Месомена

– Вот и повеселились.

За шумом в гостиной было трудно разобрать, что и кто говорил. Распираемая невесть откуда взявшимся любопытством, я принялась за торопливый небрежный макияж. Забетонировав бледное лицо слоем тонального крема, я подвела карандашом глаза, нанесла тушь на ресницы и, довольная собой, подмигнула отражению.

– Гораздо лучше, – усмехнулась я.

В коридоре пахло духами Мэри. Аромат сладкий, тянущийся как расплавленный зефир, мягкий и нежный. Я не спеша прошла по коридору и вошла в гостиную.

Девушка, стоявшая у нашей ёлки, словно сошла с картины. Сейчас, в своей свободной голубой блузке с рукавами-фонарями, с широким синим поясом на талии и в длинной белой юбке из плотного атласа, она очень походила на «Всадницу», только без вороной лошади. Тёмные волосы изящно уложены на плечи. Лицо её, мягкое и добродушное, плавно повернулось в мою сторону, едва я вошла в комнату.

– Привет, Вилл! – улыбнулась Мэри, делая шаг навстречу.

Я медлила.

Её спутник перевёл на меня взгляд. Им оказался высокий широкоплечий мужчина тридцати пяти, может, сорока лет, с прямыми пепельными волосами, едва касающимися мочек ушей, небольшой щетиной на мужественном подбородке и приветливой, немного хитрой улыбкой. Его слегка сощуренные светло-серые глаза пристально осматривали моё лицо. Некое выражение добродушия и коварства одновременно. Голос звучал низко, с хрипотцой, словно он совсем недавно переболел гриппом.

– Здравствуйте, – ответила я.

– Вилл, это Сэм, наш старый друг, – произнёс отец, подводя меня ближе к себе. – Сэм, моя дочь, Вилл.

– Очень приятно, Вилл, – произнёс гость.

Я подняла руку, в привычном для себя жесте, с целью закрепить невольное знакомство рукопожатием, но неожиданно для себя заметила, как мужчина склонился к ней.

– Взаимно, – слегка заторможенно ответила я, убирая руку. Ложь, несомненно.

– Я очень рад, что ты дома и что с тобой всё хорошо. То, что случилось в «Парнасе», ужасно. Я надеюсь, что в твоей жизни это первое и последнее серьёзное потрясение.

– Сэм, давай сегодня постараемся не поднимать эту тему? – произнесла нимфа из-за его спины, обнимая мужчину за руку. – Вилл здесь, и с ней всё хорошо.

– Я – за! – воскликнула мама. – Вилл, ты нужна мне в кухне. Поможешь?

К нам на помощь вызвалась Мэри. Мужчины расположились у окна в гостиной и что-то тихо обсуждали. Задним фоном работал телевизор. На одном из телеканалов папа нашёл старые музыкальные клипы. Я и Мэри носили напитки и закуски. Как только последнее блюдо встало на своё место, мы наконец сели за стол. Незамысловатые разговоры, ни к чему не обязывающие расспросы, смешные, как считал мой папа, шутки… Они скоротали время. Незаметно прошло больше полутора часов. Пусть праздничный вечер и был полон однообразных скучных бесед, я смогла погрузиться в умиротворяющую атмосферу, одним слушая гостей, другим же – наслаждаясь приглушённой музыкой из телевизора. Я подскочила от неожиданности, когда зазвонил телефон.

– Вилл! – воскликнула Ната, едва я ответила на звонок.

– Ната?

– О чудо! Я уже минут пять звоню тебе! – шутливо ругалась подруга.

– Я рада тебя слышать! Как ты? Где ты? Что с тобой?

– Вилл! Я звоню поздравить тебя, а не рассказывать последние новости! – говорила девушка. Голос её начал прерываться.

– Я жутко переживала! Ната, я хотела…

– Дорогая Вилл, поздравляю тебя с наступающим Новым годом! Желаю тебе встретить свою любовь, поднять самооценку, купить машину и всегда слушать свою подругу!

