Пригоршня вечности

Терпения же было не занимать ни ему самому, ни его работодателям. А вернее сказать, хозяевам. Хотя излишнее любопытство к делам посторонних всегда считалось пороком людской натуры, в данном случае уместнее будет объяснить род занятий молодого человека столь неприметной наружности. Так вот, господин Валлэ зарабатывал свой хлеб слежкой. Но не стоит путать его с обычным шпиком. Далеко не каждый в этой малоуважаемой профессии работает на эльфийскую Зеленую Ложу. Еще меньше представителей человеческой расы могли похвастаться таким работодателем.

А дело было так. Жил на белом свете молодой человек с ярко выраженными криминальными наклонностями. Звали его в ту пору… Никто уже не упомнит, разумеется, но имя было совсем иное. Причем наклонности он свои развивал, а способности совершенствовал, не пуская дела на самотек, и к двадцати пяти годам славился на весь Тассельрад как самый опасный и неумолимый наемный убийца. Продвигайся его карьера и дальше в том же духе, стать бы ему столичным мастером убийц. Но, как это случается сплошь и рядом, молодого человека подвели непомерные амбиции. Взял заказ на обычного лоха, вскользь удивившись только цене работы, уж больно высока за простого обывателя. А лох-то оказался совсем не простым. Колдун-полукровка эльфийский не дал себя запросто укокошить, а парочкой волшебных словес скрутил убийцу, подвесил в своей лаборатории наподобие летучего мыша – за ноги к потолку – и немного поэкспериментировал на досуге. А опыты у магов, как правило, весьма и весьма болезненные. Неведомо, до чего доэкспериментировался бы чародей, если бы не его дальний и чистокровный родич, явившийся очень своевременно и без предупреждения. Надменный, как тысяча демонов, сидхи полюбовался пленником, оценив невыразительную внешность знаменитого убийцы. Эльф, конечно, подивился затее родственника-мага, в опытах принимать участие тоже не отказался. Ему как раз пришла в голову гениальная идея, тут же, ну почти сразу и воплощенная в реальность. Убийцу-неудачника напоили зельем, усыпили, а после пробуждения доходчиво объяснили, что отныне он практически бессмертен. По крайней мере, в течение ближайших ста шестидесяти семи лет смерть ему точно не угрожает. Можно сказать, волшебники на пару облагодетельствовали молодого человека вместо того, чтобы наказать за несовершенное по счастливой случайности смертоубийство. Более того, ему еще и высокооплачиваемую работу подкинули. От щедрот душевных, надо полагать. Хорошую работу, непыльную, долгосрочную, интересную. Поручалась же новоиспеченному долгожителю малая безделица: следить за одним беспокойным существом. И вовсе не человеком, а эльфом. Вот почему долгая жизнь совсем не будет излишеством, а обречена стать острой профессиональной необходимостью.

И за последние шестьдесят с хвостиком лет где только не довелось побывать господину Валлэ: в Ритагоне жил, в Орфиранге, в Дарже, в Ан-Ридже. С таким шустрым подопечным, как Ириен Альс, не заскучаешь. Нет, по Великой степи следом за эльфом и его лангой «вечный» шпион не ходил, но чутко ловил все слухи, которые доходили до его ушей. И неизменно держал в курсе дел лорда Арьятири.

Хозяин не требовал невозможного. Так, например, не пришлось тащиться в Ветланд. Уж больно в малолюдные места умудрился забраться Альс. Зато теперь поручено было господину Валлэ дождаться момента, когда нога подопечного ступит на игергардскую землю, о чем сразу же доложить хозяину. Даже если придется ждать десять лет.

А терпения невзрачному господину Валлэ точно не занимать.

Вместо того чтобы расслабиться после напряженного дня или, что еще лучше, лечь себе почивать, лорд Далмэди приказал послать за Драйком. Причем ординарцу всесильного Верховного командора было наказано доставить парня живым или мертвым. Если дрыхнет – будить, если бодрствует – не принимать никаких отговорок. Отец зря кликать не станет.

Далмэди расположился на своем диване, водрузил на живот урчащего кота и приготовился лицезреть наследника. Это занятие всегда отнимало у него остатки душевных сил. Только малосведущий мог подумать, что лорд тучен и тяжел на подъем, на самом же деле его сил вполне хватало, чтобы при необходимости вспорхнуть со своего ложа, как бабочка. Другое дело, что порхать не было никакой необходимости. Далмэди требовалось лишь немного терпения.

