Пятнадцатилетний капитан

– Но ведь такая встреча остается одинаково опасной и для каждого из нас? – возражала миссис Уэлдон, не желая сдаться на убеждение юноши. – Кто бы ни отправился на розыски, все же он должен будет пройти этот лес.

– Да, но вдвоем легче пробраться через него незаметно и бесшумно. В какие-нибудь два дня мы могли бы совершить этот переход, достигнув первого попавшегося селения, и вернуться оттуда в сопровождении вьючных животных для вас и Нан с Джеком, а может быть, даже и с проводником, который укажет нам более близкую и удобную дорогу.

– Кого же ты думаешь послать на розыски, Дик? – робко спросила миссис Уэлдон, не находя больше возражений против плана смелого юноши.

– Я думаю пойти сам вместе с одним из молодых товарищей Тома – Батом или Актеоном. Остальные останутся здесь под наблюдением старого Тома. Уже один Геркулес будет вам надежной охраной, да, вероятно, и вы, Негоро, предпочтете остаться здесь и ожидать нашего возвращения? – внезапно обратился Дик к португальцу, пытаясь вызвать его на откровенность.

Застигнутый врасплох, корабельный повар не сразу отвечал на вежливый вопрос юноши. Он быстро обернулся в сторону говорившего и смерил его недоверчивым взглядом, как бы спрашивая о цели его вопроса, затем ответил отрывисто и неопределенно:

– Я… подумаю, – и тотчас же повернулся к выходу из пещеры, как бы желая показать свое равнодушие к общему разговору.

– А вы, кузен Бенедикт, как думаете? Оставаться здесь или идти разыскивать населенные места вместе с Диком? – улыбаясь, спросила миссис Уэлдон почтенного ученого, который после утомительной охоты за многочисленными насекомыми дремал на куче мягкого песка почти так же спокойно и беззаботно, как и маленький Джек.

– Я на все согласен, – простодушно ответил ученый, приподымаясь со своего импровизированного ложа. – Если вы найдете нужным прожить здесь несколько дней – тем лучше; это даст мне возможность основательно изучить энтомологию этих берегов, с которой я успел только бегло познакомиться до обеда. Решайте за меня и без меня, дорогая кузина, – прибавил он, надевая через плечо свою обычную спутницу – коробку с пробковыми стенками и вооружаясь лупой, постоянно висевшей на шелковом шнурке у него на шее. – Я заранее одобряю все, что вы скажете, если только вы не станете мне мешать осматривать окрестности, что я намерен начать немедленно…

– Только не удаляйтесь от берега, мистер Бенедикт, – серьезно заметил Дик Сэнд. – Как знать, нет ли в лесу диких животных… Да, кроме того, вы можете легко заблудиться, потеряв из виду море.

– Не беспокойтесь, капитан Сэнд, я не пойду дальше речки, откуда прекрасно видна наша пещера, – весело ответил ученый. С этими словами он быстро переступил порог маленькой пещеры и направился к первым группам деревьев, окружавшим устье неизвестного потока.

После его ухода разговор возобновился.

– Меня все-таки беспокоит наша разлука, дитя мое, – сказала миссис Уэлдон, удерживая руку юноши в своей дрожащей руке. – Мне кажется, что было бы безопаснее не разделять наши силы… Ты сам говоришь о возможности встретить разбойников или индейцев… Вместе мы были бы сильнее и лучше могли бы отразить их нападение, весьма вероятное в случае, если распространившийся слух о кораблекрушении привлек бы злонамеренных людей к этому пустынному берегу.

– Не тревожьтесь больше, чем следует, – спокойно ответил Дик. – Мне известно из рассказов капитана Гуля, не раз бывшего в этой части южноамериканского материка, что здешние индейцы далеко не так дики и жестоки, как краснокожие, опустошавшие Северную Америку полвека назад. Вы же останетесь не одни, а с такими сильными, храбрыми и преданными людьми, как Том, Геркулес, Остин и Бат…

– Но все они не вооружены, друг мой, – печально проговорила миссис Уэлдон. – Спасаясь, мы позабыли захватить с собой оружие… И вот последствие этой ошибки…

– Которую мы легко можем поправить, – весело перебил Дик Сэнд. – Ветер настолько стих, что волнение окончательно улеглось, да и прилив отогнал волны далеко от берега. Наш бриг находится почти на сухом месте, и пробраться к нему по скалам теперь уже не представляет серьезного затруднения. Я думаю попробовать взойти на борт и поискать там оружия, а может быть, и съестных припасов.

