Горький привкус счастья

Через пару минут, покинув стоянку, Говоров забыл о незнакомке. Он достал телефон и набрал номер начальника охраны климовского банка.

* * *

Саша в душе смеялась над собой: взрослая женщина встряла в авантюру. Но стоило наткнуться на проницательный взгляд мужчины на крыльце банка, как веселье вмиг улетучилось. То, что он охранник, было написано на лице. Между лопатками образовался холодок. Она незаметно обернулась, но мужчина, показавшись почему-то подозрительным, скрылся во внутреннем дворе. Непонятно от чего, но ей стало легче.

В банке было все в точности так, как описал Стрельников. Перед кассами толпилось немного народа, возле банкомата пополняли телефонные карточки. Сотрудник отдела денежных переводов нес документы в кассу на выдачу денег. За ним семенила на высоченных каблуках девушка. Обычная жизнь обычного банка.

Она с независимым видом прошла в конец коридора к отделу переводов.

– Если получать перевод, то будете за мной, – пожилая посетительница убрала сумку, освобождая Саше место на диване. – Работают, как сонные мухи летают. Как вы думаете, мы успеем?

Саша посмотрела на часы. До конца рабочего дня оставалось пятнадцать минут. Она, как ни старалась, пришла раньше времени. Теперь оставалось надеяться на то, что больше никто не займет за ней очередь. Запертая дверь в служебный коридор находилась напротив дивана. Саша прикинула количество шагов, отделяющих ее от неприметной двери. Если сделать широкие шаги, то всего пару, а если семенить, как девушка на каблуках, то с десяток наберется. Представив себя на тех ходулях, Саша невольно улыбнулась.

– Вот вы только улыбаетесь. Хорошо вам, молодым, хоть сегодня решите свои дела, хоть завтра, некуда вам спешить. А я как подумаю, что придется еще завтра сюда добираться, то не до смеха. Вам перевод? Вот и мне тоже получить, – ответила за Сашу суетливая бабулька. – Жду уже больше часа. Ну, куда это годится! И банк вроде приличный, а загвоздки, как везде. Здесь, еще до вас, девушка ожидала перевод, а по ведомости оказалось денег меньше, созванивается с парнем, ну, с тем, который перевод ей прислал. Мне вот дочь деньги тоже из Америки высылает. Уехала давно. Меня к себе зовет. Да куда я поеду? Здесь мои родители похоронены. Муж, царство ему небесное, здесь лежит. А что в той Америке?

Бабушка еще долго рассказывала бы о своих внутренних противоречиях, но дверь внезапно открылась, и девушка, у которой возникли проблемы с переводом, со счастливым лицом вышла из кабинета. Сотрудник банка, получив по рации распоряжение, быстрым шагом направился к недавно скандалившей посетительнице. Бабушка засеменила в кабинет с надеждой решить все дела до закрытия банка. Коридор опустел. Рука, в которой Саша зажала ключ, вспотела.

В одно мгновение, пользуясь случаем, она быстро направилась к служебной двери. От волнения ключ еле попал в замочную скважину. Два поворота, и неприметная дверь открылась. Саша быстро шагнула в темноту. Тишину служебного коридора нарушал стук ее сердца. Дрожащие пальцы никак не могли нащупать скважину. Немного привыкнув к темноте, она увидела пятно на двери – свет из коридора. Сделав опять два спасительных оборота ключом, она перевела дух и прислонилась к стене. Там, за дверью, было слышно, как вернулся охранник, заняв свое место на перекрестке коридоров, ведущих в зал. Через несколько минут его шаги послышались совсем рядом. Значит, бабушка успела получить деньги и завтра ей не надо опять ехать в банк. В подтверждение ее догадки из коридора долетели знакомые обрывки фраз, что деньги прислала ей дочь и что зовет к себе в далекую Америку, да она никуда не поедет, куда ей ехать… Больше Саша, как ни напрягала слух, ничего не расслышала.

Сколько она так простояла, прислонившись к стене, неизвестно. Время текло необычно долго и вязко, как на изломе миров. Ей начало казаться, что стоит она так больше часа.

– Ну, что у вас, Елена Ивановна, больше посетителей нет? Девушка здесь сидела. Точно к вам не заходила?

Голос охранника вывел Сашу из прострации.

– Да точно, точно. Завтра придет твоя девушка. Видел, сколько времени потратили на разборки. Может, подумала, что и бабушка застрянет у нас надолго. Ох и говорливая, жуть!

