Легенда о Вейм. Драконья душа

– Вейм РедДреган Таммивильская, – буркнула Вейм, по обыкновению пытаясь снять с руки перчатку. Но «костюм девушки» выданный тетушкой, не предусматривал каких бы то ни было перчаток. Вейм заметила сей факт только с третьей попытки. Ойра наблюдавшая, эту сценку закрыла лицо ладонью.

– По-моему кому-то хватит…– Прошептала она.

–Подожди, ты та самая Вейм, которая вместо Арто Тинвильского одолела всех? У меня как раз была сочинена поэма к тому случаю…

– Нет! Молодой человек, я не буду ничего слушать! Я вообще думала, что эта дурацкая история давно забылась. И, кстати, напомните мне момент, с которого мы перешли на ты?!

– Понимаешь, – проговорил он, облокачиваясь на крышку стола. Широкий рукав его белоснежной рубашки, торчащий из-под замшевой коричневой куртки, тут же залез в соусницу. – У нас так редко происходит что-то интересное: похороны, свадьбы, дни рождения, турниры… турниры, дни рождения, свадьбы и похороны. От скуки подохнуть можно. Ни войны, ни одного подвига, по крайней мере до сегодняшнего дня. До того как Хаген БлюДреганский посетил нас и одержал победу на турнире…

– БлюДреган,– поправила его Вейм, поперхнувшись вином.

– Ты его знаешь?

– Немного. Он приехал с нами, – проговорила она, вытирая расшитым рукавом вино с губ.

– А кто он будет. Каких земель?

– А тебе зачем?

– Должен же я знать, кто клеится к моей сестренке!

– Так…– протянула женщина, вспоминая лес генеалогических деревьев, похожий на тропические джунгли с переплетающимися ветками междинастических и внутридинастически браков. – Максимилан… Королевский племянничек, – вспомнила она, наконец. – Троюродный брат леди Брегис….

– Но ты, красотка, можешь называть меня просто Макс. – Улыбнулся мужчина, смахивая с лица налипшие кудри.

– Допрыгался, значит… до конца стола…– Усмехнулась Вейм. – Кузнечик…

– Не надо пошлых инсинуаций, леди, я здесь по собственному желанию.

– Это еще по какому?

– Там, – он ткнул обглоданной костью в сторону центра стола. – Скука смертная: сплошные разговоры о природе, о погоде, кто сколько зерна собрал. Все прилично, как в храме. Хотя нет, в храмах иногда бывает веселее. У нас по пятницам в храме Богини Воды очистительные танцы заблудших женщин и изгнание темных сил. Здесь, конечно, нет танцующих грешниц, но тоже весело. Так ведь, Йохан?!

– Да,– рявкнул тучный мужчина в зеленом камзоле. Мужчина был настолько толст, что полы его потрепанного зеленого бархатного камзола расходились на брюхе, обнажая рубашку и нестиранные серые подштанники. На коленях у мужчины аккуратно лежала лютня, накрытая бархатной черной береткой с позолоченным фазаньим пером. Йохан был давно не брит: на его раскрасневшихся от вина и духоты пухлых щеках побивалась длинная щетина. – А давай выпьем Макс!

– Неплохая идея! Выпьем! Эй, мальчик, еще вина сюда. Наполни бокалы благородным господам!

Мальчик с полным бурдюком пробегавший мимо презрительно скривился и поспешил дальше, к середине стала.

– Никакого уважения! – Прокомментировал толстяк.– Они отказываются уважать меня. Меня, лучшего менестреля!

– Вина!

Следующий мальчишка, обернувшись на окрик, был остановлен могучей рукой Ирсена.

– Вина господам, – Спокойно проговорил пират, поднимая мальчонку за шкирку.

Подросток быстро закивал, но как только его ноги вновь коснулись земли, он бросил бурдюк и кинулся прочь, едва не сбив с ног поваренка тащившего фазана на большом бронзовом блюде.

Ученица Ойры, Меаде подняла бурдюк и аккуратно разлила вино по бокалам.

