Мышиная возня. Книга конторских чиновников

– Администрация не можем так поступить, – без промедлений ответствует моя коллега из городского департамента, которая сидела долгое время нахохлившись. – Количество парковочных мест определяется исходя их уровня автомобилизации населения. Для нашего региона показатель очень высокий: мы лидеры по количеству автомобилей на душу населения среди городов страны. Норматив принят на основании серьёзных расчётов и утверждён Думой! (Она поняла палец к верху, будто уповая на небеса). Кстати, серьёзный научно-исследовательский институт привлекался.

В ходе совещания меня очередной раз посещает мысль, что Я самый неподготовленный из присутствующих и вероятнее всего сказать мне им вообще будет нéчего.

– Строить по вашему нормативу не рентабельно. Чтобы втиснуться в оговоренные здесь 62 гектара, потребуется двухуровневая парковка. Я не смогу убедить своё руково-о – СВОИХ КОЛЛЕГ (поправляется на ходу), что этот город лучше, чем соседний и поэтому заслуживает индивидуального проектирования объекта, меня попросту не поймут. Парковки – это очень важно – прошу подумать.

– Считаю, что с парковками дело не сложное – резко смягчилась женщина, отступаясь от своих слов.

Многие из нашего лагеря побагровели, а Я даже закашлял. Похоже, коллега по цеху спятила, и пора её задвигать.

– У вас крупнейшая торговая площадь в городе, – продолжила она после недлительной паузы (обычно в этот момент закуривают сигарету и пускают первый дым). – Вы пока единственные такие крупные пожаловали к нам, поэтому будете флагманом. Ничего не мешает ввести в установленное нормативное требование дополнительный пункт о торговых центрах с площадью более 100 тыс.м2, и установить для них цифру из ваших монографий. Готова выступить с инициативой.

Недоумение переходит в радостное волнение и даже восторг…

– Может чаю? – предлагает кто-то из местных. – Одобренный нашим министром здравоохранения, кстати! – добавляет ещё кто-то (куда нашим без этого?).

– Oh, fika! – говорит иностранец, – svart kaffe – мне кофе, – поправляется он на уже ломаном языке.

– Кстати, прогрессирующая шкала по парковкам – это отличная тема, – заговорил самый активный участник совещания с нашей стороны. – Некоторые наши парламентарии, имеющие бизнес, давно хотят смягчить требования и ночами не спят по этому поводу, а здесь вон как всё складно получается: и идея есть и расчёты под стать, и люди в Думе наверняка поддержат…

– Т.е. местные бизнесмены и политики занимались этим делом? – удивляется долговязый представитель ИКЕА. – Тема не новая для вас?

– Да, конечно. Её даже Юрчик не смог сдвинуть с места (краснеет и понимает, что некрасиво взболтнул лишнего).

Nb^ Имелся ввиду успешнейший бизнесмен-девелопер области, и по совместительству любящий муж первого зам.губернатора.

– И кто же есть этот Юрчик?

Местные представители власти потупив глаза заулыбались, а ответчик с лёгкой растерянностью на лице отшутился:

– Это наш местный кардинал Ришелье!

Юмореска пришлась ко двору, народ оживился.

Между тем, говорун ненароком выдал гостям основного их конкурента по отводу площадки для бизнеса. Получилось хоть и весело, но опрометчиво.

Внезапно, без помощи переводчика, заговорил молчаливый до этого швед, который внимательно всех разглядывал и сопел под нос (все заинтересовались):

– У нас всегда много вопросов к властям. Всюду одни и те же проблемы: страхи, блокирующие закон и пр. Такое чувство, что власть против бизнеса…

Наверное, он в каждом городе произносит эту фразу. Сильно уж отрепетированной показалась его речь.

– Мы люди подневольные, – взялся за ответ один из «наших». – Чиновников непрерывно проверяют, – оправдывается он. – Уезжает один ревизор, в этот же кабинет заселяется другой. В каждом заведении выделен кабинет под эти болезненные мероприятия и иногда в нём от проверяющих тесно, понимаете? Мы осторожничаем, потому что это совсем не шуточки.

– Интересный подход к делу, – говорит иностранец. Он произнёс это как-то спокойно, без злобы и удивления, будто исследуя какое-то явление природы. – Может вам все решения сразу согласовывать с вашими проверяющими? чтобы вопросов было меньше…

– И должность ему придумать, – подхватывает кто-то, – заместитель директора – прокурор по такой-то части.