Я рассмеялась, хотя из глаз вот-вот потекли бы слезы.

– Приехал двоюродный брат с родителями. Они грозились поставить ёлку у меня на тумбочке. Я думала, это самая неловкая минута в моей жизни, но потом я узнала, что меня вынес какой-то молодой паренёк. Знаешь, я в жизни так не хотела домой, как сейчас. – Ната шумно вздохнула.

– Прости меня.

Договорить мне не суждено. Она вновь перебила. Ей слишком неловко слышать от меня слова откровения. Проще шутить.

– Да, прощаю, но в будущем мы не идём туда, куда хочешь ты, а идём туда, куда хочу я.

– Хорошо, – согласилась я. Какое облегчение. Это меньшее, что я могла получить.

– Рада тебя слышать, Вилл.

– Да, я тебя тоже.

– Когда я очнулась, первое, о чём я подумала, что ты не выбралась.

Я знаю, каких трудов стоит сказать нечто подобное. Отвлечь Нату мой долг.

– Как твоя мама?

Мой вопрос вызвал шквал эмоций. На несколько минут Нату захватил эмоциональный, полный ругательств монолог. Я лишь улыбалась, молча выслушивая подругу, которой пришлось остаться в праздничный день в стенах больницы.

Этот Новый год разительно отличался от всех предыдущих.

И дело даже вовсе не в том, что в канун праздника я едва не погибла. Что-то изменилось в мире вокруг. Перемены ощущались и во мне. Казалось, впереди ожидает нечто новое, что-то, что изменило бы всё. Произошедшее в «Парнасе» изменило нас. Я не могла объяснить это чувство самой себе, но совершенно точно знала – как раньше уже не будет.

Я обвела взглядом нашу небольшую уютную гостиную, не задерживая толком ни на чём внимания. Ни на сидящих за праздничным столом людях, ни на скромной, но старательно вырезанной собственноручно гирлянде, спадающей с потолка, ни на старенькой ели в углу, чьи ветви вмещали всё наше богатство игрушек, ни на подарочных коробках и пакетах под ней, ни на расположившейся у стола Никки, недоверчиво оглядывающей гостей. Я не слышала никого и ничего. На мгновение мир замер. Момент перелома, перехода из одной субстанции в другую. Редкие минуты, когда ты и не в прошлом и не в будущем и ощущаешь это настолько чётко, что даже реальный, осязаемый и видимый мир становится, будто бы неважен и эфемерен. Что мы теряем и что приобретаем в эти моменты? Для чего они нам нужны?

В нашем доме гости – редкое явление. Те, что сидели с нами, видимо, и вправду были важны моим родителям. Мама открыла им сердце и позволила стать частью одной нашей старой традиции. За несколько минут до наступления Нового года она раздала присутствующим небольшие клочки бумаги и пустила по столу ручку, проговорив дважды то, что нужно сделать, а отец тем временем со знанием дела выложил из кармана зажигалку, припасённую ещё днём. Это показательный ритуал. Он означал, что родители приняли эту пару.

Вписав два слова в клочок бумаги, я свернула её и подожгла первой. Пепел осыпался в наполненный бокал. Помогало ли мне раньше подобное мероприятие и исполнялись ли мои желания, я не помнила, однако точно могла сказать – я была счастлива. И годом, и двумя, и пятью ранее. Имело ли значение то, что будет вписано в листок?

Абсолютно никакого.

И всё же я запомнила, что написала.

Глава 5. Западня

Новогоднее утро начинается в обед. Открыв глаза, я внимательно прислушалась к тишине вокруг. Ни звука. Слышно только далекую автостраду. Я понежилась в мягкой постели, полежав с закрытыми глазами ещё минут десять, и всё же решилась встать. Без особой спешки поднялась с кровати, подошла к туалетному столику, на ходу пытаясь не наступить на вальяжно расположившуюся у кровати питомицу. Никки сонно перевернулась на другой бок и уснула. Моё счастье – она не хотела на улицу.