– Доброго вечера, батюшка, – молвил молодой человек, вошедший в опочивальню. – Вы звали?

– Звал, – проворчал лорд, мазнул взглядом по фигуре сына и сосредоточил внимание на любимце Чуче. – У меня есть для тебя важное и деликатное задание…

– О как! – удивился Драйк.

– Вот так! Как я сказал. И не смей меня перебивать! – прорычал Далмэди.

Молодой человек потупил взор и промолчал. На вид ему можно было дать не более двадцати трех, до того гладким и юным казалось его лицо, но на деле сыну Верховного командора скоро исполнялось тридцать лет. Морщины не бороздили лоб, большие голубые глаза туманила юношеская наивность, и губы его в любой момент готовились ответить улыбкой на улыбку. Даже аккуратная рыжеватая бородка не придавала Драйку необходимой солидности. Юные девицы, несомненно, находили молодого человека достойным самого пристального внимания, а вот папашу беззаботное добродушие сына выводило из себя.

– Ты давно говорил, как тебе хочется стать взрослым и самостоятельным, и сейчас я великодушно предоставляю тебе такой шанс. В роду Дэнис принято служить на благо страны и короны. Пришло время тебе продолжить традицию нашей семьи. А заодно попрактикуешься в знании языков, продемонстрируешь свою хваленую проницательность и умение заговаривать людей до смерти. Кстати, на нелюдей твой дар распространяется? – язвительно спросил папаша Дэнис, для сохранения остатков душевного равновесия продолжая поглаживать кота.

– Я полагаю, что да. Ты же знаешь, я могу общаться и находить общий язык со всеми.

«Особенно с певичками, танцорками, комедиантами, шарлатанами, заклинателями и прочими творческими натурами», – мысленно поправил сына Далмэди.

– Значит, тебе будет проще простого отыскать некоего эльфа по прозвищу Альс, познакомиться, сойтись с ним настолько, чтобы тот мог на тебя смотреть без тошноты…

Драйк почти по-детски надул от обиды губы. Он вообще легко обижался. Хотя успел привыкнуть к тому, что папаша не скупится на эпитеты по его адресу.

– Ничего особенного от тебя не потребуется, кроме своевременных докладов о месте пребывания упомянутого Альса и о его планах действий.

– Как же я его найду?

– Его искать не придется. Он сам тебя найдет в Канегоре. Но сначала ты отправишься в Ятсоун, там тебя будет ждать лорд Эрклифф, который передаст тебе некие документы…

Пока наследничек осмысливал сказанное, а делал он это вслух, сам задавая вопросы и тут же на них отвечая, перебивая самого себя, лорд Далмэди размышлял, сколько людей приставить для присмотра за сыном. И вдруг неожиданно понял, что на этот раз никакой страховки у Драйка не будет. Сколько можно держать парня на крючке? Пусть, наконец, научится жить без оглядки на папочку, без подсказок и без страховок. Давно надо было вытолкать Драйка в большой суровый мир из теплого родительского гнезда. Так же, как ранее лорд Дэнис поступил со своими старшими детьми.

– Запомни, Драйк, ты останешься один. Никакой помощи не будет. Никакой поддержки с моей стороны тоже.

– То есть? – опешил молодой человек.

– То, что я сказал, – отрезал отец. – У меня нет лишних людей, чтобы тебе помогать. Тебе тридцать лет, ты хренову тучу лет учился, набираясь всякой дури. Да любой из моих подчиненных на твоем месте уже прошел бы через настоящее пекло. Или ты надеешься и дальше витать в облаках?

Такого расклада Драйк Дэнис от папочки точно не ожидал. Всемогущий папа всегда решал все его проблемы, начиная от карточного проигрыша и заканчивая пресловутой учебой. Хренова туча лет, как выразился лорд Далмэди, ушла на поиски себя, своего места в жизни, ее глубинного смысла и реализацию потребности учить смыслу жизни других. Платил за всё, разумеется, папа.

– Мой уровень необходимого комфорта подразумевает…

– Вон! – взревел лорд. – Еще слово, и ты отправишься на задание в рубище! Вон с глаз моих, чучело болтливое!

Чуч возмущенно зашипел, безоговорочно поддерживая хозяина. Его изумрудный взор горел желанием разорвать на куски всякого, кто своими словами сумел разгневать Далмэди.