Зал оживился. Некоторые из наших любят осуждать власть и её славные порядки, особенно когда нет перехода на конкретных персон.

Инициативу перенимает местный (отечественный) представитель ИКЕА. Ему явно не до чаёв и не до сахаров: надо удержаться на гребне.

– Замечательно. Думаю, что осталось обсудить только транспорт.

Перелистнув у себя в ежедневнике страницу как ноты на подставке он пропел.

– Есть ли в Генплане развитие дорожной сети вблизи представляющего интерес периметра?

Щекотливый вопрос виснет в воздухе: никто не знает, кому конкретно он адресован. Вот и настал мой черёд, – думаю Я, – благо, что все уже вроде как разогреты и диалог налажен. Одно плохо: мне нечем их порадовать – разве же оставляют такое на десерт?

– Вам не стоит сильно ориентироваться на Генплан, – выдавливаю Я из себя, борясь с хрипотой от долгого молчания.

– Почему же это? Есть в Генплане – будет и в реальности. Не важно «когда», главное будет…

– На месте вашего (хмыкаю в кулак), вашего торгового центра тоже закладывался стадион когда-то.

Да и вообще по Генплану у нас Сингапур, а реальность как-то отличается. Правильнее будет ориентироваться на программу развития транспортной инфраструктуры ближайшей пятилетки44. В ней сидит более 50 гигантских объектов. Это целая стратегия, которая немного видоизменяется, но в целом служит опорным документом для дорожников.

– Позвольте! (видимо культурный человек). Мы понимаем Вас в частном порядке, но официально это не укладывается в голове – вспылил один и вытянул шею.

– Вот так-так! И что же там? – перебил его второй, склонившись на стол и выглянув будто из-за угла.

– Там ничего интересного для вас нет, – отсёк Я.

Ужасная и грубая реплика. Всё шло можно сказать бы складно и раз – крушение – сплошной звон фарфора на весь мир. Чтобы хоть как-то облагородить свой поступок, продолжил:

– Если компания серьёзно настроена и готова выступить инвестором, то приоритеты могут сместиться, а сейчас тянуть инфраструктуру в чистое поле не целесообразно: есть более неотложные для области задачи. Вы решаетесь, мы начинаем менять долгосрочные планы, – схема выглядит примерно так.

Тем более, мне известно, что проигрывался вариант о государственно-частном партнёрстве. Долю гигантских расходов на инфраструктуру вблизи объекта ИКЕА хотела взять на себя, не так ли?

Заканчивать речь вопросом всегда легче, и Я остановился. Для полноты красок в этом месте не доставало закадровой музыки. Вместо неё многозначительное молчание присутствующих портил чей-то громкий и неприятный разговор за дверью.

Такое чувство, что люди не поверили моим словам. Шведский гость вообще не понял происходящего и поэтому остался по энерции дружелюбно-улыбчивым от предыдущей позитивной темы.

– Значит вот где собака порыта, – говорит руководитель группы.

Вид у него стал удручённым.

– Можно попросить Ваши контактные данные? – кивнул он в мою сторону, не смотря в лицо. (Так записывают показания следователи на допросе). – И вообще давайте обменяемся визитками, – призывает он публику, – похоже, нам всем предстоит много чего еще обсуждать в рабочем порядке.

Все резко активизируются и с присущей деловитостью раздают друг-другу свои карточки, один Я диктую номер телефона как последний недотёпа… Отшучиваюсь, что визитницу дома забыл, на рояли.

Это ничего, главное не провалился, и костюм на мне почти новый. Теперь надо ожидать кучи задач по этому мегапроекту – вопрос по любому замкнётся на мне. И буду Я тащить ношу до победного конца или полного провала.

Расходились, стараясь друг на друга не смотреть.

Личный приём

– Сергей Михалыч, нас просто врасплох застали.

Мы даже не успели среагировать…

– … А если ты, Серёженька, едешь за героином, ты должен быть готов ко всему. Даже к тому, что тебя застанут врасплох!

/х/ф Жмурки/

– А вот это что значит? А это где находится? – расспрашивал меня заместитель директора, изучая информационную записку к предстоящему личному приёму.

