Пятнадцатилетний капитан

С необыкновенным присутствием духа сделал Дик последние распоряжения, приказав всем надеть пробковые пояса, приготовить шлюпки к спуску и наполнить их необходимейшими вещами. В какие-нибудь полчаса все было готово. И пора было… Роковая линия бурунов приближалась со страшной быстротой. Шум разбивающихся волн уже почти заглушал слова команды, когда Дик отдал последнее приказание вытащить из трюма и установить у бортов несколько бочек с ворванью из богатого запаса китобойного судна.

Покончив все эти приготовления, юноша-капитан еще раз взялся за руль, в то же время окидывая последним отчаянным взглядом белоснежную линию бурунов. В эту роковую минуту в его памяти мелькнуло спокойное лицо португальца, разбудив новую надежду. Быть может, этот таинственный Негоро знал о существовании возможности проскользнуть сквозь ужасную преграду подводных скал? Издали они представляли одну сплошную линию кипящей, как в котле, воды, но при приближении, быть может…

Внезапно лицо юноши просветлело, и он радостно вскрикнул. Его напряженный взгляд заметил тонкую полоску спокойной воды, темно-зеленый цвет которой ясно указывал на ее значительную глубину. Правда, эта полоска казалась очень узкой, но «Пилигрим» был не так уж велик и к тому же прекрасно повиновался рулю, не пострадавшему во время долгого скитания по морю. Все эти соображения придали смелости Дику, и он решительно направился наперерез бурунам… Волны кипели кругом судна, обдавая дождем брызг пассажиров, столпившихся на палубе возле приготовленных к спуску лодок. Со страхом глядели на ужасный водоворот, в котором, казалось, должен был неминуемо погибнуть «Пилигрим». Но бриг все подвигался вперед, подгоняемый ветром, счастливо увертываясь от попадающихся на его дороге подводных камней. С лихорадочным волнением и неослабным вниманием наблюдал Дик Сэнд за узкой полосой глубокой воды, по которой приходилось двигаться бригу, ежеминутно готовый повернуть руль в ту или другую сторону, смотря по тому, как потребуют изгибы опасной дороги. К счастью, изгибы эти были немногочисленны и не особенно суживали ширину прохода, избавляя, таким образом, судно от опасности беспрестанных поворотов, которые часто не в силах одолеть даже легкие гребные лодки, гибнущие иногда в подобных прибрежных бурунах в нескольких шагах от земли. Только в самом конце опасной полосы подводные скалы сближались настолько, что кипевшие вокруг них волны слились в одну массу, образуя настоящий водоворот. Здесь ждала гибель судно, преодолевшее уже столько опасностей.

Его спасло только присутствие духа и остроумная предосторожность юноши-капитана, как бы предвидевшего эту последнюю опасность. Носовая часть «Пилигрима» уже касалась белой пены, покрывавшей всю поверхность страшного водоворота, когда Дик Сэнд крикнул неграм, ожидавшим его приказаний, стоя наготове на обоих бортах, возле бочонков с заранее выбитыми днищами:

– Выливайте скорее жир в воду! Разом, друзья мои! Все бочонки разом, направо и налево! Готово? Лейте!

Густая струя китового жира скользнула по наклонному борту судна и разлилась по поверхности моря.

Результаты могли бы показаться чудесными человеку, незнакомому с этим способом усмирять ярость моря. Слой жира, расплывающийся на поверхности воды, моментально как бы сглаживает волны, превращая только что бешено вздымавшиеся массы воды в совершенно спокойную водную равнину…

Правда, спокойствие это продолжалось только несколько минут, но в эти несколько минут «Пилигрим» успел проскользнуть через опасное место. Порыв ветра быстро двинул его вперед, и через минуту страшная линия бурунов белела уже за его кормой.

– Спасены! – радостно вскрикнула миссис Уэлдон.

– Погибли! – отвечал ей отчаянный голос Геркулеса, стоявшего ближе всех к носу судна. – Право руля, капитан Дик! Скала налево! – отчаянно крикнул гигант, бросаясь к рулевому колесу.