Драйк счел за благо быстренько ретироваться, пока отец не привел свои угрозы в исполнение. А тот ведь мог…

Драма жизни Верховного командора Тайной службы лорда Далмэди состояла в том, что его младший сын любой работе предпочитал возвышенную болтовню, любому делу – бесконечные философствования, но при этом жаждал прежде всего славы и признания. Такое сочетание более всего и бесило старого «сторожевого пса» игергардской короны, привыкшего добиваться успеха тяжким трудом.

Пергамент обжигал ладони волшебника. Не буквально, разумеется, но от ощущения тысячелетней древности документа подушечки пальцев пощипывало.

«И сказал ОН, что отныне у всего сущего будет Истинное Имя. Дабы сочтено оказалось все Добро и все Зло, вся Тьма и весь Свет, какие только есть в этом мире. И чтобы никогда и никто не смог бы назвать Добро Злом, а Тьму Светом». Узкая старческая рука когда-то выводила руны староаддаля, горела ароматическая свеча, подбадривая древнего мага, стремившегося донести до потомков крупицы накопленной мудрости. Он ведь торопился, боялся, что не успеет закончить свой труд и плоды стольких лет изысканий сгниют вместе с ним в могиле.

«Великие небеса, о чем ОН думал, когда это делал?» – раздраженно подумал Ноэль, продолжая вглядываться в аккуратные строчки.

«Познаватель является по сути своей старателем, добывающим в бурном потоке жизни золотой песок истины. Дар сей редок и достоин всяческого поощрения со стороны наставника, ибо краток срок человеческой жизни». Во времена, когда писался манускрипт, еще не существовало заклинания вечной молодости. А может быть, оно было найдено благодаря стараниям тогдашних Познавателей – людей?

Сколь усерден окажется собиратель, столь многими знаниями обогатится Искусство. Ибо Истинное Имя дарует такую же власть волшебника над объектом, какой владеет сам Создатель».

Ноэль отложил в сторону пергамент. А ведь не исключено, что именно оттого, что людские чародеи овладели способностью продлевать себе жизнь искусственно, в роде человеческом иссяк дар Познавания. Тут было о чем подумать…

– Не спится?

У Глашатая Ночи была странная привычка заходить в гости без приглашения и, не постучавшись, распахивать дверь. Причем касалась она далеко не всех обитателей Белой башни. Скажем, на Ар’ару или Итана Канкомарца привычка почему-то не распространялась. Возможно, когда-нибудь Ноэль тоже сможет шарахнуть молнией в нарушителя своего спокойствия, как это с завидной регулярностью и без видимых последствий проделывала Тафила Юнис, но пока он вынужден мириться с бесцеремонностью Шаффа.

– Так о чем душа томится в столь поздний час?! – бодро спросил Глашатай Ночи и шлепнулся задом в единственное кресло, заставив хозяина покоев стоять.

– Мессир, я бы хотел побыть один, – мягко намекнул Ноэль.

– Вы еще успеете насладиться одиночеством.

Шафф не желал понимать тонких намеков.

– Вместо того чтобы переживать из-за провала вашей лаффонской миссии, стоило бы перенаправить все усилия в более продуктивное русло. И, кстати, это ведь была ваша идея – попытаться договориться с Познавателем, – притворно улыбнулся иерарх, кивнув на старинный пергамент. – Если бы вы смирили гордыню и обратились за советом ко мне…

– Мессир, вы пытаетесь пробудить во мне чувство вины? – спросил молодой волшебник.

– За смерть Ангера? Упаси меня, Создатель! Ни в коем случае! – всплеснул руками Шафф и в мгновение ока сменил приторно-доброжелательную тональность разговора на хищно-жестокую. – У меня полно лишних людей и с избытком талантливых чародеев, чтобы разбрасываться их костями по всему северу.

Еще десять лет назад Ноэль Хиссанд, пожалуй, перепугался бы до смерти, а гнев Глашатая Ночи стал бы для него худшим из кошмаров. Однако в Белой башне люди быстро привыкают к переменчивости судьбы. Сегодня ты в фаворе, а завтра в полнейшей опале, но ни то, ни другое не повод, чтобы забывать о своей силе и впадать в самоуничижение. Словом, Ноэль с достоинством выдержал пылающий праведным гневом взгляд Глашатая Ночи.

– Что, не страшно? – спросил тот, не заметив никакой реакции со стороны собеседника.

