S-T-I-K-S. Начни сначала

Тридцать шесть перезагрузок Полигона, и вот она – правда. Да что же со мной такое? Четыре года жизни в Улье, у меня новое имя, новая реальность, а эта желтая папочка напрочь выбила меня из равновесия. Сколько раз я видел Анечку мёртвой или убивал её сам? Шесть и пятнадцать. А я ещё радовался, как дурак, когда Улей перестал подгружать мой родной кластер в один и тот же день. Избавил меня от акта самоистязания. Хотел узнать, что случилось? Вот, радуйся дурак, узнал.

Стоп. Это только одна загрузка из множества вариантов мультиверсума. Есть миры, где мы счастливы, где точно всё хорошо. Хотя теперь я точно знаю, что случилось. И знаю, что мне делать. Внутри зудели мысли, я сжимал и разжимал кулаки, пытаясь успокоить эмоции и начать думать ясно. Радость, чёрт, неимоверная, что спецприемник грузится в моем кластере. Теперь где искать знаю. Вот только, что я могу изменить, находясь здесь, в Улье?

Я вытащил из папки листки, сунул их в пластиковый файл и убрал во внутренний карман. Оттащил убитого пустыша с моим собственным лицом, чтобы добраться до подпольного сейфа с оружием. Вот тоже загадка мультиверсума, миров множество, вариантов событий множество, а отпечатки пальцев у копий одни и те же, до последней загогулины и радужка глаз одинаковая.

Открыл панель в стене, прижал палец, считал радужку, открыл сейф. Вот она – моя СВ, боеприпас. Экипировался, закрыл сейф, сдвинул пустыша на место. Подумал и поджег несколько бумаг на столе. Почему-то захотелось сделать это, хотя раньше не переживал за обнаружение сейфа. Еще раз осмотрел свой кабинет, прошел через инженерный зал, где среди офисной мебели уже лежали упокоенные бывшие сотрудники, вышел в первую лабораторию, где должны были проводить исследования новых типов бронежилетов. Лаборатория представляла собой стрелковую комнату, напичканную датчиками, снимающими множество параметров выстрела. В этот раз расстреливали новый бронежилет, созданный из полимерного композитного материала. Очень удачная разработка, жаль, что на месте испытаний, было два экземпляра, один раскуроченный за полдня испытаний, второй готовился занять его место. Он мне и достался. Отлично! Осталось упаковать комплект белья, забрать малошумный пистолет-пулемет Вал, разгрузку, ножи, накидку и два рюкзака специальных моделей. Через полчаса я был заново укомплектован и готов приступить к обязанностями спасателя новичков. К тому моменту, как я покинул территорию испытательной площадки, лабораторный корпус дымил разгорающимся пожаром. А я двигался новым курсом: сначала в спецприемник. Вероятность того, что застану Анечку внутри его недр живой стремилась к нулю. Прошло полтора суток, или её снова призвал Стикс в ряды зараженных, или уже закусили бывшие безопасники и заключенные. Но я должен просмотреть документы, чтобы сделать выводы и наметить дальнейший план. Конечно по пути буди подбирать новичков, если встречу.

Я шёл сквозь разрушающийся и погружающейся в хаос родной городок, стараясь отстранится от мыслей о прошлой жизни, так настойчиво впадающих в мою текущую жизнь. Одергивая себя, настойчиво напоминая, что Улей не то, место, где можно рефлексировать, поддаваться эмоциями, воспоминаниями. И видимо именно из-за моего настроения, чуть не попался. Я продвигался по узкой улочке, лавируя между бараками, построенными сразу после второй мировой войны, и вынырнул из-за угла очередного дома, примыкающего к небольшой площади, рядом с Жигулевским проспектом, да так и замер. На площади стояло два военных Урала, два пикапа с турелями, и прямо на асфальте сидело с десяток гражданских, охраняемых местными вооруженными чем попало людьми. Завернул, замер на несколько секунд и резко ушел в скрыт. Надо было разобраться, что это за люди. Маркировки на машинах не было. Муры? Честные рейдерские команды? Мародеры? Гражданские вели себя тихо, руки не связаны. Хотя это ничего не значит. И муры часто ведут себя по началу дружественно, пока человеческий скот не окажется на ферме по выращиванию органов.

