Необыкновенная история про Эмили и её хвост

– Прекрасно, тогда за мной.

Вскоре мы сидели на островке, больше напоминающем плоскую скалу, вроде той, где мы с Шоной встретились в первый раз. Камень был твердым и шершавым, но, едва выбравшись из воды, я с наслаждением растянулась на нем. Мой хвост тут же начал превращаться в ноги.

Мне показалось, что прошло несколько секунд, но Шона уже трясла меня за плечо.

– Эмили, просыпайся, – шептала она, – скоро рассвет.

– Сколько я проспала? – я рывком села.

– Совсем недолго.

– Почему ты меня сразу не разбудила? Теперь мы точно не успеем. Ты нарочно, да?

Шона поджала губы и прищурилась. Я вспомнила о том, как она отвела меня в свою школу, как притворилась уставшей и прочее.

– Извини, – пробормотала я. – Знаю, что ты это не нарочно.

– Тюрьма слишком далеко. Боюсь, далеко даже для меня, а не только для тебя.

– Похоже, я никогда его не увижу. Уверена, он давным-давно забыл, что у него есть дочка! – Я смахнула соленую каплю, поползшую по щеке. – Что же мне делать?

– Прости, Эмили. – Шона обняла меня.

– А ты – меня. Я не должна была говорить тебе гадости. Ты самая лучшая, и ты действительно мне помогла.

Шона повернула ко мне лицо, безуспешно пытаясь сдержать улыбку.

– И ты оказалась совершенно права, – добавила я. – Никуда мы сегодня не добрались бы, раз я сошла с середины дистанции.

– Мы с тобой даже половины не проплыли. Смотри! – Она показала на горизонт. – Видишь большое облако, похожее на кита? А рядом маленькое, в форме морской звезды?

– Вроде вижу, – с сомнением ответила я, вглядываясь вдаль.

– Под ними, там, где небо встречается с морем, светлая полоска.

Полоску я разглядела еле-еле, до того далекой она была.

– Так вот, это и есть Большой Тритоний риф. Он напоминает стену, выше которой ты не встретишь за всю свою жизнь. Стена сложена из камней и кораллов всех цветов и оттенков радуги, а то и на сотню больше. От рифа до тюрьмы еще целая миля.

– Шона, но это же невообразимо далеко, – прошептала я, и мое сердце как будто само превратилось в камень, упав на дно океана.

– Мы что-нибудь придумаем, обещаю. – Она порылась в гальке, подняла два камешка и протянула один мне.

– Что это?

– Камешки дружбы. Отныне мы – лучшие подруги. Если ты не возражаешь.

– Конечно же, нет!

– Смотри, они почти одинаковые. Мы должны всегда носить их с собой. Это означает, что мы в любой момент готовы прийти друг другу на помощь. Следовательно, – добавила она тихонько, – мы обязательно найдем твоего отца.

Я погрузила свой камешек в воду, он сделался гладким и блестящим.

– Шона, это самый лучший подарок, который я когда-либо получала.

Она спрятала свой камешек в карман на хвосте, а я свой – в карман куртки, потому что боялась потерять его, когда мой хвост исчезнет. На востоке разгоралась розовая заря.

– Поплыли. – Шона скользнула обратно в воду. – Нам пора.

И мы медленно поплыли к Радужным камням.

– Увидимся в воскресенье? – спросила я, прежде чем попрощаться.

– Наверное, только в понедельник. – Шона покраснела.

– Я думала, по понедельникам ты не можешь.

– Как-нибудь выкручусь. Просто в понедельник утром у нас показательные выступления по ныротанцам. Не хочется уставать перед тройными сальто.

– Тогда до понедельника. Удачи тебе!

Домой я вернулась такая уставшая, что засыпала прямо на ходу. Голова распухла от вопросов и мыслей, а в сердце поселилась грусть. Я узнала, где мой отец, но как до него добраться? Увижу ли я его когда-нибудь? Мне казалось, что каждый миг я теряю отца снова и снова. В каком-то смысле я даже маму потеряла. Если бы только удалось заставить ее все вспомнить!