Намечался визит некой инициативной группой, прослывшей скандальной репутацией, которая очередной раз решила попиариться, а может даже и заработать.

Вообще, личный приём, в моём понимании, это когда заявитель, недовольный письменным ответом или действиями чиновника, может прийти к нему с визитом, взглянуть в глаза, и ткнуть в него, живого, пальцем.

Такая встреча, как правило, полна неожиданностей и потому готовится серьёзно. Чего только не бывает – ходят толпами, несут орущих детишек на руках (для убедительности) и даже закрепляют камеры на лбу. Кто-то пугает Страсбургским судом по правам человека, а некоторые имеют такую претензию и гнев, что готовы накинуться с топором. Случалось не раз. Чем ближе вопрос к шкуре заявителя, тем отчаянней он будет рубиться.

Рекогносцировка45 ведётся соответствующе: она включает в себя всё на свете, даже сплетни о самом «посетителе». Любая мелочь важна. Мы все понимаем, что, казалось бы, самый безобиднейший из людей, придя с улицы может спросить такое, что сам задумаешься. Ни в коем случае нельзя допустить неловких ситуаций и конфуза перед ним, а тем более проявить слабость.

На сей раз с нашей стороны, как представителей власти, не наблюдалось очевидных нарушений или халатности, что облегчало участь. Требовалось лишь повторно довести информацию, которая ранее неоднократно излагалась в письмах, и ничего ещё раз как по ноткам не пообещать. «Не пообещать», как было много раз уже отмечено, у нас считается целым искусством.

– Андреюрич, там всё ж написано, – отвечал Я своему шефу откликаясь на расспросы. – Могу ещё и нарисовать, если надо…

– Нет, не надо, – отмахнулся он как от назойливых продавцов. – Перескажи вкратце, чего они там хотят.

Решил объять всё сходу. Классика. Вопросы вытекают из моих ответов по ходу беседы. Начальник постоянно перебивает на полуслове, как это делают малокультурные дети. Тема плёвая на самом деле, только вот разговор не идёт – его постоянно отвлекают.

Диалог с такими людьми своеобразен. Ты произносишь предложение (желательно коротенькое, из нескольких слов), и этим самым напоминаешь своему «собеседнику» о чём-то важном, которое не ждёт отлагательств. Он сейчас же хватается за телефон, начинает решать свою «спешность», по пути сумбурно цепляет ещё много-много всего такого же, и так до бесконечности. Будучи человеком вежливым и тактичным, можно весь день провести рядом с ним в ожидании внимания к себе. Даже когда наконец-то пауза выждана, внезапно может вбежать девушка-секретарь, и опять всё испортить.

Иногда мне кажется, что это всё делается специально, чтобы дистанцироваться от дел. Придумайте чего-нибудь сами, пока мне тут вон некогда…

Кстати, у меня там у самого работа стоит, пока Я здесь заглядываю в рот начальству. Надо было свой смартфон прихватить для развлечения. Возьму эту мысль на вооружение.

– Может в другой раз зайти? – интересуюсь с надеждой. – Специально же напечатал всё, чтобы дать возможность ознакомиться в свободную минутку, без нервотрёпки…

Доброжелательно улыбаюсь.

– Предлагаешь перед сном? – спрашивает, вскинув бровь.

И снова на телефон…

На удивление Я легко отделался. С первой попытки справка «прижилась» и нéбыло просьб уточнить ахинею про бред. Грешным делом, закралась мысль, что мною наконец-то достигнут профессиональный уровень, который исключает пустопорожние перекройки.

После всех этих разъяснений-пояснений прошло 4 дня затишья. И вот нежданно раздаётся телефонный звонок от Андреюрича:

– У меня много дел – поприсутствуй на личном приёме как осведомлённый эксперт.

От услышанного Я нервно взглотнул.

– Вениаминыч, хм, – Сергей Вениаминович (директор) сам всё проведёт, – успокаивал он меня, – не напрягайся – ты нужен лишь в роли Санчо Панса. И ещё, не дерзи им там, прошу.

– Хорошо, – выдохнул озадачено в ответ. – Приятно, конечно, осознавать, что Я у Вас в списке грубиянов.