Невидимая Елена Ивановна заперла дверь, потом для надежности подергала пару раз ручкой и, убедившись, что дверь заперта, направилась вслед за охранником. Следовательно, простояла она никак не час и не на изломе миров, а всего от силы минут десять, в пределах этого мира, в темном коридоре запасного выхода.

Наконец послышался звук тележки для уборки. Теперь разговаривали возле ее укрытия охранник, его голос Саша узнала сразу, и техничка. Все шло по четко расписанному плану. Сердце, так колотившееся в груди, пришло в норму, но теперь от напряжения затекла спина. Швабра с грохотом упала, скользнув по двери, и сердце Александры опять заколотилось прямо в висках. Тело от напряжения все ломило, как когда-то на поле, когда она студенткой-первокурсницей поехала на два бесконечно долгих месяца в колхоз.

Она не любила коллективную работу на полях вовсе не потому, что не понимала, почему сажают картошку колхозники, а выкапывать обязательно должна интеллигенция. Она вообще не любила никакой коллективной работы. Что значит коллективная работа? Безусловно, такая работа нужна и даже необходима. Только от такой работы ни уму ни сердцу. Саша признавала только лично сделанную работу. Делаешь и отвечаешь. Кто отвечает за коллективную работу? Выходит, коллектив и отвечает. А посему – никто конкретно.

Правда, коллективная работа на полях и весях давала возможность студентам получить в конце лета приличные, по тем меркам, деньги. В деньгах Саша никогда не нуждалась. Мать регулярно высылала помощь. Бабушка с пенсии совала в карман деньги – на девичьи нужды. Дед никогда денег не давал, но так было заведено, что деньги, лежавшие в шкатулке, разрешалось брать без отчета. Так что особой нужды в средствах она никогда не испытывала. Но ощущение своих, заработанных денег создавало иллюзию независимости, взрослости, что ли.

И вот теперь эта взрослая женщина играет в «шпионов», доказывая себе и Стрельникову… Что она и кому доказывает, Саша не успела додумать. Все звуки жизни, доносившиеся из-за двери, внезапно смолкли. Оказывается, рабочий день может заканчиваться по-разному. Вот здесь, в банке, свидетель тому тишина.

В ее отделении такого никогда не бывает, чтобы вот так – раз… и тихо.

Несколько минут Саша еще прислушивалась к невероятной тишине, словно попала в какое-то звукоизолирующее устройство. Больше ждать не было силы. Она на ощупь, касаясь рукой стены, шла вдоль коридора, пока нога не уперлась в первую ступеньку. Равномерно переступая со ступеньки на ступеньку, держась за перила, Саша поднялась на второй этаж и открыла тем же ключом дверь. Оказавшись в коридоре, она легко нашла боковую дверь, ведущую в кабинет Стрельникова. На нее, как и говорил Павел, падал свет от уличного фонаря. Включив маленький «шпионский», как шутя назвал фонарик Стрельников, она осмотрелась вокруг.

В кабинете своего руководителя, то есть главврача, она бывала неоднократно, но в «личных апартаментах» бывать никогда не приходилось. Насколько она знала, да и то на уровне сплетен, вхожих в «личный» кабинет главврача было немного. Злые языки поговаривают, что Людочка Савельева только благодаря частому посещению «этого» кабинета так быстро сделала карьеру от рядового врача поликлиники до заведующей дневным стационаром и метит на место Владимира Ивановича. Предположение казалось настолько неправдоподобным, что Саша напрочь отказывалась в это верить. Реально заменить Владимира Ивановича мог единственный человек – Елизавета, но уж никак не Людочка, имеющая в своем профессиональном арсенале только одно достоинство – доступ в «личный» кабинет главного.

И вот теперь Саша с интересом рассматривала «личный» кабинет Стрельникова. На рабочем столе стоял компьютер, рядом лежало несколько папок, аккуратно сложенных друг на друга. Вдоль стены – шкафы, наполненные доверху книгами и такими же папками. Вся обстановка была непритязательной, какой-то спартанской и безликой. И лишь забытая чашка с недопитым кофе, сиротливо стоящая на журнальном столике, напоминала, что и у этого кабинета есть свой хозяин. И этот хозяин – человек.

Бросив коротенькую куртку на диван, Саша посмотрела в окно. На противоположенной стороне улицы, чтобы не попасть в обзор видеокамеры, припарковалась ее «коробчонка». От одной мысли, что в салоне машины сидит Стрельников, ей стало совсем не страшно.