Обругав себя по всякому, вернулся во двор дома и поднялся на чердак, так чтобы видеть, что творится на площади. Выбранная позиция была не очень хорошая. Треугольная скатная крыша, имела несколько окон, но вот только площадь из них просматривалась частично, так что все цели, которые возможно придется накрывать не попадали в обзор. Зато из моего окна прекрасно было видны здания и двор местного спецприемника, что снова меня вернуло к размышлениям об Анечке. Я смотрел, ждал и…

Моросящий дождь прекратился, на асфальте блестели лужи, под ярким солнцем Стикса, слабый ветерок шевелил листву тополей и нёс запах свежести, весны и сирени. Сирени?

Внезапная догадка подбросила меня, и я ринулся в подъезд дома, к почтовым ящикам, чтобы найти хоть одну газету. Я нёсся вниз, ругая себя за невнимательность, и привыканию к одному и тому же сценарию перезагрузки. На втором этаже на меня кинулось заурчавшее тело, и я, отработанным движением ткнул бегуна в шею ножом, отшвырнув на стену, перепрыгнул дергающееся в агонии ноги, двумя прыжками преодолевая лестничный пролет к площадке второго этажа, где на стене красовались покореженные временем и вандалами почтовые ящики.

Взламывая ящики, вытряхивая кучу корреспонденции и рекламы, искал любую газету с датой выпуска. Матерясь тихо, на то, что люди не выписывают газет, наконец нашел одну единственную прессу “Жигулевская правда”, номер тридцать шесть, от пятого мая две тысячи двадцатого года. Я стёк по стене, удерживая проклятый листок, гоняя в голове беспорядочно метающиеся мысли. Двадцатый год, это год и одиннадцать месяцев, после моего попадания в Стикс. Проклятье.

Привычка складывать все факты в единый массив выручила меня снова, заменив рассуждениями эмоции. Итак, что я имею, июль, восемнадцатый год, пятница, Анечка пропадает. Пятое мая двадцатого года – папка с запросом из спецотдела. Итак, мне предстоит восстановить год и одиннадцать месяцев потерянных Стиксом в перезагрузках. Шансы на удачу? На то, чтобы найти Анечку прямо скажем минимальны, на то, чтобы вытрясти из участников всю правду довольно большие, если Стикс оставит даты перезагрузки как есть. Но это Стикс, ему доверять нельзя. Поэтому сегодня надо максимально порыться в документации спецприемника, и если будет удача в следующих загрузках, основной целью делать безопасников.

Из размышлений меня вырвали глухие выстрели и крики. Я взметнулся снова на чердак, посмотреть, что творится на площади. А там прибавилось транспорта, людей и началась суета погрузки. И всё встало на свои места. На крыше подъехавшего БРДМ красовался перечеркнутый белый круг. “Нули”, условно элитные части приспешников внешников. Муры, чтобы их пустыш сожрал. Эти “нули” условно дисциплинированные, действуют слаженно, как нормальное воинское подразделение, да они и есть бывшие военные с этого же полигона и частично признанные и завербованные внешниками. Именно поэтому все походит на эвакуацию, именно поэтому гражданские не связаны и даже кто-то держит в руках пожитки. Но выстрелы, крики и суета начались не из-за паники среди новичков. Муры работали по стае зараженных. Хорошо организованной стае, состоящей из загонщиков и засады. Внизу муры старались запихать в кунги новичков, а с пикапов работали вдоль Жигулевского проспекта крупнокалиберным по шести топтунам, мечущимся по примыкающим к проспекту пешеходным дорожкам, заросшим старыми липами. В тыл к стреляющим заходили два рубера. Топтуны гремели, переворачивая машины, привлекая к себе внимание, а засадная группа медленно, но верно приближалась к площади, не замеченная никем.