Печальное зрелище представилось глазам миссис Уэлдон, когда она, оставив своего сына под надзором Нан, вышла из маленькой пещеры и направилась к той части берега, откуда ясно можно было видеть останки несчастного судна, которые застряли на скалах, открытых усиленным отливом почти до самого основания. В короткие часы, прошедшие с минуты кораблекрушения, от прекрасного и быстроходного брига остались одни жалкие обломки. Мачты, упавшие при переломе корпуса, были уже унесены отливом, так же, как и окончательно разбитая носовая часть. Это слегка удивило Дика Сэнда, знавшего по опыту и по рассказам, что приливы в Тихом океане далеко не так сильны, как в Атлантическом, хотя сила волн могла обусловливаться и влиянием ветра, вызывавшего исключительное волнение даже в этом, близком к берегу месте.

Впрочем, посещение обломков оказалось далеко не так трудным, как этого можно было ожидать, благодаря тому что кормовая часть его почти совершенно не пострадала, плотно застряв между двумя скалами. Пробравшись на борт, Дик и его спутники легко могли спуститься в каюты, принадлежавшие миссис Уэлдон и капитану, и нашли их не испорченными водой, которая еще не успела пробраться до этой высоты. Здесь нашлось несколько прекрасных двуствольных ружей с патронами, по счастью, закупоренными герметически, в непромокаемых жестяных ящиках. Удалось также найти немало полезных предметов: белье, платья, бочонок с солониной и сухарями, ящики с рисом, кофе и сахаром, бочонки с хересом, коньяком и мадерой и т. п. Нашлось и холодное оружие в виде громадных, прекрасно отточенных ножей, которыми китоловы снимают кожу и жир с убитых животных. Нагруженные целым арсеналом, негры вернулись на берег, сложили свои трофеи и еще раз пробрались на судно за остальными вещами, взять которые надо было непременно до возвращения прилива, который мог окончательно разбить уцелевшие части погибшего брига.

Тем временем Дик Сэнд осматривал каюту миссис Уэлдон, ища деньги, о которых говорила ему молодая женщина. В письменном столе, который оказался нетронутым и крепко запертым, нашлось всего несколько сот долларов, вместо тех четырех тысяч, о которых он слышал. Ключ от стола лежал тут же, на полу, очевидно забытый впопыхах хозяйкой. Им, понятно, всякий мог свободно отпереть письменный стол. Но кто же успел это сделать? Кто мог взять не только золото, но и небольшой ящичек с драгоценностями, находившимися вместе с деньгами в этом же столе? Подозрение не могло пасть ни на кого из негров, которые ни на одну минуту не отходили от Дика с самого момента кораблекрушения. Зато Негоро исчезал на несколько часов… Как легко мог он пробраться на судно и, совершив воровство, припрятать украденное где-нибудь между скалами, прежде чем вернуться к остальным спутникам? Не посещением ли брига объясняется и тот бочонок с ромом, который португалец будто бы нашел на берегу?

Негодование против дерзкого вора так взволновало Дика Сэнда, что он собирался уже приказать Геркулесу схватить Негоро и обыскать его. Однако спокойное размышление заставило юношу изменить свое намерение. В самом деле, можно ли было ожидать, чтобы вор сохранил при себе доказательства своего преступления? Очевидно, Негоро успел зарыть где-нибудь золото и драгоценности, так что обвинение против него не могло быть ничем доказано и вызвало бы только обострение недружелюбия в заподозренном португальце!

Миссис Уэлдон сама посоветовала Дику не начинать разговора об украденном, пока не найдется доказательств того, что воровство совершено именно Негоро, который вышел из пещеры вместе с другими, но уклонился от посещения обломков судна и исчез так же, как и утром, в лесной чаще близ речки.

– Я так же, как и ты, уверена в том, что вор – Негоро и никто другой! – успокаивала молодая женщина негодующего юношу. – Но, поверь мне, он не вернулся бы, если бы не успел хорошо припрятать украденное. Да кроме того, мне кажется, безопаснее оставить его в уверенности, что мы обмануты и даже не подозреваем о преступлении… Я боюсь этого человека, Дик!.. Но именно поэтому мне кажется более выгодным находиться близ него, чем оставить его безо всякого наблюдения и замышлять что-либо вредное против всех нас.

