Легенда о Вейм. Драконья душа

День, начинавшийся с сытного завтрака, просто обязан был быть чудесным.

С первым ударом колокола, звавшего горожан на утреннюю службу, они уже были на площади. Ирсен и его люди ждали их под знаменитыми Мянтувильскими часами, висевшими на отреставрированной к приезду короля ратуше. Многие люди специально приезжали в город для того чтобы посмотреть на это чудесное творение рук человеческих. Часы были резные, деревянные, покрытые эмалью и позолотой. Они показывали не только час и минуту, но и день, месяц и год, а так же положение небесных светил, время года и погоду. Фигурки каждый час разыгрывали сценки из сельской жизни. Вот и сейчас, под восторженные крики немногочисленных зрителей, позвякивая деревянными костями и посеребренной косой, смерть танцевала под дудочку пастуха. Народу на площади было не много: плотники, сколачивавшие трибуны из свежих досок; рабочие, развешивающие флаги и ленты; торговки цветами и пирожками; парочка ушлых ростовщиков собиравшие ставки на предстоящие бои, сонные глашатаи со свитками; стража, увлеченно резавшаяся в кости на солнышке, и мелкие чиновники, следившие за приготовлениями. Передав Ильмару сумку с остатками завтрака, Вейм подошла к столу, на краю площади, где тощий писарь заносил всех желающих участвовать в соревнованиях лучников. Желающих было не много, так за двадцать золотых, служивших платой за участие в турнире, в ярмарочный день можно было купить пять коз или теленка.

Сами состязания лучников проходили у сельского рынка, что располагался за западными воротами. В другое время на этой ровной, посыпанной свежим песочком площадке выступали бродячие артисты и ряженные, проходили праздники для жителей окрестных деревень. Пока участники пристреливались, а зрители устраивались на трибунах, Вейм и Илана послонялись по рынку, накормили Ингера и купили вина у монахов, привезших божественный напиток с самого Тайвела.

Так как Илана оказалась в самом конце списка, она стреляла последней. Её очередь подошла лишь к обеду, когда жаркое солнце слепило глаза. К тому времени основные претенденты на победу уже были определены и лучники, не стесняясь, делили награду, похлебывая холодное пиво под навесом.

Пока последние участники превращали разукрашенные мишени в деревянных ежиков, Вейм объяснила нехитрые правила соревнования, и Илана, не торопясь расчехлила свой боевой лук. Плечи лука были сделаны из чуть шершавой на ощупь темно-зеленой кости, выделявшейся на фоне пожухлой от жары травы. Из чего были изготовлены остальные части лука, знал только мастер, создавший сие удивительное оружие. Протирая лук, женщина беззвучно разговаривала с оружием, словно со старым другом, с которым она была разлучена долгое время. Едва шевеля губами, она гладила его посеребренную поверхность, шептала слова приветствия, просила быть метким и извинялась за то, что оставила без дела. Наконец, лук был почищен и собран.

– Ингер, посмотри, куда стрелы упадут, – наказала она сыну, поправив рыжую косу. Голос ее был спокоен и тих. Женщина не торопясь встала в стойку и прицелилась, растягивая лук. – Боги Ветров, призывая вас! – Прошептала она, отпуская тетиву.

Тяжелая боевая стрела, разрезав раскаленное марево воздуха, пробила центр мишени и воткнулась в сухую траву. Следующая стрела последовала за ней, пробив деревянный барабан чуть ниже. Зрители удивленно ахнули. Мужчина в пестрой куртке, которого окружающие поздравляли с победой, с досадой хлопнул кружкой о стол. Стеклянное донышко со звоном отвалилось, пивная пена окатила двух его товарищей и, пузырясь и шипя, растеклась по столешнице приторной лужицей. Ни одна из шести стрел выпущенных Иланой не вышла за центральный круг мишени.

– Спасибо, Боги… не поскуплюсь. – Тихо проговорила Илана, погладив тетиву затянутой в перчатку рукой. Перчатки из тонкой изумрудной кожи Илана получила в подарок от мастера изготовившего лук.

– Да она ведьма!– Громко возмутился фаворит.– Братцы, оружие у нее заговоренное.

– Молодой человек, умейте достойно проигрывать,– Усмехнулась Вейм. – Уважаемые судьи, все честно. Где мы можем получить награду?

– Честно, да не честно… – Проговорил тощий писарь, почесывая лысую макушку.

Скучный турнир, с заранее известным концом становился интересным. Вечный победитель подобных мероприятий, главный лесничий лорда Мянтувильского, Отто Лучник проигрывал пришлой девушке.

