Сквозь песок: Мир на ладони

– Приветствую! – с почтением сказал он. Нингаль ответила неловким кивком.

– Она перешла границу с обратной стороны гор, – тут же вставил Брис. – Встретилась с гоблинами за периферийной зоной…

– И выжила? – удивился Авилар неподдельно, изучая раны девушки. Наёмница нервно глотала воздух: восхищение вдруг смешалось с негодованием. Вопрос принца прозвучал оскорбительно, будто в её выживании кроется нечто нереалистичное, будто Нингаль не способна справиться в одиночку с гоблинами или с кем-то там ещё.

– Я решил, Вы – одно из магических существ, что создают в пещерах Мерумоски белые маги. Слышал, тёмную кожу сложно получить без мощного заклятия, – ни чуть не уничижительно сказал принц, вонзив взгляд в облик гостьи.

«Но я не тёмная…» – раздосадовалась Нингаль, возжелав прикрыться тканью.

– Вы решили, Ваше Высочество, что я могу позволить себе такую шалость, когда ресурсы столь малы? Вот так думает обо мне сын короля? – фальшиво изумился маг. Авилар скромно улыбнулся.

– Я сожалею о своей ошибке.

Нингаль тихо ожидала, когда разговор о её «недостатке» закончится. В каком-то смысле предмет разговора ей даже понравился, ведь он явно сбавил очарование Его Высочества.

– Ваше Величество, я пришел с важным донесением, – переменился принц, потеряв интерес к чужестранке. – Это крайне важно и не терпит отлагательства. Я должен показать Вам кое-что… На нижнем ярусе Красного дерева.

Король и маг напряженно переглянулись.

– Прямо сейчас! – с мягкой настойчивостью добавил Авилар.

– Старый друг, – обратился король к белому магу, – я не смею сейчас вмешиваться в ход твоих действий. Ты возложил на себя важную миссию, не оставив другим времени на принятие решений. Помни: мы на одной стороне. Но сейчас я должен исполнить долг перед Ар-нам-нэланом! Не смею задерживать тебя и желаю ясности мысли. И Вам, Нингаль, желаю окрепнуть и обрести свой путь в нашем мире. Ещё свидимся.

Брис Турага склонил голову и взглядом сопроводил короля до выхода. Принц Авилар ушел, не почтив гостей отца прощальным словом.

Нингаль уставилась на мага, как бы спрашивая: за кого вы меня принимаете? Тот насупился старым филином.

– Тебе придется поехать со мной. Надеюсь, ты не возражаешь, – отрезал он, а тело отречённой вдруг вновь сковала невидимая сила.

– Так будет не всегда. Но пока… – маг двинулся к выходу. Нингаль словно марионетка поволоклась следом, бесчувственно шаркая ногами по полу.

– Да и… если позже решишь сбежать, то имей в виду, что баночки под твои снадобья теперь не имеют единого цвета. Словом, тебе не разобраться. Пить всё подряд опасно. Поэтому лучше не думай о том, чтобы выкрасть что-то у меня и сбежать.

Отречённая попыталась высказаться, но язык окаменел.

– Позже поговорим! – неловко кашлянул Брис.

Он оставил её в комнате на «длительный отдых», как выразился перед уходом, в беспамятстве. К вечеру вернулся и пробудил. Но власть над телом осталась ей недоступной. Злость и желание проучить негодяя жгло изнутри, но поделать Нингаль ничего не могла.

Тем временем на город опустился чёрный купол ночи. И всё же город-роща не окунулся во тьму. Эльфы зажгли магические огни. Тёплое свечение сочилось из окон, тянулось от развешанных над мостиками огней, обволакивало деревья мерцающей поволокой. Нингаль наблюдала расслаивающийся свет, пока заклятие вело её к бесколесной повозке с левитирующими лошадьми.

***

Ещё долго отречённая ощущала магию эльфийского города, удаляющегося за горизонт. Подёрнутая светом темнота успокаивала и умиротворяла, и Нингаль с сожалением вздохнула, когда тьма сомкнула город, и повозка погрузилась в абсолютное владычество здешней ночи. Ещё одной ночи без звёзд.