Вспомнил разговор с Дарвиным о том, что стая и руководящий ей высокоуровневый зараженный по своим повадкам напоминает волчью стаю, а иногда действия группы зараженных очень разумны, с поправкой, что глава стаи часто не жалеет свою пехоту. Разговор, в который я не очень-то поверил, но вот имел возможность теперь наблюдать охоту стаи. Шесть топтунов, доросших почти до руберов, два, а нет, три рубера. Итого девять, а в стаях бывает и по одиннадцать голов, и по тринадцать. Я внимательно осматривал пространство, пытаясь угадать, где тот, кто руководит облавой? Ещё один рубер? Элитник?

Уралы с гражданскими сдали к окнам первого этажа моего дома, и видимо приготовились, если, что выскакивать новичков внутрь здания, БРДМ выдвинулся, прикрывая транспорт, ощетинившись ещё одним пулемётом в сторону атаки, на пикапах по очереди заменили стволы. Послышался визжащий звук приближающегося беспилотника истребителя. Он пронесся над топтунами и устремился к затаившимся руберам. А муры и их друзья с внешки не идиоты, да и работает беспилотник по тепловизорам. Однако что его четыре ракеты? Помножил на ноль беспилотник только одного из стаи, и то, не факт что убил. И ушел черным крестом чиркнув по голубому небу. Потеряв трёх загонщиков, топтуны кинулись в прилегающие к проспекту улочки, бросив огрызающуюся огнём добычу. Ещё дважды пролетал над площадью беспилотник, не найдя никого, и муры, обманувшись тишиной обстановки, стали выводить с площади технику. Первым выдвинулся бардак за ним один из Уралов, потом пикап, и снова Урал, замыкал колонну второй пикап. Машины подъехали к выезду с площади к проспекту, пройдя каких-то сто метров, как я заметил дрогнувший маревом воздух рядом с тем углом, из которого недавно выскочил на площадь я.

Марево подернулось, из воздуха материализовалась серая когтистая лапа, ухватив кубовый мусорный контейнер, и зашвыривая его в последний пикап. И появился хозяин разбежавшегося воинства. Мусорный бак, рассыпая хлам на головы пулеметного расчета, грохнулся на кабину пикапа, выведя транспорт из строя. Элитник в три огромных прыжка оказался рядом с кормой Урала, по пути зацепив лапищей пулемётчика, и откинув его, как игрушку, в сторону. Одновременно с ним в борт второго пикапа влетел рубер, а второй вцепился в колесо бардака. Зараженные грамотно выводили из строя огневое прикрытие. Через несколько секунд к начавшемуся по новой бою присоединились остатки стаи.

Надо отдать должное мурам, они старались продать свою жизнь подороже. Бардак огрызался огнём, стучали очереди, из боя вышла тройка топтунов, один из руберов потерял контроль за ногами и волочил свою тушу рывками на руках, оставляя на асфальте черный кровавый след. Но за первые минуты боя, муры потеряли оба пикапа, а элитник начал рвать БРДМ, не обращая внимания на редкие очереди и фырчащие моторами покореженные Уралы, пытающиеся покинуть поле боя.

Я разложил винтовку, зарядил магазины бронебойными дозвуковыми патронами, со смещенным сердечником. Как и все жители Улья, я ненавидел муров и внешников, для которых мы были просто мясом, хорошо продаваемым мясом в мирах внешников, но ещё я был человеком, иммунным, а там, в кунгах Уралов были люди. Ничего не знающие о Стиксе новички.