Я уже почти заснула, когда мне вспомнились слова Шоны: «Наваждение может рассеяться, если жить поблизости от русалочьих мест».

Ну конечно же!

Теперь я точно знала, что делать.

Глава 10

По воскресеньям мама всегда спит допоздна. Говорит, что даже если у Создателя был выходной, то почему у нее не может быть? Мне нельзя беспокоить ее до тех пор, пока она сама не пожелает мне доброго утра, а случается это обычно в полдень.

Я нервно расхаживала от носа до кормы и обратно, мечтая, чтобы она побыстрей проснулась. А вдруг она проспит часов до двух? Это была бы катастрофа. Нельзя допустить, чтобы мистер Бистон пришел до того, как я с ней поговорю. Поэтому я решилась нарушить неписаный закон: вошла в ее комнату и уселась на кровать.

– Мам! – театральным шепотом позвала я.

Она даже не шевельнулась. Я пересела поближе и, склонившись к самому ее уху, произнесла чуть громче:

– Мама!

Она открыла один глаз, тут же его закрыла и пробормотала:

– Ну чего тебе?

– Мам, пора вставать.

– Что такое?..

– Я хочу пойти погулять.

Она что-то буркнула и перевернулась на другой бок.

– Я хочу погулять вместе с тобой.

Молчание.

– Мам! Ну вставай, пожалуйста!

Она перевернулась на спину и разлепила веки.

– Мы с тобой никуда не ходим вместе, – обиженным тоном сказала я.

– Но почему это взбрело тебе в голову именно сегодня? Может, отстанешь от меня, а? Который час?

– Уже поздно. – Я торопливо повернула будильник циферблатом к стене. – Ну же, мам! Прошу тебя!

Она протерла глаза и потянулась.

– Я правильно понимаю, что в покое ты меня не оставишь?

Я с надеждой улыбнулась.

– Ладно, выметайся отсюда, я встаю.

– Откуда мне знать, что ты снова не завалишься дрыхнуть, только я выйду? – продолжила я, даже не пошевелившись.

– Эмили! Я сказала, что встаю, – значит, встаю. А теперь кыш! И если ты хочешь вновь заслужить мое расположение, то сделаешь мне сейчас чашку крепкого чая. Может быть, тогда я тебя и помилую.

***

– Итак, – мама откусила кусочек тоста, – куда же тебе приспичило пойти? Настолько, что ты решила испортить мне выходной?

Я-то точно знала, куда хочу отправиться. На берег залива, в котором находится Камнебриг. Оттуда до Радужных камней рукой подать. Я уже изучила автобусные маршруты и прикинула, как лучше добраться. Мы могли бы выйти на прибрежную дорогу и прогуляться вдоль мыса. Стоило попробовать вернуть маме память.

– Я подумала, что здорово было бы устроить прогулку по побережью, – небрежно ответила я, откусывая кусок тоста с джемом.

– А как насчет мистера Бистона?

– Он-то тут при чем? – Я чуть не подавилась джемом.

– Все равно нам нужно будет вернуться к трем. Мы же не хотим его подвести?

– Ну мам! Неужели ты не можешь хоть разочек пропустить ваше свидание?

– Эмили, сколько раз тебе повторять: мистер Бистон – наш друг, и он очень одинок. Ты прекрасно знаешь, что я не хочу его обижать. За все эти годы он ни разу даже не опоздал, и я тоже не собираюсь. И, потом, никакие это не свидания!

– Без разницы, – буркнула я.

Не ко времени было объяснять ей, что я узнала об этом «одиноком страдальце». Да и что я, собственно, узнала? По сути – ничего. Я с трудом проглотила тост. В горле пересохло. Мы еще успевали добраться до залива. А потом можно как бы «случайно» опоздать на автобус. В общем, что-нибудь придумаю. Я просто обязана!

