Убийство в заброшенном подземелье

Зато посреди комнаты торчал здоровенный пустой мольберт.

– Судя по тому, как он собран, картина на нем стояла большущая, – пояснил Данн. – Не какой-нибудь маленький натюрмортик. Если нижний край был вот тут, то как раз похоже на наши подземные находки.

Скай согласился.

– А почему ты здесь один с описью возишься? Разве это не по силам твоим помощникам?

Данн вздохнул.

– Помощники бегают по городу с описаниями Олкиндера, картины, платьев… Опрашивают всех, до кого только могут дотянуться. Все гостиницы и доходные дома уже отработали – пусто, но есть еще уйма квартир, сдаваемых в частном порядке. Мы про них и знать не знаем.

– Странно, – вмешался вдруг Ник, заглянувший под тряпку и теперь перебирающий прислоненные к шкафу картины. – На стенах ни единого портрета. И здесь тоже. Совсем ни одного.

– А это как раз и не странно, – усмехнулся Данн. – Наш убийца как раз не мастер портретов. Может быть, потому и взялся призраков к холстам пришпиливать, что нарисовать никак не выходило? Когда алхимик брал краску с холстов для анализа, он сказал, что самое первое полотно очень толстое. Много-много слоев краски. Мы еще тогда подумали, что он сначала пытался нарисовать картину сам, но у него так долго не выходило, что он рехнулся. Это, конечно, скорее шутка, чем нормальная гипотеза, но все же.

– Можно настроить магвизор так, чтобы просветить слои, – предложил Скай. – Дельце нудное, но можно будет взглянуть, чего он там понарисовал.

– Вот только это все равно работа не Олкиндера, а того, старого убийцы, – напомнил Ник.

– И верно, – сник дознаватель. – А так красиво все сходилось. Но не мог же подземную галерею случайно найти именно еще один такой же бездарный портретист! Это для случайного совпадения уже слишком.

– Слишком, – согласился Скай. – Но совпадение могло быть не случайным, если в деле замешан призрак старого убийцы. Здесь, я так понимаю, по прямой совсем недалеко до галереи?

Данн кивнул и указал рукой в угол.

– Она где-то вон там. Из подвала есть хорошо спрятанный проход в старый подвал, оставшийся от особняка, а уже оттуда – коротенький ход к галерее. Отсюда дотуда около сотни шагов, не больше.

– Для призрака вполне постижимое расстояние. Тогда он мог годами ждать, пока найдется родственная душа, потом вступить в контакт и вселиться – никаких случайностей, – подытожил Скай. – Ну а после этого Олкиндер мог прекратить даже пытаться писать портреты. Зачем ему теперь? От старых работ за тринадцать лет ничего не осталось. Выбросил или зарисовал поверх пейзажами, например.

Все согласились, что это вполне удовлетворительная гипотеза.

– Кстати, что за женские вещи здесь нашли? – вспомнил Скай.

– Там в шкафу на полке деревянная коробка, – показал Данн. – Сам погляди.

В большой деревянной коробке лежали аккуратными рулончиками ленты – зеленая, белая и голубая. Под ними – четыре кружевных носовых платочка, резной гребень, три нитки дешевых стеклянных бус, тоненькое серебряное колечко и одинокая сережка. Серебряная с зеленым камешком.

– Погляди-ка, Ник, – Скай вытащил сережку и поднес ее ближе к лампе.

Камешек заблестел острыми гранями.

– Похоже, изумруд, – с мрачным удовлетворением продолжил волшебник.

Ник взглянул на сережку и принялся рассматривать остальное содержимое коробки.

– Да, всего тринадцать предметов, – подсказал Данн. – По числу жертв. На память, что ли, оставил, гад? Вот только зачем? У него же были картины.

– Картины – они в подземелье, – хмуро сказал Ник. – А эти вещички прямо тут, под рукой. Если вдруг захочется предаться воспоминаниям по-быстрому.

Ничего мерзкого помощник не сказал, но Скай отчего-то испытал прилив отвращения. Даже серьгу едва не отбросил, но в последний момент сжал пальцы. Данн тоже слегка поморщился.

– Я это заберу? – спросил Скай, показывая сережку. – Или лучше пока оставить тут все как есть? Могу просто зарисовать, надо показать моей заказчице.

– Лучше пока зарисуй, – не захотел расставаться с уликой Данн. – Когда поймаем мерзавца, все эти вещички понадобятся, чтобы как следует впечатлить суд.