– За знакомство! – Зычно крикнул, подняв глиняную кружку, Йохан.

– За знакомство! – Поддержал его Макс, поднимая свой серебряный кубок.

       Вейм неловко подхватила свой бокал. Вино в нем качнулось, и на винной глади появилась голова Стилмата. Голова медленно повернулась из стороны в сторону в знак отрицания и исчезла. Руку, державшую кубок свело судорогой, пальцы разжались и кубок полетел вниз. Ударившись, он треснул и покатился по столу, заливая его вином. Вино багровой лужей растеклось по заляпанной жиром столешнице. Там, где жир соприкасался с рубиновыми каплями жидкости, жидкость начала пузыриться и шипеть.

– Это что еще за дела… – Проговорил Макс.

– Ммм… волшебный стаканчик, все вино превращающий в шипучку. – Пожала плечами Вейм. – Ирсен можно тебя на минутку?

      Вейм встала. Ирсен последовал за ней. Выйдя из душного зала, наполненного запахами вина и еды, потом людей, самими людьми, собаками, гарью чадящих факелов, они оказали в крытой галерее опоясывающей главную башню. Вечер уже спрятал солнце за горизонтом, и в галереи замка, продуваемой всеми мянтувильскими ветрами, было прохладно. Вейм трясло. Она присела на каменный подоконник, вытащила из-за пояса флягу и залпом выпила. Вино теплой струйкой влилось в горло, но мелкая дрожь не прекращалась.

– Ты… ты это видел? В бокале был яд…

– Кто вино наливал, заметила?

– Из общего бурдюка, потом стакан передавали с другого конца стола, но в руках держали все… Неужели кто-то из наших? Меаде… Ойра… Онни… ты…

– Вейм, успокойся. Если бы кто-то из нас хотел отправить тебя к мужу, тебя бы грохнули еще в море: прирезали горло и концы за борт. Возможность была у всех. Так что наши ребята вне подозрений. Но факт остается фактом: это уже вторая попытка отправить тебя на тот свет за последнюю неделю.

– Если считать сожженный корабль, то уже третья. И при этом каждый раз помогает Стилмат.

– Это ЕГО ты видела в кубке? У тебя аж лицо вытянулось.

– Да.

– Неплохо было бы побеседовать с водяной ящерицей, – Задумчиво проговорил Ирсен, набрасывая на плечи Вейм плащ.

– Он не собака, на имя не отзывается. Но, похоже, он единственный знает, что здесь происходит.

Вейм замолчала. Теплый плащ, рассчитанный на морской ветер и ледяную бурю, не грел.

Ну если это отец…– добавила она после паузы.

– Не говори глупостей… Если не видишь реального врага, не стоит кидаться на мнимых. Ты где ночевать будешь?

– У Эйтель.

– Хорошо, я отправлюсь со своими ребятами в замок. Хаген нынче важная шишка, и ему нужна свита, и хотя бы один переводчик. Ойру, Отти Оруженосца, Меаде Облачко, близнецов Марти и Матти и Илану с сыном оставлю тебе. Тетка сильно ругалась, что мы ей всю малину попортили?

– Рвала и метала. Лучше б просто убила, – ответила женщина, натягивая туфли на окоченевшие ноги. Ступни мерзли на каменном полу, а вино давно не грело. – Ирсен, знаешь, что раздражает больше всего? То, что я ничего не понимаю. В Драгонхолле было проще: есть союзники и противники. Одним помогаешь, других – давишь. А тут … Мне не всегда будет так везти, Ирсен. Однажды Стилмат не успеет: и меня грохнут, а я даже не узнаю кто и за что.

– Не нервничай, Вейм… Нынче кубики твоей судьбы бросают боги. Тебе нужно только покориться судьбе и надеяться, что кости лягут удачно.

Вейм фыркнула, закутываясь в плащ.

– Удачно… но не игральные кости Богини Судьбы на стол предсказаний, а мои в сухую и теплую могилку. Я не доверяю богам. И не хочу, чтобы они слепо вершили судьбу. Это моя жизнь и я не люблю, чтобы посторонний решал за меня.