Активировал дар, выцеливая траекторию страйк выстрела. Элитник был настолько подвижен, словно мерцал, так что выцелить споровый мешок не было никакой возможности и я выстрелил в шею рубера, который кинулся к Уралу. Новая попытка выцелить командира банды зараженных не увенчалась успехом, и я убрал раненого рубера, под шум боя, пока элитник не учуял опасности от меня. В этот момент снова раздался высокий режущий звук беспилотника. Элитник взревел, спрыгнул с БРДМ, рванувшего в тот же момент по проспекту прочь от места боя. Беспилотник выпустил ракеты в охотника, но только одна ударила ему прямо под костяные наросты у позвоночника, разбрызгивая красное. Туша дернулась, удачно покатившись под бок Урала, словно прикрываясь им. Затихла. Я смотрел вослед уезжающему БРДМ, из которого никто не вышел, чтобы подобрать раненых, или распотрошить поверженных зараженных. Муры, что с них взять.

Удалился визжащий звук беспилотника и рёв бардака, а я ещё минут пятнадцать осматривал поле боя, прежде чем решился спустится к покореенной технике. Я человек, и не надо об этом забывать ни через год, ни через десять лет жизни в Улье. Обошёл по дуге, осматривая трупы зараженных, потроша их, проверяя людей. Добрался до первого Урала, заглянул через разбитые окна в кунг. Отметив раскиданные тела и залитые кровью пол стены, даже потолок. Подтянулся, пошёл проверять живых. Из десяти человек живыми оказались пятеро, один сломал ногу, и был в отключке, второй видимо сломал ключицу, стонал, был белым как мел, и еле ворочал языком, девушка и пацан лет пятнадцати, зажатые сдвоенным сиденьем практически не пострадали, но находились в шоке. Средних лет мужик, видимо, получил по голове, смотрел мутным взглядом, и попытался подняться, поскальзываясь на мокром и скользком от крови полу. Вот черт, измажутся кровью, придется всех отмывать и переодевать, причем поблизости от элитника, чтобы хоть запах крупного зараженного отпугнул других тварей, пока мы не команда, а кучка калек.

Приложив к губам контуженного мужика флягу с живцом, заставил его сделать три глотка.

– Молчи, и соблюдай тишину. Будем сейчас выбираться. Понял? – спросил я, и дождавшись, когда его взгляд стал чуть осмысленней, сказал: Теперь вставай, и вытаскивай молодежь на улицу. стойте у колеса Урала со стороны водителя. Дашь им по три глотка из этой фляги.

Видя как мужик попытался что-то сказать, врубил командира в голос:

– Тут я начальник, ты слушаешься меня от и до, дословно. Если жить хочешь конечно. Все вопросы потом. Сейчас я говорю, ты делаешь. Усёк?

Дождался от него кивка. Ткнул пальцем в сторону девушки и пацана.

– Сначала их. Затем выходите и стойте не отсвечивая у колеса. Тихо, без вопросов, пока я проверяю второй Урал. Дальше распоряжения дам.

Вернулся к раненому со сломанной ногой. Спека у меня две дозы. Всего две, и это последний шанс. Покрутил шприц в руках, убрал назад в сумку. Достал капельницу с физраствором, растворенным в нем живцом и микродозой спека. Разрезал рукав, закрепил жгут, воткнул иглу. Прицепил пакет на дужку сиденья. Второго в отключке ощупал, убедившись что переломов конечностей нет,есть шишак на голове и подвижная ключица. Его туго бинтовать придется и шину ставить на плечи. Этого потом, пусть пока валяется, пока я проверю второй Урал.