Дик Сэнд вполне разделял это мнение. Поэтому он легко согласился не высказывать своего подозрения, а, напротив, удвоенной вежливостью постараться внушить доверчивость мрачному португальцу. К несчастью, их планы оказались неисполнимы, так как Негоро не возвращался весь день.

К заходу солнца все путешественники вновь собрались вместе возле пещеры, которая должна была служить общей спальней после того, как она послужила столовой. Не хватало только Негоро и кузена Бенедикта, замешкавшегося неизвестно где. Встревоженная миссис Уэлдон отрядила молодого Акте-она на поиски за почтенным ученым, который легко мог очутиться где-нибудь во рву или в реке, увлеченный погоней за каким-нибудь интересным жуком или кузнечиком. К счастью, на этот раз опасения молодой женщины оказались напрасными, так как Актеон вернулся через десять минут в сопровождении энтомолога, лицо которого, покрытое красными пузырями и опухшее до невероятных размеров, было неузнаваемо. Бедняга был в самом ужасном настроении и ругался с ожесточением, противоречащим его всегдашней кротости и любезности.

– Что с тобой, дядя Бенедикт? – заботливо пристал к нему с расспросами маленький Джек, отлично выспавшийся и веселый. – Отчего ты такой красный, как те маленькие раки, которых так любят противные киты, съевшие дядю капитана? Уж не испугал ли тебя какой-нибудь тигр или змея? – допытывался общий баловень, не смущаясь гневными возгласами не на шутку расходившегося энтомолога.

– Никого я не встретил! – злобно проворчал кузен Бенедикт в ответ на сочувственные расспросы всех присутствующих. – Ровно никого! Или, по крайней мере, никого, заслуживающего внимания! – прибавил он, отбрасывая в сторону свою пробковую коробку. – Москитов – сколько угодно… Скорпионов – хоть отбавляй… Жуков, стрекоз, комаров и мух – буквально насыпано! На каждой травинке по полдюжине экземпляров сидит! Но все это давно исследовано и всем известно. Нового же ничего! Буквально ничего! Даже муравья сколько-нибудь интересного ни одного не встретил… Ужасный берег! Напрасно лазил я во все трещины скал, ползал по земле и бродил по воде, переворачивая каждый камешек и осматривая каждую травинку, в надежде найти одного из тех прелестных гексаподов, которые справедливо считаются украшением южноамериканских берегов и гордостью каждого энтомологического музея… Ничего, повторяю вам! Ужасное место, хуже которого на всем земном шаре нет! Стоило сидеть взаперти на корабле чуть не три месяца, проехать больше двадцати тысяч морских миль, потерпеть крушение и выползти на берег «по морю, аки по суху», для того, чтобы очутиться на этом противном берегу, где нет ни одного интересного экземпляра, достойного внимания – уж я не говорю об изучении, а просто внимания уважающего себя энтомолога! Кузина, делайте что хотите, но я объявляю вам торжественно, что не хочу оставаться здесь больше, и требую немедленного отъезда в более приличные страны, в страны, где можно было бы достать хоть пару интересных блох!

Не без труда успокоила миссис Уэлдон бедного ученого, позволившего москитам искусать, а южному солнцу изжарить свое добродушное лицо безо всякого за то вознаграждения. Только надежда на более успешную охоту за насекомыми в лесу, до которого кузен Бенедикт не успел добраться сегодня, смягчила его гнев настолько, что он согласился принять участие в общем ужине. Вслед за тем он улегся возле маленького Джека, завернувшись в одно из одеял, найденных в каюте «Пилигрима» и привезенных на берег внимательным Геркулесом.