Но было уже поздно! Раздался страшный треск. Корпус судна ударился о что-то твердое и остановился с разбега, раскачиваясь страшной килевой качкой. Широкая струя воды хлынула снизу на палубу. Раздались отчаянные крики. Негры кинулись в разные стороны. Приготовленные к спуску шлюпки оторвались и исчезли в образовавшемся вокруг судна водовороте. Миссис Уэлдон упала на пол около рулевого колеса, оказавшегося поднятым высоко на воздух вместе с кормовой частью судна. Одно мгновение царила полная паника. Но голос молодого капитана сразу восстановил порядок. Спокойно и уверенно крикнул он так громко, что заглушил даже шум волн, бешено бившихся о корпус судна:

– Стойте, друзья мои! Успокойтесь! Опасности нет! Судно засело на скале вне линии бурунов! Берег в нескольких шагах! Мы спокойно можем до него добраться!

Действительно, главная опасность миновала. Правда, судно получило течь при столкновении со скалой, и в эту течь широкой струей вливалась вода, заставляя бриг сильно крениться на правую сторону. Но его корма прочно засела между двумя камнями, подымаясь так высоко над водой, что на ней можно было безопасно оставаться, не рискуя быть снесенным в море. Кроме того, ветер уже не достигал бедного судна, защищенного уступом высоких прибрежных скал, находившихся всего в нескольких стах шагах от места крушения. Отдельные вершины этих скал поднимались из воды вплоть до желтой песчаной отмели, позволяя несчастным пассажирам пробраться от разбитого брига до берега и достигнуть безопасного и сухого места, почти совсем не промокнув.

После семидесяти трех дней, проведенных на море, в первый раз почувствовали они под собой твердую землю.

Глава четырнадцатая

Что делать?

Как ни ужасно было положение наших путешественников, но все же они могли радоваться не только тому, что крушение судна случилось так близко от берега, но и тому, что берег этот оказался материком Южной Америки, а не каким-либо из необитаемых островов Тихого океана. Отсюда возвращение на родину было вполне обеспечено и являлось только вопросом времени, которое ни в каком случае не могло быть особенно продолжительным, так как побережья Перу и Чили соединены многочисленными пароходными линиями с Сан-Франциско и другими большими приморскими городами Соединенных Штатов и южноамериканских государств. Правда, о спасении «Пилигрима» нечего было и думать. Сила удара была такова, что корпус брига оказался разрушенным. Носовая часть его почти совершенно отделилась от корпуса, и вода залила трюм, унося в море бочки с китовым жиром и значительную часть груза. С грустью смотрел бедный Дик на груду обломков, еще так недавно бывших стройным и крепким судном, гордо носившимся по океану и спорившим с бурями и грозами. Больно и обидно было храброму юноше сознание невозможности исполнить до конца свою задачу и привести к месту назначения бриг. Больно и обидно было видеть ему и тщетность стольких усилий, которыми самоотверженный мальчик мечтал преодолеть опасности и затруднения! Но все же ему оставалось утешение в сознании спасения экипажа, а также жены и сына человека, которому юноша был многим обязан.

О дальнейшей судьбе спасенных отважный юноша не особенно сокрушался. Куда бы ни забросила их судьба, все же они находились на материке, населенном цивилизованными людьми, от которых можно было с полной уверенностью ожидать помощи и поддержки. Конечно, интересно было бы узнать возможно скорее и самым точным образом, куда буря забросила «Пилигрим», чтобы определить бо́льшую или меньшую вероятность немедленного возвращения в Сан-Франциско, на родину миссис Уэлдон. Дик предполагал на основании своих, конечно, лишь приблизительных расчетов, что берег, на котором находились потерпевшие крушение, должен был принадлежать к владениям республики Перу. От сорок третьего градуса широты «Пилигрим» легко мог быть отнесен силой ветра и течением к этому государству, на берегах которого должно было находиться немало селений и городов, быть может, отделенных только линией прибрежных холмов или виднеющимся вдали лесом от той пустынной береговой полосы, возле которой погибло несчастное китобойное судно.