Nb^Похоже, меня втягивают в неприятное дело. Придётся отправляться в зону конфликта – прямиком под танки, – и от этого уже не увернуться. Ай да Андреюрич…

– Просто, полегче, – продолжил он. – Выступать от лица Администрации – большая честь… Запомни, главное – улыбка, остальное по инструкции46!

– Да-да, разумеется, постараюсь быть душечкой, – киваю Я в трубку телефона.

Андреюрич закончил свои наставления и положил резко трубку, оставив меня в полном смятении.

Называется «сорвал джек-пот». Иду на деревянных ногах на это малоприятное, и даже гнусное, мероприятие. Совсем не ясно как там всё сложится. Вот бы не ходить туда и не вести этих бесполезных, глупых разговоров.

Ступаю в прохладную приёмную, отделанную под орех, где уже скопились люди. Осторожно осматриваюсь: не опасны ли?

Именитые гости вроде как отсутствуют. Одна женщина с кумачовым платком на плечах вполголоса рассказывает другой о том, как «все обнаглели и поэтому она отказывается платить за платёж» (!); бравая троица молодых ребят сбавив тон при виде меня заговорщицки что-то обсуждает (будто детали предстоящего пикника). Сухопарый сосредоточенный дед, безобидно играет на журнальном столике в Японский садик с грабельками. Он окинул меня колючим взглядом, как нежелательного посетителя и продолжил. Наверное, среди них есть мои заявители, – мелькнуло в голове. В этот момент распахиваются главные врата, оттуда выходят краснощёкие бабы в одеждах до пола и широко крестятся.

Плохой посыл.

Протискиваюсь внутрь без стука и церемоний: уже совсем нет времени на реверансы.

Хозяин кабинета выглядел похудевшим, усталым и натянутым. На бледно-зелёном его лицо виднелись чёрные провалы вокруг глаз. Новая должность явно сказывается на нём. А ведь он занял пост всего несколько месяцев назад.

Пробегает торопливо глазами мой материал по диагонали и спрашивает:

– Чего им надо? (без злости, с интересом)

Nb^ Они что издеваются? – крутится у меня в голове. Вот она, подставка.

– ??? Недовольны нашей стройкой, – отвечаю по возможности спокойно, чтоб не нагнетать паники (он и так пуглив у нас). – Народ против Объекта в принципе, и ищет способы придраться. Много всяких деталей – Я там всё изложил.

– Люба, запускай! – команда секретарю.

Для предания нашей стороне оттенков тепла и дружелюбия мне рекомендуется отвязать галстук и сделать физиономию «попроще». Начальник снял свои очки. (Пресс-атташе считает, что в них он выглядит по казённому строго, а без очков – открытый и «свой»)

К длинному столу переговоров по затёртому ковру с опасливостью проходит та самая делегация, которую Я наблюдал только что в «отстойнике». Не ошибся. Здрасьте, здрасьте… Прошу вас, присаживайтесь… Обмениваясь взглядами они занимают места согласно заранее оговоренному боевому расписанию.

Неуверенно начинает кто-то что-то невнятное говорить (не помню), будто так, между делом.

Как-то куцо всё это, по-крестьянски, помпезности не хватает.

Нет трибунки у входа, швейцара с бутафорными погонами и белыми перчатками. Не предусмотрено никакой вступительной клятвы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Хорошее было б начинание, по-киношному. Может и хамства стало чуть меньше.

Ход моих размышлений прервал начальник, который натужно и удушливо раскашлялся. Придя в себя, он непонятно для чего гаркнул:

– Вы кто? Представьтесь. С каким вопросом пожаловали?

Люди переглянулись (видимо главный так и не был определён до конца) и начали сумбурно излагать тему.

В качестве ответной речи, шеф попытался произнести будто себе под нос никому не интересную предысторию проблем. От которой Я сам чуть не позевнул.

– По официальной статистике наш город занимает первое место среди себе равных по численности в части автомобилизации на душу населения…

Как по заказу зазвонил его старенький мобильный телефон. «Тарям-трям-трям», – пиликал кукольный мотив 16-голосной полифонии… Сергей Вениаминович у нас скромный, за новинками не гоняется. Он отвечает на звонок и заметно, как начинает выпрямляться по струнке. Невидимая сила отрывает его от стула и тянет к верху, как игрушку в кукольном театре. Тоненьким голоском идёт доклад обстановки, тон выдаёт заискивание. Это позвонил человек из Правительства области. Другими словами, диалог идёт руководства с ещё более высоким руководством. Какое жалкое зрелище – нельзя, чтобы эти сторонние были свидетелями экзекуции, нет… Надо спасать положение – мой выход.