Потом она, на всякий случай, заглянула в официальную часть апартаментов. Убедившись, что там никто не притаился, Саша достала из сейфа ноутбук. На оговоренную операцию требовалось всего несколько минут. Она быстро ввела код, и когда на мониторе открылась картинка водопада, между лопатками образовался холод. Саша напрягла слух.

Этой особой чуткостью она отличалась с детства. На ночном дежурстве в больнице во сне вычленяла шум подъезжающей «Скорой» из тысячи других звуков, долетавших с улицы. Часто, проснувшись среди ночи, тихонько шла на пост дежурной медсестры. Через пару минут обязательно ее звали в палату к больному. Поначалу эти хождения немного пугали медсестер. А потом все привыкли. По дыханию тяжелобольного пациента она с точностью могла сказать, сколько ему осталось еще страдать на этом свете. Это знание она не могла объяснить ни одним известным законом. Просто – знала.

Движение в коридоре она не услышала, а скорее увидела всем телом. Непослушными руками она выключила ноутбук и, не дожидаясь, пока исчезнет водопад на гаснущем экране, замерла в кабинете, судорожно соображая, что делать дальше. На ум пришел кролик, загипнотизированный удавом. Звали этого кролика Александрой.

Неизвестный достал ключи и теперь уже спокойно, не торопясь открывал дверь. Саша в панике метнулась за штору и вжалась в стекло. На счастье, балконная дверь имела приличный выступ. Она молилась, чтобы в коридоре оказался дежурный охранник. Тогда он точно не зайдет в кабинет. Но что тогда охранник делает в приемной? Саша замерла. Мужчина тоже прислушивался. Может, показалось? Но тишину нарушил еле слышный оборот ключа. Мужчина, вошедший в кабинет, осмотрелся, плотно прикрыл за собой дверь – уверенный, что его никто не потревожит.

А если он откроет штору? Что тогда? В кино она видела, как положительный герой в патовой ситуации набрасывается на врага, то есть на отрицательного героя, завязывается драка. А потом в финале добро и справедливость побеждают.

Мужчина, вошедший в кабинет Стрельникова, вел себя уверенно. Частью перепуганного мозга Саша понимала, что посетитель здесь не первый раз. Она вспомнила, сколько потратила времени, чтобы сориентироваться в кабинете, а этот даже в темноте передвигался свободно.

Операция, ради которой пришел незнакомец, заняла несколько минут. Судя по шорохам, интересовал его тоже только ноутбук. И, скорее всего, он обрадовался, что ноутбук, забытый Стрельниковым, стоял на столе. Для уверенности он открыл незапертый сейф, после чего уселся за стол. Когда появилось еле заметное пятно – засветился монитор, мужчина подключил флешку. На мониторе в столбиках забегали цифры. Мужчина быстро застучал по клавиатуре. Память ноутбука была девственно чиста. Не найдя ни одного файла, он зло выругался. На долю секунды ему показалось, что в кабинете кто-то есть. Он прислушался. Не найдя ничего подозрительного, он не торопясь покинул кабинет. И опять ключ еле слышно повернулся в замочной скважине. Все стихло. Удалялся посетитель уже не крадучись. Тяжелые шаги, приглушенные ковром, вскоре стихли на лестнице.

Саша перевела дыхание. Шпионский фильм почти окончился. Неужели она, Саша Андреева, главная героиня?

Свернувшись калачиком на диване, укрывшись короткой курткой, Саша прикрыла глаза. Если не уснуть – можно свихнуться от тишины. Обязательно начнет казаться, что кто-то ходит, стоит за дверью. Только бы уснуть, только бы уснуть.

Стрельников, сняв очки, близоруко прищурил глаза. Наклонившееся лицо было настолько близко, что она рассмотрела даже цвет его глаз. Саша хотела спросить, как он зашел, ведь ключи у нее, но протяжный незнакомый звук, доносившийся то ли с улицы, то ли с нижнего этажа, мгновенно прогнал сон, а заодно и Стрельникова.

На часах было ровно шесть утра. Через два часа ее ждала свобода. Саша посмотрела в окно. Машина стояла на том же месте.

Покинуть банк после пережитых ночных страхов оказалось очень легко. Она тихонько вышла в пустой коридор и, сделав десяток шагов, решительно постучала в приемную Стрельникова. Увидев раннюю посетительницу, Виолетта приветливо улыбнулась. Улыбка секретаря, против ожидания, была искренняя и доброжелательная.