Эта береговая полоса, казалось, занимала довольно обширное пространство, покрытое крупным желтым песком, среди которого разбросаны были неправильные группы темных камней, достигавших иногда довольно крупных размеров. В общем берег подымался не особенно высоко над морем даже в это время, когда уже начинался отлив, и был покрыт рытвинами и обвалами причудливых форм. По ним оказалось вполне возможным взобраться от песчаного побережья до высшей точки скалистых групп. За ними начинался густой темный лес, доходивший, в расстоянии около полумили к северу, до устья видневшейся вдали небольшой речки, на берегах которой лес редел, оканчиваясь отдельными группами деревьев, принадлежавших, по-видимому, к какой-то особенной породе платанов. Ближайший горизонт совершенно исчезал за густым лесом, скрывавшим линию гор, присутствие которых известно было Дику по картам, но которые оставались невидимыми за роскошной растительностью, закрывавшей даль. Богатство этой растительности сразу бросилось в глаза всем… кроме кузена Бенедикта, по обыкновению не интересовавшегося ничем, исключая своих насекомых. Даже издали можно было разглядеть отдельные группы деревьев, среди которых выделялись громадные баобабы. Относительно этих деревьев долго и ошибочно думали, что они живут целые тысячелетия, на самом же деле они менее долговечны, чем наши столетние дубы, несмотря на внушительные размеры, породившие ошибку ботаников. Стволы этих гигантов леса казались высеченными из темного гранита, а раскидистый шатер их густолиственных ветвей мог бы укрыть своей тенью целый эскадрон. Рядом с баобабами высились какие-то необычайно высокие, тонкие, как судовые мачты, сосны с белыми стволами и небольшим букетом хвойной зелени наверху, стройные латании с ярко-зеленой листвой и развесистые курчавые тамариски – словом, всевозможные образчики роскошной тропической растительности, за исключением пальм, характерных очертаний которых нигде не было видно, несмотря на то что это чудное дерево распространено по всем теплым странам и насчитывает больше тысячи разновидностей, встречающихся почти повсеместно в той части южноамериканского материка, куда кораблекрушение забросило путешественников.

Величественная картина пустыни оживлялась многочисленными птицами, большинство которых принадлежало к семейству ласточек. Красивые пташки летали так же быстро и грациозно, как и их европейские сестры, блестя на солнце своими иссиня-черными перышками, переходящими на голове и груди в желтовато-бурый цвет. В короткой и жесткой, но сочной и зеленой траве бегало громадное количество каких-то особенных куропаток, с почти голой шеей и серовато-пепельными крыльями. Привыкший к наблюдательности, Дик Сэнд удивленными глазами смотрел на необычайную смелость всех этих пернатых, которые позволяли приближаться к себе почти вплотную, не выражая ни малейшего беспокойства. Неужели же они еще ни разу не видели человека на этом пустынном берегу? Неужели ни разу не слыхали они звука выстрела? Не менее спокойно продолжали заниматься рыбной ловлей и громадные пеликаны, с комической важностью прогуливавшиеся по берегу моря, с большими мешками у клюва, из которых торчали блестящие хвосты наловленных рыбок. Вокруг обломков «Пилигрима» собирались уже целые стаи альбатросов и чаек, которые с любопытством оглядывали разбитое судно и расхаживающих по берегу людей и наполняли воздух своими резкими криками.

Эти пернатые были единственными живыми существами, хозяевами того пустынного берега, куда море забросило миссис Уэлдон и ее спутников, да многочисленные насекомые, жужжащие, стрекочущие, пищащие, ползающие, прыгающие или летающие к вящему удовольствию кузена Бенедикта, уже успевшего вытащить из кармана свою неизменную лупу и приступившего с ее помощью к своему любимому занятию: классификации нового энтомологического мира. К несчастью, к какому бы разряду системы Линнея[18] ни принадлежали хозяева пустынного берега, они не могли объяснить нашим бедным путешественникам ни названия места, где они находились, ни способов выбраться из затруднительного положения, созданного кораблекрушением. А между тем нигде не видно было признака близости человека. Нигде не подымался к небу синий дымок отдаленного селения или хотя бы единичного жилища какого-либо искателя приключений. Нигде не видно было вырубленного дерева или обработанного поля – этих первых следов человеческой деятельности. Повсюду царила невозмутимая тишина нетронутой природы. Повсюду путешественников встречало молчание девственной пустыни.

С возрастающим недоумением осматривал Дик Сэнд ближайшие окрестности, не без тревоги спрашивал себя: куда же их забросила прихоть ветра и моря?