Брис предупредил: повозка пойдет без света, объяснив, что движущийся огонь за пределами города привлечет силы, с которыми лучше не встречаться. И хотя «нечисть всякая» не часто шастает по «означенным путям» – а именно так назывались выложенные сеном дороги – всё же лучше не расходовать ресурсы на «неприятные встречи». А кроме того, «благородные кони Лунг и Морин» обладают способностью видеть в темноте и прекрасно знают, куда идти. Брис назвал их «кони ветра» и обозначил важность следовать лошадиному чутью: они как никто понимают стихии, а сила их сокрыта в мускулистых спинах, завешанных цветными покрывалами. Ещё маг искренне извинился за неудобства, доставленные заклятием, и попросил не злиться на него, ведь он делает это на благо. Знает Нингаль такое благо… Дай только возможность, она этому проходимцу всю рожу отколупает!.. И всё же… Если он не врёт, то остаться одной среди кромешной ночи, без оружия, может сделаться роковой ошибкой. И тогда Бильгамес не дождется своей радости бессмертия.

Теперь Брис молчал, сидя на козлах. Нингаль тоже не спала. Перед выездом она осушила три склянки, и потому находила в себе дюжие силы и бодрость. Сначала она пыталась освободиться от заклятия, и потратила много сил в попытке напрячь мускулы, потом смирилась со своей беспомощностью, проклиная белого мага и всю Ладонию. Брис только досадливо махал головой. Ему никак не приходило в голову, что она никуда не побежит, если он ослабит заклятие. Нингаль догадалась об этом, понимая, что мысли её чересчур агрессивны и подозрительны, и, возможно, старик действительно хочет защитить её… Она мысленно чертыхнулась и постаралась расслабиться, прислушиваясь к ночи.

Казалось, что в воздухе нет никакого движения. Нингаль вообще не была уверена, что повозка куда-то двигалась. Обученные тишине лошади умудрялись не издавать ни единого звука. Их гарцующая походка существовала только в её воображении. Лишь Брис изредка причмокивал, видимо, чтобы Нингаль знала: он всё ещё здесь.

Отречённая задумалась о небе. Оно должно быть сверху… Но чернота подчеркнуто давила на глаза, будто сверху скорее надвигается тяжёлая плита, которая вот-вот выжмет всякую жизнь своей тяжестью. Почему здесь нет звёзд? Незаменимых проводников в любом пути? Наставник много говорил о них, слагая длинные речи о влиянии небесных светлячков на дела человеческие. То – глаза Великого духа, посылающие ответы людям, минуя бесчисленные проделки богов. Только они указывают верный путь. Нингаль любила звёзды. Знала карту неба. Привыкла к верным спутникам, и легко находила каждого из них, когда небо менялось. Утекло много времени с тех пор, как Нингаль научилась направлять все тонкие чувства именно к звёздам, делясь с ними сокровенным. «Как человек, ты стремишься к связям, но наш путь ограничивает их. Я рад, что ты смогла найти связь с небом вместо того, чтобы путаться в неопределенности с другими людьми. Я был прав, избрав твоих родителей!» – вспомнила отречённая одобряющие слова наставника.

«Неужели народы, что живут здесь, никогда не видели моего небо, не знают, какое великое благо – звёзды? Что ещё способно остудить голову, кроме небесных точек? Что может быть спасительнее в смутные времена? Как жаль, что здесь не видно небесных огней… Или последние ночи просто пасмурны?» Пасмурное небо часто вгоняет в тоску и не утоляет боли в те минуты, когда отречённой остро требуется высказаться и найти поддержку. В долгой череде таких дней она и решилась вести дневник, в поисках других молчаливых собеседников, кто однажды прочитает его и отзовется внутренне. Нингаль знала, что Брис забрал таблички. Они лежали где-то здесь, среди мешков, почти наполовину исписанные. Но сейчас она не могла поделиться мыслями ни с ними, ни со звёздами. Неизведанный мир сковал всё. Придется ждать утра – и тогда маг освободит её. Наверное.

Дорога к рассвету затянулась, хотя времени прошло немного. Мысли о любом свете становились навязчивыми, а сон не шёл. Из ловушки вытянули пугающие звуки, которые Нингаль, кажется, уже слышала сквозь болезненную дрёму, той ночью, когда засыпала раненая на холме у одного из означенных путей. Будто рёв свирепого зверя, защищающего свою территорию. Громыхало так несколько минут, а затем тишина вернулась. Позже вновь раздались ужасающие крики, правда, звучали они иначе: скорее как волны, ударяющиеся о скалы. Всей кожей Нингаль почувствовала холодный порыв ветра и пожелала укрыться одеялом. Наёмница считала время: каждый час с неба срывались какие-то звуки, точно так же, как и средь бела дня, только эти, ночные – отвратительно жуткие, и иной раз в такой близости, что в жилах стыла кровь. «Почему он не лишил меня слуха!» – думала она, представляя ухмыляющегося Бриса, довольного, развалившегося на своей мягкой подушке. Лучше б он оставил её с эльфами! В Ар-нам-нэлане она бы нашла, как разрешить свое положение.

