Лилофея – невеста водяного царя

Натали Якобсон

Лилофея – невеста водяного царя

Жемчуг и павлин

– Не верь водяному, принцесса!

Он утащит тебя на морское дно.

А оттуда вырваться никому не дано.

Синий павлин летал над кустами роз. Лилофея сразу выделила его в числе белых павлинов, которыми был полон дворцовый сад. Вроде бы его доставили из какого-то далекого заморского королевства, правитель которого недавно посватался к ней. Многие считали его предложение заманчивым из-за щедрых даров, привезенных послами и открывающихся перспектив союза с сильнейшей державой, но король не спешил соглашаться. Препона заключалась в обычаях далекой страны. Вместо одной жены у правителя имелся целый гарем.

Совет министров по поводу планов на ее замужество длился уже довольно долго, а сама Лилофея гуляла в саду и пыталась определить, кто же поет? В этой части сада кроме нее обычно никто не гулял. Здесь был ее секретный уголок с фонтаном и дивным розарием. И ей тоже совсем не хотелось уезжать отсюда, чтобы попасть в гарем или даже стать единственной женой чужеземного короля.

Упрямый отец собирался устроить ее брак исключительно с королем или хотя бы наследным принцем: ни больше, ни меньше. А чей-то сладкий голос в саду напевал об опасностях отношений с водяным. Подумать только! Где это кто-то когда-либо видел водяных. Все это сказки!

Лилофея присмотрелась к парящему над кустами павлину. К хохолку птицы действительно приладили крошечный драгоценный камень или так только кажется из-за игры солнечных лучей?

– Не доверяй водяному! – снова запел чудесный голос. – Ты еще не знаешь, как коварны повелители воды.

Лилофея демонстративно расправила подол бирюзового платья. Она любила все оттенки воды. Ее наряд из голубоватой парчи с воланами белого кружева напоминал о морских волнах.

– Я не боюсь водяного! – вслух проговорила она, утомленная поисками певца, который прятался в таком укромном уголке сада, что его было никак не найти. – И еще мне нравиться стихия воды. Водная гладь красива и волны на ней тоже. И если в пучине вод живут какие-то духи, красивые, как вода, то я охотно приглашаю их во дворец.

– Глупышка! – пропел сладкий голос, и синий павлин мерно опустился на край многоярусного фонтана в розарии.

Неужели это он пел? Не может быть! Лилофея шумно выдохнула. У павлинов некрасивые голоса. И уж точно не человеческие. Но этот павлин во всем был особенным.

– Ты пел? – ей это сих пор казалось фантастическим, хотя павлин вдруг деловито наклонил головку в знак согласия.

– А я-то думала, здесь прячется трубадур.

– Я могу им для вас стать, – павлин оказался вежливым, но ведь он только что назвал ее глупышкой.

– Это ты сказал, что я дурочка?

– Вы же не позовете палача, чтобы он меня за это обезглавил.

– Скорее, уж повара с ножом.

– Не шутите так, ваше высочество.

– Так ты, правда, считаешь, что я наивна?

– Скорее, неопытны, – аккуратно поправил он. – Не знаете, что с водяными шутки плохи.

– Я вообще не знакома ни с одним водяным.

– А хотите познакомиться?

– Да.

– Это опасно.

Лилифея заметила, что вода в фонтане как-то странно вибрирует. От нее повеяло холодом. Кажется, сейчас струи застынут в лед.

– Все это глупости, – она одернула шлейф, зацепившийся за лепнину на краю фонтана. – Водяные это выдумки.

– А говорящие павлины?

– Ну, тебя я вижу, а водяного нет.

– Не зарекайтесь! И никогда не приглашайте их во дворец.

– Но я уже пригласила!

Павлин раскрыл клюв и так и не закрыл. В фонтане копошилось что-то, как если бы туда попала большая рыба. Чьи-то мокрые следы оставались на траве, будто кто-то вышел из фонтана. Капельки воды на бордюре стеклись вместе и начали принимать форму букв.

– Я приду, – прочла Лилофея. – Это все твои фокусы, говорящий павлин? Знаешь, что делают с теми, кто знает магические фокусы.

– Их сажают в клетку и требуют от них предсказаний судьбы, – мрачно закончил павлин.

– Верно, но я никому не скажу, что ты говорящий. Главное, не выдай себя сам. Не хочу, чтобы тебя посадили в клетку. Ты мне очень нравишься!