***

– А здесь действительно здорово, – сказала мама, глядя в окно автобуса, подпрыгивающего на прибрежной дороге.

Шоссе уже заворачивало прочь от моря, а я все не могла решить, где же нам лучше выйти. С суши море выглядело совершенно иначе. Наконец показались верхушки знакомых камней. Пора! Я вскочила и нажала кнопку на поручне.

– Выходим! – сказала я маме.

– Знаешь, я почти довольна, что ты меня разбудила, – сказала она, когда мы отошли от автобусной остановки. – Только не вздумай вытворять подобные штуки каждый выходной! – Она подошла к зеленой скамейке с видом на море и села. – Да и местечко ты выбрала милое.

– Что ты собираешься делать? – спросила я, глядя, как мама вытаскивает из сумки бутерброды.

– У нас же пикник, разве нет?

– Но не здесь же!

– А в чем проблема? – Мама подозрительно оглянулась вокруг.

– Мы же сидим у самой дороги! Давай лучше спустимся к морю.

Она нахмурилась.

– Мам, пожалуйста, совсем чуть-чуть! Ты обещала.

– Ничего я тебе не обещала! – возмутилась она, но все-таки убрала бутерброды, и мы двинулись по тропинке к морю.

Минут через пятнадцать тропинка привела нас к крутому обрыву.

– И куда же теперь? – спросила мама, озирая окрестности.

– Вниз.

– Смеешься, что ли? Как я туда полезу?

Я опустила взгляд. Как это мне не пришло в голову предупредить ее, что сандалии на платформе – неподходящая обувь для прогулок по побережью?

– Ничего, сойдет, – тем не менее заявила я.

– Эмили, я не хочу переломать себе ноги только потому, что тебе взбрело в голову скакать по отвесным скалам. – Она развернулась и зашагала назад.

– Нет, подожди! – Я в отчаянии озиралась.

Она не может так уйти! Ей обязательно надо увидеть Радужные камни! И тут я заметила узенькую извилистую тропку, прячущуюся в зарослях ежевики. Тропинка была каменистой и неудобной, но более пологой, чем дикий берег.

– Давай спустимся здесь, – предложила я. – Смотри, дальше совсем ровно.

– Ну, не знаю, – с сомнением протянула мама, глядя вниз.

– Пойдем! Хотя бы попытаемся! Я пойду вперед, и, если ты споткнешься, упадешь на меня как на подушку. – Я попыталась весело улыбнуться.

– А если я покалечусь, ты будешь каждое утро носить мне завтраки в постель.

– Буду.

Я стала пробираться сквозь колючие прутья ежевики, поминутно оглядываясь и проверяя, как там мама. Спустились мы без приключений.

– Ай, крапива! – Мама почесала локоть, сорвала листок конского щавеля и приложила к руке.

Я осмотрелась. От Радужных камней нас отделяло всего несколько метров воды. Я не смогла сдержать улыбку, глядя на маленькие радуги, появляющиеся всякий раз, когда волны захлестывали плоские камни.

– Мам!

– Что?

Набрав в грудь побольше воздуха, я с замиранием сердца спросила:

– Ты веришь в русалок?

– В русалок? – Мама засмеялась. – Ой, Эмили, какие же глупости тебе…

Она вдруг осеклась, уронила листок щавеля и уставилась на море. Ее лицо сделалось неподвижным.

– Что с тобой, мам? – тихо спросила я.

– Где мы?

– Просто на берегу. Мне показалось, что нам с тобой неплохо было бы…

– Эмили, что это за место?

Честно говоря, я не думала о том, что именно ей скажу, когда мы будем здесь. Как она себя поведет, вспомнив о Джейке и обо мне? А вдруг она вспомнит не все? Решит, чего доброго, что мы с ним какие-то уроды, и начнет стыдиться нас. Ну почему, почему я не продумала все заранее?! Я откашлялась.

– Э-э-э… обычная кучка камней, – сказала я осторожно, – и все.