Вспомнила она и о короле Арнэлане, и сыне его Авиларе. Как о свете, что мог провести сквозь тьму. Ей подумалось, что вся безопасность мира сошлась в их прекрасных лицах. «Чем я могу им помочь? – недоумевала она. – Должна ли? В кодексе клана ничего не говорится о том, как вести себя с нечеловеческими созданиями, превосходящими людей…»

С рассветом маг остановил повозку. Спустился на дорогу и отстегнул лошадей, наказав им полакомиться травой на лужайке. Он смахнул с них покрывала, и Нингаль разглядела яркие россыпи алмазов на золотисто-жёлтых спинах, ловящих нежно-коричневый, как ячменное зерно, цвет сегодняшнего неба. Неужто кто-то вшил их в кожу животных?.. Или они родились такими?.. Кони радостно заржали и прытью скользнули на траву, приминая её копытами.

– Ты не спала, – сердито пробурчал Брис, наблюдая, как лошади резвятся на воле. – Если не будешь спать сама, мне придется снова усыпить тебя.

Нингаль вдруг овладела своими губами и языком.

– Расколдуй меня! – потребовала она, ощущая, что тело всё еще сковано.

– Когда научишься доверять мне, я позволю тебе доверять себе. А сейчас ты только глупостей наделаешь.

«Старый осёл!»

– Я хочу пить!

Брис залез в повозку, достал из мешка жёлтую бутылочку и вложил горлышко между губ девушки. Когда склянка опустела, отречённая яростно выплюнула её.

– Вот негодница! – фыркнул маг и, приподнимая полы балахона, проковылял на корточках за склянкой.

– Куда мы направляемся? – потребовала Нингаль, сдувая вырвавшиеся пряди волос с лица.

Маг что-то тихо пробурчал, не желая отвечать. Нингаль повторила вопрос.

– В Мерумоску, – погодя услышала она ворчливую ужимку.

– Где это?

– Прямо по дороге.

– Где это?

– У тебя нет карты в голове. Тебе не понять.

– Куда мы идем? На север? Юг?

– В Ладонии стороны света абсолютно не имеют смысла! – пришел в раздражение Брис.

– Вы не разбираетесь в сторонах света?

– Видишь ли, – начал маг устало, присаживаясь на мешки. Ему совсем не хотелось ругаться. – Как ты, вероятно, заметила, наше небо отличается. Здесь нет светил. Чтобы знать, куда ехать, нужно иметь вложенную в голову карту. Все жители заучивают её с детства.

– Разве ландшафт не меняется?

– Не наш. Не в наше время.

– Как это понимать?

– Всё, что ты видишь, существует неизменным тысячелетия. Каждое дерево, каждый куст. Мои лошади пожуют траву, и в течение дня она вырастет снова, точно такая же, в том же месте. Всё, что мы употребляем в пищу, не нуждается в уходе. Наш мир полон изобилия сам по себе.

– У вас нет земледелия? – удивилась наемница.

– Земледелия? – хитро прищурился он. – Покажу тебе кое-что. Только (он запнулся). Не беги!

Нингаль поняла, что может шевелить всем телом. Она приподнялась, разминая кости, которые, как ни странно, совсем не хрустели, как и мышцы – ничуть не требовали утренней зарядки.

Вдвоём они слезли с повозки и сошли на траву.

– Не будем отходить далеко и мешать Морину и Лунгу резвиться, – сказал маг и склонился к шелестящим травинкам. Его рука скользнула в сочную гущу.

– Когда ты спустилась с Чёрных гор, ты не обратила внимание, какая плотно растущая у нас трава?

– Мне было не до этого. Да и нет мне дела до травы.

Брис хмыкнул.

– Присядь.

Отречённая подчинилась.

– Смотри.

Нингаль внимательно уставилась на руку мага. Он погрузил её почти до локтя, захватил что-то внизу. На миг застыл, с интересом наблюдая за реакцией человека, а потом дёрнул. Толстый шмоток травы с длинными вьющимися корнями повис в его пульсирующих пальцах. Какая-то вязкая серая субстанция клубилась вокруг них, словно плотный моток дождевых червей, и медленно испарялась в воздухе, протягивая плывущие, как конечности кальмара, отростки. Отречённая остекленевшими глазами уставилась в яму. Чёрная жижа потоками исходила внизу, двигаясь в разные стороны, тягучая, слоисто-зернистая.