Вот, Ваня, ты и без бруствера47, как и предчувствовал.

Неохотно беру личный приём в свои руки, завязывается беседа. Слушатели не очень-то довольны тем, что Я им объясняю… Раздражение демонстрируется всеми доступными способами, пространство электризуется. Они давно между собою всё обсудили, заготовили тактические финты и отрепетировали роли. Люди пришли сюда как на войну, они настроены уличать, обвинять и лезть в бутылку. Стараюсь ловко маневрировать между провокациями, уловочками и укольчиками. Не имея сноровки, здесь раздавят только в путь.

Людей, которые пришли сюда, к руководству, интересуют многие нюансы в отношении строящегося объекта. Они всячески клянут недотёп проектировщиков и бестолочей из администрации (подразумевая нас): всё-то не так, не по-хозяйски и назло горожанам… Что не утверждение, то популистский лозунг.

Находясь в обличии представителя государства (ответчика), важно не пойти на поводу у собеседников. Ни в коем случае нельзя размышлять с ними на абстрактные темы о том, как лучше, как удобнее или безопаснее – только конкретика. Диалог должен строиться вокруг соответствия «тезиса» нормативным требованиям, и всё. Оперировать нужно пунктами законов и официальными заключениями уполномоченных на то лиц. Все личные домыслы «как было б лучше» и «очевидные для всех вещи» не годятся… Апелляция к здравому смыслу – зло (у всех он свой). Правило: если у собеседника нет доказанного факта нарушения, то и вопрос можно считать исчерпанным. Только так.

Проблема ещё в том, что психологически, для этих обратившихся за справедливостью Я придворный писарь, а не авторитетный, решающий босс. Со мной они ведут себя развязно и бесцеремонно, провоцируя перепалку. Всё же не зря работающим с населением, доплачивают за вредность. Бедные врачи в больницах, операторы call-центров, консультанты и прочие… Я б такого много не перенёс. Это ж целенаправленный негатив.

В разговор вклинивается директор:

– Я вам не мешаю? (улыбка)

Ну наконец-то, – чуть не вырвалось у меня из уст. Это тот редкий случай, когда Я неподдельно рад своему начальнику. Гости тоже заметно повеселели.

– Нам бы услышать пояснения того, что сказал вот этот – как вас?.. – начал дедýс.

Он раздражённо указал в мою сторону гладковыбритым розовым подбородком, который выступал вперёд как дубовый киль корабля.

– И чего ж он вам сказал такого? – охотно откликается шеф.

– Поведал о чём говорили отец Варлаам с Гришкой-самозванцем на литовской границе, – шутит дедуля, и выставляет свои зубы заранее. И лицо, что характерно, неприятное такое, видимо глумится.

Сообразив, что никто его остротку не понял, продолжает:

– Ваш СПЕЦИАЛИСТ (произносится с акцентом на «специалист») бойко отвечал на все наши вопросы, но делал это таким образом, что мы не поняли, что изменится к лучшему и как нам дальше жить…

Вид он сделал наглый и насмешливый, у нашего председателя гаражного кооператива такой обычно.

– Нагородил, не перелезть! – внезапно подхватывает пожилая женщина с сумкой на коленях, которая, как оказалось, всё это время была позади меня.

Только сейчас Я заметил, что вдоль стены имеются стулья и на одном из них наблюдаючи сидела колоритная особа. Вот кто портил воздух…

Хозяин кабинета сдабривает ситуацию шуткой, замечая, что он и сам не всегда нас (придурков) понимает. Дескать, в чём-то мы с заявителями родня, – «кхе-хе», но всем плевать.

Вообще, в таких местах существует 3 способа ведения беседы: сухо-формальный – желательно со снисходительно-покровительственным видом, истерически-шебутной (будто ты сверхзанятóй) и вежливо-вкрадчивый. Если Я больше склоняюсь к первому, официальному, тону, то шеф, для соблюдения баланса в природе, любит поментальничать, расположить к себе и всё такое.