Выпрыгнул из разбитого окна, пошёл ко второй машине, по пути осматривая трупы муров. Живых – ноль. Это хорошо, а то бы мучался человеколюбием, не зная что с этими мурами делать. Вот они бы не раздумывали, найдя меня раненным – затолкали бы на ферму. Второй кунг наполовину был разорван и смят. Только в передней части, ближе к кабине на меня смотрели расширенные от ужаса три пары глаз. Женщины, чтоб их. Ладно, что не истерят. Только орущих баб мне не хватает, в комплекте к калекам. Из живых нашелся еще один молодой парень, зажатый сдвух сторон покореженными сиденьями. Врубил дар, вытащил его из плена. Пока он пытался отдышаться, поманил рукой трёх тёток. Сказал:

– Так, товарищи новички. Слушайте меня, вопросов пока не задавать, истерик не закатывать, выполнять всё, что сказано, если хотите жить. Сейчас, выходим. Идём за мной к второй группе. И молчим, чтобы не увидели. Это вас касается, – я ткнул пальцем в баб, – Усекли?

Три головы кивнули. Губы у них подрагивали, носы шмыгали, но они упорно давили в себе слёзы. Что ж, хорошо.

– На, – сунул я в руки парню флягу, – сделай три глотка. Через не могу. Да это противно, но надо.

Забрал флягу. Сунул первой женщине:

– Теперь ты, тоже три глотка. Да, воняет, но пей. И не кривись.

Толкнул флягу к губам. Она закашлялась, но живец сглотнула.

– Теперь вы, тоже самое.

Одна пробормотала что-то про гигиену и стаканчик. Я усмехнулся, бабы были забрызганы мозгами и кровью.

– Не о гигиене надо сейчас думать, а как выжить. Все на выход.

Спрыгнул первым. Помог спуститься женщинам, все таки высота кунга больше метра. Показал куда идти. Замкнул группу. Когда новички собрались у левого борта первой машины, сказал:

– Так, вопросы что, куда, почему – потом. Сейчас задача, собрать оружие, упаковаться, добраться до места, где можно помыться и сменить одежду. Здесь в кровавой экипировке ходить нельзя. Поэтому давайте знакомится. Я, Печкин. Ваш крестный, проводник до безопасного места, инструктор и командир. Путь у нас долгий почти триста километров. Чтобы добраться живыми надо соблюдать правила и приказы. Кто из вас держал оружие в руках?

Парень из первой машины помялся:

– Я, в армии служил, но стрелял из автомата два раза, за всю службу.

Я с трудом сдержал не довольную усмешку. Главное, что он знает с какой стороны дуло. Женщины молчали. Понятно. Эти просто груз. Пацан, вытащенный из первой машины, поднял руку:

– Я в тире стрелял из винтовки.

Я кивнул. Конечно не боец, но хоть что-то.

Посмотрел на мужика, из второй машины. Он пожал плечами:

– Служил на флоте, но это было почти тридцать лет назад.

Я снова кивнул. Ладно, этот хотя бы дисциплину знает, на флоте не забалуешь. Продолжил:

– Кто с медициной знаком?

Робкое “я” послышалось совсем не от троицы женщин, а от девчонки.

– Я в медучилище учусь на втором курсе.

– Практику уже проходила? – спросил я. И она кивнула.

– Теперь про имена, позывные – продолжил я. – рассчитаемся по номерам. Первый – я ткнул в матроса, – второй, – показал на парня из второй машины, – третий – сказал пацану.

Четвертой стала студентка медучилища, номера с пятого по седьмой достались женщинам. Восьмой и девятый – получили раненые.

– Так, товарищи новички, слушайте команды. Первый, второй, третий – пойдете со мной собирать оружие и полезное. Сносить всё будем сюда. Пятая, шестая, седьмая – вы принимаете вещи, сортируете по девяти комплектам: одна фляга, одна аптечка, одно оружие огнестрельное, один клевец, это топор такой на ледоруб похож, один нож, одна бутылка воды если есть, один рюкзак. Повторите, как комплектовать.

Женщины повторили.

– Четвертая. Ты лезешь в Урал, там двое раненных. Одному надо зафиксировать ногу, у него перелом. Досмотреть капельницу. У второго, снять одежду, подготовить под наложение шин, у него перелом ключицы. Пока не буди. Поставь систему – я вытащил аптечку и второй комплект капельницы, сунул ей. Задача понятна?