Миссис Уэлдон не менее беспокойно задавала себе эти же вопросы и спросила громко, с видимым испугом:

– Дик, неужели мы не найдем людей, не найдем помощи?

Юноша не знал, что ответить на эти вопросы, чем успокоить напуганную женщину. Людей, очевидно, не было поблизости, иначе Динго, доплывший до спасительного берега раньше, чем двуногие пассажиры успели до него добраться, с трудом переходя со скалы на скалу, – Динго почуял бы близость человека и оповестил бы о нем радостным или враждебным лаем. Между тем умная собака вела себя необычайно странно с той самой минуты, как вступила на неведомую землю. Она бегала взад и вперед, описывая круги и уткнув нос в землю, как бы отыскивая знакомый, но позабытый след и выказывая при этом все признаки грусти и злобы. С поджатым хвостом и налитыми кровью глазами, животное останавливалось иногда и жалобно выло не то от боли, не то от огорчения.

– Что это с нашим Динго, Дик? – недоумевая, спросила миссис Уэлдон, заметившая наконец необъяснимое поведение собаки. – Посмотрите на нее. Что может означать ее поведение?

Дик Сэнд внимательно поглядел на Динго, медленно удалявшегося по направлению к реке.

– Мне кажется, что он отыскивает какой-то след, миссис Уэлдон. По-видимому, он уже бывал здесь, – удивленно ответил юноша, не спуская глаз с собаки.

– Он делает то же, что и Негоро, – внезапно прибавил старик Том, указывая рукой по направлению реки. – Посмотрите, капитан Дик, наш португалец также рассматривает берег, точно отыскивая какие-то ему одному известные приметы!

– Быть может, вы и правы, Том, – ответил юноша задумчиво. – Ах, если бы мы могли узнать, что думает этот странный человек!

– Что ж, прикажите, капитан. Его можно заставить говорить, – решительно вмешался в разговор Геркулес, многозначительно показывая свой внушительный кулак. – Скажите одно слово, и он от меня не отвертится. Прикажите привести его сюда и расспросите поподробнее!

Дик Сэнд отрицательно покачал головой:

– Нет, Геркулес, на это я не имею больше права. Мы на берегу, и нашего судна больше не существует. Негоро свободен и может действовать как ему угодно, не отдавая мне отчета в своих поступках. Моя власть окончилась с гибелью нашего бедного «Пилигрима». Здесь я не имею больше возможности контролировать действия и поведение таинственного португальца, хотя и признаюсь, что нахожу его поведение чрезвычайно странным… чтобы не сказать подозрительным…

Действительно, Негоро, добравшийся до берега вместе с остальными пассажирами и даже помогавший маленькому Джеку во время опасного перехода, удалился от остальных спутников, как только они достигли верхней части прибрежья. Здесь он принялся внимательно рассматривать каждый камешек, каждый кустик, почти так же внимательно, как кузен Бенедикт изучал каждого комара, каждого жука, жужжащего в воздухе, ползавшего по траве… Было ясно до очевидности, что место казалось Негоро знакомым и что он отыскивал либо подтверждение своего предположения, либо какие-то, известные ему одному, следы.

Одну минуту, после отказа Дика Сэнда вступать в объяснения с Негоро, миссис Уэлдон предполагала сама заговорить с ним и попытаться выведать от него что-либо… Но воспоминание о холодной враждебности бывшего повара, о его постоянной скрытности и отчужденности остановило ее от подобной попытки. Негоро, очевидно, ничего не ответил бы на ее расспросы так же, как он ничего не отвечал на вопросы пассажиров на судне. Поэтому самое лучшее было не обращать больше внимания на поступки человека, видимо не желавшего иметь никакого дела с товарищами по несчастью… Все так и сделали и вскоре почти позабыли о существовании португальца, скрывшегося из виду за одной из выдающихся скал, недалеко от речки.

Только Динго не сразу согласился отказаться от своей ненависти к Негоро и кинулся было на него с бешеным лаем, как только заметил его фигуру издали, но громкий призыв Дика и миссис Уэлдон остановили его на несколько мгновений, во время которых португалец успел скрыться из виду между береговыми деревьями.

