Поспорить с судьбой

– А тебе бы не стыдно было?

– Мне? Нет. Я же не принц. Я так… болтающееся при дворе нечто, которое при случае можно использовать и подставлять. А тебе могу дать еще один совет. Когда хочется выпить, попробуй отказаться от этого желания, и посмотри, насколько трудно это окажется. А то ты сначала выпил кварту или полторы, а потом задумался…

Элмар скорбно задрал брови и с болью в голосе произнес:

– Жак, не говори так…

– А делать так – оно ничего, можно? – проворчал Жак. – Я вчера вообще хотел уехать из этого города куда подальше… но пришел Мафей, глазами похлопал, потом Тереза пришла… И понял я, что просто не смогу. Не найдется у меня сил бросить их и уехать. А вы… а пошли бы вы с вашими государственными проблемами, с вашей честью и вашим благородством и извинениями вашими… великие комбинаторы! Завтра подам в отставку, сменю квартиру, найду другую работу, женюсь… и больше ни за какие хряпки не буду иметь дел с королями и прочими наследными принцами.

– Ты серьезно? – ужаснулся Элмар.

– А что, у меня, по-твоему, есть настроение шутить?

– Ты хочешь от нас уйти? Жак, не надо, прошу тебя. Поговорите и помиритесь. А то ведь он от тебя не отстанет, он же настырный… Это все я виноват, хочешь, набей мне морду, я и сопротивляться не стану.

– Спасибо, – проворчал шут. – Такие предложения мне неинтересны. Нашел тоже удовольствие – морды бить. Ты б еще рыбьего жиру предложил.

– Жак, я тебя очень прошу… Ну хотя бы не уходи вот так, скажи ему, что обижен, что не желаешь иметь с нами дела, и все такое… но не уходи молча.

– Еще одна гениальная идея! – фыркнул Жак. – Прийти к полуживому человеку и высказывать претензии. Ты как придумаешь что-нибудь… Может, потом скажу. Когда выздоровеет. А может, и молча уйду. Не знаю. Пока я пойду, пожалуй, домой. А ты посиди, у тебя еще кварта вина осталась, вот и проверь, сможешь ты ее не допить или нет.

Глава 2

– Как ваше здоровье, Рабинович?

– Не дождетесь!

Старый одесский анекдот

В комнате для посиделок царило необычайное оживление. Придворные дамы дружно хохотали и обсуждали что-то очень забавное. Даже тихая Акрилла развеселилась так, что уронила свой неизменный роман и не заметила. А ее новенькая подружка Вероника, такая же молоденькая, и вовсе уже стонала со смеху и не могла сказать ни слова. Она вообще была хохотушка и смеялась по любому поводу.

– Что у вас веселого? – спросила Эльвира, снимая перчатки и пелерину. – Какие-то новости?

– Селия вернулась, – сообщила Камилла. – Ты бы ее видела!

– А что, она пьяная или в неподобающем виде?

– Откуда ты знаешь? – изумилась Анна.

– Знаю, – улыбнулась Эльвира и присела в свободное кресло. – Я только что ходила проведать Киру и встретила там Ольгу. Мы с ней немного прогулялись и зашли пообедать в «Эльфийскую лютню»…

– Ольгу туда пустили? – снова изумилась Анна. – Или сегодня она оделась прилично?

– Анна, не будь дурой, – хмыкнула Камилла. – Теперь Ольгу пустят везде, в каком бы виде она ни явилась. Ее голубые штаны отныне не являются одеждой неподобающего вида, теперь это – символ победы. Могу поспорить, что через луну-другую полгорода будет носить такие же. Они наверняка войдут в моду и даже станут считаться особо шикарными. Во всяком случае, среди воинов. Ну, так что Ольга?

– Она мне рассказала кое-что про Селию.

– Ольга знала, где маркиза была все это время? – уточнила Акрилла.

– Конечно, она же присутствовала при всем этом веселье. Когда Селия вломилась к его величеству подсмотреть экзотические любовные утехи, там как раз планировали операцию по уничтожению дракона. И чтобы наша бестолковая подружка не путалась под ногами, ее отправили в башню к Этель. Это все я слышала еще в Сорелло. А сегодня Ольга рассказала, чем наша Селия занималась в заключении. Хотя увидеть своими глазами было бы интереснее.

– Точно, – согласилась Камилла. – Это надо было видеть. Пьяная маркиза в халате нараспашку бредет, шатаясь, по коридору и говорит по-хински…

– Это как же надо было напиться, чтобы заговорить по-хински! – восхитилась Эльвира. – Вот теперь уж все мужики ее будут. Сойдет за особо образованную. Она, наверно, кроме языка постигла и тайное искусство хинских жриц любви…

– Возможно, – пожала плечами Камилла. – Но король ее теперь точно отставит. А, принимая во внимание то, что он как раз всерьез собрался жениться, для нее это будет трагедия.

– Дамы, о чем вы говорите! – жалобно посмотрела на подруг Эльвира. – Даже если он и соберется жениться, не на Селии же!

– Это ты ей объясни, когда она проспится и закатит истерику, – вздохнула Камилла. – Она тебе еще припомнит твой дурацкий совет и тебя же сделает виноватой.

– Пусть только попробует! Я тогда королю настучу, что она по пьянке о нем говорила.

– А что она говорила? – заинтересовалась Анна.

– Так я вам и сказала! Чтобы вы раньше меня сами настучали?

– У Анны, как всегда, ума хватает только на прямые вопросы, – хихикнула Камилла. – Лучше расскажи подробнее, что же тебе Ольга сказала о Селии.

Эльвира охотно поведала дамам о незадачливой маркизе, которая спешила попасть на оргию. История вызвала новый приступ истерического смеха.

– Ой, не могу! – стонала маленькая и пухленькая, как хомячок, Вероника. – Ой, умора! Она что, правда такая дура? Решила, что мэтр тоже участвует в оргиях?

– Самое веселое, что Селия готова была отдаваться на столе даже троим мужчинам, лишь бы ее приняли в компанию! – хихикала Анна.

– Трое мужчин – это мелочи, – усмехнулась Камилла. – Самое забавное, что она всерьез поверила, что это оргия и что ее там убьют.

– А ее теперь прогонят? – спросила Акрилла.

– Может, и прогонят, – мурлыкнула Камилла. – А может, и нет. Смотря какое настроение будет у его величества. И в зависимости от того, настучит ему Эльвира или нет… Эльвира, а что это у тебя в сумочке? Банка какая-то?

– Варенье, – ответила Эльвира. – Вам-то что?

– На сладенькое потянуло? – подмигнула Анна. – Не беременна ли ты часом?

– Шуточки у тебя! – оскорбилась Эльвира, а сама подумала, что шутки шутками, а ведь от эльфа можно запросто и забеременеть, несмотря на все предохранительные заклинания. И как этот общеизвестный факт не пришел ей в голову раньше? Даже не спросила этого Карлсона… Надо же было настолько голову потерять! Вот будет потеха, если он больше не прилетит, а память от него на всю жизнь останется… – Я вообще люблю варенье, – решила прекратить разговоры на эту тему Эльвира. – Просто редко позволяю себе сладости, чтобы фигуру не испортить.

Сделав такое заявление, она демонстративно запустила руку в вазочку с конфетами, схватила полную горсть сластей и высыпала в свою сумочку.

– Пойду к себе, – сказала она. – Переоденусь, потом подойду. Или не приду, не знаю.

– А что это тебя действительно на сладкое потянуло? – удивилась Камилла. – От Ольги научилась? Так ты смотри, Ольгу сколько ни корми, она доской была, доской и останется, ей хоть бы что, а твоя фигура может и не выдержать.

– Это у меня на нервной почве, – пояснила Эльвира и поспешила покинуть подруг, чтобы не вдаваться в дальнейшие обсуждения.

В комнате ее ждал сюрприз. Он сидел на подоконнике, обхватив колени руками, и печально смотрел в окно. Эльвира поспешно нащупала задвижку и заперла за собой дверь, чтобы никто неожиданно не вошел.

– Карлсон, – ахнула она. – Что ты здесь делаешь днем? Или домой не попал?

Он обернулся и виновато посмотрел на Эльвиру. Глаза его были несчастными, как у побитой собаки, и какими-то больными.

– Извини, – сказал мистралиец, и она услышала, что голос Карлсона дрожит, будто он собирается вот-вот заплакать. – Я не хотел тебя беспокоить, но… это единственное место, куда я могу безошибочно телепортироваться. Я уйду, как стемнеет.

Эльвира бросила в кресло пелерину, перчатки и шляпку и подошла к нему.

– Что случилось? У тебя опять неприятности? Я могу чем-то помочь?

– Вряд ли, – вздохнул Карлсон и снова виновато посмотрел на нее. – Просто сегодня я услышал о себе очень много неприятных и обидных слов… и, что самое противное, это все совершенно справедливо.

– От начальства попало? – пожалела эльфа Эльвира. – Ну не переживай так. Хочешь варенья?

– Хочу, – печально кивнул Карлсон. – А у тебя есть варенье?

– Есть, – засмеялась Эльвира. – Я сегодня специально купила на случай, если ты вдруг прилетишь.

Гость грустно улыбнулся:

– Как в сказке? «Я самый тяжелый больной в мире»?

– Совершенно верно. А я буду тебе родной матерью и стану лечить вареньем, – снова засмеялась Эльвира и ласково потрепала беднягу по челке. – А потом ты успокоишься и пожалуешься мне на свое бессердечное начальство, а я тебя пожалею.

– Спасибо, – снова улыбнулся он и спрыгнул с подоконника. – Приятно, что хоть кто-то рад меня видеть и готов посочувствовать. Хотя, в общем-то, жаловаться мне особенно не на что, сам виноват…

– Виноват или нет, все равно неприятно, когда тебя ругают. Давай я прикажу подать чаю, а ты пока спрячься в ванной, чтобы слуги не увидели. Только сиди тихо и воду больше не кипяти.

В королевской спальне было сумрачно, хотя на улице вовсю еще светило солнце. Тяжелые темные шторы были плотно задернуты, чтобы свет не раздражал его величество, которого нервировало решительно все. В том числе и эти самые шторы, за которыми не видно было солнца, а Шеллара III как никогда живо интересовало, скоро ли проклятое медлительное светило склонится к закату. На закате должен был прийти придворный маг с очередным обезболивающим заклинанием, и этого момента король ожидал как великого блага. Он уже успел сто раз проклясть свое патологическое трудолюбие, свои бредовые идеи насчет заседания, изобретателя стимулирующего эликсира, всех своих министров и персонально графа Монкара, покойных членов Комиссии, растяпу-дядюшку, собственное скудоумие и несообразительность, небрежное отношение к хранению доспехов и уходу за ними, и в особенности неизвестного стрелка, имя которого так и не попало в историю.

Король пребывал в одиночестве – так как ему стыдно было стонать при подданных, то он всех выгнал вон. Дурманящее действие эликсира, которым его напоили после заседания, давно закончилось, оставив только тяжесть в голове. А боль вернулась. Шеллар пытался как-то с ней бороться, отвлекаться, о чем-нибудь размышлять, но ни о чем постороннем думать не получалось. Мысли перемешивались, обрывались и тут же расползались, а обмануть боль не удавалось. Отчаявшись сосредоточиться хоть на чем-нибудь, король прикрыл глаза и просто стал ждать заката. Он лежал в тяжелом, душном полузабытьи, прислушиваясь к дергающей боли в воспаленной ране, и мысленно упрекал себя в малодушии. «С Элмаром такое бывало много раз, – уговаривал он сам себя. – Это не страшно. Можно стерпеть не скуля. Неужели я хуже кузена? Неужели слабее этого несчастного мистралийского барда, который молчал, когда ему крошили руку хлеборезкой?» Уговоры помогали мало. Примеры терпения и мужества, которые его величество сам себе приводил, тоже не были достаточно эффективными. Он то и дело стискивал зубы, стонал вполголоса и мысленно осыпал ругательствами темные шторы, через которые не видно было, скоро ли закат, а также свое патологическое трудолюбие… и далее по кругу.