Девушка кивнула. Не фонтан конечно, губы трясутся тоже, но вроде понимает, что делать.

Я прислонил свою СВ к борту Урала, вытащил пистолет-пулемет Вал.

– Пошли, – махнул первому, Второму и Третьему.

Остановился у трупа второго номера пулеметного расчета.

– Вот смотрите, что искать и что брать. Фляга – открутил крышку, дал понюхать. – примерно такой запах, плюс минус. Клевец – ткнул на соответствующий инструмент на поясе у мура. – Пояс тоже берем. Огнестрельное, патроны, магазины, ножи. И вот что ещё, – я ощупал карманы у трупа, вытащил пластиковый органайзер и показал содержимое: бусины споранов, горошины, – И ещё смотрите аптечки, перевязочный материал, и вот такие шприцы, – показал им спек, продолжил – Рюкзак, небольшой, главное, чтобы почище. Понятно?

Моя мародерская команда кивнула. Я продолжил:

– Собираем, отдаем Третьему, он несёт нашим женщинам. Внимание. Делаем всё тихо. Кабины тоже осматриваем, там тоже может быть барахло. Так Первый – вот твой участок – я указал ему поле для осмотра, – Второй, вот твой. А я пошёл ранеными заниматься.

Девочка медсестра сделала даже больше, чем я ожидал. Восьмой был прислонен к сиденью и посажен на чью-то одежду, без рубашки, с воткнутой в руку капельницей.

У Девятого разрезана штанина в месте перелома. Голень. Хреново, надо костыли ему какие-то городить. Нога конечно срастется, но через неделю примерно.

Капельница почти подошла к концу. Пациент порозовел. Того и гляди глазами захлопает. Я оглядел кунг на предмет досок, чтобы сделать лубки. Свободного ничего не нашлось, пришлось отодрать обшивку, в кунгах довольно часть под обшивку ставили доски. Тот ещё совок, но вот пригодилось. Врубил дар. Разломал доску. Подточил лубки ножом до нужного размера. Обмотал бинтом. Вдвоём пристроили конструкцию потерпевшему.

Скатал два кольца-шины для Восьмого, вдвоём натянули ему на плечи, стянули бинтами, чтобы не двигались. Перетянули туго плечо.

– Такс, куртку потом найдем, как очнется. Теперь смотри. Как капельница закончится – позовешь меня. Я их разбужу от обморока. Не кричи только. Пацану передашь, он меня позовет.

Я выпрыгнул наружу. Отметил, что Первый и Второй закончили собирать хабар из вверенных секторов. Указал им на следующие сектора, со стороны водителей, предупредив, чтобы к тушам зараженных не приближались. Не надо мне сейчас впечатлений от них, разговоров и истерик. Пошёл осматривать правую часть распотрошенной колонны и думать, куда мне своё воинство пристроить, чтобы умыться, привести в порядок и провести инструктаж.

Осмотрел всё, собрал, что нужно. Отдал пацану, чтобы отнёс. Подошёл к туше элитника. Он так неудачно для меня упал – прижавшись спиной и затылком к Уралу, так что до спорового мешка не подберешься. Постоял, посмотрел, плюнул. Да и Стикс с ним, с жемчугом и споранами, один не оттащу, некогда возится. Стал рассматривать монстра. Туша переливалась от глубоко черного до блестяще серого. Множество шишек и шипов по телу, каждая крупная пластина заканчиваются крючьями шипов к центру пластины в три четыре сантиметров, как выпущенные когти у кошки. Посмотрел ближе. Так и есть из края пластин словно когти выставлены, и даже отверстия есть, куда они втягивались. Надо же. Впервые такое вижу. На голове, над ушами двойные рога, загнутые вперед и назад, угольно черные. Ну прям черт из ада. Морда похожа больше на тираннозавра, но не такая длинная челюсть, более широкая, и зубы скрыты под губами. Утопленные глазницы, прямой нос, клапаны ноздрей. Губы тоже сейчас усеяны колючками когтей, плотно сжаты. Руки и ноги тоже в броне, костяных шишках и колючках. Судя по развороту костей, оно и прямо ходило и на четырех ногах не плохо бегало.

