Горький привкус счастья

В группе, куда они попали со Стрельниковым, были одни европейцы. Стрельников, свободно говорящий на нескольких языках, только успевал переводить ей комплименты, сыпавшиеся от пожилых джентльменов. Недвусмысленные взгляды, которые она постоянно ловила на себе, перевода не требовали. Молодое, упругое, загорелое тело и стройные ноги будоражили воображение мужчин, и они, невзирая на неодобрительные взгляды своих многолетних супруг, откровенно засматривались на нее, плавающую с дельфинами. Стрельников потом говорил что-то о легкомысленном поведении, но пришла ночь, и ее безумные ласки затмили дневные просчеты.

На этот раз Стрельников отпускает ее одну на целую неделю. Осталось только попросить денег у отца. При мысли, что она скоро выйдет замуж и станет финансово независимой от отца, жизнь показалась куда более радостной. И Лера, прислушиваясь к шуму льющейся воды, направилась к Борису в ванную.

* * *

Красников приехал на работу не выспавшись. Он опять просидел в машине почти до полуночи, наблюдая за домом Марины. На мгновение ему даже показалось, что в квартире блеснул свет, но, сколько потом ни всматривался, окна зияли черной пустотой. Зачем ему Марина, он бы и сам толком не ответил. Что она могла ему сказать? Почему случился тот роковой проигрыш? Ее вины в том нет. Или есть? Пожалуй, эти два нерешенных вопроса и заставляли Красникова периодически подъезжать к дому Марины.

Молодая женщина играла в рулетку за его столиком. Наметанным глазом Красников сразу оценил, что женщина играет ради самой игры, а вовсе не ради выигрыша. Он обратил внимание на нее лишь потому, что она заняла его привычное место. Сядь тогда Марина за другим столиком, он бы ее не заметил, как до того не замечал никого вокруг, кроме крупье.

– Как у вас ловко получается! – Марина восторженно улыбнулась Красникову после его очередного выигрыша.

– Ничего особенного. Поставьте… – он на мгновение задумался, просчитывая в уме варианты, – поставьте на черное «четное».

Крупье бросил шарик на крутящееся колесо. Ставки сделаны. Рулетка завораживающе двигалась по колесу, еще один, последний круг и начала замедляться. Женщина, затаив дыхание, смотрела, как волчок остановился, замерев на «черном», показывая четное число. Незнакомка радостно захлопала в ладоши. Красникову самому стало легко и весело. В конце игры, заметив, что Максим периодически смотрит на часы, Марина пригласила его в бар отметить ее победу. От приглашения он даже не стал отказываться. Оказалось, Марина в казино пришла впервые в жизни. Какие дела стряслись у подруги, что та оставила ее одну, Марина не объяснила.

Так завязалось знакомство. Встречались по пятницам. Потом начали встречаться чаще. Марина относилась к тому редкому типу женщин, которые ловко умели сочетать в себе любовницу, заботливую мать и ненавязчивую собеседницу. Красников даже не мог мечтать о такой женщине! В казино ездили вместе. Марина никогда не играла, но ее присутствие Красникову льстило. Льстило, что на женщину, принадлежащую ему, с восторгом засматриваются все мужчины.

– Макс, как ты смотришь, чтобы поехать к моей подруге в гости?

– У меня предложение куда лучше – давай проведем вечер вместе.

Он никуда не хотел ехать. Поехать, значит, надо знакомиться с хозяевами, их друзьями, выслушивать ненужную болтовню, одним словом – тратить впустую вечер.

– Макс, мы не можем не поехать. Кира – не просто моя подруга. Благодаря ей мы познакомились. – Марина нежно обняла его за плечи.

– Нет, в субботу не смогу. Дел много.

Волосы Марины приятно защекотали его шею. Красников вдохнул знакомый аромат духов и согласился.

– Ехать далеко?

– За город. Поверь, тебе понравится. У Киры собираются интересные люди. И ночь мы проведем в новой обстановке.

Последняя фраза звучала многообещающе. На следующий день под вечер Марина заехала за ним. За городом, съехав на обочину, показала первые обещанные утехи. Кровь стучала в висках. Красников уже ничуть не жалел, что легко согласился на поездку.

Особняк светился огнями, как новогодняя елка. К их приезду все были в сборе. Радушная хозяйка, нежно расцеловавшись с Мариной, проводила гостей в дом. У Красникова создалось впечатление, что именно их все и ждали.