– Уважаемый, сомневается в нашей частности? – Проговорила Вейм спокойно. – Участница стреляла, как и все: с черты. Стреляла по своей очереди, и поразила мишень в самое яблочко. Её результат лучший: следовательно, награда её.

– Лук у нее чудной и стрелы странные, – проговорил писарь, не переставая чесать плешивую макушку.

– Вот про стрелы и лук в регламенте состязания ничего написано. Покажите мне строчку в правилах, где сказано, что наш лук не соответствует.

– А откуда ты взялась такая ученая, а? – С угрозой в голосе проговорил «фаворит».

– Вейм РедДреган, в девичестве Вейм Таммивильская, дочь Эрика Таммивильского и Веспер Таммивильской.

– Ты ж вроде померла!– Охнул писарь, шаря за пазухой в поисках оберега.

– Извините, но я, к сожалению, жива, – спокойно проговорила Вейм.

– Я требую реванша!– Рявкнул «фаворит».

– А на каком основании, уважаемый? В правилах четко сказано: шесть стрел, одна попытка.

– Так-то оно так… но лук, говорят, заговоренный…

– Плохому танцору… эмм лучнику и лук заговоренный.

– Ты говори, да не заговаривайся, девка! – Угрожающе пробурчал «фаворит» нависая над Вейм. Худенькая женщина едва доставала ему до плеча.

– Девки – на базаре семечками торгуют. Я дочь Эрика Таммивильского, сына Эдгара Тамирского, – сквозь зубы процедила Вейм, кладя руку на перевязь. – Следите за своим языком, уважаемый.

– Сама бы голову свою голову поберегла, новую то не выдадут, – усмехнулся фаворит. – Да и на твоем месте я бы норов свой поостерегся показывать. Здесь не Таммивиль, тут можно и по шее схлопотать. Охраны-то у тебя, как вижу, нет, да еще золото забрать собралась. Леса вокруг темные, заводи глубокие, а улицы кривые. Ушкуйничков развелось много, это ты мне как Главному Лесничему поверь: не пройдет и дня как твое тельце найдут в городском рву. Мы с лихими людьми, конечно, боремся, да все без толку: их ныне, как опарышей в гнилой тушке.

– Вот и занимайтесь своими непосредственными обязанностями, а не по состязаниям лучников болтайтесь,– отрезала Вейм. – И не имейте дурной привычки считать золото в чужом кармане.

– Это еще разобраться надо чье золото! Лук заговоренный, значит, победа присуждается второму по результатам.

Пока Вейм разбиралась с организаторами турнира, Илана вместе с сыном сидели на ограде стрельбища и рассматривали белые облака, неспешно плывшие по голубому небосводу. Они стояли, но не вмешивались в перепалку всецело поглощенные созерцанием голубого неба с низко плывущими, кучерявыми облаками.

–… Облака, мой милый, это вода. Капельки воздуха смешанные с капельками водяного пара выдыхаемые небесным Драконом, что дремлет, укрыв землю своими бирюзовыми крылами. Солнце его правый глаз. Им он наблюдает за своими детьми днем, а Луна – левый. Великий Дракон настолько древний, что не может открыть оба глаза одновременно. Если это ему удастся, то силы скоро покинут его, он уснет. Тогда мир погрузиться во мрак. Темные нападут и убьют его и его детей. И времена начнутся сначала.

– Илана, прости меня, что прерываю семейную идиллию глупыми вопросами, но скажи мне, если тебе предложат еще пострелять, как ты думаешь, каковы твои шансы? – Вейм вынырнула из толпы зевак и подошла в Илане.

– Ну, – протянула женщина задумчиво. – Могу попасть, могу и не попасть: все в руках богов. А что господа очень сильно не хотят платить?

– Да им не денег жалко. Нет, денег им, конечно, тоже жалко, но их больше раздражает то факт, что победа уплывает из рук. Надо постараться, Илана.

– Ну надо так надо… – Пожала женщина худенькими плечиками.

– Предлагаю пари: три стрелы.… Выигрывает моя подруга: забираем. Проиграем: отказываемся от всех денег. Ну как?– Обратилась Вейм к писарю и Отто.

– Она ж и так выиграет… у неё ж лук заговоренный…

– Хорошо. – Вейм достала из чехла свой лук. – Он тоже заговоренный?

– Может быть, заговоренный, а может и нет… Откель ж я знаю-то? Я ж не ведун какой-нибудь в заговоренных вещах разбираться! – Развел руками писарь.