– Это наша почва, Галь, – посерьезнел маг, хватая девушку за руку, чтоб та не бросилась бежать. – У нас нет земли для возделывания. Нет воды, чтобы питать её. Наша почва – сама по себе высокопитательная магия. Её пласты очень глубоки и живительны.

Отречённая оторопела. Тот самый случай, когда не требовалось заклятие, чтобы перестать чувствовать ноги. С трудом ей удалось подняться. Жгуче захотелось вернуться в летающую повозку или даже в агалузу, чтобы взлететь как можно выше. Ходить по магии просто немыслимо! В неё же можно провалиться!

– Не бойся! Такая почва намного лучше той, к которой привыкла ты. Природная магия безопасна для живых существ.

Нингаль не знала, что сказать. Да и говорить она резко разучилась.

– Оставайся со мной, Галь! Это лучший путь для тебя! – его пальцы крепче сжали её запястье.

– Почему? Вы хотите купить мою душу? Мое посмертие?

– Нет! Но я научу тебя не бояться магии. Я покажу, как она работает. Это чистая энергия, способная преобразовать что угодно во что угодно. Нужно лишь знать, как её использовать. Для этого существуем мы, Белые Маги. Мне нужно только, чтобы ты была на моей стороне.

– Зачем? Я не понимаю!

Маг поднялся на ноги.

– Оглянись! Что ты видишь?

«Ничего из того, что заставило бы меня сойти с пути отречения…» – подумала она привычно, не желая поддаваться намерениям мага, какими бы они ни были. И всё же она огляделась. Яркий луг с горящими благоговейным светом лошадьми; густая чаща кудрявых деревьев и кустарников, поросших изумрудным мхом; душистый аромат листвы, играющий музыку благоденствия; чистое небо, светлеющее с каждой минутой. Стройный порядок истинной красоты.

– Я вижу процветающий зеленый мир, богатый магией и едой, – с деланной скукой ответила отречённая.

– Разве этот мир не заслуживает жизни?

– Не мы это решаем, – холодно ответила она, думая, что у Великого духа свои планы на всё.

– Но мы можем бороться за жизнь. Мы сами решаем встать на защиту, – возразил маг.

Отречённая искоса посмотрела на Бриса. Часть её хотела с ним согласиться.

– Я должна защищать только себя. Я должна передать учение. Я последняя из своего клана.

Её рука наконец выскользнула из ладони старика. Медленно она поковыляла к повозке.

– Ты можешь сделать намного больше! – бросил маг вдогонку.

«Да почем ему знать, что я могу! – и запрыгнула на пригретое место. – Вздумал распоряжаться!»

Брис Турага последовал за подопечной.

Лошади вдали громко заржали. Их привлек безмолвный зов мага. Запрягая их, Брис вдруг рассыпался в комплиментах к родине.

– Эльфы – отличные сборщики урожая! Они тонко улавливают, когда лучше сорвать плод! Но белые маги куда более искусные мастера, когда дело касается селекции и любой подкормки побегов! Ты не захочешь вставать из-за стола! Ты спрашивала про стороны света? Мерумоска – это пятая сторона, самая дальняя точка от центра мира. Мой родной город! Обитель всех белых магов. Черные горы у нас самые низкие, а Черная мантия не так ядовита. Мерумоска безопаснее других. Беда накроет его в последнюю очередь! Великий город магии и науки!

Нингаль безразлично откинула голову на мешок. И тут же дернулась, вновь услыхав небесные звуки. Словно пение девичьего хора, берущего высокие ноты и копирующего беседу десятка сладкоголосых южных птичек.

– Что это? – спросила она, навострив уши.

– А, это… Это Сариманок. Он поёт в каждые шесть утра. Один из хранителей времени. Тебе не мешало бы всех их запомнить, чтобы ориентироваться во времени и не прозевать начало ночи. Я помогу тебе запомнить их быстро.

– Что за хранители времени? Они телесны? Или это духи?

Маг добродушно рассмеялся.

– Конечно, они телесны. Хранители времени – птицы. Их обитель – Райский сад. Священное место Ладонии.

«Священные птицы! Вот оно! Наверняка те самые, на крыльях которых можно попасть в Лучезарную страну, и наверняка покинуть её!» – в глазах Нингаль зажёгся огонь приближающейся победы. Бильгамес точно получит своё – и тогда путь отречённых вернётся в мир. Таково условие. Бильгамес должен возродить клан, благодаря своему богатству и уважению народа Урука, основав для отречённых новый дом, там, где горы не обрушатся на них снова. В Уруке, среди толпы.