– Кстати, если он не гильдейский волшебник, то кто будет его судить? – поинтересовался Ник.

Вопросы юрисдикции интересовали травника не только теоретически. Он и сам понемногу учился волшебству, но оканчивать Школу и получать гильдейский Знак не планировал.

– Даже и не знаю, – пожал плечами Данн. – Преступление совершено с использованием волшебства, значит, Гильдия может забрать дело себе, но может и отказаться, потому как прямого нарушения Кодекса тут не было. Запечатывать призраков в предметы вообще-то не запрещено, применение волшебства при собственно убийствах пока не доказано. Пожалуй, я буду рад, если его будет судить Королевский суд.

– Почему? – удивился Скай. – Разве не обидно отдавать законченное дело другим?

– Законы Королевства жестче наших, – объяснил Данн. – Гильдия приговорит его к пожизненному заключению, а Корона вздернет гада без лишних церемоний. Что-то мне не хочется, чтобы этого урода кормили на мою десятину еще лет сорок.

Скаю осталось только признать правоту дознавателя.

В комнате провозились до вечера: зарисовали сережку, брезгливо порылись в вещах – за личной гигиеной мастер Олкиндер тоже не особо следил, потом помогали Данну составлять опись.

В сумерках дом ожил: затопали по коридору и комнатам наверху сапоги, раздались голоса, зазвенели разбитые кем-то бутылки. Перебрались на диван в холле музыканты вместе с неизвестно когда собравшимися слушателями. К перестуку бубна добавились трещотки, а потом и хрипловатый вокал. За одной стеной ругались, за другой слышался скрип кровати, из коридора явственно пахнуло противно-сладковатым дымком курительной смеси. Данн потер виски, но не сдался.

– Можно окно открыть? – спросил Ник.

Травник страдал больше остальных. В комнате и до того пахло скверно, а теперь стало и вовсе отвратительно. Данн поморщился.

– Тут даже окно не открывается, представляете? Я вообще удивлен, что здешнему жильцу понадобился аж целый призрак, чтобы сойти с ума. Я вот совсем недолго тут пробыл, но, кажется, уже испытываю желание причинять боль и тяжкие телесные повреждения. Например, плохим певцам. Или скандалистам.

– Можно и тем, и другим, – согласился Скай. – А давай я окно с Усилением попробую открыть? Оно-то вроде бы не улика?

Данн согласился. Скай приступил, но вскоре понял, что открыть-то окно он сумеет, но уцелеет ли при этом перекошенная рассохшаяся рама – большой вопрос. А оставлять комнату с незапертым окном все-таки нельзя.

Когда дознаватель наконец закончил опись, включив в нее даже пустые бутылки под столом и грязноватый полосатый шарф на спинке кровати, все вздохнули с облегчением. Но прежде чем уйти, Ник распахнул шкаф и достал деревянную коробку с вещами девушек.

– Не надо оставлять это здесь, – он протянул коробку Данну. – Пусть лучше будет у вас.

Данн кивнул, сунул коробку под мышку и почти бегом устремился к выходу.

Собравшаяся в холле компания, завидев «переодетого стражника», торопливо попрятала трубки, в которых дымилось что-то, не слишком похожее на табак. Впрочем, свежий ветер улицы манил дознавателя гораздо сильнее, чем незаконные делишки, да еще и не относящиеся к его юрисдикции.

На улице горели фонари и разноцветные гирлянды, приятно пахло свежестью и морозцем. Возле крыльца валялись ошметки чего-то пестрого, вроде многослойной клееной бумаги – драконья голова все-таки не удержалась на своем месте. На углу дома стоял экипаж.

– Поехали в «Снежного змея» ужинать, – предложил Скай.

Данн с радостью согласился.

Глава 18

Ужинать решили в зале. Подниматься в комнату и лишнюю четверть свечки ждать еду волшебникам было уже невмоготу, к тому же прямо перед ними освободился удобный угловой стол, который компания тут же и заняла. В зале было людно, но ужинающие, в основном волшебники, переговаривались негромко и очень спокойно. После какофонии в притоне людей искусства здешний шум звучал убаюкивающим морским прибоем.

Разговаривать о деле не хотелось. Данн поставил на стол к стене деревянную коробку, накрыл кожаной папкой с бумагами и с наслаждением разминал пальцы. Ник посматривал на коробку, словно пытался поймать какую-то промелькнувшую и тут же забытую мысль. Скай слушал мерный гул голосов и честно старался следовать совету Пита – отдыхать, как только выдалась возможность. Сам Пит посмотрел на товарищей вопросительно, но, не дождавшись рассказов, настаивать не стал.

