Легенда о Вейм. Драконья душа

– Я Стилмата видела за пять секунд до того, как мне сказали, что драккар сгорел. Появился в бокале с медовухой и исчез, – грустно склонила голову Вейм.

Они миновали охваченный пламенем пожара городской порт, городские ворота и свернули в один из узких сырых переулочков огибающих тянущихся вдоль городской стены. Несмотря на предобеденное время, переулок был безлюден. Лишь стайка толстых крыс копошилась в кучке мусора. При виде людей крысы лишь подняли острые мордочки, принюхались, но видимо решили, что Вейм и Ирсен не представляет для них опасности, продолжили ковыряться в объедках.

– Подожди, нужно Хагена дождаться. Мальчишка-проводник его должен в порт привести.

– Если ты об этом мелком белобрысом дьяволенке, которого я послал разыскать тебя, то за них можешь не беспокоиться. Парнишка смышленый: побегав по порту, догадается привести их сюда.

Они остановились у едва заметной узкой двери, над которой весела позеленевшая от времени маленькая медная табличка «Таверна приют паломника». Четырехэтажное здание таверны, как и все дома на этой улочке, было каменным и грязным. На первом этаже размещался питейный зал, на остальных – тесные, словно корабельные каюты, постоялые комнаты, где за медную монетку можно было провести ночь с разбитной портовой девицей или отдохнуть с дороги под скрип кровати соседа, проводящего ночь с разбитной портовой девицей. По мнению тонких ценителей женской красоты, местные девушки уступали ночным бабочкам из Квартала Удовольствий, но на непритязательный вкус матросов «местные были очень даже ничего».

Солнце никогда не доставало своими лучами до булыжной мостовой, поэтому в таких переулках всегда был полумрак. Застройка в Мянтувиле была плотной: дома прижимались друг к другу, борясь за каждый сантиметр городского пространства, а нависающие балконы превращали и без того узкие улочки в туннели. В городе опасались пожаров, поэтому указами было запрещено строить деревянные дома или крыть крышу соломой. Так же, по городским законам, было запрещено выбрасывать мусор на улицу и справлять нужду вне отхожих мест, однако в переулке отчетливо чувствовался запах сырости, человеческой мочи и тухлых помоев, а так же доносившийся из порта запах гари.

– Паломники? – Удивленно вскинула бровь Вейм.– С какого это времени мы паломники?

– С сегодняшнего утра,– хитро подмигнул Ирсен.– Наш скарб паломничий сгорел. Подорожные тоже. Начинаем жизнь с чистого листа. Кстати, хламиды я уже добыл.

– Вот ты мне скажи, на кой ляд я тогда к отцу пошла, а? Я ж знала, что мне ничего не светит!

– А вдруг бы батя расчувствовался и одарил несметными богатствами да титулами громкими, и еще землицей в придачу: как-никак любимая старшая доча нашлась.

– У него дочерей, как собак нерезаных: устал замуж выдавать.

– Но попробовать все равно стоило, – подняв указательный палец к небесам, назидательно проговорил Ирсен. – В этой жизни нужно использовать все возможности, ибо неизвестно какая из них даст наибольшую выгоду.

– Не занудствуй!– Фыркнула Вейм, толкая дверь.

Они оказались в темном зале таверны, освещаемым пучками свечей в намертво вбитых в каменные стены канделябрах. Грязные круглые столики, заляпанные грязью, салом и дешевым портовым вином, были пусты. На них ножками кверху лежали не менее грязные перевернутые деревянные треножные табуретки. Кроме них в зале была лишь толстая служанка, мывшая полы грязной водой.

– Люди где?

– Погоди, Вейм. Разговор есть.

– Он кивнул в сторону одного из столов.

– Ты что задумал, Ирсен?

– Садись. В ногах правды нет, – Ирсен кивнул толстой девке, размазывающей грязь по полу поломанной шваброй, чтобы принесла пива. Когда перед ними поставили две треснутые глиняных кружки с пенным напитком, он продолжил.

