Лилофея – невеста водяного царя

Принцесса перевела взгляд на море и ахнула. В сумерках стал виден лазурный мост над водой. Это же мост, перекинутый над морем! Один его конец поднимается прямо из глубины, а второго и не разглядеть – он теряется в бесконечной дали, как сама морская гладь. Может, это не мост, а всего лишь радуга? Бывает ли радуга сплошного голубого цвета? Да еще и в вечерний час. Обычная радуга в темноте точно не появляется. Разве только морская.

Лилофея присматривалась и сама, и через подзорную трубу. Так мост это все же или необычная радуга, в которой проступят рано или поздно сразу семь оттенков голубого цвета?

– Сенешаль! – окликнула она. – Глянь туда? Правда, похоже на мост?

– Это же морская радуга, – испуганно пискнул он. – Нехороший знак. Не приближайся к берегу, пока радуга не исчезнет.

Но она уже не слушала птицу, а смотрела в зеркало. Оно вдруг показалось жидким, как водная гладь. Сейчас она снова увидит в нем водопады и сверхъестественного музыканта, играющего на флейте? На этот раз в зеркале проступила фигура с шипастым хвостом и плавниками, только плечи, руки и торс были, как у человека. Некто с голубой кожей и жабрами-кораллами был совсем рядом. Она прижалась к стеклу. Он по ту сторону! Хоть поверхность зеркала и вибрировала, как журчащая вода, но при прикосновении оказалась плотной.

Снизу вдруг донеслись крики. Оттуда слышался скрежет металла и шум борьбы. Неужели Мориссу попытались похитить пираты? Вроде не похоже. Она так мило с ними развлекалась. Но охрана могла заметить их компанию и понять ситуацию по своему.

Лилофея оторвалась от зеркала и вопреки предостережениям Сенешаля кинулась вниз. На морской галерее действительно шла борьба. Охрана с факелами пыталась отогнать существ, которые ловко перелезали через парапет, оставляя повсюду следы тины и воды.

Принцесса затаила дыхание. У этих существ тоже были острые жабры и плавники. Только не золотые, а серебристые или бирюзовые. А вместо корон на головах у них красовались острые синие шипы. Одно такое существо повалило наземь начальника королевской стражи.

– Где принцесса? – шипело оно.

Как странно! Она рядом, а они ее не видят! Хотя одно существо что-то почуяло и принюхалось к воздуху, как слепое.

– Влево! – казало оно другим.

Лилофея запаниковала. Она и вправду находилась влево от них за колоннами галереи. И все они разом поползли к ней, оставляя на полу следы воды и крови охранников. Их острые жабры ранили людей, как ножи, ловко и метко рассекая горла. Галерея была полна изувеченными и трупами.

Нужно бежать! Лилофея спряталась за колонной от острых покрытых тиной когтей, потянувшихся к ней. По ее шлейфу скользнул покрытый чешуей хвост одного из морских существ и мигом разорвал ткань. Эти чешуйки и впрямь острые, как лезвия. А блестят будто драгоценные камни.

С одной стороны хотелось глядеть на диво, выползшее из воды, с другой бежать со всех ног.

– Пошли с нами! В воде тебя ждут! – прошипело одно из существ, по голове которого тянулся длинный коралловый гребень, плавно переползавший шипами на спину. А вот глаза на бледной рыбьей морде под гребнем и впрямь казались пустыми и слепыми.

Рука с перепонками вцепилась ей в шлейф. Лилофея знала, что острые жабры этого существа могут поранить, но уже не спешила от него убегать. Оно затронуло щекотливую тему.

– Кто ждет меня в воде?

Но тут между ней и водным пришельцем сунулся сын начальника стражи Тимоти. Молодой и горячий он спешил спасти королевскую дочь, и тут же получил сильный порез краем серебряного жабра, метнувшегося к его горлу. Юноша чуть не захлебнулся в крови.

– Он ведь может умереть от такой сильной раны, – она с осуждением глянула на водяную тварь. Та лишь захохотала. Вернее издала глухие утробные звуки наподобие смеха.

– А ты? – голос исходил откуда-то из глубины заросшего прозрачной кожицей рта. Рука с перепонками сильнее вцепилась ей в шлейф, оставляя на платье следы морской тины и крови стражников.

– Скорее! Разожгите костер прямо здесь! – это был окрик Моррина. Он привел на галерею еще один патруль ночной охраны, а они принесли столько факелов, что кругом стало светло. Сам Моррин первым швырнул горящий факел в тварь, вцепившуюся в платье принцессы. И та с шипением поползла назад к парапету.