Субботний вечер оправдал все надежды, и не только по части секса. Особенно ему, искушенному в игре, понравилась рулетка. Все по правилам. Только ставки делались скорее для интереса, чем для выигрыша. Красников чувствовал, что это была лишь прелюдия. Присматривались к нему. Играли здесь по-крупному. Серьезные люди на кон ставили серьезные деньги. Некоторые лица мелькали по телевизору.

С тех пор они с Мариной все субботы проводили у Киры. Максима в загородном доме принимали как самого желанного гостя. Играл он по-старому: вначале немного проигрывал, потом выходил на ноль, под конец резко повышал ставки, получал выигрыш и под утро возвращался домой. Система игры, жившая в голове, ни разу не дала сбоя.

В ту злосчастную субботу все было как всегда. Женщины обсуждали тусовки и отсутствующих подруг, пили коктейли, мужчины играли. Он аккуратно сложил деньги в небольшой кожаный портфель и готов был распрощаться с радушными хозяевами, как на пороге появился щуплый итальянец Кирилло, которого Кира представила всем на русский манер – Кирилл. Все нехотя потянулись знакомиться с неожиданным гостем. Пришлось задержаться. На маленьком столе появилась бутылка коньяка и пузатые бокалы. Отказаться выпить за знакомство было неудобно. В какой-то момент Красников почувствовал тяжесть в голове и… веселость. Он еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Потом вместо того, чтобы ехать домой, он непонятно как оказался в игровой комнате. Крутился волчок. Крупье объявлял растущие ставки. Максим снова выиграл. Вот здесь бы ему остановиться, но в мозгу созрела комбинация. Комбинация была не опробованная, рискованная. Проверить ее надо было на пустячной ставке. Но ему опять стало смешно.

Красников рискнул и назвал ставку. В зале на минуту стало тихо. Кто-то присвистнул, кто-то заметил, что при его-то таланте и везении можно ставить и больше. На везение он никогда не жаловался и ставку… увеличил.

Все происходящее потом Красников помнил как во сне. Рулетка остановилась на выигрышном поле. Он выиграл. Все замерли. Он слышал биение собственного сердца. На мгновение перед глазами появилась пелена, и он не увидел, как рулетка содрогнулась и… сделала движение. Красников забыл дышать, в горле пересохло, ноги сделались ватными. Как доехал домой – не помнил. Марина что-то лепетала, но он так ничего и не понял. Всю дорогу ему хотелось смеяться.

Правда, к его проигрышу отнеслись с пониманием. Кто ж возит с собой такую сумму! Красников написал расписку.

* * *

Павел Стрельников лежал, не ворочаясь, забросив руки за голову до тех пор, пока не почувствовал мелкого покалывания в пальцах. Кисти затекли. Надо повернуться, высвободить руки, а еще лучше – лечь на бок. Он, представив скрип кожаного дивана, способного разбудить полподъезда, продолжал лежать не шевелясь. Завтра он будет спать в своей постели.

Настенные часы в гостиной пробили только полночь. Сон пропал, и ничего не оставалось, как ждать утра. План, созревший в голове еще там, на андреевской даче, теперь Стрельникову не казался таким неправдоподобным, за исключением одного «но». Если бы он додумался до него раньше. Все было настолько просто, как простым бывает все гениальное.

Почему все гениальное просто? Потому, что мысль оттачивается в размышлениях, в результате чего отбрасываются все прилагательные, склонения и длинные объяснения. На поверку остается сама суть. Только докопаться до этой сути – процесс трудоемкий и мучительный. Именно этот процесс никогда не учитывается обывателем. Обыватель даже не догадывается о количестве бессонных ночей, проведенных в сомнениях и раздумьях. Оттого все гениальное кажется настолько простым, что порой даже обидно, как же сам до этого раньше не додумался. Ведь так просто!

Стрельников вздохнул и осторожно, чтобы не скрипнул диван, рывком поднялся. Ему всего-то и надо было взять ноутбук. Уверенный, что выучил кабинет наизусть, Стрельников, не включая света, направился к письменному столу. О комоде, стоящем почти у изголовья, он вспомнил, когда резкая боль раздалась в бедре. Настольная лампа, которую он поленился включить, задребезжала. Он неуклюже попытался ее придержать, но получилось только хуже – лампа еще больше качнулась и свалилась на пол. Через пару минут в дверь постучали. Стрельников наконец-то включил верхний свет и открыл дверь.