–Мне работу предложили, караванщиком,– проговорил он, шумно отхлебнул пива, а затем вытер усы от налипшей пены.

– Разделиться хочешь?

– Да, нам всем вместе сложно будет. Я хочу взять несколько ребят и пойти с караванами на юг. Часть людей останется в Мянтувиле.

Вейм прищурилась.

– Отцу необжитые земли от моей матери достались: горы, леса, мелкие хилые деревеньки, набеги варваров. Да что были – они до сих пор заброшены. Отец со своими угодьями разобраться не может: у него то свадьба, то поход, то пирушка по случаю свадьбы или похода. В землях даже замок был. Он, конечно, немного разрушен, да и дурная слава о нем ходит. Хочу обосноваться там: снизить налоги, построить дороги, осушить болота и торговлю наладить. Словом, заняться всем тем, что делала в Драгонхолле. И для этого мне нужны люди, люди которых я знаю и которым могу доверять.

– Вейм, я – не строитель, я – пират.

– А как же мечты о собственной маленькой ферме?

– Не время сейчас мечтать. Работать надо, и в первую очередь головой.

– Дай мне время. Если в ближайшее время не заставлю отца переписать земли на меня, я тебя отпущу. Но давай хотя бы Таммивиля доедем.

– Сколько времени? Год? месяц? Караван завтра уходит.

– Неделю. Не думаю, что караван скоро двинется из города, – покачала головой Вейм. – Когда мы уходили из порта, склады горели. Большинство товара испорчено пожаром, а что не уберегут от огня, то водой зальют.

– Узнаю старую Вейм,– усмехнулся Ирсен, ладонью вытирая с рыжих усов пену. – Ато как из Драгонхолла выехали, заладила «похороните меня», да «похороните меня». Всю дорогу мертвецам спать спокойно не давала своими воспоминаниями.

– Завтра турнир. Надо бы Илану на состязания лучников записать: посмотрим, на что местные стрелки способны. Не выиграет, так хоть руки разомнет.

– А Хагена на рыцарский поединок.

– И чтоб над этим треклятым городком развивался флаг с красным драконом!

– Так выпьем за флаг! И род РедДреганов!– Крикнул Ирсен, поднимая кружку с пивом.

– За РедДреганов! – Поддержала Вейм, поднимая кружку.

– Я, наверное, умер и сплю? – Сурово проговорил Хаген, подходя к столу. Он покосился единственным глазом на стаканы. – Наше судно сожжено, все имущество или сгорело, или утонуло, меня все утро кормили собачьими отбросами под лестницей, я, словно скаковая лошадь, бегал по порту за мальчишкой, а вы тут сидите и пьете за здравие рода РедДреганов! Кстати, что с людьми Ирсен?

– Все в порядке, в городе они. Мальчики,– проговорил Ирсен, доставая из-за пазухи оловянный ключ. – Это конечно не царские покои, но передохнуть нам хватит. На четвертом этаже первый номер налево. А ты Хаген садись. Дело есть.

– ПередохнУть или передОхнуть? – Съязвила Вейм.

– Передохнуть,– вручая ключ Отти, уточнил Ирсен. – Там есть вода в рукомойнике, баня внизу, постель вечером принесут. Отдохните с дороги. Еще кружечку! – Зычно крикнул старый пират дородной хозяйке, выплывшей из-за стойки, словно груженная торговая баржа. Женщина вытерла полные пальцы о сальные волосы собранные куцым пучком на массивном затылке и, кокетливо поправив грязный малиновый передник, медленно поплыла в сторону кухни. Через некоторое время трактирщица появилась с большим подносом, на котором стояла одна единственная кружка. Наклонившись над столом так низко, что казалось, что ее большая грудь вот-вот вывалится из глубокого декольте, она медленно поставила кружку на стол. Удостоверившись, что господам ничего больше не требуется, она улыбнулась на прощание, обнажив два ряда золотых зубов, и покачивая полными бедрами, поплыла обратно за стойку.