– Я уже здесь бывала. – Мама повернулась ко мне, на ее лице была гримаса словно от боли.

– Бывала? Когда?

– Не помню. Но я точно знаю это место.

– Давай подойдем поближе?

– Нет! – Она попятилась. – Возвращаемся, Эмили! Мистер Бистон уже нас ждет.

– Но мы же только пришли! Мистер Бистон заявится через сто лет!

– Я не хочу здесь оставаться. У меня плохое предчувствие. Все, идем домой.

И с этими словами она так припустила вверх по тропинке, что я едва за ней поспевала.

***

В итоге мы съели наши бутерброды, сидя на той самой зеленой скамейке. Автобус проехал мимо, когда мы только приближались к дороге, и нам ничего не оставалось, кроме как ждать следующий. Так что мы молча сидели и жевали. Я не знала, что говорить, а мама просто смотрела в никуда.

Очень хотелось ее расспросить или рассказать о том, что узнала сама, но я понятия не имела, с чего начать.

Вскоре пришел автобус, и мы поехали домой, по-прежнему не говоря друг другу ни слова. В Брайтпорт добрались только к четырем.

– Ты на меня сердишься? – спросила я, когда мы подходили к нашей лодке.

– Сержусь? С какой стати? Не за что мне на тебя сердиться. – Мама вгляделась в мое лицо.

– Я хотела, чтобы мы хорошо провели выходной, а ты загрустила.

– Просто я задумалась, солнышко. – Мама тряхнула головой. – Было в том месте что-то… – Она вновь умолкла.

– Что? Что там было?

– Какое-то яркое воспоминание, но я никак не могу его ухватить. – Она опять тряхнула головой и сняла куртку. – Не слушай меня, я снова какую-то чепуху болтаю.

– Никакая это не чепуха, – горячо возразила я. – Так что же ты вспомнила?

– Понимаешь, не то чтобы я вспомнила что-то конкретное. – Мама прижала куртку к груди. – Скорее, это некое ощущение. Меня словно… затопила любовь.

– Любовь?

– И еще грусть. Такая безмерная грусть. – Она прошла в машинное отделение, чтобы повесить куртку. – Говорю же тебе, чепуха все это. Теперь быстренько ставь чайник, а я сбегаю позову мистера Бистона. Он, небось, гадает, куда мы с тобой подевались.

Я поставила чайник на плиту и бросила взгляд в окно. Смотритель уже ковылял по пирсу. Меня проняла дрожь. Выглядел он ужасно недовольным.

«Бам! Бам! Бам!» – загрохотало по палубе.

– А вот и он! Отлично. Добрый день! – Мама распахнула дверь. – Я как раз собиралась…

– Где вы были? – требовательно вопросил мистер Бистон.

– Гуляли с Эмили. Да, солнышко? Просто решили пройтись вдоль…

– Я был здесь ровно в три! – рявкнул он, тыча кривым пальцем в свои часы. – Я прождал вас целый час. Что все это значит? – Он так и впился в меня взглядом.

Я поежилась. Мама заморгала, глядя на нас обоих.

– Бросьте, ничего страшного не случилось. Пойдемте пить чай. – Она достала чашки с блюдцами. – Чем вы нас сегодня угостите, мистер Бистон? Овсяным печеньем? Булочками с глазурью?

– Пончиками, – ответил он, продолжая подозрительно таращиться на меня.

– Я ни в чем не виновата! – пискнула я.

– Конечно, нет, Эмили, садись с нами за стол. – Мама протянула чашку мистеру Бистону, и тот наконец отвел от меня взгляд.

Сняв куртку, смотритель сложил ее и повесил на спинку стула.

– Спасибо, мам, что-то ничего не хочется.

Я легла на диван, решив подсмотреть, как мистер Бистон будет опаивать мою маму. Мне нужно было застигнуть его на месте преступления, чтобы доказать ей, что он нам вовсе не друг. А если на сей раз он явился за мной? Что если он и мне подсыпал Б-зелье?