Разбитое стекло Саша убрала быстро, считая, что лампа просто отжила свой длинный век. Разбилась – значит, на счастье. Правда, на счастье бьется посуда, а вот к чему бьется лампа – они не знали. Жизнь покажет.

Потом они пили чай прямо в кабинете. И она, подобрав ноги, сидела в кресле, внимательно слушая Стрельникова, со всех сил стараясь не пялиться на него. Ей это удавалось с трудом, потому что Стрельников сидел напротив на скрипучем дедушкином диване, упершись ручищами в колени. Она переводила глаза с его босых ног сорок пятого размера на помятую футболку и обратно.

Стрельников долго колебался, стоит ли рассказывать всю эту историю Саше, пока не поймал себя на мысли, что ей давно все известно. Женщины с такими глазами обычно все знают сами. Им даже полуправды не скажешь. Не получится.

Она все время сидела в кресле, не шевелясь, изредка кивая.

– Павел, ты совершил должностное преступление, или как это называется?

– Так и называется. У меня на тот момент, когда все это завертелось, не было другого выхода, как удалить всю информацию.

Он представил, что могло быть, если допустить утечку информации. Он никогда не смог бы доказать, что он к этому не причастен.

– И что теперь делать?

– Пока не знаю. Вернее, знаю, что надо делать, но не знаю, как это сделать.

Стрельников действительно не знал. Он проделал огромную работу, дело за малым – закачать липовую клиентскую базу и ждать, кто позарится на эту информацию. Но для этого он должен стать ни много ни мало человеком-невидимкой.

– Почему ты не поговоришь с начальником охраны?

– Я ему не верю.

Стрельников опять прокрутил в голове все события последних дней, и везде всплывал Говоров.

– А я думаю, только Говорову и можно доверять. Он спас тебя, рискуя своей жизнью. И сделал это осознанно. Он готов был отдать свою жизнь за тебя.

Стрельников кивнул. И было непонятно, соглашается он с ее доводами или думает о чем-то своем.

В гостиной часы пробили три часа ночи.

– Ты мне можешь не верить, но это не Говоров.

Стрельников снял очки, привычным движением потер переносицу. Вот и она туда же. Хороший человек. Говоров не может. Тогда кто? Откуда ей, такой правильной, знать, как бывает в неправильной жизни?

– Но я знаю, что надо делать. Только пообещай, что не будешь перебивать, смеяться и не скажешь «нет».

От вида, с которым Саша загибала пальцы, выдвигая свои требования, Стрельников рассмеялся.

** *

Нинель Станиславовна позвонила дочери в самый неподходящий момент, когда Лера только начала составлять список необходимых для отдыха вещей. Результат неспешной ревизии гардеробной комнаты утешительно порадовал: сарафаны, майки, короткие шорты, подчеркивающие длину ее загорелых ног, туники, рубашки аккуратно висели на своих местах. Широкие сарафаны, вышедшие из моды, и несколько кофточек Лера бросила на пуфик. Жаль, что фирменные вещи достанутся домработнице, но не выбрасывать же на помойку. Представив радость Натки, Лера немного поколебалась – стоит ли доставлять удовольствие надоевшей домработнице, и, чтобы не передумать, быстро сгребла яркие тряпки в бумажный пакет, оставшийся от покупок в Пассаже.

Вещей, которые надо было купить в ближайшее время, оказалось не так уж и много. Лера аккуратным почерком бывшей отличницы старательно записала первым пунктом купальники. Купить надо минимум два, а лучше три. В тон купальников следовало приобрести сланцы и парео. Она только собиралась написать «панама», как на пуфике задребезжал телефон. Разговор с матерью, да еще с утра, не сулил ничего хорошего.

– Лера, ты оконченная дура или только прикидываешься?

Вопрос Нинели Станиславовны, не позволяющей себе подобных выражений, ошарашил Леру.

– Не заводись. Что-то случилось?

– Ты поссорилась с Павлом? Мне отец сказал, что ты просила у него деньги на отдых? Почему ты летишь одна, без Павла? Это как понимать? – Нинель Станиславовна задавала вопросы дочери в порядке значимости ответа.

– Да, лечу. И ничего страшного в этом не вижу. Знаешь, на Новый год Дед Мороз иногда дарит подарки даже взрослым девочкам, – съехидничала Лера. – Стрельников летит к родителям в Севастополь. Или ты решила, что я обязательно должна быть рядом и всю новогоднюю ночь слушать, какой у них чудный сын и во сколько лет он начал самостоятельно писать в горшок? Павел – прекрасный человек, но меня тошнит от семейного ужина. Понимаешь? Тошнит.