Она осторожно потрогала пальцами камень в его лбу. Он не был прилажен, а рос прямо в оперении. Чудеса! Это опал? Карбункул? Корунд? Третий глаз?

Павлин заворковал от удовольствия от ее прикосновения, будто влюбленная голубка.

– Ни в одной стране мира не видел таких красивых принцесс, как ты?

– А ты во многих странах побывал?

– Не сосчитать. Всюду есть дочери или жены правителей, но не такие, как ты. Случаем ты не из рода фей?

Никто прежде ее ни о чем таком не спрашивал. Но и она раньше ни разу не видела говорящих птиц.

– А ты видел, как живут в тех странах, где у правителей есть гарем?

– О, для женщин это не слишком удобно.

Лилифея расстроилась, но не хотела ему этого показывать.

– А видел, как живут водяницы на морском дне? – пошутила она.

– Даже не спрашивай, принцесса, – павлин мигом помрачнел. Даже сверкающий камень в его лбу потух и стал черным. Оказывается, этот камень мог менять цвет. Опять чудеса! Сегодня день чудес! А ведь нынче даже не день ее рождения.

– Но тебя все равно ждет подарок! – сказал хриплый суровый голос у нее за спиной. Кто-то тронул ее за талию холодной и влажной рукой. Неужели тот султан из далекой страны сам пожаловал свататься? Одних послов уже недостаточно?

Лилофея обернулась. Никого. А на краю фонтана стоит и переливается всеми цветами радуги ларец со сверкающими драгоценностями. Там жемчужные ожерелья, серьги, кольца, диадемы, даже корона из золота и крупных перлов. Восхищенная Лилофея протянула к нему руку.

– Стой! Не трогай! – завопил павлин.

– Это почему? – возмутилась она и вдруг заметила, что ее корсет пропитался влагой. Тот, кто тронул ее, будто весь был из воды. Платье сильно намокло. В ее секретном саду повис запах лилий, такой стойкий, что перекрыл даже благоухание роз.

Плевать на мнение птицы. Лилофея взяла из ларца корону и примерила. Как приятно ощущать ее на лбу. Лишь узкий венчик чуть давит. В голову тут же ударили видения: воды моря, колыхающиеся прямо на волнах лилии и кувшинки, в их стеблях путаются корабли и идут на дно. Красивые женщины с рыбьими хвостами утягивают с берега парней, пришедших на побережье за предсказаниями судьбы. Крупный жемчуг катиться по дну морских глубин, складываясь в целые пирамиды. А на коралловом троне восседает кто-то. Она не видела его лица, но голос над ухом зашептал:

– Я могу показать тебе намного больше. Под водой есть столько чудес! Ты себе даже не представляешь!

Лилофея неосознанно вытянула руку, чтобы коснуться говорившего, но не нащупала ничего, кроме воды. Между тем павлин неожиданно взлетел и сорвал коготками корону с ее головы. Видения тут же оборвались. Жемчужный венец упал на траву, а павлин все никак не мог отдышаться. Ноша для него была явно тяжела.

– Вот и все! Больше их не надевай! – назидательным тоном сказал он. Вернее, скомандовал. Так это называется! Лилофея разозлилась.

– Ты прямо, как дуэнья.

– Я птица, – поправил он. Видимо, что такое дуэнья он не знал. – Я волшебная птица! – гордо подчеркнул он. – Так утверждают все, с кем я знакомлюсь близко.

– А говорящим попугаем тебя никто еще не называл?

Павлин недобро каркнул, поняв подвох. Ну, вот иногда голосок у него бывает не таким уж сладким.

– Ты знаешь, что жемчуг это мертвый камень, – пояснил он.

– Как это?

– Жемчуг это твердый нарост внутри живой и мягкой устрицы. Иногда его вырывают силой, и она гибнет. Хочешь погибнуть так же?

– Во мне не растет жемчуг, – резонно возразила она. – Из меня нечего вырвать.

– Кроме твоего живого сердца.

– Слышала, что его можно вырвать лишь в чисто переносном смысле.

– Не всегда. Иногда вода жарче, чем кровь.

– Ты о чем?

– Не носи жемчуг. В нем живут души погибших устриц. Это еще хуже, чем души погибших в воде утопленниц. Они не дадут тебе покоя.

– Не верю! – видения, которые перед ней пронеслись, были прекрасными, а не ужасными. Но вдруг так только вначале. Она попыталась представить себе утопленниц и жемчужины у них вместо сердец, глаз и языков. Что за фантазии?