– Ирсен умеет очаровать любую женщину. Вне зависимости от размера, возраста и пола.

– Вдова, мужа недавно потеряла,– сухо прокомментировал Ирсен. – Его колесовали на той неделе за организацию азартных игр без документа от городского магистрата, а предыдущей муж с пристани свалился, когда в сильном подпитии из гостей домой возвращался. Муж, который был до него, к соседке сбежал, но с ней он недолго прожил: капусточкой несвежей отравился.

– Мда, опасная женщина… Ты должен крепко подумать, Ирсен, прежде чем соберешься стать её очередным супругом!

– Чур… чур… чур меня… Не нашелся еще хомут на мою шею. Я еще на воле побегаю!

– Ага, в поисках приключений на собственную задницу. Соглашайся, – протянула Вейм, внимательно рассматривая стакан. – Тут тебе трактир, сортир и теплый кефир. И никаких нервотрепок с караванами, никакой холодной воды плюхающей в сапогах, набившей оскомину вяленой рыбы и полного отсутствия нормальных женщин в течение длительного времени. А ты Хаген пей, тебе такая красотка с приданым в виде маленького семейного бизнеса не скоро обломится.

      Хаген с недоверием покосился на треснутый стакан с отбитыми краями, презрительно скривив лицо, принюхался. Видимо, пиво отдающее самогоном, не внушало мужчине доверия. Он еще раз кинул взгляд на кружку и достал серебряную флягу с именным вензелем.

– Хаген, будь проще, и народ к тебе потянется, – потянулась Вейм, разваливаясь на стуле. Пиво уже ударило ей в голову и приятным теплом разлилось по телу.

Хаген скривился и отвинтил крышечку.

– Рассказывайте, – проговорил он, делая глоток.

– Ирсен хочет нас бросить: забрать своих людей и свалить с караванщиками.

– Ирсен, за такой поступок ты бы сам себя повесил на самой высокой рее. Да не просто повесил, а предварительно срезал кожу со спины и посыпал бы раны перцем.

– Хаген, нам надо разделиться. Ты видел команду? Ладно Ойра, Илана и мои ребята. … А что мы будем делать с другими? У нас в команде есть два кузница, пекарь, крестьяне и винодел, золотошвейка и семейка разорившихся торговцев. С ними-то что делать? Их можно потащить в Таммивиль, но никак ни в необжитые земли.

– Во-первых, Ирсен, они взрослые люди и знали, на что идут. Я не обещала, что будет просто. Во-вторых, позволь им самим решать. Тот, кто захочет остаться – пусть остается, а кто захочет уйти – это его личный выбор, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы они хорошо устроились на новом месте. Ты, Ирсен, – другое дело. Без тебя мне будет очень сложно.

Ирсен усмехнулся.

– За людей не переживай, я их за этим в город и отпустил: посмотреть, потолкаться среди местных, на рынке побывать, город посмотреть. Вечером соберемся, обсудим, что дальше делать будем. Ойра пусть богов спросит.

– Вот и замечательно! Мы с Хагеном к отцу вернемся: надо с тетушкой Эйтель поговорить, может, замолвит словечко перед нужными людьми. Отца просит об этом бесполезно. Он мне ясно указал, что мое место – в конце стола, и больше мне рассчитывать не на что. Попробую рыпнуться – посадит под домашний арест: это мы уже проходили. А я слишком стара, чтобы сидеть в холодной башне обозревая окрестности на много миль вокруг, словно дятел на сосне. Людям скажи, чтобы были поаккуратнее: лишнего не болтали, мое имя не упоминали. Здесь иностранцев много, найти всех, приехавших со мной будет очень сложно. Кстати, Хаген, я тут мальчишке серебряный задолжала. Что-то он за платой не идет.

– Серебряный? Да я этому белобрысому золотой отдал!

