Сквозь песок: Мир на ладони

– Ваше Государево Величество… Проектирование почти закончено. Нам лишь не хватает....эм… некоторых ресурсов, которые мы бы с большой благодарностью приняли бы от наших почтенных… великанов. Но-но…

– Но? – Мерумоска напористо мерил ближайшего дворцового служителя, покручивая меж пальцев ножку вновь наполненного кубка.

– Но, видите ли, наши любезные великаны…

– Я знаю, о чем он хочет толковать, хитрый плут! – широкий в боках и щеках другой карликовый великан, тоже сидящий близ Нингаль, резко воспрянул и, не сдерживаясь, яростно бросил украшенную десятками перьев шапку прямо в наполненное едой блюдо. Нагруженный тоннами самоцветов сюртук едва удерживал его раздобревшее бесформенное тело, которое плавало в воздухе как медуза на волнах. – Он хочет очернить нас в глазах Вашего Величества, будто от жадности мы забыли, чем обязаны Вам, о, Государь! Наша гильдия мастеровых долгие годы служит верой и правдой всем нуждам Мерумоски, и никогда не ставила свои интересы выше государевых. Иначе зачем мы живем здесь, а не в Олиданфаре? Нынешний Распределитель жалок и не в состоянии решить проблемы, обрушившиеся на ваших верных подданных… Ещё и усадил нас сюда, к опальному магу с его потаскухой!

Не только Распределитель магии возжелал возразить, но и Нингаль чуть не вскочила, чтоб выпустить толстобрюхому кишки. Никто не остается после таких слов безнаказанным! Но Брис схватил её за руку и помешал даже пискнуть, сурово покачивая головой. Его ледяная кожа остудила вскипевшую кровь.

– Это ложь! – включился Распределитель магии, тряся плечами. – У вас самая богатая гильдия в городе! Вы исправно получаете магические самоцветы из самых лучших подземелий Олиданфара. Я знаю это, потому мои подзорщики всегда рядом со складами.

– Вы бы научили своих подзорщиков не совать носы в дела, в которых те не соображают! – прищурился великан, напирая на стол. – Мы не получаем самоцветов уже несколько сезонов! Обозы приходят пустыми!

– Да вы врёте! – обрушился Распределитель, взмахивая пальцем. – Даже по ночам ваши склады сияют, привлекая смоляных вихрей! Поставьте тогда на склады защиту, чтобы обмануть и их!

– Это и есть защита, дурень! Фальшивая магия. Мы разрабатывали её давно, ещё с младшими мастеровыми… да исцелит их пение Жар-птицы…

На конопатое лицо великана легла тень тяжелых воспоминаний, но он быстро опомнился.

– Она сбивает вихрей с толку.

– Полагаю, не только вихрей, – холодно подытожил Мерумоска, косясь на Распределителя. – И почему же, старейшина, вы не доложили о таком интересном новшестве Распределителю магии, чтобы он, как полагается, передал мне?

Старейшина карликовых великанов надулся пузырем, готовясь выдать важную реплику.

– Да потому что, Ваше Величество, потому что, Государь всея Мерумоска, этот.... этот олух потребовал от гильдии тройную плату за новых големов! Это возмутительное святотатство!

Правитель зацокал языком, поражаясь глубине мелодрамы.

– За что же вы, Распределитель, так не щадите наших особенных мастеровых?

Распределитель стыдливо сглотнул.

– Но… Вы же просили меня найти решение ээээ деликатному делу… Ну я и…

Мерумоска взмахнул рукой, чтобы тот остановился.

– Довольно. Найдите иное решение, и сообщите мне прежде. Развелось своевольных магов! – Мерумоска подчеркнуто посмотрел на Бриса.

– Так что же, старейшина, случилось с обозами и самоцветами? – переменился он, и мягкость его голоса успокоила собравшихся. – И сядьте наконец, любезный. Вы тоже, Распределитель. Дело решим мы мирно.

Старейшина гильдии довольно уселся на место, нахлобучив измятую шапку на темные курчавые волосы. А Распределитель магии не мог скрыть разочарования: его лицо мрачно повисло над тарелкой, как и весь он скукожился, побитый поражением.