– Абсолютно, мессир Шафф. Вы первый любите повторять: «Незаменимых нет!»

– Ладно, – снова сменил тактику магистр. – Поговорим о деле. Сейчас Познаватель уже в Фадаре и в прямой юрисдикции лорда Далмэди, а тот не позволит даже пальцем тронуть нашего строптивого эльфийского друга. Более того, его величество Хальдар и тем паче Миариль настроены более чем лояльно к Ириену Альсу.

– Вот что значит вовремя свести знакомство с будущим королем…

– Ноэль, не будьте таким циничным. Кто же в здравом уме станет делать наставником принца оллавернского мага? – усмехнулся Шафф. – Я лишь напоминаю, что наша цель вовсе не Познаватель, а Джасс’линн.

– Я знаю. Я переключу свое внимание на нее, – пообещал Ноэль.

– А на кого же еще? Только ты сумеешь узнать ее среди других женщин.

– И все же я не понимаю логики Познавателя. Сначала он прячется в Ветланде, потом вдруг решает вернуться. Ведь письмо Арьятири не что иное, как провокация! Неужели он этого сам не понимает?

Глашатай Ночи, задумчиво погладил полированные подлокотники. Никто не назвал бы его красавцем, но что-то такое было в резких чертах мага, что приковывало к себе внимание. Несколько седых ниточек в густых вьющихся кудрях говорили опытному глазу, что их обладатель много повидал и пережил в своей жизни, полные губы – о чувственности, выдающийся крупный нос – о низком происхождении, а глубоко посаженные желтоватые глаза… О чем могли говорить глаза человека… вернее сказать, мага, который сумел подняться выше всех, достичь заоблачных высот и, главное, удержаться на вершине власти? Пройдет сотня лет, и такое же выражение глаз будет у Ноэля Хиссанда. Если он, конечно, доживет.

– Не стану делать скоропалительных выводов, но, по всей видимости, в отличие от всех нас, Познаватель сумел придумать, как решить его проблему. Я понимаю, плоскогорье Хейт – не самое лучшее место для раздумий, но иного объяснения я не вижу, – рассуждал вслух Глашатай Ночи. – Может быть, наткнулся в Чернолесье на какого-нибудь безумного колдуна с древней книгой заклинаний на все случаи жизни.

– Что-то не верится…

– Мне тоже, но ты сам стал свидетелем того, как отчаянно Познаватель рвется в Игергард.

Молодой иерарх тяжело сглотнул, едва не поперхнувшись своими воспоминаниями. Ириен Альс не произвел на него впечатления легкого и приятного собеседника.

«А ведь нам еще доведется пересечься, – внезапно подумалось Ноэлю. – И вовсе не на дружеской пирушке».

Тогда в «Мече» маг почувствовал, что эльфу совсем не хотелось его убивать, просто так складывались обстоятельства. Что для Познавателя жизнь? И что для него смерть? Всего лишь две ипостаси сущего. По крайней мере, именно так написано в тех немногих манускриптах, в которых сохранились рассуждения о сущности этого дара.

– Хотите совет, мессир Хиссанд? – вдруг спросил Шафф.

Тот согласно кивнул.

– Я всегда придерживаюсь простого принципа: хочешь сделать что-то хорошо – сделай сам. Только Ар’аре не говорите, – подмигнул магистр. – Меня этот принцип никогда не подводил. Я, пожалуй, пойду.

И удалился так же внезапно, как и появился.

Ноэль думал, что не сумеет заснуть после такого разговора, но, едва голова его коснулась постели, маг провалился в сон.

Ему снилась война. Никогда не виданная Ноэлем война. Пыльная, жаркая и случившаяся чуть более ста лет назад, о которой уже мало кто вспоминал. Но она продолжала жить в снах. В чужих снах. В снах Ириена Альса. Война врывалась в них атакой конницы. Во сне конные каждый раз сминали и сметали первую линию обороны, чтобы увязнуть во второй. На Ноэля неслись кони, земля дрожала, и он сам заходился в волчьем вое, готовясь принять на себя удар. А из-за его спины на атакующих сыпался дождь стрел, выкашивая первые ряды. Лошади спотыкались, летели кувырком, ломая ноги и хребты, давя седоков, прямо по ним скакали другие и, налетев на оборону, обрушивали на головы защитников всю свою ярость и ненависть. А дальше всякое описание теряло смысл, потому что словами не передать. Ноэль рубил и рубил своих врагов, не останавливаясь, не чувствуя боли и усталости, и просыпался за миг до того, как всадник, закованный в стальные доспехи, поднимал на дыбы своего коня, норовя его растоптать.