Павлин кружил у нее над головой, пестря хвостом, в котором вдруг появились зеленые и фиолетовые перья. Может, птица заколдована? Лилифея тут же отмела от себя эту мысль. Она уже видела говорящих попугаев в королевском птичнике. Конечно, павлин это не попугай и говорить, по общепринятому мнению, не должен. Но вдруг это какой-то особый редкий вид, который завезли из заморских стран? Попугаи ведь тоже не все подряд бывают говорящими, вероятно и среди павлинов есть особо редкий вид. Вероятно, в государстве, где правит султан, посватавшийся к ней, такие птицы считаются самыми обычными. Лилифея даже подозревала, что он нарочно подослал говорящего павлина к ней в качестве подарка, чтобы птица воспела будущей невесте его лучшие качества. Но павлин справлялся с заданием весьма необычным образом. Он пел лишь о каких-то водных духах, которым нельзя доверять и которых поблизости не видно.

– Не верь водяному! – как заведенный пропел он снова. Это, что единственная песня, которую он разучил, пока его в плетке везли на корабле через море? Тогда не удивительно, что он поет только про водяных, ведь это единственные легенды, которые можно услышать во время морского плавания. Водяницы, русалки, тритоны, серены, кракены – она уже и не помнила всех названий, названных известными мореплавателями и каперами, присягнувшими на верность ее отцу в большом тронном зале дворца. Но даже они, как дерзки не были, а не запугивали никого опасным знакомством с водяным.

Лилофее вспомнился вдруг один юный капер, который преподнес ей большую жемчужину. Это было год назад. Он уверял ее, что может говорить с духами из моря. Один раз эти самые духи позвали его с побережья поздно вечером, он ушел с ними поговорить, а назад уже не вернулся. Лилофее хотелось верить, что он уплыл вместе с контрабандистами или пиратами на поиски приключений, а не утонул в пучине. Его жемчужину она сохранила на память, выкрав ее из отцовской сокровищницы, где принято было хранить все подарки, присланные королю и его семье просителями. А тот юноша был просителем. Он просил о собственном корабле и команде, но его уже не было. Остался лишь его подарок.

Только жемчуг в ларце лучше. Лилофея вдруг ощутила, как холодная мокрая рука снова обвилась вокруг ее стана, кожу рук словно тронули жабры рыбы. По траве протянулся новый влажный след.

– Все диковинки глубин в дар для прекраснейшей, – шепнул ей кто-то на ухо.

А павлин между тем парил над струями фонтана, ничего не замечая. Когда он глянул вниз, то ахнул, а кто-то между тем скользнул в фонтан. Лилифея даже не поняла, был ли кто-то рядом в действительности или это все воображение. Она замечталась. Полуденное солнце палило очень ярко, а следы на траве не высыхали.

Принцесса взяла в руки ларец. Он оказался очень тяжелым и холодным. Совсем не нагрелся на солнце.

– Жемчуг это символ смерти, – повторил павлин. – Я бы на твоем месте поостерегся тащить его в свои апартаменты. Еще призраков вместе с ним занесешь.

– Призраков утопленниц или устриц? – шутливо поинтересовалась принцесса.

– И тех, и других, – вполне серьезно ответил ученый павлин.

– Не каркай! – шикнула на него она, и роскошная птица тут же обиженно сомкнула клюв. Павлину явно не понравилось, что его сравнили с обычной вороной.

– Я ни каркал никогда в жизни, – всхлипнул он.

– А жаль, раз уж ты обучился человеческой речи, то тебе было бы неплохо выучить еще языки всех птиц и зверей. Стал бы моим придворным переводчиком.

– А идея неплоха! – он почесал кончиком крыла хохолок на лбу. – Стоит попробовать.

Лилофея не стала над ним сразу смеяться. Кто его знает, какие у него способности. Она лишь жалела, что павлин не носильщик. Как было бы удобно сейчас иметь хотя бы пони, чтобы довести ларец до королевских покоев. Оставлять его на фонтане и звать слуг совсем не хотелось. Во-первых, придется объяснять им, откуда ларец взялся и кто его принес, а она и сама этого не знала. А во-вторых, вдруг он исчезнет так же внезапно, как и появился, пока она будет ходить туда-сюда. Лилофея с трудом тащила тяжеловесный подарок неизвестно от кого, а жемчуг в ларце источал водяную прохладу и навевал мысли о русалках и морских призраках.