Негоро совсем не возвратился, к большому огорчению миссис Уэлдон. Раза два молодые негры отходили довольно далеко от пещеры, чтобы позвать его, но их громкие крики замирали вдали, не вызывая ответа… Очевидно, португалец находился слишком далеко, чтобы слышать голоса зовущих его, или не желал отвечать на эти призывы. Вскоре после захода солнца всякую попытку розысков пришлось прекратить, так как темнота наступила сейчас же вслед за заходом солнца. Это отсутствие сумерек подтвердило предположение Дика о месте нахождения путешественников. Очевидно, прихоть ветра занесла их недалеко от экватора, – вероятно, между экватором и тропиком Козерога, в сравнительно мало населенное государство Перу…

С наступлением темноты поужинавшие путешественники улеглись возможно удобнее на мягком и теплом песке, покрывавшем пол пещеры, причем миссис Уэлдон и ее маленькому сыну было сделано из принесенных с «Пилигрима» подушек и одеял нечто вроде постели, отделенной большим пледом, растянутым на двух высоких, воткнутых в землю кольях. За этой примитивной перегородкой молодая женщина могла спокойно спать возле старой негритянки, не стесняясь близости мужчин, дружно храпевших вблизи входа. Только один часовой должен был охранять общую безопасность, сменяясь каждые два часа до самого рассвета. В сущности, можно было бы смело обойтись и без этой предосторожности, так как Динго, улегшийся поперек входа в пещеру, наверно, почуял бы приближение всякого врага – двуногого или четвероногого – раньше, чем кто-либо из караульщиков. Но чернокожие хотели сделать все возможное для общей безопасности и настояли на очередном карауле.

Около полуночи, во время дежурства старого Тома, Динго внезапно проснулся и кинулся в темноту с громким бешеным лаем. В то же мгновение Дик Сэнд, только что передавший обязанности караульного старому негру и еще не успевший улечься, кинулся вслед за исчезнувшей в темноте собакой в сопровождении Тома и Геркулеса, захватившего спросонья вместо ружья громадную дубинку, вырезанную им с вечера на всякий случай…

Поиски их оказались бесплодными, так как абсолютная темнота не позволяла различать предметы даже в двух шагах расстояния. Да и Динго скоро вернулся, продолжая слегка рычать, но, видимо, успокоенный. Ласково виляя хвостом, он подошел к проснувшейся миссис Уэлдон и стал лизать ей руку, как бы рапортуя о виденном…

– Что случилось? – беспокойно спросила молодая женщина возвращающихся в пещеру спутников. – Отчего Динго залаял? Нашли вы что-нибудь подозрительное? Не Негоро ли возвращался? – прибавила она полушепотом, обращаясь специально к Дику, последовавшему за ней в дальнее отделение маленькой пещеры.

– Ничего не случилось, успокойтесь, – отвечал юноша. – Мы с Томом осмотрели каждый кустик поблизости пещеры, а Геркулес, обладающий способностью видеть ночью, как кошка, прошел довольно далеко вслед за собакой. И нигде не оказалось ничего подозрительного.

– Но отчего же внезапно залаял наш верный Динго? – продолжала допытываться миссис Уэлдон.

– Быть может, ему приснилось что-нибудь, – успокоительно ответил из-за занавески веселый голос Геркулеса. – Это бывает. Собаки часто видят сны и лают.

– Может быть, Динго видел во сне, что его кусает один из гексаподов дяди Бенедикта? – пробормотал в полусне Джек, к общему удовольствию негров, которые разразились таким дружным хохотом, что разбудили даже крепко спавшего ученого-энтомолога.

Одна миссис Уэлдон не могла смеяться. Беззаботная болтовня доверчивых и смелых негров не вернула ей спокойствия.

Прерванный сон не хотел возвратиться. Мужчины давно уже крепко спали в своем отделении, а молодая мать все еще не находила покоя на своем импровизированном ложе. Ее сердце болезненно сжималось каким-то неясным предчувствием нового горя, новых опасностей, ожидающих ее маленького сына. И под влиянием этого предчувствия тот самый берег, увидеть который она так долго и так горячо желала, начинал казаться ей худшим бедствием, чем грозное море и бушующие ветры, носившие ее на утлом суденышке по рассвирепевшему океану.

Глава пятнадцатая

Мистер Гаррис

На следующее утро, 18 апреля, Остин, бывший караульщиком, на рассвете заметил внезапно Динго, с громким лаем со всех ног бегущего к реке. В ту же минуту на пороге пещеры появилась миссис Уэлдон вместе с Диком Сэндом.

– Ого! – заговорил Дик, прислушиваясь к лаю собаки. – Кажись, случилось что-то новое! Динго почуял живое существо – человека или крупное животное, определить не берусь. Но, во всяком случае, это не Негоро! На того собака лает совсем особенным голосом, который мы все успели хорошо изучить на бриге. Не так ли, друзья мои? – обратился юноша к неграм, один за другим выходившим из-под темного свода маленькой пещеры.