– Не связывайте меня заклинанием. Даю слово, что доеду до Мерумоски.

ГЛАВА 3. МЕРУМОСКАНСКИЕ ВЫХОДКИ

Город выплыл из перламутровой дымки. Клубы пара взметались ввысь, но стройные и белые, как известняк, башни, рассыпанные то тут то там, острыми крышами разрезали воздух. Дорога к городу плавно расширялась и, окутанная щупальцами тумана, сменяла жёлтую солому на белое полотно. Кони ступили на него копытами – звук ритмичного цоканья оглушил погруженную в тишину округу.

– Отрадный момент! – радостно всплеснул руками Брис Турага, когда повозка, рассеивая туман, скользнула навстречу высоким городским воротам. Со сторожевых постов свисали любопытные привратники.

Прохладный пар проносился мимо, врывался в ноздри, обдавал как будто влагой. Отречённая глубоко вдохнула ртом, ощутила на языке пряную сладость и утреннюю свежесть одновременно. Аромат, похожий на обжигающие специи, окружил её. Тогда она закрыла глаза и робко улыбнулась.

Привратники не остановили их – повозка проскочила ворота. Отречённая даже поленилась разглядеть укутанных во все тёмное стражников, расслабленная и поглощённая вкусными запахами.

До слуха долетел многоголосый галдеж. Нингаль сонно подняла веки.

Вокруг сновали люди. Или, скорее, нелюди. Белые и тёмные, с экзотичными лицами, под стать белому магу, разодетые в лёгкие светлые одежды странного покроя: асимметричного, сшитого из кусков ткани разных форм. Они гуляли, медленно или торопливо, кто с чем: с мешками, тростью, другими вещицами в руках. Общались, переговаривались, шутили друг над другом, смеялись и активно передавали друг другу всё подряд, среди множества небольших деревянных построек белого цвета, похожих на торговые ряды.

Дорога, на которой остановилась повозка, связывалась с небольшой овальной площадью. Нингаль приподнялась и посмотрела вперёд, за голову мага. Вымощенный белыми плитами путь убегал дальше, через весь город, до самых Чёрных гор, которые, и правда, будто бы стали приземистыми. Самые низкие из кряжей скрылись за белоснежным дворцом с шестью изящными башнями. Одна из башен, аки отшельница, торчала сбоку, отдельно от других. Пять оставшихся, различной высоты, сгруппировались вместе: четыре по углам квадрата, и пятая, пузатая, похожая на кувшин, в центре. Что там ниже было не рассмотреть: плотная застройка из необычайно разношерстных домиков перекрыла вид. Казалось, впереди распласталась ещё одна площадь, покрупнее.

К повозке неожиданно подбежали две стройные светлолицые девушки. Их звонкие голоса неимоверно обрадовали Бриса: он как мальчишка резво спрыгнул с места и тотчас принялся обнимать обеих.

– Наш любимый маг вернулся! – услышала отречённая, отчего скукожилась всеми мускулами тела.

– Скорее! Скорее! – вдруг затараторил Брис, отстраняясь от красоток. – Сопроводите её! Не будем терять время.

– Конечно, дядюшка! Мы получили весточку от тебя! – вняла одна из них.

Обе подбежали к чужестранке, схватили за руки и принялись стаскивать с повозки. Нингаль хотела сопротивляться, но забыла о бойцовских привычках, обнаружив, что девицы одинаковы, словно одна из них была лишь отражением другой. А Нингаль в жизни не встречала близнецов! Учитель всегда говорил: близнецы – особая отметка неба, из близнецов выходят лучшие соратники, предательства среди них почти исключены. Потому отречённая поддалась им и теперь разглядывала безбровые лица с нечеловечески яркими глазами цвета радуги. И не нашла ни единого отличия!

Протиснувшись между двух рядов под бдительным присмотром мага, они увели ее через покрытый тканью проём. Брис бегло осмотрел суетящихся горожан и неспешно направился следом, позволяя близняшкам вдоволь набегаться с чужестранкой. Повозка двинулась дальше в город без своего кучера.

Миновав помещение, заставленное мешками, девушки очутились в следующем – и так сменили несколько складов, пока не выбежали в узкий переулок, закрытый лёгким навесом, колышущимся в дуновении ветерка. Здесь близняшки огляделись и обе уставились в конец мостовой.