Не знаю, что всё привязались. Судя по отражению в зеркале, вид у меня был вполне живой. Глаза плохо открывались, но увидеть себя мне это не мешало. Тушь вчера я не смыла. Тёмные пятна ползли вниз по щекам и вверх к вискам. Краснота белков не спадала. Левый глаз почему-то распух ещё сильнее. Вид лопнувшего капилляра меня смутил, так как я о нём не помнила. Пришлось взять средство для снятия макияжа и избавиться от остатков былой красоты. Пока я тёрла лицо, кожа из сероватой превращалась в малиновую. Я растянула губы в улыбке и многозначительно посмотрела на саму себя. В принципе, очень ничего.

Надев домашний хлопковый костюм, я вышла в коридор. Тяжёлой ленивой поступью за мной брела проснувшаяся Никки. Дверь в гостиную осталась слегка приоткрытой. Сама того не желая, я обратила внимание на разложенную постель и копну тёмных волос Мэри на одной из подушек.

Уже будучи в кухне, я прикрыла за нами дверь. Доберман села напротив своей тарелки и бездумно уставилась в то место, где должен быть корм. Это её своеобразный тонкий намёк: «Вилл, где еда? Вилл, я не поняла, где эта чёртова еда?»

– Сейчас, Никки, – прошептала я ей и взяла совочек для корма, торчавший из контейнера.

Если верить рекламе, содержимое её тарелки, – просто кладезь витаминов, микроэлементов и всего того, что необходимо взрослой собаке. Разило от него, конечно, знатно. С минуту глядя на то, как доберман уплетает корм, я вернулась к вопросу о своём завтраке. Засыпав необходимое количество кофе в турку и залив в неё воды, я включила плиту. Едва в воздухе родился терпкий кофейный аромат, в коридоре что-то зашелестело. Никки радостно подскочила к двери.

– Доброе утро, – тихо произнесла мама, войдя в кухню, и тут же обнаружила турку на плите. – Мне сделаешь?

– Доброе, – ответила я. – Да, сейчас.

– Давно встала?

– Нет, только что.

Мама собрала волосы в небрежный пучок и плюхнулась на стул передо мной.

– Плохо? – с пониманием, обратилась я к матери. Вид у неё не отличался от моего четверть часа назад.

– Давно я не пила… – Она поморщилась и принялась тереть шершавыми ладонями заспанное лицо.

– Хорошо, что я не пила, – съехидничала я.

– Да… – Пауза. – Хотела с тобой поговорить, Вилл. Ты вчера рано ушла. Сейчас, только проснусь. Ладно?

– Конечно, ладно.

Мама зевнула, кряхтя потянулась и потащила себя в ванную комнату.

Кофе как раз подошёл, когда она вернулась за стол.

– М-м… Запах! – улыбнулась она, жадно втягивая носом горячий воздух над чашкой.

– Бразилия. Светлая обжарка. Чистая арабика, – отзеркалив её движение, ответила я. – Я говорила тебе, очень стоящий!

– Выбирать я не умею. Доверяю в этом плане тебе.

Мы сделали по глотку. Странно, но я не помнила, когда последний раз, вот так просто, сидела с матерью и мирно пила кофе. Казалось, целую вечность назад. И чем мы были заняты всё это время…

– Я кое-что узнала, Вилл, – внезапно начала мама. – Мэри знает, кто тогда вытащил вас и других ребят в «Парнасе».

Я поставила чашку на блюдце и подалась вперёд.

– Мы разговорились вчера, когда ты уснула… Ты их не знаешь, но я видела этих ребят пару раз.

«Ого».

– Вы знакомы? – спросила я воодушевлённо.