– Нужно поймать хоть одного из этих гадов, – настаивал Моррин, пока чудовищ прогоняли огнем. – У кого-нибудь есть рыбацкий гарпун?

А он все-таки смельчак. Каким-то образом сумел взять контроль над патрулями охранников, да еще и хотел отловить одного из чудовищных лазутчиков, чтобы его допросить. Ему нужно быть не капером, а начальником королевской разведки.

– Мне нужна большая клетка и сеть, – настаивал он, – и позовите хотя бы одного придворного мага.

Лилофеи с трудом удавалось разглядеть за спинами охраны что происходит. Морские существа шипели на огонь, метались по краям балюстрады, уползали назад в моря, рассыпая проклятия на каком-то неизвестном языке. Кто-то из них снова пустил в ход острые жабры и плавники, перерезая охранникам горла. Кому-то отсекли руки или ноги, кому-то снеслись острым плавником полголовы. Кровь брызнула на колонну прямо рядом с Лилофеей. Какому-то капралу острым жабром разрезали рот так, что часть головы оказалась отсечена напрочь.

– Столько смертей и все из-за упрямства короля, – шипел кто-то из морских пришельцев.

Большинство водных тварей, убивая, смеялись. Их глухое хихиканье эхом стояло над галереей. Они были уверены, что в силе превосходят людей. Но Моррин все-таки изловчился и сильно обжег факелом одно из водных существ. Кажется то самое, которое говорило с Лилофеей. Оно все пылало, когда охрана притащила наконец что-то вроде того, что требовал Моррин. Сеть из тонкой проволоки.

– Хватайте его и в подвал, туда, где нет воды, – скомандовал Моррин.

Даже плененное и обгоревшее оно сумело сильно поранить стражников. Оно билось в сети и сопротивлялось до тех пор, пока не прибежал один из придворных магов. Он бубнил нараспев что-то вроде заклинания. Лилофея не верила во всю эту чушь. Но существо вдруг заснуло. Или погибло?

Почему-то оно интересовало ее куда больше, чем обеспокоенный ее самочувствием Моррин, который уже суетился рядом с ней.

Остальные существа ушли назад в море. Водные разводы на полу испарялись от жара факелов, а вот кровавые следы под ногами остались. Как и тела стражников.

Моррин проявил себя сегодня героем. Может, стоит поцеловать его в награду? Лилофея чуть было этого не сделала, но шепот из морской пучины вдруг насторожил их обоих. И ее, и дрогнувшего от шипящих звуков Моррина.

– Ты предал одного из своих. Больше тебе не плавать по морям.

Существо в клетке

– Страшно, наверное, бывать в открытом море, раз там обитают они, – Лилофея трепала Моррина все утро, но он как воды в рот набрал. Юноша был непривычно неразговорчивым и бледным, как покойник.

– Ты ведь о них уже знал. Так почему же не сказал?

– Если не увидишь в них, то сложно в них поверить, – пробормотал он.

– Я и сейчас не совсем верю. Они так кровожадны.

Но тот водяной, который танцевал с ней на балу, был совсем другим. Галантным что ли? Уж точно лицом он был намного красивее. Эти твари были больше похожи мордами на медуз, устриц и рыб. Больше они не смели заползти во дворец, но иногда с галереи ей казалось, что она все еще видит их рыбьи лица в синеве морских вод. Они мелькали там и исчезали с приливом. Факелы на балюстрадах у дворца теперь пылали на протяжении всего дня. Ночью у берега разложат большой костер, чтобы отпугивать тварей из воды. Только поможет ли это?

– Им нужна я? – шепотом спросила она у Моррина, когда день уже клонился к закату. Это был даже не вопрос, скорее утверждение. По угрюмому выражению лица Моррина было ясно, что ему нечего на это возразить, но вслух он активно запротестовал:

– Нет. С чего ты взяла? Почему именно ты? Им нужны все девушки. Они очень любят приманивать на подарки и похищать молоденьких милашек.

– На подарки? – ей отчего-то стало дурно. Значит, она не первая, кого пытались обольстить с помощью даров духи из вод?

– Ну, да. Если это можно так назвать. Разные цветные ракушки, в которых поют голоса сирен, кораллы, жемчужины, размером с кулак, зеркала, в которых отражается подводный мир, раковины-трубы, которые сами издают звуки. Обычно они оставляют какой-то необычный предмет на берегу, а потом утаскивают в пучину любопытную девицу, которая им заинтересовалась.