Лера в сердцах швырнула недописанный листок и опустилась на пуфик. Заполненный доверху пакет, несмотря на свою прочность, лопнул. Неприятный разговор, похоже, затянется. Дальше последуют причитания о Лериной непутевости. Под конец мать, как обычно, усомнится, не подменили ли ей дочь еще в роддоме. Если запастись терпением и не перечить, не перебивать, то разговор скоро окончится.

– Ты меня слышишь? Почему молчишь?

– Потому, что внимательно слушаю. Тебе не угодишь.

В загородном доме Акулиных повисло молчание. Нинель Станиславовна искала новые контраргументы.

– Может, тебя таким образом Павел выпроводил на праздники, чтобы провести их с другой женщиной? – Нинель Станиславовна нарушила молчание.

– Павел, я тебе еще раз повторяю, Новый год встречает с родителями.

Лера сдерживалась, чтобы не сорваться и не нагрубить матери. Однажды она в сердцах бросила трубку, в результате Нинель Станиславовна незамедлительно нагрянула. Скандал, затянувшийся на несколько часов, имел сокрушительные последствия. Акулин на целый месяц заблокировал Лере кредитную карточку.

– Я оставлю все, как есть. Вернусь с отдыха, и тогда во всем разберемся. Мы разберемся сами, – с нажимом, злясь на мать за неуместный звонок и разговор, ответила Лера.

На том конце послышался скрип. Нинель Станиславовна опустилась в кожаное кресло, настраиваясь на продолжение разговора.

С кухни потянуло горелым. Лера, в сердцах чертыхнувшись, бросилась на кухню. Ржаные гренки за время препирательства с матерью были готовые для мусорного ведра. Лера открыла настежь окно.

– Лера, ты меня слышишь? Никакого отдыха без Павла не будет. Или ты летишь с ним, или вообще не летишь. Ты меня поняла?

– Да.

– Вот и хорошо. Павел вернется из отпуска – приезжайте к нам на ужин.

Нинель Станиславовна отключила телефон, оставив последнее слово за собой.

Так они беседовали часто, но по-настоящему поссориться им не удавалось с тех пор, как она стала жить отдельно от родителей.

Из больницы, после неудачного аборта, Лера вернулась осунувшаяся в лице, исхудавшая, с темными кругами под глазами и вдруг повзрослевшая. И если ее, как говорит Нинель Станиславовна, и подменили, то никак не в поселковом роддоме, а значительно позже – в гинекологическом отделении городской больницы по улице Лесной.

Она уже не была похожа на прежнюю добрую, домашнюю, беззаботную девочку. Андрей Викторович, никогда особо не интересуясь личной жизнью дочери – для этого мать есть, видя постоянно напряженную обстановку в доме и чувствуя долю своей отцовской вины за случившееся, решил, что правильнее да и спокойнее будет, если дочь станет жить отдельно. Нинель Станиславовна, естественно, была категорически против поспешного решения. Но на этот раз Андрей Викторович, тихий и спокойный в семейной жизни человек, так громыхнул кулаком по столу из карельской березы, что спорить с мужем дальше Нинель Станиславовна не решилась.

Баснословно дорогую квартиру для дочери Акулин выбрал сам, предусмотрительно оформив документы на себя. Как чувствовал, что от дочери можно ожидать чего угодно.

Лера сидела на кухне еще некоторое время, прижимая молчащий телефон к уху. После короткого разговора Новый год на берегу океана с брызгами шампанского в объятиях Бориса стал несбыточной мечтой. Мечтой, на которой поставлена жирная точка. И виноватым оказался снова Стрельников. Он был виноват во всем. Даже в том, что познакомился с ней в тот вечер.

От безысходности Лера расплакалась.

День знакомства с Павлом Стрельниковым Лера помнила до мельчайших подробностей. И дело было вовсе не в Стрельникове. На это у нее были свои веские причины…

Кандидатов на ее сердце, руку и состояние отца всегда было хоть отбавляй. На вечеринку, которую организовывал Акулин для своих партнеров, Лера собиралась пригласить Романа Лагунова. Для знакомства – самое удачное время. Но все сложилось иначе.