Бедным путешественникам надо было заниматься более важным делом, чем наблюдение за бывшим корабельным поваром; им надо было позаботиться о месте, где можно было бы безопасно провести ночь, поесть и высушиться. Волны вынесли на берег с разбитого судна немало вещей, которые могли быть полезны его пассажирам; деятельные негры поспешили подобрать все, что возможно, и унести подальше от воды для сортировки и просушки. Тут оказался, между прочим, ящик с солониной и два бочонка с сухарями, еще не успевшими подмокнуть благодаря плотности укупорки. Все это уже гарантировало пищу нашим робинзонам на довольно продолжительное время, даже при невозможности охоты. В пресной воде недостатка не могло быть благодаря близости речки, из которой Геркулес, пользуясь отливом, притащил целый бочонок чистой и прозрачной влаги. Что касается временного убежища, то его отыскал маленький Джек, бегая по прибрежному песку, пока взрослые занимались спасением нужных предметов. Это была одна из тех пещер, которые прибой волн часто выдалбливает в прибрежных скалах, на таком расстоянии, куда долетают в бурную осеннюю погоду волны исключительно сильных приливов. Углубление не больше двадцати или тридцати футов длиной показалось ребенку гигантским подземным дворцом, и, понятно, никто не стал разочаровывать общего любимца, немало гордившегося своим открытием. Да, в сущности, все действительно радовались находке, гарантировавшей сухой ночлег на мягком и чистом песке, в полной безопасности от ветра и волн.

– Браво, дитя мое! – похвалила миссис Уэлдон своего сына, стараясь, не без усилия, казаться веселой и беззаботной, чтобы не напугать ребенка, не сознающего всей тяжести своего положения. – Браво, мой маленький Робинзон! Если бы мы должны были прожить здесь долго, мы бы, конечно, назвали эту пещеру «Дворцом маленького Джека». Но будем надеяться, что у нас не будет необходимости слишком долго пользоваться гостеприимством твоей подземной находки…

Развести огонь оказалось нетрудно благодаря тому, что Том, как отчаянный любитель курения, всегда носил с собой небольшой, герметически закупоренный ящичек с запасом трута, огнивом и кремнем для своей неизменной подруги – маленькой глиняной трубки, такой же неразлучной спутницы старого негра, какой была большая лупа для ученого-энтомолога. В топливе, понятно, недостатка не могло быть вблизи леса. Один из молодых негров в пять минут набрал там целый запас прекрасных сухих ветвей. Таким образом, к полудню, когда горячие лучи солнца разогнали последние остатки тумана и облили золотистым светом успокоившееся море, усталые спутники могли расположиться вокруг веселого огонька; костер не только высушил промокшие платья, но и дал возможность поесть горячей похлебки, состряпанной старой негритянкой из сухарей и солонины в котелке, оказавшемся среди выброшенных волнами на прибрежный песок предметов. Вернувшийся к этому времени неизвестно откуда, Негоро счел за лучшее присоединиться к товарищам по несчастью и разделить их скромную трапезу, прибавив от себя к общей провизии небольшой бочонок рому, найденный им, по его словам, на берегу, недалеко от устья реки, осмотром которой он был занят все утро. О цели такого подробного изучения местности португалец не сказал ни слова, ограничившись, по обыкновению, лишь самыми необходимыми фразами и почти не вмешиваясь в общий разговор. Это, впрочем, не мешало ему необыкновенно внимательно следить за этим разговором и даже побуждать собеседников высказывать свои планы и предположения, которые Негоро, очевидно, тщательно запоминал для каких-то особых целей.

Усталые путешественники с наслаждением отдыхали на мягком прибрежном песке после перенесенных волнений, опасностей и трудов. От успокоившегося моря доносился только слабый шум отдаленных бурунов, повсюду на земле были покой и тишина. Опасаться внезапного появления какого-нибудь врага было нечего, так как верный Динго лежал у входа в пещеру и издали почуял бы приближение дикого зверя или незнакомого человека.

Маленький Джек спал крепким сном, положив свою кудрявую головку на колени матери. Все остальные расположились возможно удобнее вокруг мерцающего огонька, дым которого отгонял бесчисленных москитов, и наслаждались минутным покоем перед новыми трудами и опасностями.