– Вейм, не все в этой жизни бывает, как нам хочется.

Вейм тяжело вздохнула.

– Ничего, все наладится,– Ирсен нежно по-отечески обнял Вейм. – Пойдем, ато остальные будут волноваться.

– Устала я….

– Пойдем Вейм. Позже отдохнем.

В зале все так же тихо и заунывно играла музыка, неспешно вели беседы благородные господа, и вымучивал старые шутки запыхавшийся шут. Громко веселились лишь на концах стола: играли в кости, пили и пели. Ряды гостей постепенно редели. Кто-то мирно спал, развалившись на лавке, свалившись под стол или опершись о бок более крепкого соседа; кого-то из особенно шумных вытолкала из зала стража; кто-то ушел продолжать вечеринку в одну из теплых таверн гостеприимного квартала удовольствий.

Макс и Йохан незаметно для окружающих влились в компанию. Когда Вейм вернулась, Йохан и Олли Долговязый что-то наигрывали на лютнях в четыре руки, ежеминутно поправляя друг друга. Высокий бледный и худой, словно богомол, Олли возвышался над низким упитанным и розовощеким Йоханом. Длинные и быстрые пальцы Олли постоянно спешили извлечь звуки из струн маленькой лютни, смотревшейся игрушкой в его широких ладонях, в то время как полные пальцы Йохана неспешно ползали по инструменту. Несмотря на очевидные различия, играли музыканты на удивление складно. Макс, пересевший к дамам, развлекал Ойру, Меаде и Илану сплетнями из жизни двора. Ойра с трудом понимала шутки, но громко смеялась, а Меаде краснела и тушевалась в присутствии незнакомого мужчины.

– О, моя прекрасная фея…– Поднялся Макс из-за стола, увидев Вейм. В свете чадящих факелов ее бледная, отливающая зеленоватым оттенком кожа, приобретала здоровый оттенок.

– Я что-то пропустила? – Презрительно вскинула бровь Вейм.

– Молодой человек такой забавный,– не переставая улыбаться, проговорила Ойра на драго. – Если бы он не был таким бабником и волокитой, я бы сказала, что он ничего…

– Так что же тебе мешает, – ответила Вейм. – Забирай… Тряхнешь стариной… развеешься.. К тому же, он родственник короля: составишь компанию Хагену там, в середине стола.

– Дамы… дамы… не ссорьтесь….– Миролюбиво обнял Вейм и Ойру Макс, понимая, что разговор идет о нем.– Меня на всех хватит.

– Ссоримся? Из-за Вас Максимилиан? Вы что-то слишком высокого мнения о себе, – фыркнула Вейм, презрительно сбрасывая его руку со своего плеча.

– Вейм хотела сказать, что сильно утомлена сегодня и поэтому немного раздражительна, – быстро проговорил Ирсен.– Ойра, Меаде, Отти Оруженосец и Олли вы ночуете у госпожи Вейм, а мы составим компанию Хагену.

– Вы что, так рано уходите? – Удивился Йохан.

– Госпожа Вейм рано ложиться спать… – Пожал плечами Ирсен.

– Я с вами.… Провожу прекрасных дам…– Вызвался Макс.

– Догоняй,– фыркнула Вейм. Она резко развернулась и направилась к выходу.

– Ойра, присмотри, за ней, – попросил ведунью Ирсен.

– Хорошо, – кивнула Ойра. – Я пробовала определить яд, но он быстро разложился, превратив жир в стекло. Отличное было зелье: съел свиную ножку и выпил винишка – стакан острых осколков в желудке тебе обеспечен. Ребятушки уже расспрашивали виночерпиев и слуг, но все без толку. Мы сидели на проходе: слишком много народу крутилось рядом. Никто ничего не видел, а допрашивать мы не могли: это не драконовы земли, тут свои командиры. И еще… Макс и Йохан ничего не заметили: я наплела, что вино прокисло, а кристаллы – осколки от склянки с маслом. Слава богам, эти олухи пьяны и готовы верить в любой бред.