– Уважаемый не может определить заговоренный ли лук?!

– Этот лук точно зачарован!– Отрезал Отто, даже не взглянув на оружие.

– А твой лук «чистый»? – Оскалилась Вейм. – Неужели ни разу не ходил к какой-нибудь бабке-знахарке, чтобы немного пошептала или руны вырезала в незаметном месте, например, под оплеткой?!

При упоминании бабки ведуньи, Отто стушевался.

– Лук Отто Стрельца не заговоренный. Пусть твоя лучница стреляет из него, – к ним подошел грузный мужчина, в длинном парчовом кафтане и маленькой меховой шапочке.

– Так-то оно так…– Проговорил писарь, поклонившись мужчине.

– Уважаемый помощник мэра, это не законно я буду жаловаться! – Взревел «фаворит» Отто. – Я не доверю оружие этим… этим… женщинам! Оно денег немалых стоит. Да и не дело это – давать благородный лук в руки кому попало!

– Испортят – вернут полную стоимость. Или отдавай лук или отказывайся от своих претензий! Не испытывай терпение зрителей! – Проговорил мужчина, утирая шелковым платком капельки пота проступившие на широком изрезанном тремя поперечными морщинами лбу. Смахнув пот с густой бороды, он продолжил. – Уже полдень, и мы все еще хотим попасть на турнир, поэтому я, как помощник мэра, настоятельно советую поторопиться.

– Хорошо, – сквозь зубы проговорил Отто, отдавая оружие и стрелы.– Но я все равно буду жаловаться Господину Мэру!

– Это твое право. Мы свободные граждане Мянтувиля… – Отмахнулся помощник.

– Стрелять придется из него,– проговорила Вейм, снова появляясь перед Иланой.

– Стрелять можно и из палки… Попасть сложно, – покачала головой женщина, осматривая оружие – Это мужской лук. Сильная тетива. Хорошее дерево. Но для меня он тяжелый и неудобный, да и конструкция другая, не та, к которой я привыкла.

– Все равно попробуй.

      Илана спрыгнула с ограды и пошла к черте, намалеванной рыжей краской на сухой вытоптанной траве. Лучница долго примеривалась, натягивала непослушную тетиву. Деревянная дуга нехотя гнулась и тихонько скрипела, а пальцы скользили. Вейм, посмотрев на мучения, зло фыркнула и направилась к женщине. Подойдя, она споткнулась и под громкий хохот толпы растянулась у ног лучницы.

– Ты не ушиблась? – Удивленно спросила Илана и протянула руку, помогая ей встать.

– Со мной все в порядке,– усмехнулась Вейм, быстро одевая на большой палец правой руки лучницы костяное кольцо причудливой формы.

– Откуда эта вещь у тебя? Маа запретила вывозить подобные вещи из Драгонхолла,– еще больше удивилась Илана.

– Подарок мужа. Вернешь, когда деньги получим.

– Фарлайт,– чуть слышно произнесла Вейм, не выпуская ладони лучницы. Тень едва заметная в раскаленном полуденном воздухе скользнула по руке и растворилась в дуге лука.

– Не честно это,– покачала головой Илана. – Пользовать заколдованные предметы в поединке.

– Не честно говоришь, – презрительно фыркнула Вейм. – Где это видано стрелять из чужого лука после победы! Ну… удачи,– хлопнула по плечу лучницы Вейм и направилась к наблюдавшими за ними Отто, писарю и помощнику мэра. – Волнуется, девушка. Поддержать нужно было.

–Тяжеловат лук для девки, – заметил Отто.

– Спорим на сто золотых, что все три стрелы попадут прямо в центр мишени.

– Идет, – улыбнулся Отто.

Прицелившись, Илана подцепила тетиву ушком кольца, и, задержав дыхание, выстрелила. Затем еще и еще…. Все три стрелы попали точно «в яблочко».

– Да что ж это такое-то! – В сердцах бросил «фаворит» Отто.

– Сегодня явно не твой день, Отто. Видимо богов чем-то прогневил, – развел руками помощник мэра.

Отто подбежал к Илане и, вырвав лук, и начал придирчиво осматривать оружие. Внешне лук был цел: мужчина не нашел ни единой новой царапины или скола, тетива тоже была в порядке. Даже оперенье стрел было как новенькое, словно и не стреляли. Лишь что-то изменилось под полированной поверхностью из темного дерева. Что-то очень важное исчезло, растворилось в полуденном воздухе, а что именно Отто понять не мог.

