и усами, как у жгучих испанских мачо, только огненного цвета. Длинные ровные пальцы обхватили протянутую ложку, а их обладатель расплылся в притягательной улыбке. Левую бровь пересекала белая полоска шрама и еще больше украшала пирата. Рыжий Мачо с руками музыканта, мысленно окрестила его Алиса. Хорош, чертяка!

– Уфф, это же откуда такая нимфа? – промурлыкал он.

– Откуда взяли, там большшше нет, – прошипел Уинстон и плеснул в миску суп.

Рыжий не сводил глаз с Алисы. Сосед толкнул его локтем:

– Смотри, не подавись слюной!

Мачо опомнился и сказал:

– Простите мое невежество. Позвольте представиться – мистер Роллон. Но вы зовите меня Саймоном.

Пират снова выдал обворожительную улыбку. На правой щеке заиграла ямочка. Алиса улыбнулась в ответ и сказала:

– Алиса.

– Просто Алиса?

– Да, или можно Элис.

Услышав сопение Уинстона, Алиса засеменила следом – голодные мужчины ждали своей порции.

Наблюдать за жующими особо некогда, но скоро началось:

– А можно добавку?

– И мне тоже!

– Давай-давай, мы знаем, что у тебя там еще есть еда.

Уинстон и Алиса переглянулись.

– Обойдетесь, – проворчал кок.

– Да ладно тебе, не жадничай. В кои-то веки твоя баланда оказалась сносной. Накладывай еще! – говорили пираты.

Уинстон перелил из чана суп в кастрюлю и по второму кругу обошел желающих. Не все попросили добавки, но для Алисы это показатель успеха. Странно, капитана среди них нет. Может ему персонально в каюту отнести?

Алиса вернулась на кухню и захлопала дверцами шкафчиков и тумбочек. Нашла грязный и погнутый поднос – пойдет. Очистила его, положила сухарей (господи, они же каменные! Как их едят?), ложку и уже собиралась налить суп в миску, как из-за спины рявкнул Уинстон:

– Куда?

– Капитану отнести, – ответила Алиса. – Я подумала, раз его нет среди всех, значит нужно отнести ему в каюту.

– Не надо, – буркнул Уинстон и звякнул пустой кастрюлей.

Алиса пожала плечами и отставила миску. Не надо так не надо. Суп еще остался, проголодается – придет.

Тело отозвалось на зов природы. Ну и где тут у них туалет? У кого ж спросить? Кажется, Робин обещал экскурсию.

Алиса вышла в столовую и глазами искала плотника. Моряки разговаривали, посасывая сухари и глотая ром, разбавленный водой. То еще пойло. Один только запах с ног сбивает. Кто-то макал сухари в суп, а кто-то шутливо (или всерьез) – в ром.

Среди мужчин виднелась мохнатая голова и бегающие глазки.

– Робин, ваше предложение еще в силе? – спросила Алиса.

Соседи по столу протяжно заокали:

– Ну дает, всех опередил наш Робин!

Тот просиял, выпятил грудь и ответил:

– Конечно, мисс Элис. Что вам бы хотелось посмотреть в первую очередь?

– Ха-ха-ха, да ты совсем нескромный! – загоготали моряки.

Алиса наклонилась к уху Робина и прошептала:

– Мне бы в уборную.

Робин улыбнулся еще шире. Как бы не принял это за намек.

Пират подскочил, хлебнул остатки пойла и направился к выходу, увлекая за собой Алису. За спиной остались шутки и гогот. Пусть скалятся – не жалко.

Они шли коридорами, одолели один лестничный пролет. Уже по запаху Алиса определила, место назначения. Зловоние распространялось почти по всей нижней части корабля, но здесь оно сильное аж до рези в глазах. Робин указал на дверь и сказал:

– Прошу простить нас за не самого лучшего вида уборную, но другой не имеем.

Алиса кивнула и вошла. Бегло осмотрела дверь на наличие шпингалетов или крючков – черт, они и тут ничего не стесняются! Никаких закрывашек не оказалось. Тогда Алиса приоткрыла дверь и прощебетала:

– Робин, вы ведь джентльмен, верно?

Робин взъерошил волосы и почесал макушку.

– Не затруднит ли вас подежурить минутку-другую у этой двери, пока я справляю нужду и привожу себя в порядок?

– Клянусь Посейдоном и прочей божественной живностью, что не сойду с этого места! – отчеканил тот.

Алиса выдавила самую нежную из своих улыбок и закрыла дверь. Итак, туалет. Впрочем, ничего нового – три грязных отхожих ведра, одна дырка в полу, откуда доносился плеск воды. Если кто-то промахнулся, то никто и не убирал. Зловонные кучи лежали вокруг дырки и ведер. Ёпрст, как бы на все это не наступить?