Теперь Ноэлю все время снились война и смерть.

Эведад да-Гриск, граф Нэст, тайный советник ее величества королевы Яттмура Тианды, имел право являться к своей повелительнице в любой час дня и ночи. И поэтому королева вовсе не стала возмущаться, когда ее разбудили уже далеко за полночь. Потягиваясь, королева бросила взгляд в окно. Право слово, грешно спать в такую хрустально-прозрачную ночь. Луна Шерегеш восхищенно любовалась собой в темных водах Яттса, и, надо сказать, в обрамлении весенних созвездий она была прекрасна, как в час сотворения. Казалось, что стоит насторожить слух – и услышишь легчайшую поступь Весны по прошлогодним пожухлым листьям, всю зиму отважно согревавшим землю. Обычно в это время в Яттмуре уже было по-настоящему тепло, без ночных заморозков и промозглых утренних туманов. Нынешняя зима выдалась на редкость затяжной, и королеве приходилось кутаться в меха.

Тианда прекрасно знала, как роскошно смотрятся ее черные локоны на ослепительно-белом меху накидки из снежной лисички. Еще один способ заставить мужчин смотреть в ее направлении, не более того. Миниатюрная, изящная, тонкокостная, она умела себя подать с наилучшей стороны в любой ситуации. Этот мир принадлежал мужчинам, и даже королеве, законной владычице земель, надо прилагать определенные усилия, чтобы манипулировать ими. Особенно если не забывать, что власть и корона делают женщину желанной гораздо сильнее, чем красивое личико, высокая грудь и тонкий стан. А ничего из вышеперечисленного у Тианды никогда не было. Зато была королевская кровь, океан амбиций и железная воля.

– Ваше величество… – Эведад галантно преклонил колено.

– Есть новости?

– Да, ваше величество. Целых две.

– О!

Королева знаком приказала слуге подбросить дров в камин и уселась поближе к огню.

«Когда же кончится эта бесконечная зима?» – мысленно возмутилась Тианда, поплотнее закутываясь в меховую накидку.

– Далмэди ожидает появления некоего эльфа по прозвищу Альс и отправляет на встречу с ним Драйка, – доложил граф Нэст и, получив разрешение, присел напротив королевы на кушетку.

– О чем это свидетельствует?

– О том, что большинство сведений касательно… – Эведад сделал многозначительную паузу, – касательно нашей истории подтверждается.

– Я это и так знаю. А что вы скажете мне о Драйке Дэнисе?

– Ранее он в поле нашего зрения не попадал, так как не подавал никаких надежд в качестве наследника отцовских способностей. Светский юноша. Кое-кто отзывается о нем как о молодом интеллектуале, в какой-то степени даже философе.

– Философ? – озабоченно переспросила Тианда. – Как странно.

– Для Далмэди – да. Старый зверюга никогда не относился к Драйку всерьез, предпочитая молча оплачивать счета и держать младшенького в стороне от своих дел. Внезапная перемена меня порядком смущает.

– Чем же? – допытывалась королева.

– Альс – важная фигура. Ведь именно его считают спутником Воплощенной. И вдруг такое доверие к «паршивой овце» со стороны Далмэди!

Эведад всегда был чрезвычайно подозрительным человеком. Он начинал верить только после десятка проверок и перепроверок.

– А насколько точны ваши сведения?

– Источник заслуживает доверия.

– Тогда примите меры. Сын Далмэди в любом случае представляет собой определенную ценность, как ни крути, – улыбнулась Тианда.

– В любом случае это будет еще одной ниточкой, ведущей к Воплощенной.

– Совершенно с вами согласна.

Остатки сна покинули яттмурскую королеву, и она бы с удовольствием поболтала с Эведадом, но не стоит подавать лишний повод для досужих разговоров. О, нет, придворные прекрасно знали, кого предпочитает их повелительница для романтических утех. Однако ночные бдения с графом Нэстом будили в царедворцах ненужные предположения о том, против кого замыслили интригу ее величество и тайный советник. Как следствие, яттмурский двор начинало лихорадить от подозрений. Придворные дамы шарахались собственной тени, кавалеры проявляли излишнюю нервозность. Тианде, конечно, нравилось держать своих подданных в легком опасении, но не в ущерб комфорту и целесообразности.

