…и Африка нам не нужна. Роман ассоциативного повествования о молодости, желаниях, долге и любви

Если представить стену метафорическим выражением страха, то по ту сторону – произрастает зеленая трава свободы. Наверное, об этом пела группа «Земляне» в шлягере 80-х – 90-х «Трава у дома».

Важно понимать контекст. Обстоятельства меняют смысл. Дословный перевод не работает, «контекстуальный перевод» – сложен. На этот тему в 2003 году американцы сняли фильм «Lost in Translation – Потерявшиеся в переводе». В российский прокат фильм вышел под названием «Трудности перевода».

Мужчина и молодая дама найдут друг друга в смысловых и территориальных лабиринтах Токио. Однако, найдут не совсем, а только в некоторой степени, потому что соединиться до конца им так и не придется.

Один из героев – мужчина – скажет фразу:

– Жена – это жена.

Чем меньше слов, тем больше смысла. Жена, действительно, – это жена. Хлеб – это хлеб, воздух – это воздух.

Если продолжать «кинематографическую» тему, вспомним «Крестный отец – 3».

Дон Корлеоне уже стал реально крутым и дал сотню миллионов долларов банку Ватикана на благотворительность. Соперничество мафиозных кланов продолжается.

Зритель видит эпизод: престарелый мафиозный дон приходит к наемному убийце и предлагает замочить Корлеоне. Перед этим старый дон исполняет монолог об оливковом масле и хлебе.

Старик отламывает кусок хлеба, обмакивает его в оливковое масло, пробует на вкус и говорит:

– Virgine – Девственные.

– Седина в бороду, бес в ребро, – мог бы сказать собеседник, но не сказал.

Пока сам не попробуешь, не узнаешь. Практика – критерий истины. Средиземноморская диета способствует долголетию.

Сцена завершится тем, что наемный убийца и старик чокаются стаканчиками и говорят:

– Так пусть умрут оба!

Наемный убийца готовился завалить еще и племянника Корлеоне.

Карлос Кастанеда говорил, что смерть – лучший советчик. Она постоянно следует за человеком и иногда включает фары, а иногда – нет.

Представляете себе, какую опасность представляет собой машина, мчащаяся по автостраде в темноте с выключенными фарами. Хотя, на Московской окружной дороге МКАД так развлекались молодые люди, которые на своих Мерседесах и БМВ мельтешили в потоке машин. Мелькающим, наверное, хотелось волшебства острых ощущений. Иначе, зачем бы они мелькали?

В Институте волшебство носило не столько метафизический, сколько практический характер. Помните, «мы рождены, чтоб сказку сделать былью».

Первым источником волшебства, позволявшим курсанту Института вырваться из железных оков социально-пространственной дихотомии «хорошо» / «плохо», была – маза. Мазисты исключались из круговорота социально—иерархической кармы.

Мазист – это курсант, у которого папа, мама, дедушка или бабушка занимали ответственный пост в советской партийной, государственной или другой иерархии. Источником мазы становились также дальние родственники или знакомые, готовые похлопотать за юношу.

Товарно—денежные отношения в то время не приняли еще размах. Вопросы решали через связи, как при феодализме. Это когда сначала положение, потом – богатство, а не наоборот. Административная ступень, до которой добрался человек, определяла имущественное состояние и потенцию влиять на будущее. При этом, «стяжательство» и «накопительство» осуждались официальной пропагандой настолько часто, что часть людей принимала это всерьез.

Фразы «Ведь, кто-то должен!», или «Есть такая профессия – Родину защищать!» представлялись самодостаточными, и не предполагали дополнительных доводов, резонов и аргументов. Попытка бросить тень сомнения на святую заповедь неуместным вопросом, уточнением или комментарием – подразумевала гнев, возмущение и осуждение.

Материальная составляющая жизни не исчезала, нижние ступени пирамиды Маслоу никуда не девались. Люди ценили и оценивали еду, жилье, одежду и средства передвижения. Эти вещи давали физическое выживание, безопасность и повод выпендриваться перед ближними. Сложно понять, что счастлив, пока не увидишь завистливый взгляд соседа. Выпендреж носит «духовную» природу.