Секретарь главного врача тоже улыбалась посетителям, только совершенно иначе. На ее лице легко читалось: «главный занят, ему не до ваших никчемных просьб». После такого улыбчивого приема посетитель вмиг сникал. И острое желание открыть дубовую дверь, за которой вершил судьбы главный врач, пропадало. В довесок к улыбчивой секретарше на дверях главного красовалась еще и унизительная надпись: «Стучи тихо, проси мало, уходи быстро».

– Чем могу помочь? – Секретарша по-прежнему сохраняла на лице улыбку.

– Мне бы господина Стрельникова.

– Пал Палыч в отпуске. Вы по какому вопросу? Может, кто-то из заместителей вам поможет?

– Нет, спасибо. Я зайду позже.

Виолетта открыла тетрадь и хотела предложить ранней посетительнице записаться на следующую неделю, когда вернется Пал Палыч, но та, извинившись, уже закрыла дверь.

Саша быстро шла по пустому коридору на выход. Недавно сменившийся охранник провел взглядом молодую женщину и посмотрел на часы. Ходят разные ни свет ни заря.

Плюхнувшись на водительское место «коробчонки», Саша ощутила мелкую дрожь в теле и расплакалась. Крупные горячие слезы катились по щекам одна за другой.

Стрельников поморщился. Все женщины, входящие в его холостяцкую жизнь, никогда не плакали. А если и начинали плакать, то капризными, ничего не значащими слезами. И катились они нарочито и аккуратно, так, чтобы не испортить макияж. Саша плакала молча. И он растерялся. Потом рассердился на себя.

Она начала рыться дрожащими руками в своей «на все случаи» сумке, и слезы падали на дорогую импортную кожу. И найдя наконец-то салфетки, промокнула глаза, а потом вытерла все лицо, отчего вид у нее стал совсем несчастный. То, что Саша говорила, плохо укладывалось в прагматичном уме Стрельникова. Он не мог понять, как можно всем телом почувствовать, что в его кабинет кто-то собирается заходить. Но он ей верил, верил каждому слову, каждой слезинке.

Жаль, что Саша не успела закачать информацию до прихода посетителя. Увидеть бы потом лица тех, кто получил бы эту «липу». И в то же время Стрельников, как мальчишка, радовался тому, что уже сегодня, вернувшись на работу, он первым делом просмотрит запись с камер наблюдения. Единственное, что огорчало и от чего стало противно на душе, что, еще не видя никакой записи, он уже знал ночного посетителя.

– Саша, опиши еще раз мужчину.

Стрельников зачем-то сжал ее руку. Саша закрыла глаза и, растворяясь в бесконечности, снова оказалась в кабинете. Страха не было. Кабинет стал светлым и большим, словно потерял прежние границы. Мужчина зашел в приемную, потом открыл дверь кабинета и направился в другой «личный» кабинет Стрельникова. Ровное, спокойное дыхание, долетевшее к ней словно через усилитель, послышалось совсем рядом. Все было как в кино. Кадр сменялся за кадром. Она приближалась к нему, всматривалась и никак не могла рассмотреть лицо. Мужчина был довольно молодой, не старше Стрельникова. Длинные музыкальные пальцы красиво бегали по клавиатуре.

– Нет… Лица не увидела. Вижу фигуру, движения. Я узнала бы его, если бы увидела. – Саша высвободила свою руку из рук Стрельникова.

– Как это у тебя получается?

– Не знаю. Получается как-то само собой.

Стрельников смотрел на нее, но не поверх головы, не на макушку, а прямо в глаза. От этого взгляда она смутилась. С этим сложным чувством надо что-то делать, а она не знала и не умела ничего делать. Чтобы спрятать свою растерянность, вцепилась мертвой хваткой в руль. Остальную дорогу они ехали молча, и, только закрыв дверь квартиры, Стрельников решительно сообщил о своем отъезде.

– Саша, мне придется уехать, – чуть помедлив, проговорил Стрельников, окончательно приняв решение. – Вернее, вернуться домой. Спасибо тебе. Без тебя я бы ничего не сделал. Спасибо.

Надо было еще что-то сказать, но он не знал. За все услуги он щедро платил, а как здесь быть? Зачем он взял ее за руку? Зачем? И откуда это давно забытое тревожное чувство, способное на многое, но за которое надо обязательно платить свободою?