Приметив ведро, которое наименее заминированно, Алиса примостилась над ним. Пришлось включать режим турбо и справлять нужду побыстрее. Кто знает, насколько честным и терпеливым окажется Робин.

Облегчившись, Алиса на цыпочках двинулась к выходу. Робин и правда стоял на том же месте спиной к ней – ладно в щелку не подсматривал. Хотя кто его знает?

– Можем идти? – спросил он.

Алиса кивнула и отправилась следом.

Робин болтал без умолку. Алиса и сама не отличалась молчаливостью, но плотник может с ней посоревноваться в говорливости. Голова Алисы закружилась от морских терминов: крюйт-камера (куда строго-настрого входить нельзя, ибо там порох и боеприпасы), трюмы с разным содержимым, уже знакомый камбуз, трюм для квартирования команды. Полуподвальное помещение с терпким запахом сырости. Вдоль стен раскачиваются десятки гамаков. Ого! Так вот как спят пираты. Их, тут, кстати, хватает.

Мужчины оживились, когда Алиса вошла в трюм. Шутки, присвистывания, гомон. Робин же отмахивался, призывая всех сохранять приличия. И тут Алису осенило – она же будет ночевать вместе со всеми. Здесь… Она точно не доживет до рассвета.

– Робин, а что там наверху? Может покажешь мне море? – попросила Алиса.

– Да, Робин, покажи ей море и свою мачту!

– Ха-ха, да откуда у него мачта? Так, якорек…

Робин провел Алису на верхнюю палубу. Наконец-то свет! Плотник протянул руку, Алиса сопротивляться не стала. Подниматься и впрямь неудобно – слишком крутая лестница.

– Странная у тебя обувь, – заметил Робин.

Алиса осмотрела многострадальные балетки, наклонилась протереть, потом передумала. Смысла никакого, а руки испачкает еще больше.

– Подходящей обуви не нашлось, – ответила она. – Сара сказала, на острове можно будет купить что-то по размеру.

– Или на первом же захваченном корабле, – хихикнул Робин.

Алиса оглянулась и ахнула. Гигантское закатное солнце висело над горизонтом, окрашивая воду в багровые оттенки. Палуба, казалось, наполнена светом. Паруса (боже, какие они огромные!) заиграли персиковым и пшеничным оттенками. Красотень!

– Вот это да! Никогда такого не видела вживую, – восхищалась Алиса.

Робин щурился.

– Что правда? Ты никогда раньше не была в море?

– Не была.

Жила в Питере, где можно любоваться кораблями и закатами вдоволь, но в открытом море не довелось побывать. Короткие экскурсии на прогулочных катерах и лодках не считаются.

Робин пожал плечами и смотрел на закат. Потом ему это надоело, он стал переговариваться с пиратами, что слонялись по палубе. Алиса уловила его скуку и начала расспрашивать о мачтах, парусах. Названия все равно не запоминала – их слишком много для непривычного уха.

Их диалог звучал так:

– А это что?

– Это *бессвязная абракадабра*. С его/ее помощью натягивают паруса и регулируют их.

– А эта штуковина для чего?

– Это *очередная абракадабра*. Она нужна, чтобы менять направление судна.

– Понятно.

– Робин! – кто-то крикнул над головой. – Говорят, ты увел помощницу у кока.

Голос свыше принадлежал мужику, который сидел то ли в корзине, то ли ступе (как же эта штука называется?) высоко на мачте. Оттуда обычно кричат «Земля!» или «Парус!».

Робин задрал голову и ответил:

– Ага! Уинстон ненадолго отпустил ее. Вот я и показываю ей корабль! Экскурсия, так сказать!

– И он не боится? – вполголоса спросила Алиса.

– А? – спросил Робин.

– Он не боится сидеть на такой высоте?

– А-а-а, не, на марсель и не каждого пустят. Только самого глазастого и крикливого. А трусам у нас и вовсе нет места.

На этом Робин снова выпятил грудь.

Алиса поежилась. Высоты она боится до одури. Хотя однажды довелось прыгнуть с тарзанки с пятнадцатиметровой высоты. Хватило.

***

На мостике стоял Гримм и наблюдал за двумя фигурами на палубе. Рядом чавкал Зак – уплетал остатки супа. Притащился с миской, чтобы умаслить капитана поужинать. Гримм не обратил на него внимания – пусть ест, раз так хочется. У него самого почему-то аппетита нет.