– Деньги? – Изящно вскинула ладонь Вейм.

– Подавись…– Мужчина швырнул под ноги тощий кожаный кошель. – Можешь не пересчитывать, всё верно.

– А зачем мне его пересчитывать? Боги – свидетели: не сойдется сумма – попрошу, чтобы наказали. Ты же, лучник, Отто. У вашего брата половина выстрела зависит от мастерства, а половина от дарованной богами удачи. Так что, с богами тебе сориться ни к чему. Как говорят у нас, «Варлайт»…

      Отто что-то буркнул, бросил ей под ноги еще пять золотых, и пошел к выходу со стрельбища. Мужчина не заметил, как при слове «Варлайт» легкое облачко соскользнуло с его лука и метнулось к Илане. Дух древнего лучника, обитающий в кольце, вернулся в своё костяное жилище.

В Драгонхолле было традицией после смерти Мастера оставлять частичку души в предмете. В предметы вкладывались души успешных торговцев, художников, советников, моряков, танцовщиц и воинов – всех, кто достиг мастерства в своем ремесле и мог послужить людям и после смерти. Вейм, могла поклясться, что видела посох с душой нищего. Вещь стоила немало, и, по рассказам хозяина, знала все дороги и трактиры в Драгонхолле. Но природа не терпит перекосов, и закон равновесия действовал и на магические вещи. Были свои недостатки и у кольца, на час превращавшего самый неудобный лук в оружие, специально созданное под руку взявшего его. Торговец, продавший кольцо Илириху, рассказывал, что, надев колечко, можно даже с плохоньким луком разить цель лучше самого меткого стрелка в драконовых землях. Однако дух, живущий в артефакте, был прожорлив: вселяясь в оружие, он сжирал душу оружия, частичку тепла мастера, делающую лук не набором деревянных, металлических и кожаных деталей, а одухотворенным существом, помогавшим войну. Одним словом, Отто мог сразу выбросить свой лук, ибо удача навсегда покинула мертвое оружие.

Вейм, усмехнувшись, сунула за пазуху деньги.

– Победителем летних состязаний лучников объявляется Илана Меткая из Драгонхолла!– Прокричал писарь зычным голосом, выводя Илану в центр стрельбища. – Она награждается пятьюстами золотыми, венком из дерева лавра и всеобщим уважением и почетом. – Он торжественно возложил на голову женщине венок из пожухлых дубовых веток и вручил деревянную лакированную шкатулку с позолоченным гербом Мянтувиля на крышке. Золото же она получила в менее торжественной обстановке, за писарским столом после подписания расписки в получении денежных средств и бумаги, что лучница не имеет претензий к организаторам турнира.

      Пока Илана забирала вознаграждение, народ разошелся по ярмарке глазеть на приехавших в город циркачей, пить холодное пиво в тени крытых соломой навесов под заунывные баллады бродячих музыкантов. Каждый, из надрывавших голос или бренчавших на лютне, надеялся попасть за стол к королю, дабы услаждая изысканный слух придворных дам и благородных господ, а развлекать пьяных крестьян понаехавших на турнир. Да и платил король значительно больше, чем трактирщики. Самой же заветной мечтой менестрелей было устроиться на службу к какому-нибудь лорду, обзаведясь теплой пастелью и вкусной едой. Крестьяне, тем временем, потянулись в город. Самые ушлые еще утром заняли места на городской площади. Площадка перед ратушей была набита людьми, словно бочка с квашеной капустой, которую рачительные хозяйки вытаскивали из погреба на Белтейн. Пахла она примерно так же. Запах немытых потных людских тел, пряностей, соленой рыбы и горького пива стоял над площадью. Найти в такой толпе Ирсена или кого-нибудь из команды было невозможно, а состязания уже начались. Где-то за плотным кольцом зевак раздавался звон оружия и ржание лошадей.

– Сюда, – Вейм схватили за руку и потащили к боковой улице, перегороженной королевской охраной. Женщина не сразу узнала одетого в новый щегольской костюм Авундия, причесанного и помытого. Из-под поблескивающего на солнце золотыми пуговицами темно бордового сюртука виднелась батистовая рубаха с расшитым гладью воротником. Штаны, сшитые из той же ткани, что и сюртук были заправлены в высокие сапоги из темной воловьей кожи. – Леди Эйтель извиняется, что не смогла найти Вам и вашим людям место рядом с господами. Если бы вы приехали хотя бы неделю назад… – проговорил он на бегу, не выпуская рукав Вейм.