Выпендреж переживается внутренним ощущением, а не внешним телом, в которое, как утверждают некоторые, – одет наш дух. Такому пониманию не мешает то обстоятельство, что телесные ощущения возникают в результате переваривания пищи. Без еды человек умирает, внутренние ощущения угасают.

Спецраспределители еды, предметов быта и «спецнаборы к празднику» – оживляли ткань советского общества разноцветными нитками материальных благ. Нитки отсвечивали блеклыми, невыразительными тонами.

Разоблачительные кадры начала 90-х, на которых показывали материальные свидетельства привилегий правящего класса, вызвали оторопь. Загородная дача члена ЦК КПСС выглядела невнятным, блеклым предвосхищением загородных замков нефтеторговцев. Плавучим яхтам-дворцам «олигархов» могли бы позавидовать иные монархи былых времен.

Впрочем, это будет потом. А пока что, в начале 80-х, мазисты чувствовали себя уверенно. Покровительство важных людей рождает иллюзию, что знаешь будущее и определяешь, чему быть и чего не миновать.

Будущее без неожиданностей вызывает скуку. События известны наперед, и единственным вызовом на жизненном пути становится преодоление того, что на Западе назвали «madness of normality – сумасшествием нормальности». Правда, так не бывает.

Жизнь удивляет разнообразием и сюрпризами. Науке людей не угнаться за этим. Грамматика науки хромает, представления о «природе вещей» говорят в прошедшем времени.

– Атом также неисчерпаем, как и вселенная, – говорил «вечно живой».

Владимир Маяковский, поэма «Владимир Ильич Ленин»: «Ленин / и теперь / живее всех живых. / Наше знанье – / сила / и оружие».

Маза дробилась на классы и подклассы; на виды и формы. Вариантов было много, но главную роль играли родители.

Родители стремятся оградить детей от злобы мира. Они стараются, но их усилия, как правило, приводят к обратному результату. Это не останавливает родителей, они продолжают желать детям добра.

– Все мы глядим в Наполеоны, двуногих тварей миллионы, – сказал Пушкин.

Возможно, поэт имел ввиду не мазу, а стремление выглядеть круче, чем получается. Об этом еще Фрейд писал: человеком управляют сексуальность и стремление к величию.

Пушкин, между прочим, учился не абы где, а в Царскосельском лицее – в двух шагах от царского дворца. В точном соответствии со строчкой Михалкова: «А из нашего окна, площадь Красная видна».

Цитаты, приведенные выше, возможно, искажают прямую речь первоисточников, но нюансы стиля и неточности текста не меняют смысла. Желание выглядеть круто пребывает в веках и передает эстафетную палочку будущим поколениям. Командному забегу с передачей «батона»33 ничто не угрожает.

***

Вместе с нашим главным героем, в одном потомке – в Институт поступал внук члена Политбюро.

Политбюро ЦК КПСС состоял из нескольких человек, высших иерархов страны. Политбюро возглавлял Генеральный Секретарь Центрального комитета – Император Советской империи. Члены Политбюро становились герцогами. В средние века герцоги носили корону, но подчинялись королю.

Внук члена политбюро – не просто рядовая московская маза, а супер-мега маза. По социально—экономическому потенциалу и возможному эффекту на окружающих подобное «состояние родства» не уступало близости к высшим силам по прямой линии.

– Наместник бога на земле, – говорят о людях с серьёзными административным потенциалом.

Или, шутливо:

– Заместитель всевышнего по строительству.

Или, с издевкой:

– Заместитель всемогущего по строевой части.

«Строевая часть» – это военная канцелярия, которая ведет «дела» и выдает «бумажки». Подспудно, люди знают и говорят:

– Кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево.

– До бога высоко, до царя – далеко, – ухмыляются циники.