– Эх, Хаген, Хаген, – проворчал Ирсен, покачивая головой. – Я за сумму вдвое меньшую снял комнаты в трактире на три дня на всю нашу веселую команду и накормил их завтраком. И ты будешь нас обвинять в растрате!

– Кстати, Ирсен. Что ты говорил про паломников?– спросила Вейм.

– Да легенда наша основная такова: мы паломники и приплыли из дальних мест, чтобы посетить все храмы в этих местах.

– Ирсен, ты на подаянии разоришься.

– Ну, посещение храмов – полезное занятие. Храм – не рынок, и не трактир, а богам угодное заведение. Туда и благородные господа ходят. В нашем мире за все нужно платить, и за новые связи тоже.

– О, да… так же в храме можно поблагодарить богов, а не только нужных людей отлавливать. У тебя случайно не завалялся ключик от еще одного свободного номера? Мне б вздремнуть перед обедом, чтобы к вечеру выглядеть, словно майская роза.

– Такая же бледная? – усмехнулся Ирсен. – Постучишься к Ойре. Они с Иланой заняли четвертую комнату с конца, дескать, там вид хороший. Девушки насколько мне помнится на рынок ушли, а вот сын Иланы вроде бы спит: так что ты стучи громче.

Вейм изобразила на лице благодарную улыбку и, покачиваясь, словно флюгер в ветреный день, побрела к лестнице, облезлые ступеньки которой были видны рядом с баром. За стойкой трактирщица монотонно протирала грязной тряпкой стакан и улыбалась, отрешенно глядя немигающим взором в середину зала. Она ничего не сказала, когда Вейм, походкой морячка во время качки, прошла мимо.

Свет на ступени проникал только через открытое окно в крыше таверны и его едва хватало. Спотыкаясь пляшущие перед глазами ступени, Вейм миновала два этажа. Ноги плохо слушались, уши заложило, перед глазами раскачивались перила изъеденные жуками, лестничные пролеты, а в голове было приятно, тихо и пусто. Поднимаясь со второго этажа на третий, она задела плечом целующуюся парочку. Испуганный визг полуодетой женщины, прижатой к стене напористым кавалером, чуть прояснил убаюканное пивом сознание, выдернув из сладкого дурмана. Времени проведенном в сознании хватило ровно на то, чтобы сопровождаемая ругательствами Вейм добралась до комнаты Ойры и, не раздеваясь, плюхнулась на тюфяк, разложенный в углу. Железная кровать, стоящая перед окном была занята: на ней посапывал Ильмар, сын Иланы.

Вейм снился Драгонхолл, чьи башни-иглы прорезали шпилями северное небо, делая замок похожим на ощетинившегося дикобраза; серые полированные камни стен; ровные выложенные серым ракушечником дорожки в саду; подвесной замковый мост в виде драконьей пасти переброшенный через широкий ров, наполнявшийся водой только во время весенних ливней, когда мелкие горные речушки превращались в ревущие потоки сметающие все на своем пути; жестяные фигурки горгулий на ливневых трубах. Внезапно одна из горгулий стала увеличиваться, приобретая очертания дракона. Она повернула свою рогатую голову и улыбнулась, обнажая мелкие острые зубы. В чертах горгульи ясно узнавалась морда Стилмата.

Истошный крик заставил Вейм мгновенно открыть глаза: над нею нависала фигура в коричневой хламиде паломника. Лицо его скрывала тень капюшона, надвинутого по самый подбородок. На руках незнакомца были потертые перчатки из плохо обработанной коричневой кожи. Кожа перчаток лоснилась на ладонях. Хламида его была перевязана у пояса грубой потертой веревкой, служившей одновременно и поясом и креплением костяных четок, облезшие кисточки которых болтались над лицом женщины, щекотя нос. Вейм чихнула. Блеснувшее на солнце лезвие прошло в нескольких миллиметрах от лица, оцарапав кожу и срезав прядь волос. Увернувшись от второго удара, Вейм перехватила руку нападавшего, впившись ногтями в запястье, и не выпуская её, вскочила на ноги. Незнакомец не издал ни звука. Не замечая выступившую кровь, он замахнулся левой рукой для нового удара. Длинный нож просвистел над ухом. Вейм резко отпрянула, выпуская руку противника. Теперь отбиваясь уже от двух ножей, Вейм быстро вытащила припрятанный в рукаве стилет.