Рано утром на квартиру заехала Нинель Станиславовна. Лера была без настроения. Не то чтоб ночная трагедия на трассе лишила ее сна, но сон был каким-то беспокойным и тревожным.

– Выглядишь плохо, – бросив на руки дочери норковое невесомое манто, благоухающее дорогими французскими духами, вместо приветствия заявила Нинель Станиславовна.

– Ты бы еще раньше приехала.

– Я ненадолго. Свари кофе, – скорее приказала, чем попросила мать. – Я хочу, чтобы ты познакомилась с одним человеком. Это генеральный директор банка. Знаешь, такой очкарик, но отец говорит, что очень перспективный. И отцу он нравится. Это главное, – многозначительно произнесла Нинель Станиславовна.

– Ма, ты приехала в такую рань, чтобы мне рассказать об очкарике?

– Лера, очкарик – это шанс прочно выйти замуж! Это шанс, который нель-зя у-пус-тить! – по слогам произнесла Нинель Станиславовна. – Я знаю, о чем говорю.

– Господи, и о чем ты говоришь? Какое замуж? Я его в глаза не видела, а тебе сразу – замуж! Если он нравится отцу, это вовсе не значит, что понравится мне.

– Прекрати этот балаган. – Нинель Станиславовна знала свою дочь лучше, чем та думала. – Хорошо. Тогда привози своего адвоката, а там посмотрим. Хотя как по мне, так лучше этот финансист. И потом… Ты же знаешь отца.

– Я вас знаю обоих.

– Подъедешь с Романом часов к десяти вечера. – Нинель Станиславовна не обращала внимания на колкости дочери. – Раньше, думаю, не стоит приезжать. Официальная часть вам ни к чему.

Не притронувшись к кофе, смерив на прощание дочь тяжелым взглядом, Нинель Станиславовна покинула квартиру.

Через час после отъезда матери Лера, вызвав такси, поехала к Лагунову.

Она чувствовала, как Роман всматривается в ее лицо, тщетно пытаясь отыскать следы бессонной ночи.

– Ром, ты знаешь, сколько аварий случается ежедневно на наших дорогах в пределах города, не говоря о стране в целом? От аварии никто не застрахован. Мы не исключение. Ну, что теперь делать? Хочешь, я пеплом голову посыплю, если тебе станет легче? Больше я ничего не смогу сделать.

Она видела, как Роман напряженно наблюдал за тем, как она спокойно курит. Ему всегда нравились ее руки. Он говорил, что не любит курящих женщин, но ей прощалось все. Только она одна умела так красиво курить, зажав сигарету в длинных пальцах. Ровные, одинаковые колечки дыма настигали друг друга и сливались в одну несуразную фигурку, похожую на синее облако.

– Давай съездим куда-нибудь, развеемся. Я знаю одно довольно тихое место. А вечером нас ждут в ресторане. У отца прием. Я хочу тебя познакомить с родителями.

– Лера, тебе совсем не страшно? – удивленно спросил Лагунов. – Ты так легко говоришь, словно все было в кино, а не с нами. Ты знаешь, сколько грозит за наезд на человека с сокрытием с места аварии?

– Ну, это тебе виднее. Ты у нас адвокат. Но грозит, если на то пошло, не нам, а тебе. Так что нечего распускать нюни. На чьей машине вмятина? Никто не докажет, что за рулем была я. Свидетелей нет. А вот если провести экспертизу, то свежие следы сразу обнаружатся на твоей машине. Но до этого не дойдет. Так что выбрось блажь из головы и собирайся. Я еще не завтракала.

– Лера, я не могу.

– Что не можешь? Ты понимаешь, что сегодня вечером ты встречаешься с моим отцом? Или тебе это уже ни к чему?

– Лера, давай не сегодня.

Она с недоумением, ничего не понимая в происходящем, курила сигарету. «Господи, ну, почему мне вечно не везет с мужчинами? Попадаются одни слюнтяи. И этот раскис. Благородный вы наш».

– Роман, может, мне вообще уйти из твоей жизни, чтобы ты мог спокойно, не отвлекаясь на меня, страдать? Я уйду, если для тебя смерть безмозглой курицы важнее меня.

Молчание Лагунова она тогда расценила правильно. Больше они не встречались.

Так, по стечению обстоятельств она познакомилась со Стрельниковым. Павел неожиданно ей понравился. Жаль только, что страсть быстро улеглась, отношения перешли на другой, более спокойный уровень, когда уже и нести тяжело, и бросить жаль.