Сакральное и бытовое смешиваются между собой причудливым образом на бескрайних российских просторах. Российский континуум растянут в пространстве и времени. У нас трудно разобрать, где кесарево, а где божье. Воплощение главных идей доходит до социальных низов в виде незыблемого принципа «ты начальник – я дурак» и веры в «доброго царя».

«Виноват всегда кто-то другой!»

«Спасение в вышних!»

В начале ХХ века пели:

– Добьемся мы освобождения своею собственной рукой.

Дело не пошло.

Внуки членов Политбюро не переживали за будущее и прикидывали варианты по принципу «лучшее – враг хорошего». Легкодоступность опций делает выбор непростым. Когда все можно, ничего не хочется.

Иногда система давала сбои, и несознательный отпрыск благородного семейства подводил родственников «под монастырь»

Фраза «подвести по монастырь» звучала пикантно в отношении «советского и партийного работника». Советская власть едва терпела монастыри, которые остались после революции. «Советских и партийных работников» наказывали лишением должности и исключением из Партии. Их больше не ссылали в монастырь, как было принято раньше.

В старину заключение в монастырь и пострижение в монахи практиковалось, как действенный способ административной борьбы. Борис Годунов, например, организовал пострижение в монахи мамы первого царя из рода Романовых, а папу будущего царя – заставили стать монахом. Правда, Годунову это не помогло.

Если сын важного чиновника не возвращался из «интересной командировки» и оставался на Западе, – по углам начинали шептаться:

– Такой-то остался там-то.

– Да ну, не может быть!

– Может.

В воздухе носилось слово невозвращенец. Папа «путешественника» катился вниз с вершины административной пирамиды, отправляясь на пенсию или в другую форму административного забвения.

Подобная последовательность событий становилась следствием психологического закона растущих ожиданий. Об этом законе много и с удовольствием говорили на излете 80-х и в начале 90-х. Сожалели по поводу революций, состоявшихся в России в начале ХХ века, высказывались открыто, публично и многословно.

– Революция 17-го года произошла после того, как в 1913 году Россия достигла пика экономического развития, – говорили с экрана ТВ люди с умными и интеллигентными лицами. – Жизнь народа улучшилась, но хотелось большего.

Когда много есть, хочется еще больше, и желательно – побыстрей. Ненасытность желаний подстегивает нетерпение.

Некоторым отпрыскам советской иерархии казалось несправедливым жить в Стране Советов, когда Запад предлагал джинсы, джаз, Кока-колу и автомобили с мощными двигателями. Они бежали на Запад, но такое случалось редко.

– Дети и внуки Сталина, Хрущева и т. д. живут не в России, – говорят голоса критиков. – Это глубоко символично.

– Их дети сходят с ума от того, что им нечего больше хотеть, – пел Борис Гребенщиков в конце 80-х.

Социальная неприязнь к номенклатуре и их отпрыскам набрала обороты и выплеснулась в открытое пространство сознания.

Мысль, выраженная поэтическими средствами, – метафора и форсированное преувеличение. Большинство детей, которым «нечего было больше хотеть», становились «обычными» людьми, многим из которых в жизни пришлось нелегко. Да что уж там говорить, большинство из них столкнулись с проблемой детей—вундеркиндов. Многообещающее детство, проблемная зрелость, забвение в старости. В книжках по инвестированию пишут:

– Прошлые результаты не гарантируют будущих доходов.

Знатные родители выходят в тираж, у каждого времени – своя аристократия. Годы идут, и Акелла когда-то промахивается.

«Время сжигает, не оставляя пепла» и расчищая место для подпирающих сзади. Однажды, в начале 90-х бывший член Политбюро умер в очереди за пенсией в обыкновенном районном Собесе. Если у родителей проблемы, – уже не до детей.

Железная поступь будущих поколений пугает тени прошлого. Новое сменяет старое. «Социальные лифты» работают только на внутренней тяге.

***

В одном потоке с Ивванцем в Институт поступали внучка Министра обороны и дочка руководителя космической промышленности. Это тоже была супер—маза и претензия на право структурировать будущее согласно индивидуальному плану. Так это представлялось абитуриентам 1982 года.