– Ничего, я это как-нибудь переживу, – отозвалась Вейм.

Толпа была стихией Авундия. В ней он двигался проворно, словно рыба, не смотря на горб, и прочие физические недостатки. Ловко расталкивая народ локтями (видимо сказывались годы тренировок в базарных потасовках) он пробирался на соседнюю улицу. Вейм и Илана с сыном едва поспевали за ним. Пробравшись сквозь толпящихся зевак, они миновали ограждения, охраняемые городской стражей, не подпускавшей чернь к трибунам для господ и почетных горожан. У края ристалища Вейм заметила ложу короля, украшенную полевыми цветами и слегка выцветшей пурпурной материей с позолоченными мянтувильскими гербами. По обе стороны от короля и его семейства располагалась королевская свита и охрана, чуть дальше – трибуны со знатными горожанами. Под ложами господ были поставлены скамьи для богатых купцов и глав гильдий. Команда Ирсена сидела прямо перед королем, у самой ограды ристалища, рядом с купцами средней руки, мелкими лавочниками, владельцами палаток на рынке и красильщиками, пекарями и оружейниками.

Старый моряк был мрачнее тучи. Рядом, отвернувшись, сидел Хаген.

– Что случилось? – Вместо приветствия строго спросила Вейм.

– Эх, – Ирсен махнул рукой и отвернулся.

– Господа поссорились…– Развел руками Авундий.

– Это я и так вижу. Что случилось? Почему Хаген не на ристалище?

– Лорда Хагена исключили из участников, так как он отказался пройти проверку на мужественность, – проговорил Авундий. – А без этого по известным Вам, леди Вейм, причинам участники не допускаются на ристалище.

– Никогда, слышите, никогда, Хаген из рода БлюДреганов не будет сидеть с голой задницей на табурете посреди площади на потеху всему народу! – Рявкнул Хаген, гневно сверкнув единственным глазом.

– Во-первых ты, не совсем БлюДреган. Во-вторых, это всего лишь проверка: являешься ли ты мужчиной или нет. В турнире эм…. с некоторых пор запрещено участвовать женщинам.

– Я про то же самое толкую, а он уперся, как баран …. Голубая кровь, драконьи камены мозги! Тьфу!– Сплюнул Ирсен. – Дебош устроил! Чуть писаря не прихлопнул его ж книгой для записи участников! На распорядителя боев набросился! Если бы не милость леди Эйтель, ночевать нам в городской тюрьме за драку с судьями.

– Никогда, слышите…..– Взревел Хаген.

– Хорошо, хорошо, только успокойся. – Миролюбиво проговорила Вейм, поглаживая мужчину по плечу. – Пусть будет по-твоему, Хаген. У тебя свои принципы, и я их уважаю, но набрасываться с кулаками на местных жителей… Мы здесь пришлые, чужаки, и конфликты с законом нам ни к чему. Сегодня Эйтель оказалась рядом и помогла, но в следующий раз её может и не быть. К тому же она не станет помогать людям с репутацией уголовников. Эйтель очень дорожит своим добрым именем и сомнительные люди в окружении ей не нужны. Хаген… Хаген ты меня, вообще, слушаешь?

Хаген не слышал ее. Взгляд мужчины был прикован к стройной фигурке девушки в платье цвета лесной фиалки, показавшейся на королевском балконе. Девушка была хороша собой: молочно бледная кожа, голубые огромные глаза, обрамленные пушистыми белесыми ресницами и длинные струящиеся волосы цвета золотого песка, спрятанные под плетеной жемчужной сеткой. Величаво пройдя мимо придворных дам, она опустилась на обитую бархатом позолоченную скамейку рядом с королевой и, сложив руки на коленях, целомудренно опустила глаза. Вейм видела, как в презрительной улыбке дернулись губы леди Эйтель, когда королевская племянница проходила мимо нее, и была готова отдать руку на отсечение: Эйтель ненавидела её всей душой. Ненавидела за молодость, за богатство и за восхищенный взгляд, которым её спутник, немолодой мужчина в зеленом плаще, наградил девушку.

– Кто это? – Выдохнул Хаген.

– Племянница короля, леди Брегис.

– Брегис….– Прошептал мужчина.

– Хаген? С тобой все в порядке? Я понимаю, что просьба снять прилюдно штаны могла нанести тебе душевную травму и отняла рассудок, но чтоб настолько! Хаген БлюДреган, возьмите же себя в руки и перестаньте так откровенно пялиться на девушку! Брегис всё-таки племянница короля. Мне не хочется гнить в тюрьме за неуважение к монаршей особе!

– Она словно лесной цветок, что встречает солнце …

– Оставь его в покое, Вейм. Наш мальчик, кажется, влюбился….– Усмехнулся Ирсен.

– А можно без подобных неожиданностей, пожалуйста? Влюбленный мужчина способен наломать дров, а из дров сложат костер, на которых нас потом всех сожгут, а на вазах с нашим прахом напишут «сдохли… от мужской глупости…»

– Вейм, ты как обычно преувеличиваешь,– отмахнулся Ирсен, разваливаясь на скамье. – Наши развлечения на сегодняшний день закончены. Мы сидим среди богатых торгашей и наслаждаемся турниром. Ты выиграла сто золотых, а Илана пятьсот. Нам хватит на ближайшее время. Впереди королевский пир, а ты чернее тучи из-за какой-то белобрысой кокетки. Неужто ревнуешь?

– Я преувеличиваю?! Еще минут пять, и он начнет пускать слюни. Я его впервые таким вижу, а вопрос о моей ревности прошу снять с обсуждения ввиду недоказанности…

– Просто нашему Хагену впервые за всю его дрянную жизнь понравилась девушка.

Тем временем на арене важно прохаживались рыцари. Представление участников продолжалось, и они, услышав свое имя и титул, чинно шествовали каждый в свою сторону. «Золотые» – королевские придворные в расшитых золотом шёлковых туниках поверх доспеха направлялись в западную часть ристалища, а «зеленые» рыцари в туниках из зеленого хоста с шелковой окантовкой, выставленные местной знатью и гостями турнира – в восточную. Площадка была мала для такого количества участников, и рыцари толпились по краям, рискуя попасть под копыта лошадей. Закончив читать длинный список участников, перечисляя прозвища и титулы, былые победы и награды, земли, принадлежащие им и их родственникам, герольды быстро зачитали правила турнира и протрубили начало конных поединков.

Вейм не любила подобные зрелища, считая их глупыми, однако зрители же были с ней не согласны. Они каждый раз замирали, когда закованные в броню всадники сшибались на полном скаку; восхищались, словно дети, когда рыцари оставались в седле после удара, и громко вздыхали, когда выбитый из седла падал на посыпанную опилками булыжную площадь. Они переживали за любимчиков и радовались, когда копье не очень приятного им рыцаря с треском разбивалось о щит, разлетаясь щепой по ристалищу, или, скользнув по кованой поверхности, уходило в пустоту, так и не попав в цель.

Турнир будил в Вейм воспоминания о старой истории… истории большой любви превратившейся в комедию, что рассказывали в ярмарочных балаганах от Хили до Тайвела… истории, в которой у Вейм была главная роль. Когда-то давно Вейм любила Арто Тинвильского, а Арто Тинвильский любил турниры. В тот год победа на турнире юных рыцарей обещала быть самой яркой в копилке его достижений. Увы, копье противника, пробив бок, лишило юношу возможности продолжить состязания. Видя, как расстроен жених, влюбленная Вейм взяла его одежду, доспехи и коня и заняла место Арто на ристалище. Пока девушка завоевывала трофей, круша противников одного за другим, он в неведенье коротал свои часы в тесной комнатке в таверне, опекаемый лишь своим врачом. Вейм так и осталось бы нераскрытой, тайно передав кубок после победы неудачливому жениху, если бы не глупая Хелька Мянтувильская, дочь нынешнего правителя землей Мянтувильских. Девушка устроила тайную встречу, на которой, приняв Вейм за Арто, признавалась в вечной любви, которая «никогда не угаснет в ее сердце», разрыдалась на её груди и прокляла Арто за слабый характер и преданность интересам рода, из-за которых юноша не может жениться на ней. От поцелуя и последующего за ним преждевременного разоблачения Вейм спасла служанка. Затем был финальный поединок, выигранный взбешенной Вейм и пышное награждение, на котором леди Хелька сообщила отцу, что Арто Тинвильский, как победитель турнира достоин самой высокой награды, а именно её руки. И вот тогда Вейм сняла шлем. Со злобной усмешкой она сорвала с головы ошеломленной девушки венок Королевы турнира, и, надев его, любезно отказалась от руки леди Хельки. Был жуткий скандал, закончившийся браком Арто Тинвильского и Хельки Мянтувильской, долгим заключением Вейм в башне Таммивиля, и новыми правилами в турнирном регламенте.