– Ммм… Кажется, вкуснее суп я ел еще ребенком у бабушки, – прочавкал Зак.

– У тебя не было бабушки, – ответил Гримм.

– Ну может и не у бабушки, но точно вкуснее супа я давно не ел.

– Я рад за тебя.

– В самом деле, капитан, чего вы так упрямитесь? Еда сносная впервые за долгое время нашего плавания. Элис исполнила обязанности, да и Уинстон о ней хорошо отозвался.

– В самом деле? Это как же?

– Он сказал «нормально».

– Так и сказал?

– Ага, – ответил Зак и заглотил еще ложку.

Это и впрямь нечто. Уинстон никогда ни о ком хорошо не отзывается. Даже слово «нормально» для него является высшей оценкой. Обычно от него слышатся проклятия, ругань и грязные шуточки. Впрочем, самого Уинстона тоже недолюбливают. Еще бы, такой амбал, а сидит себе в тепле, всегда сытый. В сражениях не участвует из-за увечья, а долю от добычи имеет. Его иногда называют «камбузный жеребец», «ветчинный принц» или вовсе «сальная тряпка». За последнее ругательство можно крепко отхватить. Не успел увернуться – получай здоровенный кулак по затылку или под дых.

– Посмотрим, как будет дальше, – пробурчал Гримм.

– Не понимаю, капитан, – начал Зак. – То вы соглашаетесь со мной, то негодуете по поводу исправного поведения пленницы. А ведь она в первые же часы пребывания здесь не растерялась и нашла общий язык с большей частью команды.

Гримм нахмурился и переступил с ноги на ногу.

– Посудите сами, – не унимался квартирмейстер. – Команда сытая. Вместо баланды с жуками они наконец-то наелись нормальным супом. Сухари, правда, те же. Но думаю, Элис и их исправит.

– Уинстон – не большая часть команда, – ответил капитан. – И она не нашла ни с кем общий язык. Накормить команду – не значит договориться с ней. Ей еще ночевку пережить.

– Кстати, о ночевке, – вставил Зак. – Вы ее поместите вместе с остальными в трюм?

– А что для нее отдельную каюту выделить? Команда и так охренела, что я принял женщину на корабль. Да не в качестве трофея, а поставил на службу в камбузе. Если я ей выделю отдельное место, знаешь, что будет?

Зак досмаковал суп, что-то прикинул в уме и промолчал. Капитан перевел взгляд на парочку. Элис с Робином уже двигались к носу корабля. Закатное солнце почти наполовину скрылось за горизонтом. Скоро темень поглотит корабль, а вместе с ним и все приличия.

***

– Элис! – рявкнула высокая лысая фигура.

Алиса оглянулась.

– Я за тебя шшшто ли буду посуду убирать, мать твою?!

Алиса посмотрела на Робина – тот понимающе кивнул.

– Иди, – сказал он. – С Уинстоном лучше не шутить. А то этот камбузный жеребец всех тут осеменит своим…

– Спасибо, Робин, – перебила его Алиса. – Экскурсию продолжим завтра.

– Конечно.

Алиса направилась навстречу коку, мысленно костеря свою инициативность. Сидела бы себе в сыром трюме, да крыс давила. Вдруг по спине пробежали мурашки. Алиса обернулась и поймала взгляд капитана. Вот уж с кем шутить не стоит.

Глава 5. Жаркая ночка

Алиса бегала между скамьями, собирая грязные миски. Несколько моряков лениво за ней наблюдали. Не стеснялись в выражениях, поигрывали ножами, как зубочистками. Кто-то собрал жуков в кружку. Потряс ею, перевернул и застучал ножом, накалывая насекомых, бросившихся врассыпную. Команда улюлюкала, подбадривая ловкача. Один жук успел избежать участи и скрылся под столом. Раздался гогот:

– Ха-ха-ха, промахнулся! Плохой из тебя трюкач. Смотри, как надо.

И игра продолжилась по новой.

Алиса наблюдала за ними с любопытством. При этом отдавала себе отчет – любое проявление наивности грозит в лучшем случае шлепком по заднице. В худшем – изнасилованием. Каким бы грозным ни был капитан, а за полусотней голодных до женщин мужчин не уследишь. Так что Алиса старалась даже ходить тише и глаз не поднимать.

Под недовольное сопение Уинстона Алиса плеснула воды в таз. Видимо сегодня команда впервые похвалила кока за сытый ужин, вот и не ворчит по поводу и без.

Остатки еды успели присохнуть, но теперь отмывать тарелки в разы проще, чем несколькими часами ранее. Зазвенели ложки. Алиса принялась отскабливать стол от толстого слоя жира, крошек, песка, раздавленных жуков и прочей гадости.