Большинство абитуриентов были детьми и внуками начальства помельче, а то и вовсе – не начальства. Родители поступающих, в большинстве своем, не имели отношения к международной жизни и загранице.

Счастье и удача отпрысков военного начальства покрупнее заключалось в том, что родители отправляли детей на службу в «Арбатский военный округ», в глубины обширного комплекса зданий Министерства обороны у станции метро «Арбатская» в Москве.

Дети больших начальников звезд с неба не хватали и во время учебы, и после Института.

– Развитие предполагает выход из зоны комфорта, – говорят корпоративные тренеры и книжки по саморазвитию.

– It’s getting worse, before it’s getting better, – наставляют западные консультанты. – Перед улучшением, становится хуже.

Как и положено у людей, дети знатных родителей женились и обзаводились семьями. Женами становились девушки из таких же в меру мазовых семей, если только сын не шел вразнос и не женился «на кухарке». Советская аристократия проявляла нетерпимость к собственному прошлому.

За этим следовала в меру пафосная московская жизнь, содержание которой зависела от возможности родителей с обеих сторон. Некоторые дети знатных родителей становились преподавателями Института.

Внучка одного из советских маршалов получила в Институте звание полковника и добилась, чтобы имя деда дали московской улице. Ни одно дисциплинированное и систематическое усилие не остается без награды. Предки живы в потомках.

Одним словом, первым источником «чуда» удачного устройства административно-социальной жизни выпускника Института становилась маза.

– Родился с серебряной ложкой во рту, – говорят по этому поводу англичане:

– Родился в рубашке, – говорят в России.

Большинство людей придерживается консервативного видения мира: состояние счастья состоит в отсутствии несчастья. Это похоже на понятие Дао в дзен-буддизме, которое не выразить словами. Дао определяется через отрицание.

– Дао – это не то, что говорят, – вещают дзен-буддисты.

– Счастье – это отсутствие несчастья, – говорят у нас.

– Восток – дело тонкое, Петруха! – сказал красноармеец Сухов, главный герой кинофильма «Белое солнце пустыни».

Без «обратной стороны» не обойтись. Жизнь, устроенная за счет родителей, несет отпечаток заемного и чужого. «Жизнь взаймы» не доставляет «чувство глубокого удовлетворения». Однако, это не видно наблюдателям со стороны. Люди заняты собой. Внешняя сторона жизни остается для нас главной.

– На зеркало неча пенять, коли рожа крива, – советовал Гоголь в эпиграфе к «Ревизору».

Последовательность «зеркало» – «рожа» легче, чем «реверс тяги»: «рожа» – «зеркало».

Реверс тяги: во время посадки самолета двигатели переключают в специальный режим, они толкают воздушное судно назад для быстрой остановки.

В жизни наоборот: инерция движения ведет «не туда», а «реверс тяги» позволяет «не плыть по течению» и набирать скорость индивидуального развития.

Энергия следует закону минимизации усилий и направляется туда, где легче. Это нормально. Реки не текут в гору.

– Человек слаб! – повторяют люди с удовольствием.

– Слаб человек – судьбы неверный раб, – соглашается Омар Хайям.

***

Источники многочисленны и обильны: бедности и богатства, счастья и несчастья. Источники появляются парами. Так устроена природа.

– Предлагаю два выхода, если вас съели, – говорит природа, цинизм ей не чужд.

В наше время идея «многочисленных источников дохода» стала популярной. Хотя бы среди тех, кто интересуется вопросом обогащения. Классика жанра – книга Роберта Аллена «Многочисленные источники дохода».

Если «вопрос денег» вам интересен, советую прочитать.

«Выход», «доход» и «источник» – одно и то же, только буквы разные. На стенках общественных зданий иногда пишут:

– Выход там, где вход.

– Вошло в поговорку, что «бог троицу любит». В этом – часть правды. Долю правды находят везде.

Курсантов Института учили, что у Марксизма – «три источника и три составных части». Кажется, как-то так: точнее уже не вспомнить. Время сжигает, не оставляя пепла, но если выученное забыто, оставшееся – превращается в знания. Знание приближается к истине, но не может ее нагнать. Бег наперегонки со временем продолжается.