– Вейм подозревает кого-то из наших.

– Думаешь, кто-то решил, что «вещь» у нее?

– Не знаю. Лишь бы не догадались о нас. Я бы совсем избавился бы от нее, как и хотела Маа.

– Нельзя,– покачала головой Ойра. – Нельзя уничтожать «вещь». Она создана не нами, и не нам распоряжаться её судьбой.

– А Стилмат?

– Он, будучи драконом, может что-то почувствовать, но знать наверняка… нет. Ирсен, у нас больше вопросов, чем ответов. Уже поздно, давай поищем ответы завтра.

– Да, Ойра, удачи,– они обнялись на прощание, и женщина неспешно пошла в ту сторону, где скрылась со спутниками Вейм.

Глава 5. Игры Амура

       Вейм снился Драгонхолл, его высокие шпили, серые камни, омытые изумрудными волнами студеного северного моря, низкие серые тучи, плывущие по осеннему серому небу. Во сне она видела себя на одном из больших валунов, торчащих из серого песка у самой кромки воды. Ей восемнадцать лет. Она только что вышла замуж и переехала в драконовы земли. Она сидит на камне, обхватив колени, и смеется. Ветер треплет каштановые волосы, и море солеными брызгами блестит на кожаных сапогах. Он сидит рядом и, хитро улыбаясь, что-то рассказывает. Его волосы давно поседели от возраста, но что значит возраст для дракона. Он выглядит как двадцатилетний юноша, только в уголках зеленых глаз притаились морщинки. Шум прибоя глушит голоса.

– Вставайте прекрасная леди, вставайте… Уж солнце пробудило лесные полянки и зайчиков, что скачут на лугу… – Пропел мужской голос. – И зайчиков …. и зайчиков… – подхватил еще один.

Вейм открыла глаза, сознание неохотно отпускало виденье, цепляясь за сон, который исчезал в реальности, как исчезает капля благородного вина в бокале бормотухи. Реальность же представляла собой комнату с большим окном, выходящим на улицу. На улице пьяница дурным голосом орал песню про зайчиков. Второй пьяный подыгрывал ему на лютне, подпевая припев.

– Макс…– Прошипела она. Замотавшись, плащ, женщина подползла к окну. – Твою же ж мать-королеву!

– О прекрасное создание, ты проснулось,– прокричал мужчина и помахал букетом увядших ландышей, который до этого держал под мышкой. Несмотря на короткий сон и обильные вечерние возлияния, Йохан и Максимилиан были словно лесные цветы на рассвете: свежи и прекрасны. Организмы профессиональных тусовщиков прекрасно справлялись с последствиями многодневного недосыпания, беготни за дамами, ежедневных попоек, и других развлечений.

– Максимилиан, не соизволите ли вы прекратить это безобразие,– улыбнулась она улыбкой питона, обнажая зубы.

– Я рад, что Вам понравилось, леди Вейм, – галантно поклонился Макс. При этом он умудрился макнуть букетик ядовитых цветов в пыль, из-за чего тот стал еще больше походить на веник.

– Я тоже рада, что Вы рады, но мне искренне жаль, что Вы тратите на меня свое время. Не соизволите ли Вы заняться своими делами?

– Да что Вы… Да что Вы. Для меня огромная радость находиться рядом с Вами и услаждать слух, своими скромными способностями в пении.

– Более чем скромными,– проворчала Вейм не переставая улыбаться.

– Я могу с удовольствием составить Вам компанию за завтраком. Ваши родственники уехали на королевскую охоту и, думаю, вам будет одиноко за утренней трапезой.

      Видя, что ей не отвертеться от назойливого поклонника, Вейм кивнула в знак согласия и раздраженно хлопнула ставней, заканчивая разговор. Она быстро собралась и вышла из комнаты. В коридоре она наткнулась на Отти Оруженосца и братьев Марти и Матти. Примостившись на узкой лавочке, вынесенной под шумок из кухни, они резались кости. Чтобы кубики не стучали по деревянным доскам и ненароком не разбудили Вейм, они постелили меховой плащ, а чтобы они не скользили по кожаной поверхности, сбалансировали лавку, подложив под ножки разделочную доску. При появлении девушки они резво вскочили, отчего дощечка вылетела, и хлипкая лавочка с неприятным скрипом покосилась.