Королева приказала подать вина, прибор для письма и зажечь еще пару свечей. Раз уж пропал сон, то нужно воспользоваться свободным временем с толком, а вдохновением – с пользой для дела.

«Мессир Ар’ара!» Почерк у ее величества был каллиграфический с самого детства. «Несомненно, Вам будут интересны Наши соображения относительно переговоров по возникшим в недавнее время разногласиям…»

В гостинице «Лук и стрелы» Ириен первым делом направился в купальню. Он блаженствовал в горячей мыльной воде, пока служанка мыла его длинные волосы. В Игергарде, как и почти всюду на побережье, гостиница или постоялый двор, где постояльцы мылись самостоятельно, считались заведениями самого низкого пошиба. Вроде приюта для нищих. В варварском Ветланде при одном упоминании об этом обычае слушатели начинали смущенно хихикать и краснеть, но чистоты и опрятности подобная скромность не добавляла. Самые просвещенные особы княжеских кровей искренне полагали, что для купания подходит только летнее время. А так как лето в Ветланде коротко и весьма прохладно, то злоупотреблять омовениями необязательно. Как следствие, дворец князя Кириама в лучшие свои дни вонял старой конюшней, а в худшие… Словом, Ириену больше нравились игергардские обычаи, а служанка воспринималась как предмет обихода, а не как живой человек.

Эльф прикрыл глаза, полностью расслабляясь в горячей воде, и глубоко вдохнул. Мир запахов был ничуть не менее ярок, чем мир красок. От бадьи пахло распаренным деревом, от девушки мылом, от воды ароматным маслом, даже мочалка пахла особенно остро и пряно. Видимо, траву для нее собирали несколько лет назад, и она успела пересохнуть. Из кухни долетал слабый аромат мясных кушаний и приправ. Совсем немного, но желудок тем не менее деликатно напомнил о пропущенном обеде и завтраке, да и о несостоявшемся ужине тоже.

Легкое колебание воздуха и то, как изменились движения рук банщицы – до того плавные и размеренные, они стали напряженными, – известили о визите незваного гостя. Ириен не стал открывать глаз. Он и так знал, кто к нему пожаловал. Этих людей он узнавал в любом обличье, в любом окружении, везде и всегда. Из века в век они оставались одинаковы, как близнецы, вышедшие из одного чрева. Невзрачные создания с острыми чертами невыразительного лица, водянисто-стальными глазами, негромким голосом и рублеными фразами изрекающие невнятные истины. Таким ничего не стоит отправить в объятия Неумолимой не сотни – тысячи сородичей и соотечественников. О нет, не ради собственного блага, но во имя блага общего, интересов народа, благоденствия королевства и прочих выдумок. Вот и сейчас Ириен готов был поклясться, что на пустой лавке возле изразцовой стены сидит подобный господин, представляющий собой тайные службы Игергарда. Или Тассельрада. Или еще десятка сопредельных царств-государств. А может быть, и вездесущую маргарскую Картароту. Кто знает?

– Спасибо, милая барышня. Можешь быть свобод на, – сказал Ириен, по-прежнему не открывая глаз. – Мы побеседуем с господином… Как вас величать, сударь?

– Элверт, – ответствовал невозмутимо гость.

Ириен покосился на него из-под прищуренных век. Так и есть. Щуплый, но не слабосильный. Аккуратно приглаженные короткие белесые волосы над высокими залысинами, печальные глаза мученика за правду и веру, костистое лицо профессионального рыцаря тайных дел. Многолетний опыт Ириена не подвел в очередной раз. За свою долгую жизнь эльф видел палачей с лицами мыслителей, пиратов в обличье монахов-аскетов, святых, похожих на разбойников, разбойников – писаных красавцев, но шпионы всегда выглядели, как шпионы.

– Командор Элверт, надо полагать?

– Совершенно верно.

– А что же приключилось с командором Макейлом? В последний мой визит он не только был жив и здоров, но и подавал немалые надежды.

– Ушел. На заслуженный отдых.

– О, я себе представляю, как ему сейчас покойно, – вздохнул эльф. – Вы с ним удивительно похожи. Внешне, разумеется. Как и с командором Сиймоном, и с командором Вертиром. Они вам родственниками не доводятся, случайно?