Но смотритель не делал ничего подозрительного. Как ни в чем не бывало сидел с мамой за столом. Они пили чай, ели пончики и болтали о наших соседях, держащих гостиницу, и ценах на мини-гольф.

Наконец мистер Бистон взглянул на часы.

– Что ж, мне, пожалуй, пора, – сказал он.

– Уже уходите? Так рано? – спросила мама.

Но как же так? Ведь он ничего ей не подсыпал! Может, на этой неделе и не требовалось? Ладно, я подожду.

– Без четверти пять у меня важная встреча, – прорычал он, скривив рот. – Не люблю заставлять людей ждать.

Я промолчала.

– До свиданья, Мэри, – попрощался он и вышел.

Мама принялась мыть чашки, а я взялась за полотенце.

– Ну, давай рассказывай дальше, – попросила я, когда мама протянула мне блюдце.

– О чем?

– О том, что случилось с тобой на прогулке.

– А, да. Хорошо погуляли, верно? – Мама улыбнулась. – Аж до самого мыса.

– Не только до мыса. Но и до камней.

Мама тупо уставилась в пространство.

– До Радужных камней. – Слова застряли у меня в горле, дыхание перехватило.

– Каких еще камней?

– Мам, только не говори, что уже забыла! Камни! Камни, которые становятся радужными, когда их омывают волны. Ты там кое-что почувствовала. Любовь и грусть. Помнишь?

– Ой, Эмили, Эмили! – Мама рассмеялась. – Миссис Партингтон говорила мне, что у тебя чересчур живое воображение. Теперь я начинаю понимать, что она имела в виду.

Я вылупилась на нее, а она продолжала суетиться, стирая крошки со стола.

– Ну что еще? – Она подняла глаза.

– Мам, что ты думаешь о нашем разговоре? О том, который прервал мистер Бистон?

Она потерла сперва глаза, затем подбородок.

– Черт! Одну минутку. – Она выглядела обескураженной. – Знаешь, а ведь я совершенно не помню. Ничего! Ну и ладно, подай-ка мне совок со щеткой. Надо же, как мы ковер уделали!

Я продолжала пристально смотреть на нее. Она все забыла. Мистер Бистон подсунул-таки ей свое зелье. Но как? Когда?

– Эмили! Шевелись! Щетка и совок. Или прикажешь мне за ними идти?

Я достала требуемое из шкафчика и принесла ей.

– Мам… – решила я попытаться еще раз, пока она подметала под столом. – Неужели ты действительно не пом…

– Эмили, – строго сказала она, садясь на корточки. – Шутки шутками, но и меру знать надо. Я больше не желаю слушать белиберду о разноцветных камнях. У меня есть дела поважнее, чем твои фантазии.

– Но…

– Эмили!

Этот тон я хорошо знала. Он означал, что лучше мне захлопнуть рот. Я собрала пакетики из-под пончиков со стола, чтобы выкинуть их в мусорное ведро. И тут заметила на одном из них буквы: МПВ.

– Мам, почему на пакете твои инициалы?

– Понятия не имею. Вероятно, чтобы определить, какой из них для меня.

– А зачем?

– Брось, Эмили. Всем известно, какая я сладкоежка. На моем пончике сахара больше.

– Ну и глупо. Зачем подписывать, если можно заглянуть в пакетик?

– Да что с тобой сегодня, Эмили? Я не позволю тебе говорить о мистере Бистоне в таком тоне. Ни слова больше.

– А если я правда не понимаю?! Почему он не мог просто посмотреть?

Мама проигнорировала мой вопрос. Когда она принялась насвистывать, я сдалась и вернулась в свою каюту, прихватив пакеты с собой. Разгадка крылась именно в них, я была уверена. Если бы только мне удалось во всем разобраться.

Я так долго смотрела на надпись, что глаза заслезились. Буквы утратили четкость, и тут меня осенило! Ну конечно же!