После нагоняя за игру в кости, Вейм выяснила, что Ойра еще до рассвета отправилась с остальными в город, оставив троицу в качестве охраны, и что ночью происшествий в доме не было. Вот в порту был переполох: кто-то под покровом темноты стащил тюки с рыбой с одного из кораблей, принадлежащих Альваро Рыбарю. Еще одним странным известием было то, что Макс и Йохан ночевали в доме. Эйтель даже выделила им отдельные комнаты и пригласила к завтраку. Тетушка явно благоволила королевскому родственнику.

– И туфли на размер меньше она тоже достала с тайным умыслом, – зло подумала Вейм, уплетая за завтраком булочку с беконом. Бурная деятельность тетушки начинала раздражать. Уж очень не хотелось становиться одной из ее пешек в сложной шахматной игре. То, что Хаген уже превратился в одну из фигур, Вейм не сомневалась. Даже из проигрыша Эйтель умела извлекать выгоду, и ситуацию с уплывшим из рук венком Королевы турнира Эйтель тоже обратит в свою пользу. – Мало мне было Маа с ее дворцовыми интригами, а тут еще Эйтель,– с тоской подумала Вейм, прикидывая как бы остаться в стороне интриг, не поссорится с тетушкой, при этом получить земли хотя бы на окраине отцовских владений, но не выходить при этом замуж и не попасть под чье-нибудь покровительство. Единственный выход, который виделся Вейм: переиграть игрока, превратив саму Эйтель Миртувильскую в шахматную фигуру.

Погруженная в свои мысли, Вейм ела молча, медленно пережевывая пищу и запивая горячим чаем. Сидящий же рядом Максимилиан не умолкал ни на минуту. Он увлеченно рассказывал анекдоты, временами скабрезные, пропуская мимо ушей желчные замечания. Несмотря на назойливость, Вейм позволила Максу сопровождать ее на прогулке по городу.

– Это замечательно, – с воодушевлением проговорил он, поглаживая руку Вейм, не сняв предварительно перчатку. – Мы обязательно зайдем на Храмовую площадь к Деве Воздуха и прогуляемся по Цветочной улице и посмотрим на Сад цветов, что держат послушники при храме Богини Врачевания.

Вейм перевела его слова Отти, на что Отти Оруженосец ехидно усмехнулся. Отти знал Вейм с тех самых пор, когда боги прибили разбитый бурей остов корабля к северным берегам Озерного края. Отцы Отти и Илириха РедДрегана дружили с детства, и, когда лорд Леон ВайтДреган пропал в морской экспедиции, Илирих взял опеку над его сыном. В отличие от отца, Отти не манили морские просторы, и карьера флотоводца ему была безразлична. Он вполне комфортно чувствовал себя на суше, в должности личного помощника Илириха Храброго. Когда Илирих отправился пировать с богами, его корона, имущество и верный оруженосец отошли к Вейм. Они как-то быстро притерлись друг к другу, изучили повадки и вкусы. Вот и сейчас, услышав, что его госпоже предстоит весь день нюхать цветочки, мужчина лишь криво усмехнулся.