Миссис Уэлдон прервала молчание и обратилась к Дику Сэнду, задумчиво поглаживающему золотистые кудри своего маленького любимца.

– Я должна поблагодарить тебя, Дик, – начала молодая женщина, – не только от своего имени, но и за всех нас, спасенных твоей предусмотрительностью и самоотверженным мужеством. Ты сделал для нас больше, чем должен был, больше, чем кто-либо мог сделать на твоем месте. Но все же твоя миссия еще не окончена, дитя мое, и мы не можем освободить тебя от дальнейших забот и трудов. Ты был капитаном нашего судна на море и должен оставаться нашим вождем на суше, по крайней мере до тех пор, пока мы не доберемся до населенного места. До тех пор мы просим тебя распоряжаться нами, как ты распоряжался на «Пилигриме», и обязуемся повиноваться тебе так же беспрекословно. Я говорю за всех… Не так ли, друзья мои? – обратилась она к неграм, которые поспешили выразить свое полное сочувствие ее словам радостным возгласом:

– Ура, капитан Сэнд!

– Итак, – продолжала миссис Уэлдон, – ты видишь, что мы избрали тебя вождем единогласно и обещаем тебе так же единогласно полное подчинение. Следовательно, приказывай, сын мой… Скажи, что нам делать? Что предпринять в теперешних затруднительных обстоятельствах?

Взоры всех присутствующих обратились на серьезное, побледневшее лицо юноши. Даже Негоро не спускал с него своих мрачных, загадочных глаз, в которых ясно сквозило тревожное любопытство. Очевидно, всех одинаково беспокоила неизвестность, все одинаково нетерпеливо ждали от Дика решения своей участи. Что мог он сделать? Как помочь? Об этом никто не задумывался. Прошлое поведение юноши внушило безграничное доверие к его уму и осмотрительности, и каждый надеялся, что молодой капитан отыщет средства к спасению там, где никто другой не видел ничего утешительного. Доверие это, силе которого мог бы позавидовать любой старый капитан или предводитель экспедиции, глубоко трогало Дика, который ответил после нескольких мгновений размышления:

– Благодарю вас за доверие, дорогая миссис Уэлдон, и вас также, мои добрые друзья. Нечего и говорить, что я согласен исполнить ваше желание и готов жить и умереть для вас всех в будущем, как был готов страдать и трудиться в прошлом. Надеюсь, что мне удастся довести до конца вторую часть моей задачи успешнее и счастливее, чем было суждено окончиться первой. Для этого первым условием должно быть определение пункта, на котором мы находимся, и затем отыскание возможности добраться до населенных мест. Я предполагаю, что мы должны находиться в одной из прибрежных провинций республики Перу, хотя, конечно, не могу поручиться за верность этого предположения, не имея возможности сделать астрономические наблюдения. Но даже если мое предположение и правильно, если мы действительно у берегов Перу, то это не уничтожает затруднительности нашего положения. Береговая линия Перу очень длинна и в южной оконечности своей почти совершенно пустынна, так что нам придется пройти не одну сотню миль, прежде чем мы доберемся до действительно населенных местностей этого государства.

– Что же нам делать в таком случае, дитя мое? – беспокойно спросила миссис Уэлдон, окидывая заботливым взглядом своего безмятежно спавшего ребенка. – Не можем же мы оставаться здесь неопределенное время, ожидая появления случайной помощи?

– Конечно, нет, – уверенно ответил Дик. – Напротив, мы должны торопиться покинуть этот необитаемый берег и как можно скорее спешить к населенным местам. А для этого я предложил бы отправить двоих из нас на поиски за помощью.

– Расстаться? – испуганно вскрикнула молодая женщина. – Разделить наше маленькое общество? Дик, неужели ты этого хочешь? Неужели без этого нельзя обойтись?

– Трудно. Подумайте сами, легко ли будет нам всем отыскивать путь в непроходимом и неизвестном лесу? Присутствие женщин и ребенка будет затруднять каждый наш шаг, страшно замедляя путешествие, которое может быть не безопасным и от диких зверей, и от злых людей… Ведь здесь немало кочующих индейцев и разных авантюристов, разбойников по ремеслу… Чем дольше мы будем оставаться в лесу, тем больше шансов на опасную встречу…