– Не идёт? – взволновалась одна.

– Не видать! – воскликнула другая.

Так они не двигались какое-то время, пока голос одной не изрёк «запаздывает» с той интонацией, с какой обычно произносят что-то, что приходилось повторять огромное количество раз.

– Как и прежде! – проворчал Брис, выныривая из невысокого проема.

– Дядюшка! Вы подоспели!

– А этот негодник снова застрял где-то! Вот я ему всыплю!

– Ой, дядюшка! Вы каждый раз ему прощаете!

– Да кхм кхм… потому что он рискует, – невнятно пробубнил тот, теребя небольшой напоясный мешочек.

– И всё же было бы неплохо задать ему небольшую трёпку хоть разочек! – ласково пропели обе.

– Да кхм… всенепременно!

Близняшки всё ещё держали руки Нингаль, а той уже сделалось не по себе, и потому она поспешила высвободиться.

– Вон он! – Радостно запрыгала одна из девиц. Нингаль глянула в конец переулка.

Яйцеподобное белое нечто с чёрными пятнами плыло по воздуху медленно и с каким-то особым рвением упасть. Совершенно не понятно, что держало его на плаву. Казалось, что вот-вот яйцо перевернётся, стоит ему только коснуться любого из домов, меж которыми неровно маячило, точно толстяк с попойки. Снаружи Нингаль не заметила никого. Потрясенная и окаменевшая, она наблюдала, как громадное яйцо тормозит прямо перед её носом.

Дверка, а точнее большой осколок скорлупы, отлетел внутрь и прилип куда-то, невидимый. Из отверстия показалась чешуйчатая морда с огромными змеиными глазами, вынырнувшая будто поохотиться.

– Акака дывна дыковына! – щелкнуло оно беззубой улыбкой на пол-лица.

– Ты опять опоздал! – забрюзжал маг и отвесил оплеуху тощему существу, отчего тот скукожился, нырнул обратно в яйцо и обвился длинным хвостом.

– Ны моа вына, мастр! Распрыдылытл магыы ны отпускал мына! Такы мучыл расспросамы! Но Азмы ны слова ны говорыл!

– Азмы ны говорыл! Что на этот раз хотел Распределитель магии? – нахмурился Брис, потом приказал всем лезть внутрь.

– Хо-хооо-тыл знат, что Брыс Турага снова за-зааа-тыал! Ны поыхал лы снова к-к-к элфам! – нервничал змееподобный, не сводя пристальных глаз с «диковины», с неохотой забирающейся в загадочную повозку.

Брис пуще насупился, подобрал полы балахона и неуклюже забрался внутрь. Увалился на корешок какой-то выпуклости, сбросил балахон на ноги отречённой.

Теснота её не смутила, но оказаться в закупоренном яйце словно не родившийся цыпленок – такая себе радость. Непроизвольно Нингаль хмыкнула.

– Не волнуйся, – отозвался Брис. – В яйцах дразов безопасно. Как и во всем городе.

– Дядюшка, Вы забыли про набеги? – Близняшки заметно оживились.

– Ерунда! Посильная напасть! – возразил маг, шпионски косясь на подопечную.

– Но с тех пор, как Вы покинули нас, их стало намного больше!

– Глупости! Эти набеги – сущий пустяк! Мы живем с ними с незапамятных времен и вполне справляемся.

– Как бы не так! Только два дня назад сразу несколько стай покрыли Имирмовую сторону! Да так, что Чёрные Горы звенели на всю округу! Мы даже слышали, что горы в том месте стерлись и прогнулись под натиском! Если бы сам правитель не применил данной ему силы, то они смели бы окрайную часть города!

Нингаль заметила, что кожа мага слегка посерела, а глаза почти скрылись под бровями.

– Что за стаи? – спросила она, поворачиваясь к близняшкам.

– А, сущие потроха! – махнула рукой одна.

– Мы называем их смоляными вихрями, – ответила другая. – У них шесть ног, которыми они очень быстро бегают. Обычно по горам. Спускаются с них, чтобы поживиться магией.

– Кстати говоря, ног совсем не видно. Не из-за шерсти. Шерсти нет. Там что-то вроде дыма, – перебила первая.

– А поскольку здесь всё – магия, то и едят всё, что в рот лезет! – рассмеялась вторая.

– Особо лубат былых магов! – добавил Азмы и нечаянно облизнулся.

– Так! Замолчали все! Или наложу чары на ваши рты! – сердито пробурчал Брис.