На шее под челюстью блеснуло что-то металлом. Присмотрелся. между бронированный пластин впечаталась золотая пластинка с номером и круглый кулон. Когда-то это определенно было человеком. Я смотрел на золотые безделушки, и вдруг заметил, как они шевельнулись. Пригляделся: ну точно, словно под кулонами пульсирующая жилка редко бьется. Меня прошиб холодный пот. Я осторожно сделал шаг назад, другой. Вдруг глаз чудовища открылся, на меня уставилась серо голубая радужка с крестообразным зрачком. Взгляд сфокусировался на мне и зрачок сжался в круг. Вот с таким круглым зрачком глаз был почти человеческий. Я сделал ещё шаг назад, поднимая для стрельбы Вал. Глаз моргнул. Я увидел, как по всему телу внутрь пластин втянулись крючки колючки. Я плавно поднял вал, уставив дуло в глаз. Колючки тут же выросли и монстр вздохнул. Словно давая мне понять, что я с моей смешной пушкой умру сразу же, как только… Я опустил дуло вниз, колючки втянулись, глаз моргнул. Приподнял дуло, колючки вышли наверх, элитник потянул воздух. Я повторил подъем и опускание оружия, получая один и тот же эффект. Выдохнул сам, тихо сказал:

– Понял тебя. Я не трогаю тебя, ты нас тоже. Даешь нам уйти. Так?

Голубой глаз моргнул. Колючки втянулись. По какому-то наитию, я убрал Вал за спину, сделал шаг к морде, протянул руку. Элитник втянул воздух, словно запоминая мой запах.

Я отошел на пару шагов, присел на асфальт, не прерывая зрительного контакта. И поймал себя на мысли, что собираюсь сморозить какую-то глупость. Мысль, словно жужжащий комар засела в голове “контракт, давай контракт”, и я проговорил её вслух:

– А если мы с тобой договоримся? Я прикрою тебя, то того момента, пока ты не встанешь на ноги. А ты прикроешь меня до следующего кластера, с моей инвалидной командой?

Глаз мигнул. Я пробормотал:

– Чувствую себя идиотом.

Зрачок расплылся крестом, словно монстр улыбнулся глазами. Снова собрался в круг.

– Будем считать, что договорились. – Сказал я, и глаз снова мигнул. – Я Печкин, а тебя буду звать десятым. Прости, но другого имени нет. У меня девять новичков, я командир, а ты будешь десятым.

Глаз снова расплылся крестом и затем моргнул.

– Ладно, Десятый. Я буду вон там – ткнул на рядом стоящий дом. – Тебя прикрывать. Инвалиды мои там же, пока ты на ноги не встанешь. Затем мы пойдем к реке. Не знаю, что ты из этого понял, но контракт есть контракт. И прости уж, больше мне помочь тебе нечем.

Он улыбнулся глазом снова и моргнул. А я встал и тихонечко попятился, от него, а затем быстрым шагом пошел к новичкам.

Моя команда закончила мародерить. Рассказал им свой план:

– Так, сейчас перемещаемся в этот дом. – Показал за спину. -Там ждем сутки, а то и двое, изучаем всё, что положено знать вам, учимся как будем двигаться. Отмоемся, переоденемся. Подождем когда раненые придут в транспортировочный вид.

У одной из женщин на лице так и читался вопрос и предположение: “зачем нам раненые, мы с ними умрем”. Я ответил на ее невысказанный вопрос:

– Нет, мы никого здесь не бросим. И никто не умрет, если вы будите вести себя как вам скажу. И дурить не станете. Первый, Второй. Пошли вытаскивать наших раненных.