Он призывает обсудить всё спокойно, без сердца. Разговор идёт по второму кругу со всякими ответвлениями на отстранённые темы. Одно да потому, из пустого да в порожнее – сплошная риторика. Наблюдаю, как это делает опытный руководитель. В голову почему-то закралась мысль: вот все такие умные, работать учат, блещут здесь… а посади на место этого самого главы департамента любого из посетителей и ни один не сможет помочь даже себе.

Ход моих раздумий прерывает хлопок ладони по столу. Утомлённый полемикой директор находит каким-то образом патетический момент завершить это всё:

– Если у вас нет других вопросов, господа, то приём предлагаю закончить.

Я стараюсь непринужденно, но при этом проворно, покинуть место событий. Удалиться лучше до того, как у людей появятся мысли на постскриптум.

Не успеваю выскользнуть, вдогонку всё же слышу:

– В присутствии первого руководителя, хотелось бы сделать замечание вашему… (ищет слово) работнику. Кхе-кхе.

Опять дед!

– Он не хочет помогать людям и принимать критику – холодный и скользкий как сом… Когда Я вот был проектировщиком и трудился в различных почвенно-климатических зонах страны, то с готовностью учитывал все пожелания людей в своих проектах. Мы шли навстречу обществу! Понимаете?

Шеф с ленцой перевёл взгляд на меня. «У тебя есть чем побить?» – читалось на лице.

Чтобы не остаться в долгу и разгрузить паузу, ответил:

– Когда Я был мастером на стройке, то каждый день дарил жене цветы.

Автогородок

В адрес губернатора обратился депутат Городской Думы. Его вместе с Автомобильной федерацией, а ещё местной общеобразовательной школой заинтересовал вопрос: когда будет введён в эксплуатацию Картинговый автогородок? Для предания весомости слов, в тексте значилась ссылка на мандат (они любят так делать).

В сущности, дело обстояло так: в начале нулевых местным Управлением автомобильных дорог48 за бюджетные деньги был построен некий объект, представляющий из себя ничем неприметный автодром с летним навесом для отстоя игрушечной техники. Как это водится, по программе «всё включено», по смете строительства городка закупалось сопутствующее оборудование и сами электромобили.

В те времена Управление автомобильных дорог на правах областного заказчика занималось всем, что только могло обхватить. Структуру возглавлял влиятельный господин, а его ведомство укрупнялось до бесконечности. Дороги, набережные, водопроводы, теплотрассы, стадионы, благоустройство при школах и детских садах, – всё пропускалось через него. Так считалось проще и лучше, неприличных вопросов никто не задавал. Начальник Управления был свой, и деньги шли по оговорённому руслу, без лишней тягомотины.

Объект даже построили, а по окончанию работ каким-то неведомым способом «ввели в эксплуатацию» своим же внутренним актом. Специалист Захаров построил – специалист этого же учреждения Петров принял его для эксплуатации. Финансы на содержание шли справно и вопросов никто не задавал. Всё считалось общим, государственным, а расходы проводились через единую дорожную службу. Потом на просторах «необъятной» настали времена наведения порядков, началась строгость; да и прежний начальник куда-то запропастился (никто не знает, Я спрашивал). Собственность разделили на федеральную, областную и муниципальную. Соответственно, в период этого наведения порядков, многие объекты приобрели иной статус и хозяев (хозяев стало много). Например, некоторые дороги выводились из разряда областного имущества и становились федеральными или муниципальными. Деньги на содержание стали выделяться не мешком «на всё про всё», а пообъектно и по подведомственности (т.е. содержать имущество обязан только тот, кому оно принадлежит).

Построенный областью Автогородок не вошёл ни в один из видов собственности, потому что не был должным образом поставлен на баланс и правоустанавливающий документ на него отсутствовал. При великой делёжке его не смогли провести по документам и бросили. Имелся какой-то внутренний акт, по которому можно установить только застройщика, но этого мало. Фактически он попал в категорию «незавершёнка». Получилась формула: нет объекта на бумаге – нет денег на его содержание. Ни муниципалитет, ни область не могут в статье расходов у себя показать этот «заброшенный» закуток с машинками. Пока имущество было новым, оно справно работало и вопросов не возникало, но шло время – всё ветшало и настал тот день, когда хлам начал уже мешаться на территории школы.