Подавальщик принес рыбный суп с овощной поджаркой и плавающими в прозрачном золотистом бульоне чесночными сухариками. За супом последовали веррийский тыквенный пирог и горячий напиток из гранатового сиропа с травами. Хорошая порция вкусной еды всегда помогала волшебнику выбросить из головы все невзгоды, и к последней золотистой корочке тыквенного пирога Скай готов был признать мир не таким уж и скверным.

Но мир, видимо, решил не вводить Ская в заблуждение относительно своей зловредности: дверь распахнулась, и на пороге возник незнакомый молодой волшебник в темном плаще с вышитым гильдейским Знаком. Волосы его были всклокочены, шарф повязан криво, капюшон плаща неряшливо вывернут. Взгляд молодого человека обшарил помещение, задержался на Скае и остановился на затылке сидящего спиной к залу дознавателя. На лице парня озабоченность сменилась облегчением. Он пригладил волосы и направился прямиком к угловому столу.

Данн, заметив внимательный взгляд Ская, обернулся.

– Тойн? В чем дело?

– Господин дознаватель, у меня для вас срочное сообщение! – браво отчитался тот.

Только что по стойке смирно не вытянулся и честь не отдал. Данн тяжко вздохнул.

– По нашему делу? – уточнил он.

– Так точно! То есть да, – поправился Тойн.

– Тогда, – Данн поморщился, создавая вокруг стола Купол Тайны, – можешь говорить. Это наши коллеги.

Тойн покосился на сидящих за столом с подозрением, но отчитался:

– В четверть одиннадцатой свечки дежурному охраннику вручили записку, переданную неизвестным лицом через привратника Гильдии. В записке значилось: «Разыскиваемый убийца скрывается в подвале особняка госпожи Помоны, на улице Златошвеек. Искренне ваш, Доброжелатель». Дежурный отправил младшего охранника Марна произвести проверку.

– Короче, – потребовал Данн.

– Там труп, похожий на ориентировку. Возможно, Олкиндер. На первый взгляд – самоубийство. Меня сразу отправили за вами.

Данн отдал помощнику папку с бумагами и коробку, велел отнести в Гильдию, в кабинет, и повернулся к товарищам. Те уже были на ногах.

– Знаете, где улица Златошвеек?

– Конечно, – усмехнулся Пит. – Совсем рядом с Медным кварталом. Едем?

Особняк госпожи Помоны много лет стоял заброшенным. Заколоченные досками окна, провалившаяся крыша, облупившаяся штукатурка – парадная дверь тоже оказалась забита досками, но за дом вела неплохо натоптанная тропинка. Возле задней двери дежурил бледный высокий мужчина в черном плаще со знаком. Он поприветствовал пришедших и протянул Данну фонарь.

– Внизу свет есть, но на лестнице темно. Найдете по следам, куда там? Или вас проводить? Тогда подождите немного, я тут господина Рисса жду.

– Думаю, найдем, – решил Данн.

Скаю показалось, что мужчина обрадовался. Похоже, возвращаться в подвал ему совсем не хотелось. Неужто там, внизу, что-то столь же впечатляющее, как и картины? Скай хотел предложить Нику остаться снаружи, но решил не обижать помощника: сам уйдет, если решит, что зрелище слишком неприятное.

Следы – целая тропинка, натоптанная в грязи, – вели через пустую кухню с полуразобранной печью к подвальной двери. Дверь открылась со страшным скрежетом проржавевших петель, и в лицо ударил отвратительный смрад. Скаю сразу вспомнился разрушенный флигель, где они с Питом гоняли немертвого привратника, но здесь, по счастью, неупокоенными мертвецами не пахло. Только обычными, зато как-то чересчур сильно для зимнего времени. Волшебник натянул шарф, прикрывая нос, и начал осторожно спускаться по грязным каменным ступеням.

В подвале, состоящем из трех просторных помещений, тайна открылась: в самой дальней комнате, помимо очага и развалившегося на полу перед ним покойника, имелся еще и узорчатый серебристый кубик – Тепловик, волшебная печка. Видимо, он работал еще долгое время после смерти хозяина, пока не закончилась сила. В комнате и сейчас было намного теплее, чем наверху.

Скай огляделся. Мастерская злодея была ярко освещена шестью волшебными светильниками на высоких ножках, у дальней стены – зловещее сооружение из двух перекрещенных бревен со свисающими цепями, под ним на полу – плохо затертое кровавое пятно. Посреди комнаты мольберт и стул, рядом на полу – пустая сломанная рама. По виду – точно такая же, как и у всех картин в галерее. Раздавленная сапогом палитра. Разбросанные, словно в приступе ярости или отчаяния, кисти. Осколки стеклянных банок и бутылок. Запах скипидара и краски смешивался с гарью и трупным духом. Данн и Пит как раз перевернули покойника на спину, но смотреть на него Скаю совсем не хотелось.

Волшебник обошел темную лужу натекшей из-под трупа крови и заглянул в камин: угли давно остыли, но пепел был совершенно точно свежий. Скай заметил что-то недогоревшее, протянул руку и осторожно вытащил из очага обгорелый уголок холста с багровыми и фиолетовыми разводами.

Со стороны лестницы раздался душераздирающий скрип, прогрохотали тяжелые шаги, и в комнату вошел господин Рисс. Вид у главного гильдейского охранника был недовольный. Впрочем, подумалось Скаю, а какой еще вид должен быть у человека, поднятого с постели и вынужденного тащиться зимой через полгорода на встречу с разлагающимся мертвым убийцей?

Рисс хмуро осмотрел мастерскую злодея и уточнил:

– Опознали?

– По описанию – мастер Олкиндер. Одежда тоже соответствует. Для точного опознания нужно в морг везти, обмывать лицо и показывать тем, кто его лично знал, – отчитался Данн.

– Вот и везите, – велел Рисс. – Работайте, парни!

Глава Охраны брезгливо потыкал носком сапога в сапог мертвеца и с чувством добавил:

– И вот что мешало этому гаду перерезать себе глотку до того, как взяться за ни в чем не повинных девиц, а?

Ответа вопрос, очевидно, не требовал.

Скай зацепился взглядом за подошву сапога покойника. Что-то здесь было неправильно, но что именно, волшебник пока не мог понять. Сапог как сапог. Поношенный, в меру грязный, с потертой подошвой… Скай перевел взгляд на собственные грязные сапоги. Надо же, успел-таки вляпаться в зеленую и желтую краску с разломанной палитры! Как, впрочем, и все остальные. Масляная краска сохнет медленно, убийца, разнося тут все, растащил ее по всей комнате. Теперь яркие синие, зеленые и желтые пятна отмечали следы всех присутствующих. Скай снова посмотрел на сапоги мертвеца.

– Вот вопрос, – сказал он негромко, но таким тоном, что все обернулись к нему. – Как это злодей умудрился все здесь перемазать в краске, кроме собственных сапог?

– Зато руки у него в краске, – ответил пришедший вместе с Риссом высокий волшебник.

Он даже нагнулся и осторожно приподнял за рукав руку мертвеца. Та и впрямь была напрочь неестественного цвета не только от крови, но и от въевшейся в кожу краски. На рукаве, там, куда не попала кровь, виднелись разноцветные брызги.

– Может, сапоги он обтер зачем-то? – предположил высокий. – Хотел нам добавить загадок, например. Ну или Леший его знает, что ему в голову взбрело? Он же был на всю голову чокнутый.

Рисс наклонился и придирчиво осмотрел подошвы.

– Да есть тут краска! Не баламутьте омут, молодые люди, – пробурчал он, показывая на пятна темно-зеленой и коричневой засохшей краски.

Скай хотел было возразить, что краска засохшая, а не свежая, но Рисс опередил его.

– Ступайте-ка по домам, молодые люди. Данн, тебя это тоже касается. Вы сегодня весь день работали, пора отдыхать. Да и я поеду домой. Пусть здесь Марн и Янек все тщательно опишут и отвезут тело в морг. Завтра с утра на свежую голову все еще раз осмотрим. Как раз и лекарь отчет по мертвецу составит.

Скай уже собрался спорить, но Пит ухватил его за рукав и ответил первым:

– И правда, надо бы отдохнуть. Всего доброго, коллеги.

Волшебник намек понял. Спорить с начальством, даже чужим, и впрямь не стоило, тем более когда это начальство в скверном расположении духа. Может быть, завтра, изучив все улики, Рисс и сам сочтет, что дело не вполне чистое.

– Данн, поедешь с нами? – тем временем предложил Пит.

Дознаватель поблагодарил и согласился. Выйдя из зловонного подвала на свежий воздух, Скай поймал себя на малодушной мысли, что, может быть, так даже лучше – пусть с трупом возится кто-то другой.

Ник всю дорогу промолчал, задумчиво глядя в оконце. Молчал он и когда, высадив Данна возле небольшого домика неподалеку от Гильдии, друзья поехали к гостинице. И только после того, как дверь комнаты закрылась, отгородив друзей от внешнего мира, он повернулся к Скаю.

– Там все неправильно!

– Ты про подвал? – уточнил волшебник.

– Не только, – ответил травник. – Хотя в подвале все особенно неправильно. На полу грязь, на стенах тоже, а все эти хм… улики – они чистые. Ну то есть заляпаны немного – и краской, и грязью. Но это все свежее, не застарелое. А ведь оно там как будто бы должно стоять как минимум с весны. Это же как будто бы место, где он рисовал последнюю картину? Тогда почему затертое кровавое пятно на полу совсем не старое? И на стенах вокруг – никаких брызг? Вот вокруг тела – там да, все залито. А там, где якобы замучили как минимум одну девушку – только аккуратненько растертое пятно на полу?

Ответов у волшебника не было. Зато он был у Пита.

– Это место – липа.

– Но зачем Олкиндеру уводить следствие от настоящей мастерской? – спросил Скай, в глубине души уже понимая, какой ответ будет правильным.

– Это не он, – уверенно сказал Пит. – Одно из двух: или мастер Олкиндер все-таки не убийца, или мертвец в подвале вообще не Олкиндер.

– Кстати, – вставил Ник. – Ты заметил следы у мертвеца на запястьях? Он как будто был связан тонкой веревкой. Только не очень дергался, поэтому веревка и не врезалась глубоко.

Пит согласно кивнул.

– Интересно, спишут ли наши дорогие коллеги из Охраны эти следы на то, что рукава у покойного были слишком тесные?

Скай, никаких следов не заметивший, испытал прилив острого стыда. Вот так разок побрезгуешь разглядеть мертвеца повнимательнее – и тут же упустишь что-то важное.

– А такое может быть? – спросил Ник.

– Следы от завязок рукавов? – предположил Пит. – В том-то и дело, что может. Но если сюда добавить еще краску, которую заметил Скай, угол, под которым перерезано горло, и некоторые другие детали, то самоубийство становится совсем сомнительным. Вопрос лишь в том, захочет ли Рисс обратить на эти детали внимание или ему слишком хочется верить, что это поганое дельце завершено?

– А какие еще детали? – уточнил Скай.

– Например, у мертвеца ладони в крови, будто он зажимал рану. При этом нож лежит так, будто он выпал из руки в момент смерти. Как такое может быть? Лужа крови растеклась в другую сторону, так что испачкать руку уже после смерти он не мог. Если взяться объяснять, то получается, что он сперва резанул, потом уронил нож, схватился за горло, упал мордой вниз, а после этого снова потянулся рукой к ножу, да так и помер.

Пит продемонстрировал всю последовательность действий. Вышло совсем неубедительно.

– Ладно, – вздохнул Скай. – Сейчас нам всем надо отмыться и отоспаться. А завтра узнаем, что надумали наши дорогие коллеги.

Несмотря на поздний час, Пит умудрился быстро организовать и натопленную помывочную, и еще один ужин, после чего Скай забрался под теплое одеяло и наконец-то сумел выбросить из головы всех мертвецов, призраков и ленивых бородатых волшебников.

Утром Скай привычно не обнаружил в комнате Ника. Кажется, волшебник уже завел манеру спать дольше всех. Неужто это и есть то самое барство, отсутствием которого Пит его так часто попрекал? Всласть высыпаться, а потом вставать к готовому завтраку. Пожалуй, это было очень даже приятно, но почему-то самую малость неловко.

В большой комнате Пит с Ником уже ждали, вместе с глиняным горшочком с запеченной олениной, обернутым в полотенце, чтобы не остывал. Рядом стояла корзинка с ломтями хлеба.

– С добрым утром, – поздоровался Ник и встал, отложив книгу. – Сейчас за травяным отваром схожу, мы весь выпили, все равно он, если перестоит – в редкостную гадость превращается.

Помощник вышел. Скай уселся за стол и пододвинул к себе еду. Пит на другом конце стола что-то старательно писал, видимо, готовил отчет для госпожи Аканты. Волшебник вздохнул, вспомнив о деле, стремительно становящемся все более и более непростым.

– Вчера я тебе не отчитался, – верно понял его вздохи Пит. – В публичных домах действительно пропадали девушки-шатенки. Пока что мы, увы, не можем никого оттуда привести на опознание, да и посетителей разной степени подозрительности там бывает много, так что это очередная иголка в стоге даже не сена, а проволоки. Других новостей пока нет. Сейчас ты позавтракаешь, и можно будет идти к Данну с вопросами.

– Почему проволоки? – не понял Скай.

– А потому, что найти иголку в сене – не такое уж сложное дело: можно взять магнитный камень, можно сжечь стог и просеять пепел. А ты попробуй-ка найти железку среди других железок!

Скай согласился, что их дело похоже именно на это.

– Что до предков Ниара, – продолжил Пит, – то дом над подвалом с картинами действительно принадлежал его прадеду. Но фамилия прадеда и правда ни в домовых книгах, ни в нотариальных не числится. Прадед был Силанусом, а Ниар – Стезиус.

– Как так? – удивился Скай.

– Ничего криминального: у Силануса была только дочь, которая после замужества и стала госпожой Стезиус.

– Думаешь, Рисс об этом знает?

Пит выразительно пожал плечами: мол, кто ж его знает, начальство-то, да еще и чужое?

– Других родственников, кроме отца и матери, у Ниара нет, – добавил он.

Скай задумался: если Рисс все-таки закроет дело, смогут ли они продолжить расследование самостоятельно? Наверное, многое зависит от того, что решит госпожа Аканта.

Волшебник поглядел на исписанные листы бумаги перед Питом и спросил:

– А что ты пишешь в отчете?

– Пока – все то, что было до этой ночи. Дальнейшее прямо зависит от того, что понапишут наши не совсем коллеги. Вот здесь мы можем оказаться в мутной водице мелкой политики. Так что запасайся терпением.

– Думаешь, Рисс так хватается за то, что дело раскрыто, потому что именно его людям достается вся слава? И анонимку получили они, и у тела оказались первыми, и даже изначально на мастера Олкиндера они вышли.

– Верно мыслишь, – усмехнулся Пит. – Сейчас дело выглядит быстро и успешно раскрытым. Если даже настоящий злодей на самом деле сбежал – не дурак же он снова в Лареже что-то затевать, так что Риссу и его конторе такой расклад очень даже выгоден. Я, конечно, буду очень рад в них ошибиться, но опыт подсказывает, что они будут верить в подсунутую им версию до упора. А то ведь еще не известно, как оно обернется, если продолжать-то. За нераскрытые преступления их ваш Совет тоже небось пряниками не кормит.

– И что нам делать?

– Не злить Рисса, – развел руками Пит. – И постараться убедить госпожу Аканту, что мы сумеем доказать тот замечательный факт, что убийца провел наших дорогих коллег, как деревенских простаков. Это может ее порадовать.

– Тогда, может быть, я вместе с Ником пойду к Данну, а ты сам к ней поедешь? А то я не уверен, что не ляпну со зла что-нибудь такое, политически неуместное. А уж Нику, наверное, вообще пока не стоит показывать начальство во всей его начальственности. Да и бани ему совершенно точно не понравятся.

– Давай-ка сначала выясним, что решил Рисс на свежую голову. Может, мы на него напраслину возвели? – улыбнулся Пит.

Вернулся Ник с большим глиняным кувшином и маленьким конвертом.

– Ваше мажество, вам послание, – с поклоном вручил он конверт Скаю.

– Так нечестно! – возмутился волшебник. – Ладно на людях вы меня старательно позорите, но чтобы в собственных апартаментах, да с утра пораньше!

Помощник сделал виноватое лицо, но на деле остался, кажется, вполне доволен произведенным эффектом.

В конверте оказалась короткая записка от Кэссии. Прекрасная поэтесса приглашала волшебника в гости на скромный ужин и с нетерпением ждала рассказа о его художественных похождениях.

Скай задумался. Все, что происходило в прошедшую неделю, может быть, и имело право называться художественными похождениями, но никак не предназначалось для девичьих ушей. Врать Кэссии, что всю неделю усердно писал трактат, тоже не хотелось, к тому же мастер Леонтинус наверняка уже рассказал милой леди о том, что присланный ею волшебник вовсе не был ведом тягой к прекрасному. Как тут выкручиваться, Скай не представлял. Но и избегать встречи из-за собственной нечестности казалось неправильным и даже низким. Кэссия ведь совершенно ни в чем не виновата.