Если капитан сдержит слово, то она попадет на сушу через трое суток. Надо же себя чем-то занимать это время – не на море же глазеть! Хоть без морской болезни обошлось. За годы студенчества пришлось тысячи раз прокатиться в вонючих ПАЗиках. Видимо, вестибулярный аппарат смирился.

За этой возней Алиса не заметила мускулистую фигуру у входа. Гость с интересом наблюдал за ней. Шаркнул обувью, чем испугал помощницу кока.

– Капитан! – подскочила Алиса. – Я уж думала, вы не придете на ужин.

Глаза Гримма сузились. Он осмотрел ее работу и ответил:

– Аппетита не было. А потом Зак меня доканал похвалой удачной похлебки. Пришлось спуститься, чтобы он наконец-то отстал.

– Я сейчас вам положу.

Алиса заметалась. Блин, да где тряпки? Она вытерла руки влажной тряпкой. Взяла чистую миску и потянулась к кастрюле. Там на донышке плавали лавровые листы и несколько горошин чечевицы.

– Ой, придется из чана набирать. Поможете? – обратилась она к капитану.

Тот подошел к жаровне, в которой еще тлели угли. Дотянулся до чана – рост позволял – и переставил его на стол. Супа еще достаточно – примерно четверть объема чана занимал. Алиса привстала на цыпочки, чтобы зачерпнуть. Щедро налила в миску. Потом вспомнила предостережения Зака о том, что тут все равны. Но не переливать же обратно, да еще на глазах капитана! Достала чистую ложку и подала Гримму порцию. Тот принял одной рукой и вышел.

Сухари! Алиса поковырялась в мешке и вытащила горстку галет. Положила в отдельную миску и вынесла в столовую. В рядах ленивых моряков поредело. Разговоры стихли. Даже воздух будто стал прохладнее.

Встречаться взглядом с капитаном не хотелось, но оценить его реакцию любопытно. Так что Алиса поставила тарелку в сухарями и скорым шагом вернулась в кухню. Подглядывала за морским волком (хотя он больше похож на льва) сквозь щели дощатой перегородки.

Гримм проглотил одну ложку. Ноль эмоций. Вторую. Никакой реакции. Третью. Да что ж такое-то? Наблюдать надоело, так что Алиса снова заскрипела тупым ножом по столу.

– Неплохо получилось.

Капитан поставил опустевшую миску и посмотрел на Алису, заставив ее побледнеть. У него всегда такой взгляд? Или только на меня так таращится?

– Эээ… я рада, – ответила Алиса.

– Сегодня будешь ночевать в общей каюте. Зак тебе все покажет и выделит место. Если доживешь до утра, не проспи – завтрак с рассветом.

Алиса смогла лишь кивнуть. Кажется, даже не дышала. Гримм вышел за перегородку, прошелся между скамьями и заскрипел ступеньками.

Разговоры стали громче, мужики что-то бубнили, шутки стали откровеннее.

– Слышал? Ночевать с нами будет.

– Вот жаркая ночка выдастся.

– Я бы насадил ее на свою мачту.

– Да какая у тебя там мачта? Так, кормовой флагшток. И то кривой! Ха-ха-ха!

– А у тебя-то? У тебя вообще клотик! Ха-ха-ха!

Что такое флагшток и мачта, Алиса уже знала – Робин просветил. А если ночевать придется со всеми, то узнает заодно, что такое клотик и полсотни других терминов. Мамочки!

С такими угрюмыми мыслями Алиса отдраила большую часть стола и почувствовала дикую усталость. Ноги подкашиваются, руки болят, пальцы не разгибаются. Она присела на бочку, чтобы перевести дух, и стала оттирать руки. Грязь забилась под ногти. На костяшках пара ссадин, а на мизинце порез.

Вошел Уинстон. Зыркнул из-под мохнатых бровей, что-то прошамкал и заглянул в чан. Перемешал деревянной ложкой, закрыл и поставил на жаровню.

– Ты чшшего расселась тут?

Алиса вздохнула. Ну хоть не зарыдала – уже хорошо.

– Устала. Давно я так не бегала, – ответила она.

– Угу, проваливай. На сегодня все. Завтрак с рассветом.

– Знаю, – сказала Алиса и поднялась с бочки. – Капитан сказал.

– Он приходил сюда?

– Да, вылакал миску супа и вроде как похвалил.

Уинстон на нее уставился, бык на мышонка.

– Сказал «неплохо получилось», – уточнила Алиса.

– Ага.

Алиса отложила тряпку и направилась к выходу.