– Нападения, – вздыхая, ответил старейшина.

– Кто нападающие?

– Мы не знаем. Они нападают в ночи. Мы думали, они находят нас по магическому следу, но призвав на помощь дразов, нападения не прекратились. Очевидно, обозы выслеживают днём. Не исключено, что от самого Олиданфара. Напасть могут в любую ночь, но чаще ближе к границам Мерумоски. Они не убивают, забирают лишь добычу, и иногда дразов и их яйца.

– Значит это кто-то, кто не боится света дня… – задумался правитель. – Вы зря не пришли ко мне лично. Я готов дать вам лучших воинов-магов и обеспечить безопасный путь с поддержкой лучших следопытов города.

– Тёмных эльфов? – пренебрежительно удивился старейшина и посмотрел прямо перед собой на противоположный конец полумесяца.

Наконец Нингаль позволила себе внимательно изучить самых молчаливых гостей королевского ужина. Они не походили на светлых эльфов. Кожа их – пепел, серый прах с непроницаемой золой глаз и бровей. Уши – ближе к человеческим, лишь немногим вытянутые и ювелирно заостренные, а волосы – горючий камень с резкими острыми прядями. Таинственные, пугающие, призрачные. Триумф аскетизма и отстраненности. Плотные серо-чёрные одежды, с меховыми вставками, скрывающие тело до подбородка и пальцев рук. Фигуры темных эльфов на фоне высокой стены, испещренной лиловыми лабиринтами магии, внушали ей трепет и воспоминания о братьях и сестрах клана. Казалось, с ними она смогла бы сотрудничать куда плодотворнее. Но Брис уже научал, что с этими эльфами стоит быть настороже. Что раньше в королевство Драйтагол мог забрести любой путник и быть радушно принят при дворе короля Драйтагола, а теперь туда невозможно попасть: королевство скрыто колдовским туманом, путник быстрее лишится жизни, чем сумеет добраться до пристанища. С тех пор многие темные эльфы пришли в Мерумоску, и что на самом деле у них на уме, не знает никто.

– Я бы не хотел видеть тёмных эльфов рядом с нашими обозами, – возразил старейшина великанов, с наглой мольбой взирая на правителя.

– До чего же вы, великаны, злопамятны! – возмутился правитель. – До сих пор не можете простить тот хлипкий кусок земли у городской стены? Должен же я был поселить где-то новых горожан! Злитесь тогда на меня!

– На Вас никак нельзя, Мой Властелин. Вы великодушно отдали нам другой участок, – смутился старейшина и как будто даже сделался меньше.

– Так почему вы до сих пор не помиритесь? – Мерумоска вскинул руки, едва не расплескав обжигающую магию из своего кубка. – Пусть наши наиловчайшие горожане послужат всеобщему благу!

– Сочтем за честь, – с достоинством и готовностью произнес один из темных эльфов, преклоняя голову.

Карликовые великаны нервно поежились, но боле возражать не стали. Не нашлись они и когда правитель объявил танцы, а тёмные эльфы расхватали всех големов, оставив карликов сидеть в угрюмом одиночестве. Белые маги заняли светлых эльфиек, все русалки скучковались вокруг Мерумоски и придавались веселому флирту, а остатки темных красавиц не прельщали обиженных. Сегодня самые лестные слова Властелин обратил к тёмным эльфам – карлики не решались вновь отстаивать права и устраивать потасовку.

Нингаль разглядывала танцующих и чувствовала себя неуместной. Опешила она, когда круглый сосед решил, что может пригласить её на танец. На танец! После оскорбления, которое нанес его старейшина! Уж чего-чего, а наглостью полны эти толстобрюхие уродцы. Нингаль не танцует. Она желала полоснуть толстяка по пузу! Но Брис тактично вмешался и отвадил кавалера от притязаний. Сам Брис в празднике жизни не участвовал, накрепко воткнулся в место и не отводил тяжелого как кирпич взгляда от правителя, видимо, сочиняя какую-нибудь сложную речь или рисуя в голове грандиозную карту событий, прошлых и будущих.