– Сдавайся! – Испуганно заорал Ильмар и, обнажив меч, ринулся на незнакомца.

       Незнакомец, не оборачиваясь, парировал выпад Ильмара, и, споткнувшись о подножку Вейм, вылетел в окно. Приземлившись спиной о деревянную крышу соседнего балкона, он тут же вскочил на ноги и побежал, перепрыгивая с крыши на крышу. Вейм было рванула за ним, но подоконник предательски уплыл из-под ног, и завтрак подкатил к горлу, едва она посмотрела вниз.

– Леди, Вейм с вами все хорошо? – Спросил Ильмар, аккуратно стащив её с подоконника и укладывая на тюфяк.

– Голова немного кружится. Ильмар, ты герой! – Проговорила она, топорща рыжие волосы мальчишки. – Если бы ты не заорал, я бы не проснулась. Совсем не проснулась, … навсегда не проснулась…

– Да ладно вам… – Покраснел он, приглаживая вихры. – А вам мама ключ дала?

– Нет, – покачала головой Вейм, борясь с приступом тошноты. – Дверь была открыта.

– Я точно помню, – пожал плечами Ильмар, – что запирал, когда ложился спать.

– А какого лешего ты днем подушку мнешь?

– Я это… – проговорил он краснея.– Мама сказала, что я переволновался днем, и попросила у тетушки Ойры травок успокоительных.

– Мама у тебя заботливая, но с травками видимо переборщила, – протянула Вейм, снимая широкий пояс. Расстегнув непослушными пальцами потайные крючки, она развернула его.

– Ух, ты, – восхищенно вздохнул Ильмар, увидев потайное содержимое. – Тут баночек, как у тетушки Ойры!

Вейм усмехнулась.

– От ядов, от простуды, от водянки, от сердца, от ветрянки, – перечисляла она, проверяя колбочки, баночки и сверточки.

– А взрослые же ветрянкой не болеют!

– В этой жизни нужно предусмотреть все,– ответила Вейм, не отвлекаясь от баночек. – От сердца, для сердца, от печени, для печени, от почек, для почек, от душевной хвори, приворотное, рвотное, чтобы детей не было, чтобы они были, от бессонницы, успокоительное, для изгнания демонов, для привлечения денег, от подагры, для роста волос … А, вот оно, – лицо Вейм просветлело.– Вот он мой маленький…– протянула она, вытаскивая из кармашка крошечный синий сверточек. – Ильмар, спаси мое бренное тело еще раз, сгоняй вниз за водичкой!

– А если к вам опять убийца зайдет?

– Не зайдет. По местным правилам: не больше одного душегуба в день. А ну марш за водой!

Ильмар вскочил с кровати и выскочил на лестницу, не закрыв за собой дверь.

– Как же голова то болит, – вслух проговорила Вейм, разворачивая ножом сверток. – Стилмат… Стилмат…. Ты здесь?

Никто не отозвался.

– Стиилмат… выходи, о Великий, разговор есть…– Проговорила Вейм, аккуратно подцепляя стилетом немного бурого порошка. Отложив нож с лекарством в сторону, она старательно запаковала свои снадобья.

– Стилмат… – Позвала она дракона, облокачиваясь спиной о стену.

Тишина. Только с носика железного умывальника сорвалась капля воды и с шумом разбилась о бронзовый тазик.

– Стилмат, тебе сложно появиться и объяснить, что тут происходит? Стилмаааат....

– Буянишь, Вейм? – В комнату зашел Ирсен со стаканом воды в руках.