– Но зачем? – Лилофеи стало дурно. Выходит, подарки из моря приносили не ей одной, а она уж размечталась, что может стать единственной любовью водяного. Возмущение рвалось из нее бурей. – Они столько дурочек утопили, приманив на диковинку! Для чего же им такие забавы?

– Кто их знает? – Моррин театрально пожал плечами и вдруг опустил глаза, как будто что-то скрывал. – Я слышал, что морские жители очень падки на земных девушек. Что-то они с ними делают под водой. Вероятно, совершают какие-то ритуалы. Те, кому удается ускользнуть из подводного плена, теряют разум и возвращаются к родным безвольными куклами, которые не могут жить далеко от воды. А трупы тех, кто не вернулся, находят на глубине рыбаки. Я сам видел во время плавания тела утопленниц поразительно похожих на пропавших дочерей и жен местных министров. Только никому тут не рассказывай. На громадной глубине в океане я как-то раз видел заросли лилий, как в озере, а в них запутался девичий труп в золотой короне. Я никогда не видел королевну Океанских островов, но по описаниям девушка была уж очень похожа. На миг, когда мой корабль проплывал мимо, она показалась мне живой. Потом мы попали в такую бурю, что с трудом выжили сами.

У Лилофеи упало сердце.

– То есть они заманивают девушек в пучину и топят их. Просто из жестокости!

– Не только! Есть что-то еще.

– Что?

– Я не знаю.

Моррин что-то не досказывал. Она была в этом уверена. Но как его разговорить? Сегодня он сам выглядел таким бледным и усталым, будто видел всю ночь сны о том, как его собственное безвольное тело заворачивают в лен и хоронят на дне океана. Лилофея слышала о морских похоронах, как их называли. Так обычно хоронили тех, кто заболел и умер во время плавания или погиб в сражении в открытом море. Съедали их тела потом рыбы? Или с трупами, упавшими на глубину, происходит нечто более любопытное.

– Похищают не только девушек, – наконец признался Моррин. – Русалки, например, очень падки на юношей. Моего рулевого, например, очаровали музыкой из ракушки-рога так, что он ночью оставил пост и пытался сигануть в море. Я его удержал, но голоса из пучины потом так долго и ехидно смеялись. Эти голоса, как яд для слуха. Услышал один раз, и потом их эхо звучит отовсюду, сводит с ума. Мне начало становиться плохо в открытом море. А потом как-то раз после схватки с пиратами… – он замялся. – В общем я заметил, что этим пиратам помогают какие-то странные существа. Они были одеты, как люди, вернее закутаны с ног до головы в восточные одеяния, из-под которых торчали жабры и на палубе оставались мокрые разводы. С теми, кого поддерживают эти твари, жутко сложно драться. Меня чуть не одолели, но я нашел способ выкрутиться. Люблю ставить эксперименты с огнем. Ты не знала, но я еще изобретатель, не только мореплаватель, поэтому при дворе меня ценят. Я многих сжег в той стычке, но одно существо каким-то образом заползло к нам на борт. Прихожу вечером в капитанскую каюту, а там сидит оно… Жуткое и наглое, как хозяин всего корабля. Даже насаженное на острый крюк, оно уверяло, что это я у него в плену, а не оно у меня, потому что кругом море, и мне некуда от них деться. Они тут повсюду, а мы на корабле лишь жалкая горста людей. И мы всецело в их власти.

– Но ты добрался до суши. Они не утопили ни тебя, ни весь корабль.

– Я знаю разные способы от них защититься: амулеты, обереги. Иногда достаточно лишь раскурить над кораблем какое-то благовоние, и оно их отпугнет. Нужно лишь знать определенный набор трав, который вредит их обонянию.

– Тебя этому научила морская гадалка из города? Она любит открывать людям такие секреты за оплату.

– Нет, не она. Я не хожу кланяться ведьмам, сам собираю по крупице разные ценные сведения по всем сторонам света.

– Ты уже вызнал, почему им, подводным обитателям, так нравиться похищать нас, людей. Потому что мы ловим рыбу из их вод?

– Не знаю, – быстро буркнул Моррин.

– Так давай спросим у того, кого поймали!

– Ты серьезно? – он даже вздрогнул.

– Ну, ты ведь и схватил его с целью допросить.

– Почему ты так решила?

– Зачем же еще?

Моррин лихорадочно раздумывал.