Синий сенешаль

Жемчужина-подарок, преподнесенная ей исчезнувшим капером, сияла в высушенной раковине, заменявшей шкатулку. Она была очень красива, но при прикосновении к ней видений не возникало. Лилофея долго гладила ее пальцами, но ничего не происходило.

Павлин между тем кружил по апартаментам принцессы и деловито осматривал каждую комнату. Ему явно понравился купол шатрообразного балдахина над ложем, ведь там можно было свить себе гнездо. Сама широкая кровать с сатиновыми подушками не произвела на него впечатления, как и изысканная мебель. Даже его собственное отражение в овальном зеркале на туалетном столике, не слишком его восхитило. При виде таза для умывания, выполненного в виде раковины, которую поддерживают ножки-русалки, он вообще пренебрежительно крякнул.

– Тут не слишком роскошно, – в итоге высказал свое мнение он.

А вот это уже явная ложь! Ее покои были самыми великолепными во дворце. Она чуть было не раскрыла рот, чтобы об этом сказать, но павлин продолжил:

– В гареме даже у наложниц покои лучше, не то, что у султанши.

Так вот что! Его точно подослал султан, чтобы убедить ее, что в его стране все прекраснее и богаче, чем в скромном островном королевстве ее отца.

Это она и подозревала с самого начала. Уж очень своевременно павлин появился в дворцовом саду. Как будто восточные послы привезли его с собой и нарочно выпустили, чтобы он нашел принцессу, познакомился с ней и начал уговаривать. Все тонко рассчитано. Человеку можно не поверить, как бы убедительно он не говорил, а говорящий павлин это такое чудо, что начинаешь немного смущаться в его присутствии, становишься изумленным и доверчивым. Ведь если птица заговорила человеческим языком, то чудеса в мире все-таки есть. А у этой птицы еще и голос так хорошо поставлен, как будто его обучили петь и болтать специально. Любопытно, как султану это удалось. При его дворе работают дрессировщики или маги? Как жаль, что султан не сообразил послать эту птицу к отцу Лилофеи. Уж он то, как правитель страны, в которой к мнению девушек никто не присушивается, должен был понимать, что от решения принцессы ничего не зависит. Даже если павлин заболтает ее так, что она станет мечтать отправиться в гарем и даже умолять отца ее туда отпустить, все равно окончательное слово за королем и его советниками. Только им решать, за кого принцесса выйдет замуж.

– Ты так же сладко пел для султана, как для меня? – как бы между прочим поинтересовалась Лилофея. – Ему ты тоже советовал не приглашать русалок в свой гарем, потому что общение с ними опасно?

– Ты о чем? – павлин ни чем себя не выдал. Ну и актер! – Стали бы меня там чему-то учить? Они меня даже фруктами угостить не хотели, когда я пел под окнами. Удивительно бесчувственный народ! Дворцы у них великолепные, но птицу, к тому же говорящую, не пускают ни в один.

– Почему? Разве редкие виды у них не ценятся?

– Не в этом дело, – павлин ловко подцепил клювом виноградину из вазы для фруктов и продолжил лишь тогда, когда ее с жадностью съел. Он, судя по всему, был голоден.

– В восточных странах сильно опасаются шпионов, посланных из моря. А я как раз синий, цвета морской волны. Да еще камень во лбу переливается всеми оттенками воды.

– Шпионов из моря?! Что это значит?

– Ну, – павлин помялся, явно не зная, как избежать щекотливой темы. – Зря я об этом заговорил.

– А раз заговорил, продолжай! Чего стесняться?

Он съел еще пару ягод, тихо крякнул и перевел взгляд на жемчужину в высохших створках раковины.

– Кто додумался выскоблить устрицу и вложить жемчужину назад в пустую раковину? – заинтересовался он.

– Один паренек, довольно милый. Он пропал в море.

– И не удивительно. За такое его, наверняка, утянули под воду.

– Что? – не поняла Лилофея.

– Да так. Тебе не зачем особо глазеть на морскую гладь в окно. Там в море столько всего происходит. Я на разную жуть насмотрелся, пока прятался на мачтах корабля, на котором плыл безбилетником.

Лилофея невольно рассмеялась. Павлин, пробравшийся на корабль зайцем. Ну и каламбур получается!

– Кстати, я полагал, что корабль приплывет в другое королевство, а оказался здесь. Не повезло!