– Да. Джон и Дориан. Джон вроде… приёмного сына Сэма. Он взял его под опеку ещё подростком. – Мама потянула ещё глоток и посмотрела на меня. Взгляд, значащий куда больше, чем интерес. – Могу попросить познакомить вас. Хочешь?

Ответ у меня нашёлся не сразу. Как и подходящие эмоции.

Я поёжилась. Не люблю маминых «знакомых-дефис-родственников-дефис-коллег-дефис-просто-виделись-пару-раз». Как правило, любые, даже самые случайные и непрочные связи, впоследствии оказывались обременяющими и к чему-то обязывающими. Мне больше нравилось держаться вдали от её друзей, а своих держать вдали от неё.

Но эта ситуация иная. Они спасли меня и мою подругу. Я должна их поблагодарить.

– Они пригласили нас к себе сегодня вечером. Можно как раз и с ребятами познакомиться. Поедешь?

– Хорошо, – ответила я. – Буду рада. Как раз поблагодарю их за помощь.

– Вилл, только… – Мама резко умолкла и скривила непонятную гримасу. – Хотя нет, ладно.

– Что? О чём ты, мам?

– Ничего. Потом как-нибудь.

– Нет уж. Говори сейчас, что не так.

Взгляд карих глаз женщины устремился на меня. Она терялась с ответом.

– Возьми с собой пару вещей. Мы, возможно, заночуем там.

– А… Да, хорошо.

Уверена на сотню процентов – она не это хотела сказать.

– Ты ничего не скрываешь от меня?

Женщина усмехнулась.

– Что от тебя мне можно скрыть?

«Не знаю, мама. Ты ответь мне».

Кофе мы допили в неуютном молчании. Всем сердцем я чувствовала, она хотела продолжить говорить, но, как и прежде, утаивала нечто, что ей казалось слишком сложным. Спасением от моего взгляда для неё стала вошедшая в кухню Мэри. Ещё сонная, она прошла к столу и заговорила с мамой. Кажется, ночью ей не здоровилось.

За завтраком родители сообщили Сэму и Мэри, что мы согласились на их предложение погостить. Эта новость их обрадовала. Ковыряя свою тарелку с салатом, я искоса поглядывала на скучающую у двери Никки. Это её первый визит к этой семье. Наверно, ей не по себе, как и мне.

Возможно, я видела то, чего не было, либо представляла то, чего не могло быть. Тем не менее эта молодая пара вызывала во мне непривычные чувства. В отношении Мэри возникало ощущение, будто она какая-то часть нашей семьи. Здравый смысл говорил, что она подруга матери и что, да, они, возможно, близки. Моё же сердце ощущало Мэри и воспринимало как члена семьи. Как часть себя, часть отца, часть матери. Это настораживало. Впервые столкнулась с подобным. У меня были друзья, были знакомые, люди, с которыми приходилось общаться, но никто и никогда не вызывал таких ощущений. Для того чтобы моя природа приняла кого-то и воспринимала как близкого человека, должно пройти довольно большое количество времени. А тут появилась Мэри и…

Пока я пребывала в своих размышлениях, меня тщетно пытались привести в чувство. Отвлеклась я лишь на абсолютную тишину. Сэм смотрел в упор на меня, явно чего-то ожидая. Возникшее на моём лице выражение было явно туповатым. Мужчина улыбнулся и повторил свой вопрос, продолжая хищно скалиться.

– У тебя всё хорошо?

Я ответила молчанием, вероятно, всё с тем же непередаваемым выражением лица.

– Точно хочешь ехать куда-то? Можем перенести, если тебе нехорошо.

– Нет. – Я судорожно сглотнула. – Я просто задумалась. Всё хорошо.

– Уверена? – Сидевший по ту сторону стола блондин слегка нахмурил лоб и подался вперёд. Далее его слова звучали тише, как если бы он делился какой-то тайной со мной. – Готов поспорить, тебе понравится. И Никки тоже. У тебя будет своя комната. Можно поплавать в бассейне…

– Сэм, я сомневаюсь, что этот факт будет решающим, – залилась смехом Мэри, мягко отталкивая его. – Отстань от девочки.