Одна из русалок отделилась от государевой компании и, раскачиваясь подобно ладье под лаской влюблённого ветра, поплыла к окраине полумесяца. Немигающим взором она приковала внимание Бриса, который весь выпрямился, ожидая, когда этот роскошный корабль причалит к его берегу. Пышная полупрозрачная ткань, обрамляющая скаты плеч, наполнялась воздухом аки парус, открывала тонкую шею и изящные ключицы.

– «Опальный» маг, – прочирикала она, а её слова стелились периной. – Я скучала по Вам, милый.

– Счастлив и я видеть Вас, дражайшая Черляница. Как поживаете, как дети? – затараторил Брис, поднимаясь и протягивая руку.

– Дети? Дети уж давно забыли мать! – засмеялась она, склоняясь к Брису. Её тонкая рука скользнула под рукав балахона белого мага.

Только сейчас Нингаль смогла разобрать, отчего кожа русалок похожа на жемчужины со дна морского. Под тонкой кожей ненавязчиво мерцали мелкие чешуйки, как у рыбы, такие же неоднородные по цвету: с легкой синевой, изумрудными вкраплениями и каёмками, напоминающими начищенное серебро. Когда на кожу падала тень, чешуйки исчезали и кожа походила на высохшую белесую глину, гладкую, без единой трещинки. Очевидно, покровы белых магов и русалок схожи. Только у магов они куда толще и не боятся трещин, разверзаясь на лбу всякий раз, когда маг колдует.

– Надолго ли в Мерумоске, милый?

– Как долг велит, дражайшая.

– …Мы так давно с тобой не танцевали. Не возражаешь, если я приглашу тебя, раз сам не решаешься?

Нингаль подумалось, что Брис не смог бы отказать, даже если хотел. Потому она наблюдала, как заставшего врасплох мага захватили опасные сети и уволокли в море танцующих пар.

Когда небо занялось сумрачным туманом дворцовый зал опустел, фиолетовые свечения потухли, столовый сервиз вернулся в кухню, и только стол продолжал мерцать глубинными звёздами.

Нингаль ушла в комнату, в которую правитель Мерумоска лично сопроводил её, не отпуская ни на шаг ту, что звалась именем Черляница. Они шли рука об руку, а Брис Турага брел следом, молчаливый и напряженный.

Сейчас белый маг стоял у окна, взирал на теряющее цвет небо. Он сложил руки на груди и пальцами гладил подбородок, о чем-то размышляя.

– Укладывайся спать, – тускло произнес он. – Завтра нам предстоит стучаться вновь в закрытое сердце государя. С твоей помощью я чаю вселить в него надежду на успех важного предприятия.

Нингаль безразлично смотрела в широкую спину, желая только, чтобы маг скорее ушел. Укладываться в постель она не собиралась: в голове занимались мысли о королевской сокровищнице. Найти, проникнуть, осмотреть. Взять ли? Что брать? Возможно, сама ночь подскажет.

Маг покосился на отречённую, покачал головой. Глазные дуги вокруг зрачков завертелись, засияли неласковой магией. Нингаль почувствовала неладное: неужели он сделает это опять? Оставит её под властью магического сна? И не ошиблась. Тело обратилось в невесомость, вспорхнуло над полом, опрокинулось на мягкие подушки под тяжелый балдахин. Внутри Нингаль всё упало. Она даже не могла повернуть голову, чтобы уничтожить проклятого деда хотя бы взглядом. Кованные из серебристого металла ветви сплелись перед глазами решеткой темницы.

– Когда-нибудь ты оставишь старые привычки, – голос мага прозвучал рядом. – Заснешь сама. Пусть сон будет естественным. Приду с рассветом.

Дверь тихо хлопнула – отреченная осталась одна со своими мыслями и гневом. Ночь предвещала безнадежную вечность в неотступных попытках сорвать враждебные оковы. Какими силами бороться с этой тягостью? Чем ей, простому человеку, противостоять заклятию?

Сон сморил под утро, когда за окном запела первая утренняя птица. Несмелый полусвет пробился в окно, а ресницы Нингаль неспокойно подергивались на сомкнутых веках, предзнаменуя новые беды, предрекая поединок с другими силами.