В лавке торговца снадобьями было душно. Глаза резало от запаха цветов, трав, пряностей, порошков, едкого газа вырывавшегося из реторт и колбочек. Отти обмотал лицо плотным шарфом, и только после этого первым открыл дверь, ведущую в тесное маленькое помещение, и скрылся в клубах дымки. Марти и Матти предусмотрительно остались на улице, наученые горьким опытом ходьбы по магазинам с госпожой Вейм. Йохан просто не стал заходить, аргументируя тем «что-то предчувствие у меня не хорошее, да и не люблю я таки лавки, в них всякой богомерзкой дрянью торгуют». Макс же со щенячьей радостью вызвался сопровождать Вейм. Однако войдя магазин, мужчина позеленел, так как завтрак предательски подскочил к горлу, а перед глазами поплыли пестрые круги. Борясь с тошнотой, мужчина сжал зубы и замолчал. Однако, его все равно хватило ровно до того момента, пока Вейм не стала проверять жаб, плавающих в желтом растворе в больших пузатых банках расставленных в три ряда на полках над прилавком. Ловко выловив из любезно предоставленной торговцем банки желто-зеленую лягушку, она внимательно осмотрела ее, держа за оттопыренную лапку двумя пальцами. Затем женщина сняла пропитанную смолою непромокаемую перчатку, и провела указательным пальцем по бородавчатой спинке. На пальце осталась белесая слизь, похожая на сопли. Вейм принюхалась и облизнула палец.

Макс мгновенно сменил цвет лица с белого на пунцовый и стрелой вылетел из лавки. Сквозь мутное стекло витрины было видно как мужчина, склонившись над кадкой с бархатцами, выворачивал желудок.

– Молодежь, – прокомментировала Вейм, возвращая жабу в банку. В теплом воздухе лавки амфибия начала оживать, лапки ее стали смешно подергивались в воздухе. Попав в раствор, она снова замерла, превратившись в маленькую статуэтку.

– Да уж, – улыбнулся торговец, протягивая бумажную салфетку, и выразительно посмотрел на обнимающегося с кадкой Макса, рядом с которым, словно наседка, хлопотал Йохан. – Марганцева камня не возьмете?

– Возьму, – улыбнулась Вейм, вытирая тонкие пальцы. – А еще возьму: крови кроличьей, свечей семь штук восковых, мела кусочек, черных осьминогов, шкурок хамелеона толченых. И еще чешуи морского чуда.

– Есть все, кроме чешуи. Вы же понимаете: Озерный край уже не тот. Ни морских чудищ, ни русалок народ в здешних краях давно не видел. Разве что дальше, на севере… Но там народ уж больно суеверный: волшебную тварь на продажу бить не будет. Может крови девственниц?

– Нет, спасибо.

– Зря. У меня этого добра завались. Нынче бабье ушлое стало: кровушку так и несут каждое полнолуние, дескать, нечего добру преподать. Хоть бы постыдились! У меня покупателей столько нет на этот товар.

– И что Вы делаете с ней?

Продавец не стал отвечать на этот вопрос.

– Вы никак кого-то вызывать собрались? – Спросил он, заворачивая снадобья в серую бумагу.

– Нет, просто обновляю старые запасы. Вы же знаете: магические ингредиенты – вещь скоропортящаяся.

– С вас восемь серебряных.

– А за беспокойства? – Спросила Вейм, кладя на прилавок золотой.

– Не волнуйтесь, госпожа, с кем не бывает… – Он аккуратно отсчитал два серебряных.– Вы заходите еще: на следующей неделе у нас новый завоз. Вот только господина своего с собой не берите: он у Вас слабенький.

Вейм улыбнулась. Отто легко подхватил тяжелые свертки, и они покинули лавку. Оказавшись на свежем воздухе, мужчина, насмехаясь над Максом, рассказал близнецам о произошедшем в лавке.

– Он, как дурак, попася на этот фокус с пальцами. Даже полуграмотные дети из прибрежных районов не купятся на эту уловку! Зачерпнуть пальцем указательным, а облизнуть палец средний!

– Просто Макс не ожидал подвоха. Ему сразу стало плохо, как только он оказался в душной лавке. Не стоило мне так неудачно шутить.– Вейм посмотрела на Макса. Он сидел бледный, словно белёное полотно, прижимаясь лбом к жестяному обручу. Губы его тряслись, а по благородному лбу крупными каплями стекал пот. Рядом стоял Йохан, где-то раздобывший стакан с холодной водой.