– Бассейн? – Я удивлённо вытянула шею и уставилась на родителей.

– Вот видишь! – воскликнул Сэм, обращаясь к супруге.

– Прекрати.

– У вас частный дом? – спросила я у Мэри.

Пауза. Сидящие за столом обратили своё внимание на голубоглазую, ожидая ответа.

– Да. У нас дом.

«Хм… Здорово».

– За городом.

«Ого…»

– В отдалении от любых частных владений.

«Эм…»

– В лесу.

Красная «Хонда» стояла перед нашим подъездом. Сэм успел очистить её от навалившего за ночь снега и грелся в салоне, когда мы вышли на улицу. Папина машина стояла рядом.

– Ты взяла поесть для Никки? – спросила мама, идущая на шаг впереди.

– Да, – ответила я, подводя собаку к машине. Отец открыл дверь перед нами и помог закинуть сумку на сидение.

– Вы помните дорогу? – спросила Мэри, открывая водительскую дверь своей машины.

– Нет. Будем ехать за вами, – ответил ей папа и закрыл за мной дверь.

Мама села впереди и тут же обернулась ко мне.

– Ты как?

– Когда ты спрашиваешь это каждые пятнадцать минут, мне начинает казаться, что не очень.

– Ты весь день какая-то загруженная… Даже Сэм обратил внимание.

О, я так рада.

В этот момент в машину сел папа.

– Розали, милая… У неё свои переживания. Дай время прийти в себя, – проговорил он, подняв глаза к зеркалу заднего вида. – Если что-то будет не так, Вилл нам скажет. Ведь так, Вилл?

– Конечно. Спасибо, пап.

Мама вздохнула и отвернулась. Та часть лица, которую я видела, когда она смотрела в окно, показалась мне слегка печальной.

Я едва не потеряла подругу. Лучшую подругу. Человека, рядом с которым находилась практически постоянно последние несколько лет. Я винила себя в том, что произошло. Потащи я её с собой в тот вечер в туалет, как мы делали всегда, ничего бы не случилось. Ни боли, ни страха, ни опустошения. Не было бы врачей, ночей в больнице, паники, испорченного праздника…

Без сомнения, я ещё не отошла от того, что случилось. Мне снились кошмары. Мысленно я постоянно находилась в том горящем здании и каждый раз искала новый выход. И каждый раз мои действия приводили к тому, что я вновь оказывалась одна и отчаянно искала Натали. Чтобы всё это кончилось, мне было необходимо увидеться с подругой и зажить как раньше. Забыть случившееся.

Всё, что я хочу – это забыть.

Сквозь музыку в наушниках я услышала своё имя. Меня позвала мама. Я решила, что не буду обращать внимание на это, прикрыв глаза, чтобы не вступать в разговор.

Движущаяся впереди красная иномарка периодически появлялась и исчезала из виду, виляя между других машин. Когда мы покинули пределы города, она стала двигаться спокойнее. Примерная скорость движения 100 – 120 километров в час. Мы двигались следом, не теряя машину Мэри из виду. Дорога плелась впереди ещё несколько десятков километров. Я решила засечь время, сколько минут займёт дорога от города, при условии, что мы ехали уже минут двадцать.

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что засыпаю. Резко выдернув наушники, села посередине сиденья, опираясь локтями о передние спинки. Мама, до этого молча смотрящая на дорогу, обернулась ко мне и неловко улыбнулась. Этот жест повторил и отец, разве что у него он вышел более гармоничным.

– Далеко они живут, – пробубнила я, провожая взглядом ускользающие прочь сосны.

– Да. Они надеются, что этот дом станет фамильным. Сэм и Мэри долгое время работали в сфере, тесно связанной с большим количеством людей. Видимо, поэтому они выбрали для дома такое уединенное место.