– Но если Динго бросился не к Негоро, с чем я готова согласиться, так как его лай не имеет враждебного характера, то куда же девался наш португалец? Отчего он не пришел ужинать вместе с нами? – спросила миссис Уэлдон. При этом она обменялась с Диком взглядом, который остался непонятным остальным путешественникам, не посвященным в тайну тяготеющих над бывшим корабельным поваром подозрений относительно воровства денег и драгоценностей.

– Динго почти скрылся из виду, – решительно заметил Дик, не отвечая на вопрос миссис Уэлдон. – Надо поторопиться пойти за ним, чтобы он не потерялся в лесу. Да, кроме того, необходимо выяснить, на кого он лает так громко? Слышите? Лай все доносится до нас. Возьмем же наше оружие и пойдем на этот лай!

Геркулес, Актеон и старый Том тщательно осмотрели свои ружья и, заткнув за пояс каждый по большому ножу, а Геркулес, сверх того, захватив еще и солидную дубинку, отправились за Диком по направлению к речке, куда убежала собака. Миссис Уэлдон возвратилась в пещеру, чтобы заняться туалетом своего мальчика.

Солнце только что всходило. Его первые косые лучи еще не достигали берега, так как высокая стена темно-зеленого леса стояла между огненным шаром и прибрежной полосой земли, но отдаленное пространство моря уже сверкало миллионами бриллиантовых блесток, отражая яркий свет живительного светила. Пустынный берег только что просыпался, представляя картину чудного покоя и ясной тишины после темной и мрачной ночи.

Дик и его товарищи шли берегом, у самого моря, распластавшегося возле их ног легкой голубоватой зыбью. Быстрыми шагами направлялись они к устью речки, находившемуся в нескольких стах шагах от места их ночевки, – туда, где виднелся Динго. Собака остановилась возле небольшой группы развесистых деревьев и продолжала громко лаять, хотя, очевидно, без особенно враждебных намерений.

Недалеко от собаки можно было разглядеть человеческую фигуру. По мере приближения вырисовывалась фигура мужчины, который осторожно пытался пройти мимо собаки, успокаивая ласковыми жестами громадное и сильное животное, сражаться с которым у него, по-видимому, не было ни малейшего желания.

Еще несколько десятков шагов, и путники могли уже убедиться в том, что неизвестный мужчина не имел ничего общего с исчезнувшим португальцем.

– Ура! – весело крикнул Геркулес. – Это не Негоро, а совсем другой, неизвестный человек!

– И прекрасно! – прибавил старый Том. – Кто бы ни был этот неизвестный, он, наверно, будет лучше нашего Негоро!

– Кроме того, – серьезно прибавил Дик Сэнд, – этот человек, очевидно, местный житель, следовательно, он сможет указать нам, где мы находимся, и тем, быть может, даже избавит нас от необходимости разделяться на две партии ради отыскания дороги к обитаемым местам.

– Незнакомец, по-видимому, имеет миролюбивые намерения, – сказал Актеон, обладавший необыкновенно острым зрением. – Посмотрите, он забросил свое ружье за спину, как только заметил нас.

– Сделаем то же, друзья мои, и поспешим подойти к нему, – весело распорядился Дик Сэнд, ускоряя шаги и махая шляпой в знак дружеских намерений.

Незнакомец продолжал неподвижно стоять на месте, очевидно удивленный появлением людей в этой пустынной местности. Было ясно, что он ничего не знал о спасшихся от кораблекрушения – а, быть может, даже и о самом кораблекрушении, – так как ночной прилив успел окончательно расшатать обломки «Пилигрима» и снести их далеко в море, покрыв прибрежный песок лишь легкими досками да обрывками снастей, невидимыми с того места, на котором находился незнакомец. Первым впечатлением этого человека был, по-видимому, испуг, так как он схватился за ружье, но сейчас же забросил его за спину, как бы раздумав или решив, что подходившие не могли быть врагами. Затем, видя дружеские жесты, он также поспешил снять шляпу и, подняв ее высоко над головой, приветливо поклонился подходившим, как бы приглашая их приблизиться.