Зелье беспамятства было в пончиках!

Глава 11

Вернувшись в понедельник из школы, я швырнула сумку на пол и плюхнулась на диван. Мама читала. Она загнула уголок страницы, отложила книжку и посмотрела на меня.

– Ну, как прошел день? Все хорошо?

– Угу. – Я встала, пошла к холодильнику, налила себе стакан молока и вернулась.

Я не могла заставить себя поднять на нее глаза. Как же мне ее убедить? Как дать понять, что мистер Бистон – не друг? А мне еще надо было отыскать отца. Просто голова шла кругом!

Донесшийся с палубы звук шагов вывел меня из задумчивости. Я в раздражении сжала кулаки. Если это опять мистер Бистон, я ему…

– Привет, Эмили, – своим «таинственным» тоном произнесла Милли, снимая широкий черный плащ.

– Ты куда-то уходишь? – спросила я маму.

– На ежегодное собрание жителей залива. Я же тебе говорила на той неделе.

– На той неделе?

– Приятно сознавать, что не у одной меня память как у золотой рыбки. – Она потрепала меня за щеку.

– Но сейчас только шесть вечера! – Я посмотрела на часы.

– Собрание проводят в книжном, поэтому мне и нужно прийти пораньше, – крикнула мама из коридора. – Спасибо тебе, Милли, выручила. – Она заглянула в комнату уже в пальто. – Если собрание затянется, можешь лечь спать на диване.

– Возможно, я так и сделаю, – ответила Милли. – Сегодня у меня энергетический спад. Думаю, это из-за новых таблеток с гинкго билоба в сочетании с шиацу.

– Вот и хорошо, – кивнула мама, застегивая пальто.

И тут по палубе вновь загрохотали. Я так и подпрыгнула.

– Черт возьми, Эмили, что-то ты сегодня на взводе, – хмыкнула мама, взъерошивая мне волосы.

В дверях появился мистер Бистон. Я застыла.

– А вот и я, – сказал он, оглядывая комнату с порога.

– Ты мне не говорила, что он тоже с тобой идет, – зашептала я, хватая маму за рукав, когда мистер Бистон убрался.

– Разумеется, идет! Ведь он – наш председатель! – прошептала она в ответ. – Мистер Бистон любезно предложил мне помочь все организовать. Разве это не мило?

– Мам, я не хочу, чтобы ты уходила!

– Не хочешь? Господи, да что с тобой?

Как я могла ей объяснить? Как заставить ее мне поверить? Она же слушать ничего не хочет о мистере Бистоне. Несчастный одинокий добряк? Черта с два! Ничего, я ей еще докажу!

– Мам, дело в том…

– Хватит, Эмили. Ты уже не маленькая. – Она разжала мои пальцы, вцепившиеся в рукав ее пальто. – Милли за тобой присмотрит. Если я тебе срочно понадоблюсь, я тут, рядом, в магазине. Обрати внимание на слово «срочно». – Она чмокнула меня в щеку, стерла большим пальцем след от помады и умчалась прочь.

***

– Милли, а ты разве не житель залива?

– О, видишь ли, я не верю во всю эту демократическую чепуху, – ответила гадалка, делая мне знак подвинуться, чтобы тоже сесть на диван.

И мы стали смотреть телевизор. Когда закончилась очередная серия «Улицы Коронации», я ожидала, что Милли прикажет мне отправляться спать, но она молчала. Я оглянулась на гадалку: та полулежала, закрыв глаза и приоткрыв рот.

– Милли! – окликнула я.

Милли не ответила. Она заснула!

Я закинула ноги на подлокотник дивана и пощелкала кнопками пульта, переключая каналы. Ничего интересного. Остановилась на программе, где люди вытворяли всякие безумства без видимой причины. Одна тетка, боящаяся высоты, собиралась прыгнуть со скалы на тарзанке. И зачем, спрашивается?