Отец едва заметно хихикнул.

– Да. И Сэм любит ходить на охоту. Думаю, лес – это почти физическая потребность.

Взгляд, брошенный матерью в его сторону, показался мне на мгновение угрожающим. Она что-то хотела им сказать. Просто так на другого человека подобным образом не смотрят.

– Возможно, это так, – ответила она, отворачиваясь к дороге. – Тем не менее живут они там давно и им всё нравится.

Движущаяся впереди машина плавно вошла в поворот.

Что же связывает родителей и эту супружескую пару? Новый год – это семейный праздник. На него приглашают людей гораздо ближе, чем просто друзей. Ещё более странно то, что я их вижу впервые. Ни на работе, ни в гостях, ни дома не видела этих людей. Их нет на фотографиях в наших альбомах. Что за старые друзья, которых я впервые вижу? Более того… Почему ни разу о них не слышала?

– Мам, а как вы познакомились?

– Ох, это долгая история, – вздохнула женщина. – Ничего необычного, в принципе. У нас с Сэмом одно время были общие клиенты. Мы помогали друг другу. Был один громкий процесс с администрацией города. Хотели снести памятник культуры, а на его место поставить бутик-отель. Мы с Сэмом работали вместе. Потом как-то неожиданно сдружились, познакомились с Мэри и теперь вот, друзья.

– Ясно. – Интуиция очень практичная и полезная вещь. Верить рассказу матери можно примерно наполовину. – А почему вы раньше о них не говорили?

– Ты знаешь, я не люблю говорить о работе дома.

– Они ведь друзья. Нет?

– И? Нужно говорить обо всех?

– Только их ты пригласила на новогодний ужин.

– Верно, – вмешался отец. – Новогодний ужин – отличный повод познакомить вас.

– Да, – в значении «нет» проговорила я и вернулась на место, опуская руку на спину добермана.

Глава 6. Корвус

Начинало темнеть. Дорогу запорошило снегом. Однообразный пейзаж за окном навевал тоску. И даже Никки начала выражать нетерпение. Я приготовилась задать очередной вопрос, касательно «новых старых знакомых», когда красная «Хонда» впереди внезапно включила поворотник. Оживившись, я принялась оглядываться. Мы съехали на обочину и двинулись вглубь леса по извилистой дороге. Из-под колёс стал доноситься скрип снега и хруст камней. Чуть дальше, в чаще, стали загораться огни фонарей, что выстроились в ряд по обеим сторонам от дороги. В надежде увидеть среди сумрака что-то ещё, пристально вгляделась в тени меж насквозь промёрзших стволов деревьев. Ночь в лесу не казалась привычной и безопасной, как в городе. Моя воспалённая фантазия со скоростью молнии стала возрождать в голове десятки самых пугающих персонажей ужасов.

Очень скоро мы выехали на небольшой пустырь, освещённый несколькими высокими фонарными столбами, которые издалека больше походили на факелы. Внушительных размеров дом, освещаемый ими, стоял в центре аллеи, под открытым тёмным небом. Два этажа, возможно жилая мансарда, стены из красного кирпича, высокая многосложная крыша с острыми углами, широкая металлическая дверь и ни единого намёка на забор, даже декоративный. Дом и лес. Больше ничего.

– Дома кто-то есть? – спросила я у мамы.

– Вряд ли. Скорее всего, охранная система включает свет.

– Могли бы забор поставить, да пару собак…

– Можно тебя попросить не бубнить?

– Конечно можно.

Мэри оставила машину почти у самого крыльца и вышла на улицу. Она двинулась в нашу сторону. Пришлось брать себя в руки и вылезать из тёплого салона.

– Быстрее в дом! – кричала девушка, жестом подзывая к себе.

Перекинув сумку через плечо и зацепив поводок на ошейнике Никки, я поскрипела к дому. В лесу гораздо холоднее, чем в городе. Предусмотрительно надетые шерстяные носки не спасали ситуацию. Тепла в них не чувствовалось.