– Это опасно, – предупредил он.

– Опасно поговорить с тем, кто посажен в клетку? Я слышала, маг помог изготовить для него какую-то особую клетку, чтобы оно не сбежало.

– Да, заговоренную! Но что-то я не слишком верю, что их можно удержать даже в заговоренных клетках.

– Оно погибнет вдали от воды?

– Скорее ослабнет.

– Давай ты проводишь меня к нему, пока оно еще живо. Я знаю, что тебе дали полномочия сторожить это существо и пользоваться ключами от темницы. Из капера ты превращаешься в нужного королю человека. И все потому, что знаешь, как с ними бороться.

– Лилофея! – он замялся. – Они опасны! Даже внутри клетки.

– Ну, так ты же пойдешь со мной.

Уломать Моррина оказалось совсем не сложно. Закат окрашивал море, подобно крови, а принцесса и капер спускались так низко в подземные казематы, что и покрытых плесенью ступенек уже было не сосчитать. Лилофея сбилась со счета, поэтому решила спросить о более простом, а не о том, как глубоко они находятся.

– Кстати, как давно ты заключил союз с демонами из моря?

Моррин так испугался, что чуть не выронил и факел, и связку ключей, которые нес в руках.

– Ты о чем?

– Думаю в тот день, когда это существо проникло к тебе в каюту и предложило сделку, – настаивала она. – Как можно выжить в открытом море, попав к ним под наблюдение, и не заключив соглашение с ними? Что ты пообещал? Меня? Оквиланию? Еще одну царевну с Океанских островов, к которой ты тоже вотрешься в доверие? Чего они хотят от людей?

– Я не предатель, – Моррин побледнел еще сильнее.

– А я слышала другое. Голос из моря! Наверное, мне показалось.

Они спустились в темницу больше напоминавшую каменные мешок. Тут дежурила целая рота солдат. В углу стоял бочонок с порохом. Если что-то произойдет, достаточно лишь будет поднести факел к шнуру, и каземат взорвется. А вместе с ним и существо, зловеще шипящее внутри просторной клетки. Завидев Моррина, оно издало глухой утробный звук, напоминающий смех.

– Предатель!

Оно действительно это произнесло? Или ей только послышалось? Знает ли оно вообще нормальную человеческую речь? Отдает ли себе вообще отчет в том, что произнесло или всего лишь копирует случайно услышанные от людей слова? Все звуки, издаваемые им, были глухими, напоминающими рокот потока. Лилофея заметила, как зеленые пальцы с перепонками и черными когтями обвились вокруг прутьев клетки. Склизкая рыбья морда прижалась к решетке.

– Ты предал одного из нас, – теперь оно уже четко это произнесло. Палец с плотным острым когтем погрозил Моррирну. – Больше тебе не плавать по морям. Сделка, к которой ты так стремился, нарушена. Все в воде уже об этом знают. Там все новости распространяются куда быстрее, чем по суше. Ты теперь изгой! И все ради тонкого стана принцессы.

– Замолчи, Урун!

Моррин назвал его по имени. Для Лилофеи это стало полной неожиданностью. Но Урун и не думал молчать.

– Наш царь тоже хочет эту глупую куклу, – его рука с перепонками каким-то образом прошмыгнула сквозь прутья клетки и потянулась к принцессе. Реакция Моррина оказалась мгновенной. Он выхватил оружие. Блеснула сталь. Существо в клетке взвыло от боли. Моррин каким-то образом отсек ему конечность. Теперь она валялась рядом на дне клетки. И она шевелилась! Его клешня все еще живая? Лилофея невольно попятилась от такого зрелища. А Урун нагнулся с чавкающим звуком и поднял ее, попытался приставить назад к обрубку. Не вышло! Края раны расходились, и по ним текла не кровь, а зеленая жижа.

– Дай воды, принцесса! Немного! Лишь глоток! Поднеси мне влагу на своей ладони! – он не попросил, скорее потребовал, но она послушно потянулась за кувшином. Стражники не посмели ее остановить.

– Не надо! – предостерег Моррин. – Он хочет тебя подчинить.

Лилофея не слушая протянула пленнику кувшин. Ему действительно потребовался лишь глоток, но не чтобы пить. Он полил водой клешню и чудо, та приросла к обрубку, как приклеенная.

– Так вода вас исцеляет? – вопреки опасениям Моррина она приблизила лицо к клетке, чтобы внимательнее все рассмотреть. Его громадный хвост с зелеными шипами едва умещался внутри. Шипы были такими острыми. Из-за них хвост напоминал булаву.