Локальные проявления «справедливости жизни»

Большинство людей считает жизнь несправедливой.

– Кому-то все, а кому-то – ничего! Почему так?

Для проявления «справедливости» необходимо время. Точнее, не для «проявления», а осознания. Проявляться нечему, отпечаток реальности всегда с нами, в нашей голове.

– Получаем не то, что хочется, а то, что надо, – говорят знатоки.

– Достается, что заслуживаем, – вторят другие.

– Умная мысля приходит опосля, и что не делается, – на пользу, – говорят третьи.

Трудность в том, что ощущаем «несправедливость» – «здесь и сейчас», а умная мысля нагоняет мудрость лет не спеша.

В сознании сложно замкнуть настоящее и будущее, потому, что «будущее» – ментальная иллюзия, в которой скрываются демоны «настоящего». Демонов побеждают, бегство невозможно. Об этом еще Ницше писал.

Немцев традиционно интересовало, как устроена жизнь. Россия восприимчива к идеям германского духа, от которого марксизм и классическая философия. Не будь Гегеля, диалектического материализма и в помине бы не было.

Марксизм-ленинизм умер, а законы диалектики Гегеля, ничего себе, – живут и побеждают, определяют «большую схему всего». Это не столько Гегель влияет на нас, сколько люди натыкаются на следствия действия этих принципов в жизни.

Принципов-законов всего три.

Переход количественных изменений в качественные. Кто ищет, тот найдет. Терпение и труд все перетрут. И так далее, и тому подобное.

Потом – «единство и борьба противоположностей: линия горизонта разделяет кружок на черную и белую капельки. В черной половинке – маленький белый кружок, в белой половинке – маленький черный. Нет худа без добра, у «хорошего» – «обратная сторона», нет окончательных побед и абсолютных поражений. Недосказанность остается, стрелки переводятся на ноль, игрок возвращается на первую клетку. Все начинается сначала: «ab ovo – от яйца» – как говорили латиняне.

– Все только начинается, – сказал Мэн-цзы две тысячи лет назад. Ничего не изменилось. Все только начинается.

Третий принцип – в отрицании отрицания. Зерно умирает и становится стеблем. Стебель умирает и становится зернами. Было одно, стало много. И опять – по кругу.

Развиваемся и движется по кругу, по восходящей спирали. Устаешь от повторения банальностей.

Марксизм числит среди предшественников французский утопический социализм. Интересно, но в ХХ веке никого не смущало, что учение о будущем «счастье всего человечества» проистекало из «утопии».

Хотя, некоторая логика в этом присутствует. Идея универсального счастья вышла из утопии прошлого, проскочила серые будни и устремилась в иллюзию будущего. Логично: прах к праху. Время – ментальная иллюзия.

Впрочем, зачем углубляться в метафизические дебри. Люди живут настоящим. Работяга, думающий о сегодняшней зарплате, мудрее профессора, спекулирующего схемами будущего.

– Что день грядущий мне готовит? Его мой взор напрасно ловит, в глубокой мгле таится он, – пел Ленский в опере «Евгений Онегин».

Ленский плохо целился и плохо кончил, его убили. Абитуриенты Института и тем более выпускники – концентрировались на настоящем.

«Куда попаду после выпуска?» – думал выпускник.

«Поеду ли за границу во время учебы?» – размышлял курсант.

«Поступлю ли?» – мучился абитуриент.

В этом месте подступаем к другим источникам чудес в судьбе курсанта и выпускника Института.

– Добро побеждает, я справедлива, – говорит нам жизнь порой. В ежедневной суете буден и тревог легко пропустить этот нюанс народной мудрости.

Иногда выпускника посылали на службу в «Арбатский военный округ», хотя у него не было родителей на необходимом и достаточном уровне социального доминирования. Впрочем, такое случалось настолько редко, что воспринималось как среднее между статистической погрешностью и ментальной аберрацией. Если частота явления мала, им можно пренебречь.