Сэм открыл дверь и вошёл внутрь. Первым, что я увидела, был просторный холл, метров на десять тянущийся вглубь дома и заканчивающийся широкой деревянной лестницей, возведённой подле высоких устойчивых перил из массива. Справа от входной двери располагались вешалки для верхней одежды, далее шёл небольшой туалетный столик с круглым зеркалом, освещённым по окружности тонкой линией белого света.

В воздухе стоял непривычный запах. Это запах дома, но явно не моего. Новая ткань, древесина, вероятно благовония, сандал, ладан… Чьи-то незнакомые духи и… тепло. Запах тепла.

– Никки можно в дом? – Я вопрошающе смотрела на Мэри, которая стояла рядом и принимала наши куртки.

– Вытри ей лапы! – скомандовала мама.

– Ты планировала оставить её на улице? – усмехнулась хозяйка дома и обратилась к Сэму, передавая эту задачу ему. – Вытри, пожалуйста, лапы Никки. Полотенце на стуле в кухне.

– Спасибо, но я могла бы… – договорить я не успела. Блондин подошёл к доберману и отцепил поводок.

– Не волнуйтесь. Чувствуйте себя как дома, – ответил он.

Я многозначительно взглянула на маму. «Вот видишь! Никакой проблемы!»

– Давай покажу тебе дом, Вилл.

От прикосновения Мэри и её мягкого голоса я опешила. Она потянула меня за руку, направляясь к двери, откуда вышел мгновение назад Сэм. Тепло руки хозяйки дома меня удивило. Кожа на её ладонях и пальцах горела. Помимо этого, она была очень мягкой. Всё равно что тебя бы коснулся ребёнок, желающий привлечь внимание. Длинные миндалевидные ногти украшал прозрачный лак. На безымянном пальце деловито взгромоздился перстень из розового золота. Я перевела внимание с её рук на лицо и обнаружила себя в таком же исследуемом положении. Девушка разглядывала что-то в районе моих губ. Заметив мой взгляд, она качнула головой, как если бы я задала ей какой-то вопрос. Интересно, что на её взгляд я могла думать в тот момент?

– Это кухня!

«Столовая», – мысленно поправила я её.

Просторное светлое помещение с высокими окнами напротив двери. Длинный стол в центре, окружённый стульями, обитыми тканью бежевого цвета. Пара барных стульев в углу. Стена противоположная двери – панорамное окно с видом на погружённую в медный полумрак лужайку. На полу ни пылинки. Мебель тёплого молочного оттенка. Располагалась она углом. На одном её конце стоял духовой шкаф, на другом – огромный двухкамерный холодильник. Столешницы из розового мрамора. Помещение создавало впечатление шикарной столовой, никак не маленькой семейной кухни. Здесь для двух человек слишком много места.

Далее Мэри повела меня в гостиную. Меньше, чем простор, я увидеть не ожидала.

Однако скрыть удивление мне не удалось. Буркнув что-то неясное, я осмотрелась. За широко распахнутыми дверями горел мягкий тёплый свет. Заглянув внутрь, я будто оказалась в сказке. В углу высился царственный камин. Слева от него стояла белая ёлка, практически касающаяся потолка, окружённая подарочными коробками. Напротив располагался круглый стол с несколькими деревянными стульями. Рядом два широких дивана из светлой кожи, покрытые пушистыми пледами кремовых оттенков. Одинокое кресло у ёлки резко отличалось от прочих предметов интерьера. Густой, почти чёрный оттенок зелёного привлёк моё внимание.

«Наверно, его перетащили из другой комнаты…»

За тяжёлыми двойными шторами в противоположной стороне от камина скрывалась пустующая терраса. Я остановилась в центре комнаты, краем уха слушая щебечущую словно пташка Мэри. Она, кажется, рассказывала что-то о террасе и о том, что летом на ней очень здорово что-то делать.