– Нас? – Урун вопросительно поднял на нее глаза, которые уже не казались пустыми. В чистых блеклых белках не появилось зрачков, но выражение стало осмысленным. Таким лукавым!

Лилофея вздрогнула. Он не водяной, а бес из моря! Все же она его не боялась. Ее пальцы смело обхватили прутья клетки.

– Осторожно, маг наложил заклятие на железо, – прошептал Моррин, но ей было все равно. Да, прутья слегка обжигали кожу, но она не отнимала руки. Хотя знала, что существо в клетке может обрубить ей пальцы одним взмахом острого плавника.

Но Урун не спешил нападать. Он присматривался к ней.

– На дне тебя кто-то ждет. Очень давно. Еще раньше, чем ты родилась, принцесса.

– Это абсурд! Как можно кого-то ждать еще раньше, чем он родился?

– А как можно жить в одиночестве всю вечность, столетие за столетием, тысячелетие за тысячелетием? Хочется завыть, как волку в лесу, хоть ты и находишься на дне океана. Время идет, ничего не меняется, и приходит боль еще более острая, чем наши жабры и шипы. Эта боль от того, что рядом нет существа подобного тебе.

– Но вас много. И все вы подобны друг другу, – хотя Урун немного отличался от прочих, хотя бы своим коралловым гребнем на спине.

– Но царь у нас один.

– А я думала ты их предводитель.

– У каждого царя есть армия, которая делиться на легионы, когорты, роты. Я всего лишь предводитель одного из отрядов.

Урун наклонился. Его жуткое рыбье лицо стало вровень с ее. Она смотрела прямо в его пустые глаза и видела в них белое море, груды жемчуга, плоть устриц. Он сам был похож на устрицу только, что выползшую из громадной раковины и украшенную морскими самоцветами. Жуткий, опасный, но манящий, как ларец с сокровищами. Его чешуйчатые руки тоже обхватили прутья клетки с другой стороны от нее. Сейчас их пальцы соединяться: его перепончатые, и ее человеческие, унизанные колечками с жемчугом из шкатулки водяного.

– Ты правильно делаешь, что их носишь, – шепнул Урун. – Так ему легче будет призвать тебя. Часть нас всех живет в жемчугах или раковинах. Море это мы, – его легкий вздох был похож на морской бриз. Кто бы подумал, что от жуткого лица дохнет свежестью волн.

– Что вы имеете против суши? Зачем уничтожаете людей и грозитесь затопить их земли? Вы ненавидите почву, потому что не созданы, чтобы ходить по ней?

– В той же степени, что люди ненавидят море, потому что не созданы обитать под водой? Зачем вы ловите рыб, ставите сети, выковыриваете жемчужины из устриц?

– Не знаю! Так задумано людьми, не мной.

– Вот именно, людьми. Но ты другая, – его пустые белки друг опасно сверкнули. Он сжал ее пальчики своей влажной клешней, которая еще минуту назад была отрублена, а теперь снова прижилась на его кисти и двигалась.

– Я бы все изменила, чтобы заключить союз с вами, – попыталась подкупить его она. Лучше дать щедрые посулы сейчас, чем воевать всю жизнь с коварными врагами из морей. – Став королевой Оквилании я бы ввела запрет на ловлю рыб, отправила бы рыбаков и ныряльщиков за жемчугом работать в полях. Надеюсь, в земле не живет существ подобных вам, которые заявит свои права на пашни и станут с нами воевать, как подобает коренным обитателям. Мы не захватчики, хозяева моря вы. Если вы родились тысячелетия назад, то вы старше и мудрее нас. Я уговорю отца отказаться от всего, чтобы добыто из воды, наши подданные будут питаться лишь фруктами, хлебом и скотом. Рыбой – никогда. Новый закон принять не так просто, но он будет введен. Я хочу мира с вами. Оставьте землю нам, а море – ваше.

– Так не пойдет, – в ответ на щедрое предложение Урун лишь обозлился. – Я даже не стану упоминать о том, что каждый из людей пьет воду и таким образом частично уже принадлежит нам. Пройдет тысячелетие-другое и все люди либо выродятся, либо станут нашими рабами. А может мой великодушный царь утопит все людские острова в море уже сейчас. Но не тебя, моя принцесса. Ведь ты другая, не такая, как все люди… Ты с рождения была иной.