Услышав, как скрипнула дверь, король приоткрыл глаза и увидел, как кто-то тихонько входит в комнату.

– Мэтр? – с надеждой позвал он, подавив очередной стон.

– Нет, – негромко ответил вошедший и направился к стульчику Мафея. – Это я.

– Жак… – неуверенно выговорил Шеллар и замолк, не зная, что сейчас услышит в ответ. То ли его личный шут пришел, потому что простил, то ли решил высказать все, что думает о таких друзьях, перед тем, как уйти навсегда…

– Угу, – гость взгромоздился на стульчик, поставив ноги на перекладину, точно как Мафей, и, дотянувшись до тумбочки, зажег свечу. – Пусть будет светлее, а то не видно ничего. Вам не мешает?

– Нет, – чуть качнул головой король и посмотрел на Жака, пытаясь определить, что же он все-таки скажет. А тот молча смотрел на его величество, тоже, видимо, чего-то ожидая или не зная, как начать. Король не выдержал.

– Прости, – тихо сказал он и стиснул зубы, чтобы не застонать вслух.

– Что, плохо? – сочувственно качнул головой Жак. – Да не стесняйтесь, никто вас не услышит. Мэтр звукоизолировал вашу спальню. Звонок у вас проведен прямо в комнату прислуги, если здесь дернете – там услышат. А в комнате можете хоть в полный голос кричать… Ни одна живая душа не услышит.

По всей видимости, себя он не учитывал. Либо не считал за живую душу.

– Жак…

– Да не сержусь я, не сержусь. Не могу я долго сердиться. А вы этим пользуетесь… Пошутить вам про что-нибудь? Или смеяться трудно?

– Не знаю… не пробовал, – признался король, не помня себя от облегчения. Ему даже показалось, что боль стала вполне терпимой и не столь уж мучительной.

– Ну попробуйте, если не боитесь. Хотите свежайшую хохму? Это не шутка, а правда. Вам опять гроб сделали.

Короля немедленно разобрал смех, и он понял, что смеяться все-таки больно.

– Ты так больше не шути… – попросил он, с трудом сдержав вскрик. – Больно смеяться… Который час?

– До заката еще почти час. Уже недолго. Я с вами посижу, поразвлекаю вас, хотите? Или вам лучше, чтобы никто не мешал?

– Спасибо… посиди.

– Что-нибудь хотите?

– Курить! – простонал король. – Двое суток… рехнуться можно!

– Что, мэтр воспользовался вашим бедственным состоянием и запрятал трубку? – сочувственно улыбнулся Жак и прикурил сигарету от свечи. – Держите. Смотрите только, не подпалите одеяло. А голова у вас не закружится?

– Она и так кружится, – отмахнулся Шеллар, глубоко, с наслаждением затянулся и блаженно улыбнулся.

– Как мало надо человеку для счастья, – улыбнулся в ответ Жак. – Ну, что вам рассказать? Какие-нибудь новости? Или что-нибудь загадочное?

– А у тебя есть что-то свеженькое? – оживился его величество.

– Есть. Во-первых, у меня загадочным образом состоялась личная жизнь. Неожиданно и внезапно. Вот вчера еще не было, а сегодня уже есть. Тереза молчит и пожимает плечами, а Элмар утверждает, что всей этой радостью я обязан некому мистралийскому товарищу… как будто я и так ему мало обязан!