Еще один источник счастья втягивал выпускника Института в другой водоворот событий, в котором справедливость жизни становилась статистически значимой.

«Закон больших чисел» работает в двух режимах: многим достается по чуть-чуть, или немногие получают многое. Общественному сознанию нравится «всем понемногу», а «кому-то крупно подфартило» называют расслоением общества. На индивидуальном уровне «всем понемногу» запросто превращается в «неужели это все мне?»

Везением, явленным в крупной форме, считалось поступление в Институт Андропова. Это учебное заведение называли еще – «Лесная школа».

Впрочем, в Институт Андропова не поступали, туда «отбирали». Жатва кандидатов проходила не только на малочисленном поле Военного Института, а на обширных пространствах молодых, энергичных и толковых молодых людей из университетов советской страны.

Принцип «мы ищем таланты» превращает прохождение в финал в трудную задачу. Трудные задачи не решаются без элемента удачи.

Военный Институт и Институт Андропова объединяло слово «краснознаменный» в названии. Это означало, что оба Института в прошлом наградили Орденом красной звезды.

Ведомственная принадлежность разъединяла два Института. ВКИМО следовал судьбе, данной с именем, и «принадлежал» Министерству обороны. «Лесная школа» подчинялась КГБ СССР.

Зачисление в «Лесную школу» считалось большой удачей, потому что после ее окончания появлялось больше шансов оказаться на «ответственной работе» в посольстве СССР за границей. Ну, и плюс романтика, воспетая фильмами про наших разведчиков и их шпионов.

Риски, присутствующие в работе служанки при дворе императора, не столько замалчивались «внутренним голосом», сколько просто ускользали из сферы сознания. «Луч внимания» так же селективен, как и память.

***

Народная поговорка сообщает, что личность владельца влияет на восприятие размера жемчуга и густоты супа. Народные высказывания грешат односторонностью. Между капельками белой и черной половинок пролегает тонкая, едва видимая линия, на которой было бы здорово остаться, но мы с нее постоянно срываемся.

– А компот? – спрашивал отрицательный герой фильма «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика». Ему привезли обед, а компот забыли.

– После первого и второго следует третье, – говорит герой и выражает это в лаконичной форме.

«Когда есть два, то будет и третье» – этот простой принцип не подвержен действию времени. «Огонь забвения» не разгорается, пепел не образуется. Если, конечно, не считать «огня души» и пепла воспоминаний.

Между большим счастьем и мелким невезением, между большой неудачей и жидким счастьем – проблескивает третий элемент. Это не противоречит логике диалектики, в которой белое и черное бьются насмерть. Не будь линии соприкосновения, белое не отличалось бы от черного. «Плохое» или «хорошее» заполняло бы все доступное пространство, лишая людей удовольствия созерцать разнообразие мира.

Так не происходит, наш праздник всегда с нами. Есть Восток, есть Запад, и есть Россия. Артерия пространств пропускает сок жизни, подгоняемый толчками «хорошего» и «плохого». Между «Лесной школой» и ЗабВО – в жизни курсанта Института возникало локальное счастье заграничной командировки. Курсанты Института ездили в Африку. Это тема заслуживает подробного изложения: первое – горячее и, конечно, – компот на десерт.

***

Знания приходят постепенно, накапливаясь по чуть-чуть. Дороги опыта пролегают через леса ощущений и поля впечатлений. Продвижение вперед называется «практическим опытом».

В словосочетании «практический опыт» присутствует элемент «тавтологии»: масляного масла. Опыт и практика – синонимы. Что такое «непрактический опыт»?

Словосочетание «практический опыт» обогатило будни ироническим намеком на «альтернативу» в виде научного эксперимента и фундаментальных исследований. Выше по тексту уже упоминалась циничная фраза об ученых, удовлетворяющих любопытство за общественный счет.

– Возможно, что жизнь – эксперимент или игра—квест, – говорят люди с развитым правым полушарием. – Графика реалистична, сюжет захватывает, немудрено утонуть в картинках.