Ни разу в жизни я не видела, чтобы кто-то был так испуган. Ее лицо буквально посерело. Крупным планом показали вытаращенные от ужаса глаза. Женщина глубоко вздохнула и прыгнула с обрыва вниз головой.

После того как все закончилось, к ней подбежала маленькая девочка и обняла ее, а тетка улыбалась как дура. «Лаура должна лететь в Америку на операцию. Я никак не могла отпустить ее одну. Вот и решила бороться со своими страхами. Иногда все, что вам нужно, – это разорвать внутренние путы и дерзнуть». Женщина обняла дочь, обе они ревели. В общем, не передача, а сплошные нюни.

Когда я чистила зубы, слова той женщины всплыли у меня в мозгу. Они словно пытались до меня достучаться. Я снова и снова прокручивала их в голове, пока не остался один-единственный кусочек: «Нужно разорвать внутренние путы и дерзнуть».

Господи, ну правильно! Именно так мне надо поступить. Большой Тритоний риф очень далеко, но можно же отправиться туда на лодке! И сегодня как раз самое подходящее время. Да что там, сегодня – мой единственный шанс.

Смогу ли я? Успею ли вернуться? Я посмотрела на часы. Половина девятого. Мама еще долго проторчит на своем собрании, а Милли дрыхнет как сурок. Когда еще выпадет такой удобный случай? Я должна попытаться сегодня, прямо сейчас.

Схватив ключ зажигания, я бросилась наружу. Еще полчаса – и станет совсем темно. Но ночное море – это ерунда, к нему я привыкла. А вот справлюсь ли с лодкой? Я всего несколько раз пробовала ею управлять. Каждые два года мы отводили лодку на техосмотр в Саутпульский порт, и мама давала мне немного порулить. Парусом мы никогда не пользовались. Вообще не понимаю, для чего он нам сдался?

На набережной было тихо, только мачты поскрипывали на ветру. Я машинально начала накручивать волосы на палец. Наверное, я сейчас выглядела точь-в-точь как та трусиха перед прыжком. Теперь мне стало ясно, как она себя чувствовала. Я просто должна была это сделать, каким бы опасным, ужасным или безумным ни выглядел мой поступок.

Отвязав швартовы, я последний раз посмотрела на набережную. Пусто.

Почти.

Из зала игровых автоматов кто-то вышел. Я присела у мачты и затаилась. Это была мама Мэнди: вероятно, она шла на собрание. Я уже привстала, и тут в дверях показался кто-то еще. Сама Мэнди! Я вновь пригнулась, ожидая, когда она зайдет обратно внутрь. Интересно, заметила ли она меня?

Канат в моих руках провис. Лодка отчалила. Можно было еще успеть перепрыгнуть на пристань и привязать ее, но с каждой секундой «Морской царь» уходил все дальше и дальше. Что же делать? Пока еще можно было отказаться от задуманного.

Дохнул ветерок, приподнимая нос лодки, и я наконец решилась. Оглянулась. Мэнди нигде не было видно. Я швырнула канат на палубу и повернула ключ зажигания.

Ничего не произошло.

Я попыталась снова. На сей раз мотор завелся, послышалось знакомое «так-так-так», разорвавшее вечернюю тишину.

– Эй, рыбешка!

Я обернулась на окрик. На причале стояла Мэнди.

– Куда это ты собралась? – завопила она.

– Никуда!

Как же, никуда! Ну и глупости я несу.

– А, поняла! Ты решила сбежать, потому что Джули расхотела с тобой дружить?

– Чего-чего?

– После того как ты продинамила ее в прошлое воскресенье, она знать тебя не желает. Хорошо, что у нее есть я. Она поняла, что кому-то небезразличны ее чувства. – Мэнди злорадно ухмыльнулась. – А твоя мама знает, что ты взяла лодку?

– Разумеется! – торопливо сказала я. – Хочу сплавать до Саутпула и обратно.

– Да ну? А вот мы сейчас проверим. – Мэнди достала из кармана мобильный телефон.