Отказавшись от кофе, Стрельников в спешке собрал вещи, небрежно побросав их в дорожную сумку. Так и не ответив на немой вопрос «что случилось?», он прижал Александру к себе, едва коснувшись губами виска, и быстро сбежал вниз.

Выйдя из арки, Стрельников остановил такси. И только отъехав от дома, облегченно вздохнул. Солнце, светящее сквозь голые деревья, обещало хороший осенний день…

Саша смотрела на удаляющуюся фигуру Стрельникова до тех пор, пока он не сел в такси. Серая вязкая грусть и усталость медленно заползали в душу. Сколько это будет теперь длиться?

За ночь салон машины наполнился терпким запахом «Фаренгейта».

В «коробчонке» ощущались свежие древесные и мшистые запахи, пахло жимолостью и кедром. И ей до самой больницы казалось, что рядом сидит Стрельников.

Машина, которую Кузьмич окрестил «коробчонкой», появилась у Саши совершенно неожиданно, вызвав много зависти и пересудов молодых коллег. Естественно, купить на свою зарплату такую машину она не могла. И о чем только ни шептался народ. Но сошлись на одном простом решении – подарил состоятельный любовник. Были даже такие, которые видели своими глазами этого самого богатого любовника. Объяснять, откуда у нее машина, она никому, кроме Кузьмича и Елизаветы, не стала. Дудник сказал, что подарок любовника звучит интригующе.

Машину еще позапрошлым летом ей подарила мать. И сколько Саша ни отговаривала ее от затратной затеи, ссылаясь, что на работу она ходит пешком через больничный сад, а по делам все равно быстрее в метро: ни пробок тебе на дорогах, ни заторов, но переубедить мать редко кому удавалось. Пришлось согласиться и ехать выбирать машину в ближайший автосалон.

В «Матиз» кричаще ярко-желтого цвета Саша влюбилась сразу, прямо в автосалоне.

На работу, в силу сложившихся обстоятельств и бессонной ночи, Саша приехала с непростительным опозданием. Идти на пятиминутку в кабинет заведующего, где сидит в полном составе дневная смена, она не решилась и направилась в ординаторскую готовить вместо Елизаветы утренний кофе.

* * *

Это утро Красников встретил на работе. После бессонной ночи, проведенной в кабинете, из зеркала на Максима Валентиновича смотрел мужчина с помятым лицом и покрасневшими глазами. Можно было поехать домой, но Красникову показалось, что под неусыпной охраной дежурных ночь пройдет спокойнее. Была и другая причина, чтобы остаться в банке – те же охранники. С недавнего времени, по негласному приказу Говорова, велся постоянный учет времени прихода и ухода с работы сотрудников банка. Приказ касался всех. Как потом, вдруг чего, он будет объяснять, что делал так поздно в банке. Конечно, он бы придумал. Мало ли чем может заниматься и.о. генерального директора банка. Но отвечать на вопросы Говорову – увольте.

Месяц, данный на погашение долга, пролетел с космической скоростью. За это время ему звонили два раза и очень дипломатично намекали, что долг желательно погасить. Он и сам бы рад это сделать, но собрать деньги собственными силами ему никак не удавалось. Для начала пришлось продать машину бизнес-класса и пересесть на дешевую иномарку. Максим Валерьянович стал чаще наведываться в казино, но недостающей суммы катастрофически не хватало. Долг был поистине заоблачным.

Красников уже собирался на работу, когда неожиданно раздался звонок. За дверью стоял рослый разносчик пиццы. Такой ерунды он никогда не ел и не заказывал, да еще в такую рань. Красников посмотрел на часы. Звонок раздался снова. Настырный посыльный не собирался уходить. Он открыл дверь и не успел возмутиться, как мгновенно, словно резиновый мяч, отлетел к стене и неловко сполз на пол. Удар пришелся в солнечное сплетение. И Красников, как ежик с английской пословицы, забыл дышать. Удары наносились профессионально. Перед глазами мелькал зеленый комбинезон с крупной надписью на груди «Ваш заказ».

Придя в себя от боли и наглости нападавшего, Красников попытался сопротивляться. Но следующий удар пришелся в пах. Дыхание перехватило так, что Красников на какое-то мгновение потерял сознание. Окончательно не оправившись от боли в паху, боясь шевельнуться, Красников с удивлением осознал, что живой.

– Деньги должны быть к концу месяца. Соберешь и позвонишь.

– Я не успею, – еле слышно прошептал Красников.

– Жить захочешь – успеешь. Я приду через десять дней. Только не думай – легко не умрешь. Я тебе обещаю. И еще… не вздумай дурить.

Пнув носком ботинка лежащего на полу Красникова, развозчик пиццы покинул квартиру.

И если бы не жгучая боль в паху, можно подумать, что привиделось со сна. Все произошло настолько молниеносно, что не укладывалось в воспаленном от боли мозгу. Красникову ясно было только одно – повторной встречи его тщедушное тело не вынесет. Его стошнило прямо на светлый персидский ковер.

Найти недостающую сумму в оставшиеся дни было столь нереально, как слетать на Луну. За отведенное время он не успевал даже продать квартиру. Перед глазами снова стояла заблеванная прихожая.

На следующий день он встретился с Акулиным. Придуманная на ходу идея, с которой он обратился к Виктору Андреевичу, была не плохая сама по себе, главное, на ее реализацию требовались деньги. Ровно столько, сколько недоставало до полного расчета. И ни копейки больше. Акулин мог бы, конечно, поддержать племянника, но одной идеи оказалось мало. Акулин хотел полной выкладки, с расчетами, обоснованиями и гарантиями возврата денег. Поразмыслив над предложением и взвесив риск сомнительной операции, смахивающей на аферу, денег Акулин не дал.

Красников обзвонил всех знакомых. Треть нужной суммы с трудом, но все же удалось собрать. Но только треть. И, как часто бывает в таких ситуациях, помощь пришла, откуда ее и не ждали.

С Эдуардом он встретился совершенно случайно, можно сказать, столкнулся в банке. Занятый своими проблемами, Красников даже не поинтересовался, что делал приятель в банке. Да собственно, он не сразу и признал Эдуарда.

– Старик, сколько лет, сколько зим! – Эдуард радостно похлопал Красникова по плечам. – Куда ты тогда пропал? На звонки не отвечал! Год не виделись!

Громкий розговор начал привлекать внимание охранника. Красникову ничего не оставалось, как согласиться на предложение Эдуарда посидеть в кафе. Говорить о своих проблемах особо не хотелось, повторять придуманную историю Красников тоже не стал. Рассказать правду, как его облапошили, он никогда не решился бы, но получилось все само собой.

Может, от того, что Эдуард задавал правильные вопросы, может, далось в знак напряжения последних дней, но Красников выговорился. Картина получилась и вовсе неприглядная.

– Да-а, с такими людьми шутки плохи, – подытожил рассказ Эдуард. – Конечно, тебя не убьют. Какой спрос с трупа? Но жить спокойно не дадут – это точно. Сколько дней в запасе?

Лицо Красникова вытянулось. Никакого запаса времени давно не было.

Эдуард кому-то позвонил и договорился о встрече, и вскоре пошел встречать подъехавшего. Красников допил безвкусный кофе, понимая, что вся эта суета не стоит ломаного гроша, как, собственно, и его жизнь. Он готов был рассчитаться за заказ, как появился Эдуард, и не один. Валентин Дмитриевич Барков решил вопрос в тот же вечер. На шее Максима Валентиновича ловко затянулась новая крепкая петля.

Красников плеснул на лицо холодную воду, словно тем самым хотел смыть тяжелые мысли. Никакой информации Баркову он не передаст! Нет в ноутбуке никакой клиентской базы! Нет! От бессилия ему хотелось кричать. В ноутбуке, не подключенном к Интернету, спрятанном в сейфе, информации – нет! Об этом он доложил Баркову сразу, как только покинул кабинет Стрельникова.

* * *

Стрельников остановил такси за два квартала от дома. Он пытался вспомнить, когда последний раз шел по улице. Просто шел, никуда не спеша, чтобы его вдобавок толкали прохожие, цепляясь за его сумку. Вечерние неспешные прогулки с Сашей – не в счет. Он изо всех сил старался не думать о них. Почти две недели, длившиеся целую вечность, с душевным давно забытым беспокойством, наконец-то закончились.

Створки поворотно-распашной двери, словно в подтверждение его мыслей, неслышно разъехались в стороны, впуская своего жильца в холл, как в старую жизнь. Привычный запах освежителя воздуха после утренней уборки еще не выветрился. В холле пахло морской свежестью и лесом. В кадках росли пальмы. За две недели ничего не успело измениться.