Теперь уже можно было разглядеть наружность этого неизвестного человека, первого, встреченного на пустынном берегу. На вид ему казалось лет около сорока, но его загорелое лицо прекрасно сохранилось и не имело морщин, несмотря на заметную седину, пробивавшуюся в ярко-рыжей с сильной проседью бороде и густых, коротко остриженных волосах. Уже цвет этих волос доказывал принадлежность неизвестного к белой расе и даже, по всей вероятности, к англосаксонскому племени, которое дает большое количество искателей приключений, замешанных во всевозможных, более или менее некрасивых проделках, которыми славятся пустынные местности американских республик. Американское происхождение неизвестного еще яснее определилось, когда он протянул руку подошедшему Дику, обращаясь к нему на чистейшем английском языке с любезным приветствием.

– С добрым утром, молодой друг! – крикнул он, спеша навстречу юноше. – Судя по цвету ваших волос, вы должны быть англичанином или американцем, не так ли?

– Да, мы американцы, – ответил Дик за себя и своих спутников, которым неизвестный руки не подал, ограничиваясь простым кивком головы в ответ на их поклон.

– С юга, вероятно? – продолжал он спрашивать Дика, любезной улыбкой как бы извиняя свое любопытство.

– Нет, мы граждане Северо-Американских Штатов! – ответил юноша, пожимая протянутую руку. – Меня зовут Дик Сэнд, я родом из Нью-Йорка.

Незнакомец, видимо, обрадовался этому ответу и еще раз пожал руку юноши с искренним радушием земляка.

– Какая приятная и удивительная встреча! – весело проговорил он. – Вот уж не ожидал встретить земляка в этой пустыне. Скажите, пожалуйста, какими судьбами занесло вас сюда, мой юный друг?

Дик Сэнд не успел еще ответить на этот вопрос, как неизвестный вторично снял шляпу, кланяясь с той изысканной вежливостью, какую оказывает американец всякой женщине. Он увидел подходящую миссис Уэлдон, которая поспешно ответила на его последний вопрос вместо Дика Сэнда:

– Наше судно потерпело крушение. Мы едва успели спастись на этот пустынный берег.

На лице незнакомца ясно отразилось сострадание и сочувствие, и взоры его невольно обратились к морю, как бы отыскивая следы того кораблекрушения, о котором он только что услышал.

Молодая женщина поняла его мысль и отвечала с грустной улыбкой:

– Увы, от нашего брига не осталось даже и следов! Я вижу, что ночное волнение уже успело унести его последние обломки. Вчера еще они были видны возле этой скалы. Сегодня она уже пуста, как видите. Негостеприимным оказался для нас берег этой неизвестной страны…

– Имя которой мы тщетно пытались угадать, – прибавил Дик Сэнд, желая поскорее узнать, в каком месте Южной Америки они находятся.

Незнакомец с удивлением посмотрел на юношу.

– Как? Неужели вы не знали, что находитесь у берегов южноамериканского материка? – проговорил он с недоумением.

– Это-то мы знали! Мы даже предполагали, что нас занесло к Перу, не так ли? – спросил Дик Сэнд.

– Не совсем так, мой юный друг. Перу находится несколько севернее. Мы здесь в Боливии!

– Неужели? – воскликнул Дик удивленно.

– И даже почти на южной границе Боливии, – спокойно продолжал незнакомец. – Довольно близко от республики Чили.

– В таком случае как же называется этот залив? – недоумевая, спросил Дик, указывая рукой на север.

– Не сумею ответить вам на это, мой юный друг, так как я первый раз приближаюсь к морю в этом месте, хотя довольно хорошо знаю внутренность страны, где мне приходится бывать сравнительно часто.

Дик Сэнд внимательно обдумывал все слышанное. В сущности, он не особенно удивился ошибочности своих расчетов, так как подобная ошибка была не слишком велика и уже потому всегда возможна. Вместо двадцати или тридцати градусов широты, он находился у двадцати пяти. Подобное уклонение судна легко объяснялось силой ветра или течений. Сомневаться же в словах неизвестного не было ни малейшего основания, тем более что они сразу объясняли и пустынность берега, на который был выброшен «Пилигрим». Боливия вообще не густо населена, и пустынные пространства в ней – не редкость, особенно у южной границы и в прибрежной полосе, отличавшихся нездоровым климатом и неудобных для мореплавателей вследствие подводных камней.