А потом у нее появился Борис…

До Москвы оставалось километров пять, не больше, когда в машине появился непонятный шум. Лера вначале выключила кондиционер, потом радио, в надежде, что ей показалось, но стоило повысить скорость, и шум нарастал сильнее. Пришлось съехать на обочину. Ничего не оставалось, как звонить в техпомощь. Вот тогда и появился Он. Высокий, спортивного телосложения Борис издали напоминал Стрельникова. Только яркий, небрежно завязанный платок под светлым пуловером придавал мужчине богемный вид. Седина, слегка коснувшаяся висков, игривый взгляд веселых глаз свидетельствовали о легком характере незнакомца. Лера только и успела изобразить милую беспомощность, так волнующую мужчин, как он предложил помощь.

Борис на своем «БМВ» дотянул машину до ближайшего автосервиса, потом с ветерком довез ее до самого дома. Галантно поцеловал руку и попросил о встрече. С того вечера и начались необременительные отношения, скрашивающие пресность предстоящей семейной жизни со Стрельниковым.

«Борис должен приехать с минуты на минуту», – спохватилась Лера и принялась за новые гренки. Потом, когда Борис закурит прямо на кухне свою сигару, опустит в чашку ломтик лимона, она подаст тоненький гренок с листом салата и копченой куриной грудкой. Все, как он любит. Только как ему сказать, что новогодний отдых накрылся медным тазом? И все из-за Стрельникова!

Прокрутив в голове пару банальных вариантов, она решила рассказать все как есть.

* * *

Последние наставления Валентина Дмитриевича Красников помнил наизусть. Но перед тем, как вызвать начальника безопасности банка, он еще раз открыл тумбу рабочего стола. Приспособление, похожее на флешку, способное взломать любой пароль любого компьютера, лежало на месте. И только убедившись в этом, Максим Валентинович набрал секретаря Стрельникова. Говоров явился без промедления.

Красников старался не смотреть ему в глаза, словно Говоров мог прочитать его мысли, как устройство, лежащее в сейфе.

– Я отправлю в Климовск Алексеева. Он решит все вопросы, – возразил Говоров. – От системного администратора пользы будет в стократ больше, чем от меня.

– Станислав Алексеевич, я ценю ваше мнение и понимаю, что вы отлично знаете свои кадры, но проблемы, возникшие в Климовске, будете решать именно вы.

Красников выжидающе смотрел на Говорова, надеясь, что тот наконец-то покинет его кабинет. Надо было самому зайти к нему. Отдал бы распоряжение и вышел, не слушая никаких доводов. А теперь приходится почти оправдываться. Распустил всех Стрельников!

– Хорошо. – Оспаривать приказ и.о. Говоров не стал. – Утром сразу в Климовск.

– Почему завтра?

– Поздно уже. Пока доеду – вечер. Завтра выеду в шесть утра и к началу рабочего дня буду в Климовске.

– Мне звонил начальник отделения. Они вас ждут сегодня. Если вопросов нет – я вас не задерживаю.

Никакой внештатной ситуации в банке Климовска не было. И не могло быть. Случись что – он знал бы первым. Но заметив, как Красников нервно сжал карандаш, еще чуток и точно сломает, Говоров попрощался и покинул кабинет.

Красников облегченно вздохнул, когда за Говоровым закрылась дверь. Неприятное чувство, сродни страху, немного отступило.

Вернувшись к себе, Говоров первым делом вызвал своего зама. Куликов давно ни в каких инструкциях и наставлениях не нуждался, но все же не мешало напомнить, что с сегодняшнего дня он отвечает за безопасность банка. Потом достал приготовленную командировочную сумку, которую уже и не помнил когда последний раз вынимал из шкафа. Надобности в спешных сборах не было, и если б не армейская привычка – готовность к любым непредвиденным обстоятельствам, пришлось бы ехать домой за сменной одеждой. А значит – потерял бы еще пару часов.

Говоров спустился в зал на первый этаж. Охрана на месте. Потом зашел в дежурную, бегло посмотрел на мониторы и, не найдя причины непонятной тревоги, направился в гараж. На выходе он столкнулся с женщиной. Профессионально отметил безопасность клиентки. Правда, в женщине еще было что-то такое, что заставило полковника обернуться. Дверь банка автоматически закрывалась, пропуская посетительницу внутрь. Еще мгновение, и силуэт женщины исчез.