Он почти ласково погладил ее кожу, но от его острых чешуек остались царапины. Что ему стоило вцепиться ей в волосы прямо сейчас, подставить острый плавник к ее горлу, взять в заложницы и потребовать, чтобы его освободили. Но Урун не спешил. Он обращался с ней почтительно, как с царской особой и упускал таким образом свой шанс вырваться.

Чем объясняется такая обходительность, если уж он глубоко ненавидит всех людей?

– Мой царь – великое существо. И он очень мудрый. Он основал наше государство на дне, когда все мы думали, что скоро погибнем. Ты знаешь, что величие мешает подыскать себе достойную пару. Чем более силен ты сам, там меньше тебе подходят все слабые создания кругом. Морская корона оставляет в одиночестве на тысячелетия. Но однажды появляться на свете редкий морской цветок, и мы готовы на все, чтобы этот цветок стал нашим. Если потребуется затопить сушу, на которой он случайно расцвел, то мы это сделаем.

– Зачем?

– Слишком сложно иногда забрать назад то, что всегда предназначалось именно нам, – загадочно ответил он.

Моррин нервничал. Беседа принцессы и узника длилась уже четверть часа. Смолянистые факелы начали оплывать.

– Сходи за другими, – велел один из гвардейцев оруженосцу. Мальчишка кинулся выполнять поручение. А Лилофея все смотрела на существо из моря.

– Можно ли унести отсюда бочку с порохом? – краем глаза она заметила, что один из факелов поднесли слишком близко к фитилю.

– Нет, если оно попытается сбежать, то здесь придется все взорвать.

– Ты так боишься его упустить. Клетка по твоим же словам зачарована.

Но вот, она ссорилась с Моррином из-за морской твари. Как так вышло, что враг из волн стал ей ближе, чем наземный давний приятель.

Урун ее околдовывал? Или дело здесь в другом? В том, что она ощущает именно ту близость с тварями из воды, о которой он ей твердит.

Как такое может быть? Она красива, они безобразны. Стоит лишь поднести зеркало к лицу, чтобы проверить, что она человек. Она не подобна им. Зеркальце как раз за кушаком – тоже дар водяного. Стоит посмотреться в него и проверить прямо сейчас. Но она почему-то стеснялась. Вдруг в нем и впрямь отразиться лицо русалки с раковинами вместо бровей и ушей вместо ее собственного? Такие мысли уже абсурд. Но разве не поразительно то, что внутри нее, как будто бунтует море. Так и хочется отодвинуть тяжелую стальную задвижку и выпустить водную тварь из клетки.

– Ты мне ближе, чем они все, – прошептала она одними губами, но он ее услышал, и дьявольски усмехнулся.

Что ее побудило к таким чувствам? Колдовство? Они решили заколдовать дочь короля, чтобы она ушла с ними в море? Морские жители хотят за что-то отомстить королю Оквилании, утопив его дочь? Или же ответ намного более простой и пугающий – они действительно ей ближе, чем все люди земли, потому что она одна видит в них то, что не видят другие – живую волшебную душу.

От Уруна веяло подводной магией и всеми неразгаданными тайнами морского дна. Она хотела уйти с ним, куда бы он ни позвал, но кругом были люди. Ее саму запрут в клетку, если она подчиниться внезапному зову сердца.

– Я еще вернусь, – прошептала она так же беззвучно. Она поняла, что он слышит ее, даже если она просто думает, а не произносит слова вслух.

И, кажется, он был горд тем, что ему удалось достигнуть с ней взаимопонимания. Редкий случай, когда заключенный в тюрьму вдруг ощущает себя триумфатором. Урун смотрел из темноты клетки, как принцессу уводят, а его самого окружают бочками с порохом и факелами. Он был в ловушке, а вел себя, как только что победивший в войне герой.

Нефритовый мост

Она спит? Ей сниться волшебный сон? Нефритовый мост под ее ногами переброшен не через реку или пруд, он протянулся через все море. Откуда взяться такому длинному мосту? Разве только его построили волшебные существа из морских вод. Ощущение такое, что они до сих пор звенят под водой своими молоточками, забивая основы моста. Так вот, что такое Морская Радуга! Это мост из нефрита с балюстрадой из ракушек, по которому пешком можно перейти на другую сторону огромного моря. Интересно, идти придется несколько дней? И что если в дневное время мост исчезает? Лилофея видела его только по ночам. Ракушки на балюстраде живые. Они движутся. Откуда-то доноситься тихое пение: