S-T-I-K-S. Начни сначала

Вот с чего начать? Как в таких условиях оценить обстановку? Ладно, начну с простого. Река или водохранилище, или залив чего-то там, есть в наличии. Не скажу, что в самом водном объекте есть что-то сверхъестественное. Вялое течение уныло толкает мой швертбот, пронося меня над песчаными косами с глубиной около метра, перемежающимися с непроглядными ямами. Ничего необычного. Словно я где-нибудь на Волге. Нет, на водохранилище, где проходили парусные гонки, тоже такие пейзажи, но масштабы всё-таки другие. Даже в том месте, где сошлись два моста, расстояние от берега до берега километров семь-восемь, а уж где развивалось это чудо-море – все пятнадцать, а то и двадцать, судя по тому, как далека полоска берега. Итак, всё в общем похоже на то, что я знал, но место не совсем то, где я был сутки назад. При этом в это "не совсем то место"угодил не просто я лично, а весь яхт-клуб, часть города, кусок моста, и не просто угодили наши родные пейзажи куда-то в чистое поле, а прикрепились прямо к другим объектам. Вернее сказать, я наблюдал, как куски одной территории смешались с кусками совсем других территорий. И все они примерно одной степени гадости, то есть более-менее похожи друг на друга. Вот и моё водохранилище пристыковано к похожему водному объекту, а не к "море-окияну"где-нибудь в тропиках. И что мне это даёт? А ничего пока, кроме того, что тут всё привычное. Самый простой вывод – есть местную рыбу, пить местную воду можно, не отравлюсь. Чай, рыбу фугу из этих вод не вытащу.

Второе, люди, попавшие сюда, "не знаю куда", начали съезжать с катушек и плавно превратились в безмозглых каннибалов. Но не все поголовно, я вот, к примеру, не превратился, и кажется мне, что красномордый мужик из ГИБДД тоже крышей не поехал. А еще я видел и явно местных людей, приспособленных к жизни здесь, пока не знаю где именно это "здесь". Люди эти вооружены, а значит, следует как минимум не бросаться в объятия к первым встречным, а хотя бы понаблюдать. То, что к людям придётся выходить на контакт, ясно, не ясно, к каким именно стоит выходить, а к каким нет. Вот те, что гарцевали в колонне на шоссе, мне совсем не понравились, да и те, что возились в яхт-клубе, теплых чувств не вызывают, особенно учитывая то, что последний смотрел на удирающего меня сквозь прицел. И это опять укладывается в принятый план: найти остров, отсидеться, отоспаться и отдохнуть в конце концов, прежде чем выбираться на вылазки в поисках людей.

Третье, стоит учитывать, что в этом месте есть своя живность, причем агрессивная. Достаточно было посмотреть на монстра, который громил яхт-клуб. И это ещё один довод обосноваться на острове – небольшое пространство можно исследовать, да и такой туше надо что-то есть. Судя по всему, гибрид носорога с гориллой рыбой не питается и переплывать расстояние в несколько километров, чтобы сожрать меня, не станет. Как это ни прискорбно, но для такой пасти еды достаточно в городе. Но это значит, что я должен стать на порядок внимательнее, тише и еще раз внимательней. Н-да…

И на закуску, солнце и звёзды. Я, конечно, не был во всех уголках Земли, но мне кажется, что звёзды чужие, совсем. А уж солнце, распадающееся чёрными пятнами, и ночь, которая наступает практически без сумерек, это вообще просто… Просто… Чёрт. Если всё это сложить, то получается, я не на Земле, а где-то… где-то в другом мире? На другой планете, если смотреть на звёзды. Но это, конечно, невозможный бред, хотя все факты именно за эту версию. Допустим, я ещё соглашусь на какую-то версию попаданства себя лично, пишут-то про такое много, чем чёрт не шутит? Но чтобы такие масштабы! Нет, не думать об этом, думать о том, что есть. Иначе… Вот что твердила Элен в таких, хотя нет, не в таких, конечно, ситуациях? Самое подходящее из слов Элен: “Не фантазируй сверх меры! Прогноз и план действий – это не фантазии. Оценивай всегда то, что тебя окружает – вода, ветер, ты сам, твоя яхта. И не крути по сторонам, никто тебе не подскажет! Наплевать, что там думает о тебе Гришка, или Ванька, или что они со своим парусом делают! Оценивай себя! Я говорю именно “себя” и то, что ты можешь сделать сам! Лично.” Примерно так бы и сказала. Вот с этого и начну.

Ветра нет. Течение слабое, но грести больше не буду. Силы потрачу только. Солнце раскочегарится днём, ветер появится. Он не может не появиться, хотя бы потому, что вода и суша прогреваются неравномерно, восходящие потоки разные, так что ветер будет. Вот тогда и решу, какой из островов первым исследовать. Пока дожидался ветра, решил сориентироваться по сторонам света. Да, возможно, это другая планета, но как-то привязаться к ходящему по небосводу солнцу можно? Вот если я на Земле в северном полушарии буду смотреть на юг, тогда восток у меня будет по левую сторону, а запад по правую, а север, значит, будет в затылок смотреть. Сейчас, если смотреть по течению реки, восток был по правую руку, а запад по левую. Или моя река-море течёт с юга на север, или… или это южное полушарие другого мира, если примерять эту планету на… Тфу, не буду примерять, итак географический кретинизм развивается. Я в Австралии не был, по Лене и Енисею не ходил, всё по рекам, текущим с севера на юг, и мне тяжко поменять координаты, блин. Будем считать, что река течёт именно с юга на север. И что мне это даёт? Типа левый берег будет низкий, а правый высокий, и река будет загибаться вправо? Типа по ходу вращения планеты? Проверю, конечно, куда течение сносит, но такие глобальные выводы мне пока ни к чему. Хотя… если я и об этом могу рассуждать, то и могу утверждать, что зомби-каннибалом мне в ближайшее время стать не светит. И тут моё воображение подкинуло следующую картинку: сидит перемазанный кровищей наш яхтклубовский моторист, в руке чужое откусанное ухо, а сам, понимаешь, на звёзды смотрит. И морда такая умная-умная, не хай, что кровью вымазана. Тфу.., привидится же такое.

Ветра я дождался. Вместе с ветром совсем растаял утренний туман, и появилась возможность хоть как-то сориентироваться. На севере, то есть там, где я прикинул север, виднелся мост, расстояние до которого – от трех до пяти километров. И если присмотреться в восточной части моста, то там, где вчера были развалины, стоял новенький современный город, даже с многоэтажками. Сегодня это уже живой город, именно оттуда доносились звуки цивилизации. На юге, в очень большой дали, есть острова, практически посередине этого чудного моря. Хотя нет, острова все-таки ближе к западному берегу. На моем траверзе тоже есть острова, как на востоке, так и на западе, и расстояние до берегов в этом месте уже, чем ниже по течению. С этих островов и начну. И я решительно повернул руль и пошел удобным галсом прямо к ближайшему острову. Однако, в отличие от прошлого дня, ветер не радовал, и финн тащился вяло. Иногда, попадая в более сильное течение, радовал бурунчиком под форштевнем, но все равно несчастные три километра до ближайшего острова я тащился больше часа. А солнце, между прочим, наращивало градус, и, честно говоря, уже мечталось встать на землю, сходить по большой надобности в кусты и начать обустраиваться. Все-таки люди – не рыбы, а финн – не круизная яхта, в нём живого места, свободного от стопоров и оттяжек, куда тело можно пристроить, практически нет; чуть повернешься, и уже что-то острое впивается в ляжку.

Первый ближайший остров оказался узкой песчаной косой, едва заросшей тростником и ивами. Под ногами то и дело хлюпало. Обустраиваться на таком не стоит, уже пробовал: первая волна смыла. Но осмотрелся, наметил следующий объект в паре километров, с высокими деревьями, довольно длинный. Пешком огибал первый остров еще час, волоча финн на поводке, расслабляя ноги в прибойном плотном песке, купаясь по ходу, чтобы хоть как-то охладиться. Воду пил как не в себя. Стал переживать, что с такими темпами питьевая вода быстро закончится, а кипятить пока негде. Когда подошел к краю вытянутого острова, ветер порадовал – стал ровным, но недостаточно сильным, чтобы повиснуть на ремнях, откренивая швертбот. Хоть что-то приятное, так как снова висеть за бортом и напрягаться не хотелось, хотя и тащиться со скоростью хромой собаки под палящим солнцем тоже "не айс".

Второй остров с первого взгляда прямо порадовал: так же вытянутый вдоль течения реки, но поросший хорошими, толстыми деревьями и кустами. Берег выше прибойной линии не менее, чем на метр. Решил обойти его по воде кругом, чтобы осмотреть все прежде, чем высаживаться. Начал подниматься вверх по течению, лавируя галсами, и потратил на это ещё с полчаса. Остров оказался треугольным, причем углом, разрезающим течение на два потока. Сторона, к которой я изначально подошёл, оказалась короче других, радовала хорошей глубиной у берега, вялым течением, но напрягала поваленными в реку деревьями. Вторая сторона треугольного острова была длинней, и, естественно, вдоль нее поток воды понесся быстрей. Базовый принцип гидродинамики в действии. Это позволило мне спустить парус и наслаждаться окрестностями, пока стремнина несла меня вдоль берега. Вода подмывала берег, оставляя обвалы и пляжики, от которых вглубь острова отходили протоптанные тропинки. Значит, люди облюбовали это место для отдыха. Но ни одной палатки на этой стороне острова не было. Когда обогнул остров, разочаровался: на третьей стороне треугольника расположилась дикая база для рыбаков: мостки, два понтона, а в тени деревьев будки-домики, типа “гараж обыкновенный, железный”. И риск нарваться на людей сразу вырос. Хорошо, что финн идёт очень тихо, да и я лишних звуков не издавал. Помялся, помялся в сомнениях, но все-таки решил высадиться и исследовать остров. Взял весло, уселся на борт и тихо, тихо стал грести к мосткам. Мостки для причала выбрал специально – к ним можно бесшумно швартоваться, и ходить тоже, а понтон железный, будет бренчать под ногами. К тому же у мостков болталась казанка с мотором и торчащими удочками, есть шансы на то, что внутри найдутся кошка-якорь, подходящий линь и, может, что-то полезное для меня. Я человек, ученый чужим опытом: поставлю финн на такую же растяжку, как ставили катера пришлые мужики в яхт-клубе, так чтобы сбросить с кормы швартов и одним рывком линя оттащить швертбот на открытую воду от мостков метра на три-четыре. Убил на швартовку, пожалуй, ещё час, пока тихо добрался до казанки, перебрался по борту руками, нашел то, что рассчитывал, пока достал якорь-кошку, пока отплыл, закинул его, пока назад к мосткам догреб, умаялся. Но плюс все-таки был – быстрая эвакуация обеспечена, и якорем обзавелся с многометровым линем. Ещё минут пятнадцать таращился на берег, вытащив над мостком только голову, словно суслик у дороги. Никого. И это, кстати, напрягло больше всего, лодки на месте, людей нет, значит, или по домикам кого-то жуют, или по кустам в засаде сидят. Присматривался к живности – она всегда знает, есть человек рядом или нет. По берегу важно расхаживало несколько ворон, деловито что-то подбирая из травы. Вороны птицы очень чуткие, и умные, на рожон лезть не станут. И я решился – аккуратно вылез на мостик, крадучись пошел к берегу. Никого. Но я, помня о том, что уже видел, следил за обстановкой и двигался очень медленно, стараясь не удаляться от мостика с пришвартованным финном.

Всё было относительно мирно и спокойно. У первого гаража разбросана посуда. Но выглядит всё так, как будто это утро в палаточном лагере у компании, хорошо подгулявшей накануне. Из полезного нашелся туристический железный топор, которого, кстати, я почему-то из рундуков яхтсменов не догадался захватить. Обзавелся сейчас. Представил себя зверобоем и чингачгуком в одном лице. В руке топор, на ногах старые промокшие кеды, из одежды замызганный спасжилет поверх длинной футболки цвета “хаки”. Крадусь вдоль кустов, выглядывая бледнолицых. Ещё пару веток прилепить к голове и вымазаться сажей для полноты образа. А вокруг мечта туриста: солнышко, птички покрикивают, листья шевелятся, речка блестит. Но вот тянет откуда-то тонким запахом падали. Или рыба тухлая в кустах, или..? И вот свербит где-то в душе, что надо улепетывать с этого прекрасного острова, да побыстрей. Интуиция прямо орала, и пошел я бочком-бочком, пятясь к мосткам, стараясь не упускать из виду окрестности. Но несмотря на то, что я был внимателен и ждал чего-нибудь “этакого”, первую урчащую неприятность всё-таки проворонил. Оно выпрыгнуло на меня из-за второго гаражика, когда я почти добрался до мостков. Вот только что там никого не было, и вдруг крупное тело кидается на меня. Я инстинктивно отпрыгиваю, замахиваясь топориком, промахиваюсь, меня разворачивает, разбухшая мышцами серая рука с кривыми желтыми когтями проносится мимо горла. Нападавший по инерции летит вперед, я ударяю топориком прямо по темечку. Любимое оружие индейцев застревает у него в голове, а я валюсь задницей в воду у мостков. Копошусь и на четвереньках ползу к причалу. Серая туша дергается в агонии. Я бегу по мосткам к спасительному финну, путаясь в своих собственных ногах, а сзади раздается новый басовитый рык. Как я оказался в кокпите швертбота, знают только мои разбитые в кровь коленки. Я туда нырнул прямо с мостков, “рыбкой”, скручиваясь в полете, чтобы не долбануться головой. Рукой прямо в прыжке дёргаю швартов и натянутый к якорю линь. И так дёрнул и так оттолкнулся, что финн отскочил от мостков на три метра и весело побежал прочь от берега. За спиной с треском ломались доски мостика, рычало и урчало. Я обернулся, лишь тогда, когда над головой зашелестел наполненный ветром парус. Мостик разносил в щепки монстр. Фигура, отдаленно напоминающая человека, руки длинные, увитые мышцами, на голове клочки волос, кожа серая, а на бычьей шее поблескивает золотая цепь. Твою ж ты маму… Это было человеком?

От влитого в тело адреналина тряслись руки. Как хорошо, что все швартовки и отходы, ныряния в кокпит хоть с воды, хоть с причала, отработаны до автоматизма. Вот если найду какой-нибудь храм, точно свечку за Елену поставлю, хотя ни в кого до сего дня не верил. Но поставлю. От страха я пронёсся мимо первого острова и пошуршал галсами на восток, оставив за спиной на западе россыпи мелких и крупных островов среди заросших тростником мелей, проток, заливов большого водохранилища. На востоке тоже были острова с крупными деревьями, но меньше мелей с плавнями, и я решил, что надо выбирать только небольшие острова, и ни в коем случае не высаживаться, если на острове есть хоть намёк на присутствие людей.

Подходящий остров был четвёртым из обследованных за этот день. Длинный, почти на полкилометра, но узкий, так что через стройный ряд старых тополей на его гребне просматривалась вода. Я приткнул швертбот к нижнему по течению краю острова, над глубокой ямой у края песчаной косы. Снова соорудил растяжку швартовых, снял парус. Воткнул в кокпит ветки ивы, типа замаскировал. Остров радовал полным отсутствием людей и намёков на их пребывание. Да и что тут делать? Коса в самом широком месте достигала чуть более семидесяти шагов, одиноко стоящие на гребне тополя укрытия от ветра и солнца не давали, песчаные пляжики заросли рогозом, небольшими кустами ивы и молодой ольхи. Последняя порадовала широкими листьями как альтернатива туалетной бумаге для одинокого робинзона.

Я обошёл остров, ещё раз убедившись, что людей и нелюдей на нём нет. Вернулся к стоянке моего лучшего друга – “Пряника”. Настроил газовую плитку и занялся заготовкой воды. Жажда не проходила. И мне уже казалось, что я реально водяной, – никогда не пил столько воды за сутки, почти десять литров! Из еды у меня осталось три банки тушёнки, одна рыбная консерва, макароны и целых два нарезных хлебных батона. Без всякого удовольствия посмотрел на консервы и убрал их. И так напиться не могу, а с солёной тушёнкой ещё хуже станет. Хлеб вытряхнул из упаковки, разложил кусками на палубе “Пряника”, чтобы подсушить. А то вот-вот плесень поползёт по запасам, она хоть и пенициллином богата, но всё-таки лучше без неё. Закончив с хозяйственными делами, стал думать, что дальше делать. Остров неплох, удовлетворяет моим требованиям, можно остаться здесь. Тем более солнце перевалило уже за полдень, я устал, натерпелся всякого за вчера и уже за сегодня, настроение на отметке “глубокая унылость”, того и гляди переползёт в депресняк.

Знаю из теории и немного из практики: такое настроение в кризисной ситуации, как правило, приводит к гибели экипажа. Да, большинство трагедий в море случается не столько от стихий, сколько от неадекватного поведения людей. Этой теме и Елена регулярно уделяла внимание, вдалбливая правила, и мой отец со своими сослуживцами. А он у меня настоящий морской офицер в отставке. Сколько мы ни обсуждали трагедий в море, практически всегда и везде пассивность, усталость и отчаяние приводили к гибели людей. “Главное, Юрка, поймать тот момент, когда апатия вот-вот тебя захватит. Правило номер пять: не допустить до самого себя эту сволочь. Если ты вдруг, вот вдруг окажешься в ситуации, когда руки опускаются, или готов их опустить вот-вот, вспомни, что надо делать. Вызубри наизусть, доведи до своей подкорки и до полного автоматизма”, – твердила Елена, заставляя каждый раз отжиматься до дрожи в руках, когда после гонок или тренировок я буквально полз с яхты, с желанием бросить всё и никогда больше не связываться ни с яхтингом, ни с Еленой. “Сначала дай пинка своему телу. В разогретом организме, когда кровь бурлит в мышцах, сердце долбится в грудную клетку, апатия не выживает. Почувствовал, что вот-вот накатит отчаяние, упал, отжался до трясучки в руках. Затем умойся, лучше холодной водой. Твоё настроение – это просто набор химии внутри твоего тела. Так наподдай всей этой чепухе гормонами злости, адреналином, выбей из себя дурь сам. А потом начинай просто наблюдать, что вокруг тебя творится, включай мозг и думай”, – твердила Елена, – “И никогда, слышишь меня? Никогда не сдавайся”.

Я отчётливо помню её первый, и, как мне казалось тогда, жестокий урок. Мне было двенадцать, и я, мажущий сопли, сорвался в истерику от своего первого проигрыша. Шесть гонок. Уставший, злой, обиженный на соперников, залитый по уши собственным позором, я бросил мачту с парусом прямо на слип и пошёл, твёрдо решив: “Всё, ноги моей не будет больше в этом яхт-клубе”. “Куда?” – возмутилась Елена, когда я твёрдо намеревался уйти со слипа, где убирали свои яхты другие пацаны. “А ну стоять”, – рыкнула до той поры очень вежливая и заботливая Елена. “Да пошла ты!” – взвизгнул я в ответ, стараясь бегом прошмыгнуть мимо неё. А она просто поставила мне подножку, так что я плюхнулся на землю пузом. “А ну быстро отжиматься”, – рявкнула, заставила. И хотя я ныл, обзывался, но пыхтел и отжимался. Маленький пацан двенадцати лет против этой стервы. Я отжимался и ненавидел её, ненавидел пацанят, которые смотрели на моё унижение, злился и мечтал их всех уничтожить. А когда злые слёзы перестали застилать глаза, услышал дружное сопение. Рядом с моей детской ладошкой – загорелая ладонь Елены, которая тоже отжималась вместе со мной, правда на одной руке, а рядом с ней все её тогдашние старшие воспитанники также тяжело дышали и отжимались. Когда я, обессиленный, упал, один из старших протянул руку, молча помог подняться. В тот день мы ещё час всей командой вместе с Еленой убирали вооружение, таскали корпуса. И ни одного злого слова или взгляда. А потом топали пешком до города ещё пять километров в темноте августовского вечера. И прежде чем расстаться у моего двора, Елена ткнула меня пальцем в плечо, сказала: “Запомни, Юрка. Никто, кроме тебя самого, не сделает из тебя ни супер-яхтсмена, ни просто нормального мужика”. А вот сейчас засада, я уже чувствовал, что прямо сейчас на этом чёртовом острове, в этом проклятом месте, растекусь лужицей жажды, головной боли, полной апатии. Сдёрнул себя с корточек, начал разогревать уставшее, ноющее тело до звенящей пустоты в голове, до вышедшей по всему телу каплями пота влаги. Затем нырнул в реку, постирал грязную одежду и, почувствовав себя лучше, пошел наблюдать.

До города на востоке было далековато. Часть моста, ведущая к городу, располагалась выше моего убежища, а ниже по течению виднелась речная пристань с трёхпалубным речным теплоходом и дебаркадером на набережной. Вдоль берега по набережной сновали бусинки машин. Расстояние было большим, разглядеть какие-то подробности, кроме обыкновенной городской суеты, не удавалось. Но в нескольких местах раскинувшегося города поднимались плотные дымы пожаров, а до слуха доносились отголоски сирен. Я чувствовал тревожное настроение человеческого муравейника. Заметил, как от разных участков набережной расползаются по водохранилищу точки катеров, лодок. Не один я такой умный, решивший убраться на воду от скопления начинающих паниковать людей. Вот только и мне никакие новые “робинзоны с пятницами” на моём острове не нужны. Или снова надо быть готовым сорваться с места и уйти как можно дальше вниз по течению. В конце концов, там тоже были видны россыпи островов. Беспокойство нарастало.

Я ещё раз проверил состояние "Пряника", убрал выстиранные вещи, приготовил всё для быстрого отхода. Свой наблюдательный пункт расположил в десяти метрах от стоянки швертбота, на стороне, выходившей на панораму города. Точки лодок расползались по всем направлениям, но по большей части вверх по течению или вниз. Это тоже понятно, островов, расположенных ближе к берегу, чем занятый мной, было в достатке. Однако эта суета заставляла нервничать меня всё больше и больше. И то ли я накаркал, то ли дождался, то ли "предчувствовал", в сторону моего острова направилось целых две точки, через полчаса ставшие двумя пластиковыми катерами, за которыми, как правило, таскают лыжников или "плюшки". Вот засада. Но я точно с этими людьми на этом острове оставаться не стану. Ни за что! Уже знаю, чем может закончиться общение, минимум – урчанием. Из встреченных мной людей уж очень небольшой процент остался в разуме. Стартовать буду, как только они пристанут к острову. Пока суетятся, выдыхают, пока осматриваются, я соскользну под ветер и назад, на запад, к плавням, под прикрытие заросших лиманов. Катера приближались, судя по всему, нацеливаясь пристать к середине острова, что мне на руку. Рев мощных моторов уже заглушил все окружающие звуки, и, видимо, поэтому я не заметил то, от чего надо было закапываться в землю. Когда до берега оставалось пара десятков метров, рулевые снизили обороты, и стал слышен ещё один звук, высокий, свистящий, какой-то жуткий. А потом из-за противоположного края острова, едва касаясь кромки деревьев, вылетел чёрный крестообразный самолёт. Вжикнула очередь прямо по катерам, бухнуло взрывом, в небо рванулся чёрный дым. Я дёрнулся к финну, но в этот момент самолёт круто развернулся и пошёл снова в атаку на прыгнувших в воду людей. Шёл он вдоль острова, стреляя короткими очередями. Что-то тонко взвизгнуло рядом со мной, цапнуло за ногу, я покатился в прибрежные кусты ивы, вжимаясь в ветки и рогоз, вдавливая себя под воду. А потом воющий звук самолета удалился, и только треск и рев пламени от горящих катеров доносился с той стороны.

Я выполз на берег, осмотрел ногу, рана была сквозная, кровь лилась, нога неимоверно болела. Хотелось заорать, и я еле сдерживался. Стянул футболку, разорвал ее и перебинтовал ногу, чтобы хоть как-то остановить кровь. Поскуливая от боли и пыхтя, я поднялся и осмотрелся. Чуть не дойдя до берега, пылал катер, несколько тел в синих спасательных жилетах плавали в воде, один человек, уткнувшись носом в песок, лежал на линии прибоя. Я похромал к месту трагедии, хотя делать этого не хотелось по вполне понятным причинам. Однако не совсем же я конченый эгоист, вдруг кто-то просто ранен. Но моя совесть и человеколюбие никому уже помочь не могли. Осознавая, что теперь на этом острове, рядом с трупами и чадящим катером, мне делать нечего, я вернулся к финну и отправился вниз по течению, попутным курсом забирая чуть-чуть к западу. Там, вдали от этого проклятого города, практически на линии горизонта высились холмы высоких островов с густым лесом. К головной боли и жажде добавились дергающая боль в ноге и слабость. Моя импровизированная повязка пропиталась кровью. Я откопал в моем барахле аптечку и снова ее перебинтовал, но ещё через час повязка опять потемнела. Оптимизма мне вся эта ситуация и собственное самочувствие не добавили. Финн, плавно переваливаясь с боку на бок, шёл под попутным слабым ветром медленно. Я то и дело прислушивался и осматривал небо, честно говоря, не понимая, что я буду делать, если черный самолет вернется. Вспоминая его очертания и размеры, я понял, что это, скорее всего, небольшой беспилотник. И именно поэтому, отстреляв свой запас боеприпасов, он не стал ещё раз проходить над островом и ушёл на восток в агонизирующий город. Однако мне было без разницы: что самолет, что беспилотник, один хрен, если вернется, мне конец. И я молился неизвестному мне богу, или всем богам, лишь бы без проблем дотянуть до спасительных островов. Валкая “походка” финна укачивала, я старался удерживать себя в сознании, и с каждой уходящей минутой это становилось делать всё труднее и труднее, острова слишком медленно приближались. В конце концов, я раскрепил руль, чтобы зафиксировать курс, так как пару раз отключался. И только когда солнце уже почти коснулось горизонта, ближайший крупный остров с высоким холмом по центру оказался в каком-нибудь километре, но тут ветер скис, пришлось достать весло и грести. Солнце, коснувшись горизонта, снова распалось черными пятнами, резко потемнело. Проступившие крупные звезды давали немного света, и я правил финном прямо к темнеющему берегу, через небольшие заросли тростника. "Финн"ткнулся в песок, уперся швертом в дно. К тому моменту я уже был не в силах вытащить распертый шверт, чтобы вытянуть швертбот на берег и пришвартовать. Перевалился через борт в воду, доплелся до берега, еле-еле нашел, за что закрепить швартов, уже в полуобморочном состоянии спустил парус. Тут из меня словно кто-то вытащил стержень, я упал прямо у линии прибоя под метровый скат берега и отключился.