– Будешь знать, как не оплачивать проезд! – пошутила она. Нужно было добавить, что поделом ему, и что тот, кто хочет обхитрить других в итоге остается обманутым сам, но она не была жестокой. Зачем кого-то поддевать. Это фрейлины при дворе любят отпускать шпильки. Так что с ними павлин уже вволю не наговориться, вероятно, даже прикинется немым, чтобы не отвечать на их колкости.

– Считаешь, что если бы я принес матросам монету, то мне бы доложили точно, куда следует корабль? – павлин проявил неожиданную серьезность.

Что на это можно было сказать.

– Вряд ли, – честно ответила Лилофея. – Монету бы отобрали, а тебя, скорее всего, посадили бы в клетку и продали в первом порту.

– Вот видишь, я мог и не быть честным. Все равно не пригодилось бы! – торжествующе расправил крылья он и доел почти весь виноград из вазы. Ну и обжора!

– Путешествовать одному в любом случае опасно, – утешила его Лилофея. – Лучше плавать на корабле лишь вместе с хозяйкой.

– Ну, тогда я вышел из положения, ведь теперь моей хозяйкой всегда можешь прикинуться ты.

Что это значит? Он считал себя здесь хозяином, а ее прислугой? Или он теперь ее лучший друг? Для друга нельзя быть хозяйкой. Он же не питомец. Павлин действительно выбрал ее сам. Его не купили, не принесли в подарок, он подлетел к ней в саду и завел разговор. Так делают все, кто хотят подружиться.

– Буду считать тебя своим верным кавалером, – вслух предложила Лилофея. – Кстати, имя у тебя есть? Или мне самой тебя как-то назвать.

Нехорошо называть его просто павлином, как и всех остальных птиц в саду, которые не знают человеческую речь. Говорящее создание, пусть и пернатое, заслуживает того, чтобы к нему обращались по всем правилам.

– Я – Сенешаль, – он чинно поклонился. Лилофея не представляла, что павлин может так низко согнуть шею. Ему можно хоть аплодировать. Любопытно, он не сбежал из цирка? До принцессы порой доносились слухи о жестоких дрессировщиках, у которых не так-то просто выкупить редких, но обиженных животных. Павлин при его талантах мог отогнуть прутья клетки и удрать сам.

– Во дворце уже есть один сенешаль. Так называют начальника над челядью, – засомневалась Лилофея.

– Для него это должность, а для меня это имя. Хотя, если признаться, – павлин принял заговорщический вид. – Я действительно какое-то время был главным над челядинцами в доме одной великой волшебницы.

Лилофея недоверчиво усмехнулась.

– Волшебницы и мошенницы это практически одно и то же.

– Что ты знаешь, девочка?

– Я руководствуюсь опытом, полученным при дворе.

– Здесь не тот двор, чтобы чему-то научиться.

– Но ты же каким-то образом попал сюда. А значит, здесь уже есть кое-что уникальное – болтливый павлин!

– Я самое достойное создание здесь, – чванливо задрал клюв он. Лилофея на миг засмотрелась на камень, сверкающий у него во лбу. Любопытно, ему не больно и не дискомфортно от того, что твердое украшение растет прямо у него во лбу? Ей самой даже диадема начинала давить на голову, если носить ее слишком долго. Все украшения перед сном надо снимать, чтобы они не оставили отпечатков на нежной коже. Так любили поговаривать фрейлины.

Кстати, об украшениях. Лилофея вспомнила про корону. Нестерпимо захотелось примерить ее еще раз, но синий павлин смотрел за ларцом, как шпион. Казалось, возьми она оттуда хоть что-то, и он клюнет ее в палец. От самого ларца осталась мокрая лужица на малахитовом столике. Взяться ей, в общем-то, было не откуда, ведь кувшин и тазик для утреннего умывания стояли в другом помещении. Разве только внутри самих драгоценностей собралась вода. Но как она могла протечь сквозь твердый ларец. От воды исходил ледяной холодок. Он ощущался, как сквозняк в ее покоях, хотя день сегодня выдался очень жарким. Все дамы при дворе энергично обмахивались веерами. За кем-то ходили пажи с опахалами. А у принцессы в апартаментах вдруг повеяло подводной прохладой. Лилофея заметила, что в лужице на столе расцвела самая настоящая кувшинка. Ну и чудеса!

Нужно услать павлина с каким-нибудь поручением, а самой рассмотреть все получше и перемерить все жемчужные украшения.