– Макс, извини…– Вейм взяла стакан и, размешав порошок марганца и добавив несколько каплей имбирного масла, протянула Максу. Макс взял трясущимися руками и залпом выпил пойло. – Не стоило брать тебя в лавку.

– Лягушки, – прошептал он пересохшими губами.

– А… это сине-зеленые жабакусы. Прекрасный товар! Пять капель слизи на стакан молока и галлюцинации обеспечены.

Макса снова вырвало. Однако, ему несомненно стало легче.

– Ненавижу лягушек…

Вейм улыбнулась. Бледный и измученный Макс ей казался более человечным. Как только ему полегчало настолько, что он смог встать, Вейм потащила его в один из трактиров, что располагаются между центральной площадью и кварталом удовольствий. Сладкий чай с имбирем привел мужчину в чувство, но при удобном случае он все же отлучался в уборную. Пока Макс приводил в порядок желудок, встречаясь с завтраком и ужином, Вейм расспрашивала Йохана о Максе. Йохан же не замечая того стремительно пьянел с каждым глотком глинтвейна. Пьянея, он добрел, язык его развязывался, и он, словно на исповеди, рассказывал обо всех любовных похождениях Макса за последние годы. Из его рассказов Вейм вынесла то, что до встречи с ней Макс любил веселых блондинок с грудью, что не помещается в ладони. Почему Макс вдруг изменил своим вкусам, обратив свои взоры на худую, темную Вейм, Йохан даже не мог представить.

– Вернулся, красавчик,– улыбнулась Вейм, когда Макс в очередной раз возвратился после отлучки в уборную.

– Что это с ним? – Спросил Макс, кивком головы указывая на Йохана, храпящего на лавке.

– Слишком крепкий глинтвейн, – пожала плечами Вейм.

– Извини меня… за жабакусов… – Начала Вейм крутя в руках глиняную чашку с ароматным чаем.

Макс вымученно улыбнулся.

– А ведь знаешь, сейчас ты больше похож на человека, чем утром, когда приперся с букетом цветов. Как говорил один монах, физические страдания делают людей людьми, сдирая маски, обнажая истинное лицо. Не многие могут продолжать играть выбранную роль, когда им вспарывают кишки или отрубают пальцы.

– О чем ты? – Отхлебнул Макс чаю.

– Брось, Макс. Я же не твой типаж. Тебе привлекают во мне чисто меркантильные интересы. Так что давай выкладывай: кто и что посулил тебе, чтобы ты изображал пылкого влюбленного.

– Как ты могла подумать! – Попробовал было возмутиться Макс.

– Макс, не начинай.… Эти отношения мне не нужны. Тебе ж они, как ком в горле. Не зря же ты приперся с веником ядовитых цветов орать под мое окно. Я слышала, как ты вчера пел Илане, как смотрел в глаза Меаде. Вот тогда ты был искренен, но не сегодня утром. Извини, Макс, актер из тебя никудышный. Даже если Йохан не сдал бы тебя, я бы все равно бы догадалась, что отношения со мной тебе противны. Я могу даже сказать почему: ты не любишь претворяться и делать что-то по чужой указке. Ты и раньше был такой, не думаю, что за шесть лет что-то изменилось.

Макс молчал.

– Так кто же… Эйтель или Эрик?

– Эйтель,– опустил голову Макс. – Я на прошлой неделе проигрался в кости лорду Айверту Янсену.

– Это тот миловидный мужчина сорока лет, что сопровождал ее на турнире?

– Да. Мне нечем было платить. Эйтель сказала, что забудет долг, в обмен на небольшую услугу. Я должен буду встречаться с тобой. Только не говори ей, что я проговорился о нашем с ней договоре.

– И сколько это должно было бы продолжаться.

– Около месяца.

– То есть, месяц ты собирался портить мне жизнь…

– Ну не совсем…

– Я забираю свои извинения за шутку с лягушкой и предлагаю новый договор: ты месяц отыгрываешь пылкую любовь, я делаю вид, что без ума от тебя, а потом мы страшно ссоримся, скандалим и разбегаемся. Можно без ссор и скандалов просто разбежаться.