– Самую малость, – изобразила вымученную улыбку Вейм, взяв стакан. – Она слизала лекарство с тонкого лезвия и, поморщившись, запила водой.

– Опять нашли приключений на нижнюю точку, госпожа Вейм? – Сурово спросил Хаген.

– Ильмар, я ж просила притащить воду, а не двух зануд, – проговорила Вейм, вырубаясь. Её голова запрокинулась, обнажая шею с четырьмя розоватыми полосками рубцов. Раны давно затянулись, оставив безобразные шрамы.

Ирсен подобрал выпавший из рук девушки стилет, принюхался.

– Кажется, это порошок из костей гарпии смешанный с какими-то травками и вываркой из крови малого летунца. У нас, на западном побережье, эту дрянь называли «успокойка». Щепотка порошка, и человек через час проснется бодренький, с чистой головой и без похмелья. Если ошибется с дозой – вообще не проснется.

– Всегда поражался тяги Вейм с подобной дряни, – брезгливо поморщился Хаген. – За хранение порошка можно попасть в тюрьму года эдак на два, а если докажут, что ты ее продавал, то отправят прямиком на галеры.

– Нуу…– хитро прищурил правый глаз Ирсен, кладя стилет рядом со спящей девушкой. – Для обычных людей это так. Но ты же знаешь Вейм. Помнится, у нее была в Драгонхолле целая коллекция всяких травок, порошков, бутылочек. Они на этой почве спелись с Ойрой.

С лестницы послышался оглушительный женский визг, переходящий в рыдания, и звон разбиваемой посуды.

– Ильмар, присмотри за Вейм,– крикнул Хаген и, на бегу вынимая меч, выскочил в коридор. В несколько прыжков он перескочил два пролета, очутившись на третьем этаже. Кричала служанка, закрыв лицо руками. Рядом валялись осколки чашек и деревянный поднос. Прислонившись спиною к грязной стене, на деревянном полу площадки между этажами сидела растрепанная молодая женщина. Её большие карие глаза были открыты, крик ужаса застыл на ее пухлых губках, так и не сорвавшись. Над ней алело кровавое пятно, кровавые потеки которого сползали по деревянным панелям. Её кавалер, лежал у ног возлюбленной, зарывшись лицом в пышную серую юбку. Из его спины торчала деревянная рукоятка кухонного ножа.

– Вот те на … – проговорил Ирсен, выглядывая из-за спины Хагена. – Не кричи, милая, проговорил он, обнимая за плечи рыдающую служанку. – Им уже не поможешь.

– Знаешь эту девушку?

Служанка, всхлипывая и утирая слезы передником, часто закивала.

– Это Мирта. Она у хозяйки комнату снимает. Снимала… – Уточнила девушка, и снова начала рыдать, размазывая слезы по пухлому личику.

– А мужчина?

– Я не знаю… – Рыдала девушка. – У нее каждый день новый был. Гуляла она, тем и зарабатывала.

– Перестань рыдать!– Спокойно проговорил Ирсен, утирая слезы. – Беги к хозяйке, только тихо. Вам лишний шум не к чему.

– А мы ведь случайно прошли по другой лестнице.

– Хаген, тут район не спокойный. Может, их ее бывший любовник зарезал, или жена этого красавчика. – Кивнул он в сторону трупов. – Заметил, у него след от кольца на пальце? А может быть, просто ограбили его, кольцо сняли, а девку прирезали, чтобы не болтала.

– Ограбили, говоришь. Кошелек на месте.

– Служанка вспугнула. Хаген, я понимаю, что ты долгое время отвечал за безопасность Вейм, и работа отложила неизгладимый отпечаток на твой образ мысли, но не надо придумывать врагов там, где их нет.

– На Вейм тоже напали случайно? – Зло усмехнулся Хаген.

– Не знаю. Эти земли – её вотчина. Она лучше знает местные обычаи. Проснется – спросишь. Хотя … – задумчиво проговорил Ирсен.

– Хочешь вызвать Стилмата?

– Ойра пыталась: все без толку. Он не ответил ни ей, ни Илане, – махнул рукой Ирсен. – Драконы появляются только тогда, когда считают нужным.

– И заметь, – всегда во время. Не считая того случая в Хили, когда он город на уши поднял.

– Что, уже грохнули кого-то? – Полюбопытствовала Вейм, переваливаясь через хлипкие перила. – Быстры вы, ребятки.

– Ты ж после успокойки еще час должна подушку обнимать! – Удивился Хаген.

– Ну, это от обычной успокойки. – Хитро улыбнулась Вейм, обнажая ровные белые зубы со слегка выдающимися вперед клыками. – Я изменила рецепт… слегка… Кстати, этих двух бедолаг я помню. Когда я по лестнице поднималась, они так обнимались, так обнимались, что её грудь выпрыгнула из корсета, и видны были толстые ляжки из-под нижних юбок. Но нервы у девушки явно не к черту: она так заорала, увидев меня, что у меня чуть барабанные перепонки не лопнули. Я понимаю, что пьяные девушки отвратительны, но не настолько, чтобы так орать! Я что, действительно была так страшна?

– Вейм, а ты уверена, что она кроме тебя никого больше не видела?

– Знаешь, если бы за мной крался убийца, я бы, скорее всего, заметила. Кстати, Ирсен, ты, когда с трактирщицей разговаривал, ничего странного не заметил?

– Нет, нормальная тетка. А что?

– Я плохо видела и соображала, и может быть, мне показалось, но трактирщица какая-то странная была, когда мимо неё в последний раз проходила. Глаза у нее стеклянные были, словно наглоталась чего-то. Еще загадка: мы пили одну и ту же бормотуху. Скажите-ка, господа, почему ты, Ирсен, трезв как стеклышко, а я еле до кровати доползла? Если сделать поправку на вес и опыт, и добавить количество выпитого, то ползать должен был ты, а не я. А кто, кстати, нам наливал? Прааавильно: наливала нам добрая тетя трактирщица, которая потом чего-то съела и теперь, наверное, ничего не помнит.

– Я же говорил, что нужно было подождать, когда проснется Вейм.

– Короче, вывод один: меня, похоже, кто-то хочет грохнуть, – спокойно произнесла Вейм.– Вопрос «кто» остается открытым и главным на повестке дня, после вопросов «где же нам найти денег» и « как поработить эти земли и стать единоличным тираном». Главные подозреваемые – моя любимая родня и кто-то со стороны Стилмата. Драконы очень не любят менять насиженных мест, а этот обрадовался, когда мы его взяли с собой, а это неспроста. Но, прогонять Стилмата только из– за того что мы считаем его подозрительным, я не считаю нужным. Кстати, я в бескорыстного дракона тоже не верю, а он уже мне дважды помог.

– И это я-то мнительный, а, Ирсен? – Усмехнулся Хаген. При попытке улыбнуться его искалеченное лицо становилось похоже на гротескную маску злого божества.

–Ладно, Хаген, поднимай людей, и пошли по городу проболтаемся. Потом пойдем ночевать к отцу. Ирсен, я там Ильмару еды немножко оставила. Встречаемся завтра на главной площади у ратуши под часами. Часы в городе одни: не перепутаешь. Подходим до заутрени, пока площадь пуста.

– Говорил с Иланой. Она подтвердила, что готова, – добавил Ирсен.

– Отлично. Нужно и тебя пропихнуть на соревнования бойцов.

– Зачем?

– Как зачем: выиграешь, прославишься…

– А если нет?

– Ай, ай, ай, Хаген,– покачала головой Вейм. – Сомнение – грех. Странно слышать подобные слова от тебя, человека, который много лет прикрывал мне спину, рисковал жизнью, участвовал во всех передрягах и заварушках, в которые забрасывала меня жизнь. Давно ли ты стал дрожать за собственную шкуру, а Хаген?