– Сенешаль, так Сенешаль, – улыбнулась ему она. – Буду называть тебя так, если хочешь. Главное, не представляйся так другим придворным, иначе тебя начнут путать с начальником прислуги. Да и он сам решит, что ты над ним издеваешься, и начнет на тебя травлю.

– Пусть только попробует, – горделиво хмыкнул павлин. Видимо, его еще никогда не гоняли с ножом повара. А вот Лилофея как-то раз видела зажаренного для пира лебедя, и ей от этого зрелища стало дурно. Как можно готовить угощение из прекрасных птиц? Иногда люди бывают так жестоки.

– Ты любишь водоплавающих созданий! У тебя доброе сердце! У тебя водяное сердце! Иди ко мне! В море!

Кто это сказал? Уж точно не павлин. Его наглый птичий голосок не способен шептать с таким вдохновением.

– Знаешь, что, – Лилофея открыла несессер для письменных принадлежностей. – Отнеси от меня пару писем.

– Я не посыльный, – важно крякнул павлин.

– Знаю, ты мой друг, поэтому в отличие от посыльного должен делать услуги лишь за спасибо, – она чиркнула по паре строчек сразу на двух листах бумаги, запечатала королевской печатью и протянула Сенешалю. – Вот, одно для повара, пусть не готовит пока птиц, лучше пусть угощает послов рыбой и крабами с местного побережья.

Тут павлин ее понял и деловито кивнул.

– Птиц есть нельзя, – согласился он и зажал в клюве конверт.

– Дорогу найдешь сам?

Он снова кивнул.

– А второе письмо для почетного гостя отца. Он приезжает сегодня. Знаменитый мореплаватель и… капер. Знаешь, что это такое.

Павлин на минуту уронил конверт на стол.

– Каперство это узаконенное пиратство с отчислениями прибыли от грабежей короне, – возмутился он. – Каперы хитрые и подлые ребята, раз додумались до такого. Держись от них подальше.

– Этот парень неплохой. Весьма обаятельный пройдоха. Его зовут Моррин.

Он довольно привлекательный. Шатен. Глаза карие. Рост высокий. Предпочитает носить зеленые кафтаны. В левом ухе сережка с изумрудом в виде капельки.

– И ты хочешь, чтобы я передал ему любовное письмо.

– Не любовное. Я хочу, чтобы он оказал мне одну услугу и выведал кое-что для меня.

– Ну, ладно, – павлин взял в клюв оба конверта и, наконец, улетел.

Лилофея подождала, пока за окном его след простынет, и кинулась мерить украшения. Браслеты, ожерелья, кольца, бусы – она нанизала их на себя целые ряды. Как красиво жемчуг преобразил ее наряд. Она стала похожа на морскую королеву. Зеркало в витой раме на стене ей даже льстило. Оно показывало не обычную принцессу, а словно богиню из океанских глубин.

Лилофея умудрилась за пять минут перемерить все, кроме затейливых фероньерок из жемчуга со множеством подвесок-капель, которые должны спадать на лоб. Все дело в том, что на голове хватало место лишь для одного украшения – короны. Оно почему-то ей больше всего полюбилось. Едва морской венец снова надавил на лоб, как в голове опять возникла череда видений, похожих на грезы. Все эти грезы были о подводном царстве, о текущей меж лилий воде и о невероятных подводных существах.

Она даже прикрыла веки от наслаждения. Ей казалось, что зеркало стало водопадом. Стоит лишь вытянуть руку, и коснешься потока. В воде что-то сверкает. Какие-то камушки, разноцветные, как радуга. Водопад стекает по камням вниз и вливается в реку. В реке плавают необычные создания с зелеными кудрями и жемчужинами вместо носов. А над водным потоком растекается ласкающая слух музыка. Мелодия завораживает, лишает способности трезво мыслить. Лилофея идет вперед и видит того, кто играет. На музыканте тяжелая корона с подвесками из кораллов. Она сделана в форме жабров. Так необычно! А еще у него золоченые крылья в спине. Они растут прямо из голубоватой кожи. Или это одежда на нем лазурного цвета? Хочется тронуть его рукой, но Лилофея не смеет. Он оборачивается сам. Тот музыкальный инструмент, который издавал такие дивные звуки, оказывается всего лишь раковиной, в которую он дул, как в рог. Из раковины льется сверкающая вода. То, что она приняла за крылья и короны на самом деле оказывается жабрами. Они растут прямо у него из кожи. Он не человек!