– Да, – кивнул король. – Это он. Спроси Мафея, он видел.

– Только и всего? А я-то думал, это окажется что-то загадочное, над чем можно будет голову поломать… Но раз вы все лучше меня знаете, вот вам еще интереснейшая фенька. Опять же насчет нашего друга из солнечной Мистралии, дона Диего Тенорио. Откуда он, кстати, такую фамилию взял?

– Да фальшивая, плюту ясно.

– А, вспомнил. Это из классической драмы, да? Что-то типа местного Отелло? Ну бог с ней, с фамилией. Мне не дает покоя вот какой вопрос. Откуда он знал… вернее, как он догадался, что это буду я, если этого никто, кроме вас, не знал, даже я сам?

– Ты его спрашивал?

– Разумеется. И он мне ответил, что он, дескать, увидел, как Элмар передвинул меч, и понял, что это для меня. Так вот, это полная фигня. Он понял все немного позже.

– Почему ты так считаешь? – переспросил король.

– Ладно, попробую по порядку. Вот он сидит рядом со мной… Кстати, он знал, зачем вообще его туда посадили?

– Частично. Он был в курсе, что его эманация должна кого-то активировать.

– Но кого – не знал? Значит, я правильно понял. Сидит, ждет своего любимого гимна и никого не трогает. Кроме меня. Меня дон Диего поминутно достает вопросами, где я бывал и где он мог меня видеть. И думает все это время только об этом. Мистралиец засек этих стрелков на галерее намного раньше, чем сказал о них. Почему? Потому что полагал, что стрелять будут в него. Вот заканчиваются выступления аристократов, Элмар передвигает меч, Диего это все видит, но по-прежнему сидит и молчит. То есть, на этот момент он еще ни о чем не догадался, а мне он просто клипсу сдернул. Вот встаете вы и даете мне слово, а он по-прежнему сидит и помалкивает. Вот встаю я, говорю пару слов, поскольку больше ничего сказать не в состоянии, сажусь, и тут этого мыслителя осеняет. Он начинает щупать меня на предмет кольчуги и спешит сообщить Элмару о стрелках. Вывод: пока я говорил свои несчастные пару слов, он все понял. Абсолютно все: кто активируется, что сейчас будет, как это случится и в кого станут стрелять. Он не сводил с меня глаз, пока говорил свою речь, и очень точно определил момент трансформации. Так вот, мне было бы очень интересно знать: как этот мистралиец обо всем догадался? Мне очень неприятно и как-то боязно даже предполагать, что он вспомнил, где меня видел…

– Интересно… – согласился король и с сожалением посмотрел на окурок. – Дай-ка мне еще сигарету. Это надо крепко обдумать… то есть, полежать и немного поразмышлять.

– А вам не много будет? Ну ладно, держите, только не кашляйте потом, кашлять тоже будет больно, как и смеяться. Так что, мне помолчать, будете думать?

– Не сейчас, – вздохнул Шеллар. – Я не в состоянии сосредоточиться. Потом. Расскажи еще что-нибудь. Как там все?…

– Мне вторую ночь кошмары снятся, такие, что спать страшно.

– Мне тоже, – снова вздохнул король.

– Вам? – удивился Жак. – Да вам-то почему? Вы же совершенно спокойно можете наблюдать что угодно. Или это потому, что вам плохо?

– Может, потому… Не знаю.

– А что вам снится?

– В основном – что я женюсь.

Жак не выдержал и захихикал.

– Тебе смешно? – покачал головой Шеллар III. – А я дал Элмару слово.

– А конкретные сроки указали? – хитро прищурился шут.

– К сожалению. До лета.

– Вот и чудненько, – улыбнулся Жак. – Наконец-то вы и в самом деле женитесь. Решили, на ком?

Его величество страдальчески поморщился.

– Не надо об этом. А остальные как?

– Остальные… Вот Элмар, к примеру, крепко задумался над вопросом: не много ли он пьет.

– Наконец-то…

– Не радуйтесь раньше времени, неизвестно, до чего он додумается. Вдруг решит, что наоборот, пьет слишком мало.

– Не шути так. Тебе смешно, а у меня кузен спивается.

– Да почему вы так решили? Может, все не настолько страшно, тем более, что он все-таки об этом задумался! А еще он мне рассказал, как вы страшны в гневе. Кстати, а почему вы Монкара не посадили?

– Потом объясню. Долго рассказывать.

– О ком вам еще рассказать? О Терезе я уже говорил… Ольгу еще не видел. Киру тоже не навещал. Встречал Эльвиру вчера утром, когда мы расходились по домам. Зашел к ней посмотреть, как она там. Стоит у окна и мечтательно смотрит вдаль, как будто к ней Карлсон прилетал. Так что с ней все в порядке.

Король нахмурился, словно вдруг вспомнил что-то важное.

– Жак, – спросил он. – А скажи честно, Эльвира до сих пор меня проклинает за то…

– Да почему вы решили, что проклинает? Она просто осталась в твердом убеждении, что вы никудышний любовник, потому как грубы и неуважительны к партнерше. А кто виноват?

– И она всем это говорит?

– Ах, вон в чем дело! – догадался Жак. – Вы опасаетесь, что будущая королева наслушается о вас нелицеприятных суждений? В общем-то, такое может случиться. А вы поговорите с Эльвирой по душам, извинитесь по-человечески, а не так, как на церемонии, и попросите держать язык за зубами, потому как вам жениться надо… срочно. Она поймет. Или вы в качестве искупления на ней и решили жениться?

– Я же просил – об этом ни слова.

– О женитьбе? А почему, собственно? Давайте уж поговорим. Считайте это маленькой ответной пакостью от меня, – ухмыльнулся шут. – И не надо глаза закатывать. Почему вам так не хочется жениться? Я понимаю, это нелегкое решение, но я вот, к примеру, на Терезе женюсь. Как только оправится от удивления, тут же вспомнит, что она честная католичка, что мы живем в грехе, и немедленно мне об этом напомнит. И я сопротивляться не буду – женюсь.

– Потому что ты ее любишь, – проворчал Шеллар.

– Вам-то кто не дает? Полюбите и вы кого-нибудь. И не фиг рассказывать сказки о том, что вы не можете. А то я не знаю, что вы до сих пор бережете ту сережку, что Валента потеряла у вас в постели. Даже на шее носите.

– Я не потому ее ношу, – возразил король.

– А почему?

– Вот приставучий! Только не говори никому… Она приобрела волшебную силу!.. Не знаю, каким образом. Я ее ношу как амулет.

– Амулет? А от чего? – изумился Жак.

– От любовной магии.

– Так вот оно что! – засмеялся шут. – Бедные придворные дамы! Несчастная ведьма! И бедняжка Азиль. Она до сих пор думает, что виной всему матовая сфера, и переживает за вас. Вы хоть ей скажите… впрочем, нет, ей говорить нельзя, через сутки будет знать весь город. Но дело, собственно, не в этой сережке. Вы все равно изволили влюбиться, ваше величество, крепко и надолго. Так что вполне умеете и можете. Не хотите только, но это уже другой вопрос. И очень интересно было бы знать почему?

– Не твое дело, – проворчал король. – Я уже говорил об этом с мэтром.

– А со мной не желаете?

– С меня и мэтра хватило. Отвяжись.

– А вот не отвяжусь. Сдается мне, что есть один хороший способ заставить вас захотеть. Достаточно напоить так, чтобы вы перестали соображать, а затем угостить чем-нибудь вроде той же травки или приснопамятной фанги. Тогда вы сразу растормозитесь и забудете, что вы чего-то не можете и не хотите. Правда, активных действий от вас все равно не дождешься, так что, боюсь, придется вашей даме самой явиться в королевскую спальню…

– Где она до утра будет пытаться меня разбудить, – сердито отозвался король. – Перестань издеваться над больным человеком. Опять розовых слонов захотелось? Не дождетесь! И оставь меня в покое, сколько можно просить?! Я тут король или хрен собачий?

– А как вы сами думаете? – проворчал Жак.

– И не хами королю! – Его величество попробовал засмеяться, но тут же вскрикнул и закусил губу.

– Простите, – покаялся шут. – Я не хотел вас смешить, само вырвалось. Больше не буду. Уже недолго осталось, потерпите. Совсем чуть-чуть. Солнце практически село. Лучше давайте подумаем, что мы мэтру скажем. Вы же накурили в комнате, он сразу унюхает.

– Мне все равно. Хуже уже не будет.

– А я?

– Пострадаешь немного за короля и отечество, – назидательно сказал король.

Мэтр как чувствовал, что о нем зашел разговор, и появился еще до того, как Жак успел ответить.

– Добрый вечер, – сказал он и тут же стал принюхиваться. – Кто здесь курил?

– Я, – ответил король. – Добрый вечер, мэтр. Кстати, где моя трубка?

– И думать забудьте, пока не поправитесь. А ты, дрянной мальчишка, еще раз посмеешь его угощать, больше сюда не войдешь, – сдвинул брови мэтр Истран.

– Мэтр, прошу вас, – жалобно попросил его величество. – Верните мне трубку. Когда я курю, мне становится легче.

– Ни в коем случае. И не просите.

– Тогда я приказываю.

– У себя в кабинете будете приказывать. А пока я занимаюсь вашим лечением, извольте меня слушаться. – Маг обернулся к Жаку и строго посмотрел на него: – А ты изволь убраться отсюда и не утомляй его величество глупыми разговорами. Даже не пытайся подсунуть под одеяло коробочку с сигаретами, которую ты прячешь в кармане. Я все вижу.

Жак скорчил уморительную рожицу и развел руками.

– Сдаюсь. Вы меня сделали, мэтр. Спокойной ночи, ваше величество.

Он спрыгнул со стульчика, шутливо раскланялся и шмыгнул за дверь. Мэтр Истран приблизился к королю, занес руку, потом вдруг остановился и спросил:

– А скажите, ваше величество, если бы вам предложили на выбор – обезболивающее заклинание или трубку, что бы вы выбрали?

– Это сложный вопрос, – серьезно сказал Шеллар III. – Тут надо сесть и крепко подумать. Трубки три придется выкурить, не меньше. А выкурив три трубки и крепко подумав, я выберу заклинание.

– Все шутить изволите? – покачал головой придворный маг и повторил вчерашнюю процедуру с невидимым гвоздем.

Король вздохнул с неописуемым облегчением и вытянулся поудобнее.

– Будете спать, ваше величество, или желаете побеседовать? – спросил мэтр, с улыбкой наблюдая за ним. – Только, разумеется, тему курения можете сразу считать закрытой.

– Что ж делать, – смиренно согласился Шеллар, втайне надеясь, что верный шут все-таки что-нибудь придумает. – Присаживайтесь, можно и побеседовать. Только я вас умоляю, не о женитьбе, Жак меня уже утомил этой темой. Поимейте хоть вы сочувствие, пока я не поправлюсь. Кстати, долго мне еще так лежать?

– У вас опять нашлись какие-то неотложные государственные дела? – Мэтр остановился, не дойдя до стула, и приготовился к новой битве.

– Нет… Впрочем, они всегда есть, но я спрашиваю, просто чтобы знать.

– Вы сами почувствуете. Еще несколько дней. И убедительно вас прошу больше не подвергать организм подобным перегрузкам. Потерпите. Тем более, это заседание вполне могли провести и без вас.

– Без меня? – нахмурился король. – Тогда с кем же? С моим с утра пьяным кузеном?