***

Отчаянные крики порвали тишину за закрытыми створками. Нингаль вскочила, рефлекторно хватаясь за оружие, но нашла только воздух. С тех пор, как в её жизни появился белый маг, руки забыли прикосновение холодной бронзы. Она сжала кулаки и посмотрела на Бриса: тот прильнул к высокой оконной раме и наблюдал происходящее на улицах города, громко охая и восклицая что-то своё, маговское. Им овладело сильное возбуждение.

Нингаль выпрыгнула из кровати, ветром ринулась к окну. Оттолкнула мага и уставилась на ожившие Чёрные горы. Хребты разверзлись стремительной дымовой лавиной, что хлынула по городским венам какими-то тягучими бурями с мглистыми хвостами. Не звери и не птицы, неразборчивые силуэты сплошным потоком, кидающиеся на всё живое. Вот одна из черных теней отделилась от волны, выгнулась яростным змеем и накинулась на приникшую к дому големку. Закручиваясь смерчем, бестия иссушала тело, высасывая магию.

Никто не мог помочь: жители города в страхе разбегались, забыв про утреннюю суету. Каждый из них силился вернуться домой, туда, где ещё спали дразы под опекой защитной скорлупы. Кому-то повезло: змеёныши уже вовсю прислуживали, и хозяева со служками быстро забирались внутрь яиц, давая приют и тем, кто вовремя оказался рядом. Некоторые яйца выросли до больших размеров, занимая полностью узкие переулки, не позволяя прорваться другим бедолагам через образовавшуюся давку. Даже боевые маги, высыпавшие из придворцовых казарм, уже не могли до них добраться. Участь запертых в ловушке была предрешена.

– Смоляные вихри, – дрожащим голосом прошептал Брис. Его лицо сделалось белее обычного, а в глазах исчез весь цвет. – Не думал, что доживу до часа, когда эти твари начнут нападать на рассвете… Да ещё таким полчищем…

– Дайте мне оружие, – Нингаль с ужасом оценила свои шансы выжить, если хотя бы одна из тварей доберется до неё.

– Оружие? – колко повторил Брис. – Металл этим прожорливым созданиям не страшен. Они из него вышли. Против них действенна только магия. Или… её полное отсутствие. Тебя не тронут, Нингаль. В тебе нечего есть. Не считая моих снадобий.

В этих словах как будто проскользнули и насмешка, и восхищение, и бахвальство. Маг смерил чужестранку странным взглядом, а потом вновь заговорил:

– Я должен идти. Мой долг помочь жителям. Я ведь не только советник, но и боевой маг! – Какая-то часть его явно обрадовалась возможности пустить в ход боевые навыки, которым Брис, видимо, не так часто давал волю, предпочитая дипломатический путь.

– Я послал за близняшками. Они рядом, должны скоро подойти, – сказал он в дверях. – Пожалуйста, сделай так, как и им велено. Смоляные вихри во дворец не суются, но ты обязана спрятаться в защищенном месте. Сожалею, что не могу здесь и сейчас предоставить полную защиту. Азмы нужен мне, чтобы эвакуировать других пострадавших.

Он кинул на отреченную умоляющий взгляд.

– Прошу, Нингаль, не предпринимай никаких иных действий. Внемли моим словам. Ты здесь как дитя. Я доверяюсь тебе, ибо не в праве в таких обстоятельствах сковать твое тело заклятием.

Когда он вышел, Нингаль зачем-то задумалась над тем, как ей поступить… Нет лучшего момента, чем всеобщий переполох, чтобы решать собственные дела. Всё внимание стражников перекинулось на нашествие смоляных вихрей, которые, если верить Брису, не обратят на неё своего голода. Стало быть, путь открыт к осуществлению любого замысла. Но маг… Такая искренняя просьба тронула её душу. Брис напомнил Учителя, который точно так же смотрел на неё, пытаясь защитить от сурового наказания старейшин общины, когда она чуть не сотворила беды, будучи маленькой и глупой… Ох, сентиментальность! Ко двору ли она? С чего вообще Нингаль должна слушаться белого мага? Потому что не может заплатить серебром за спасение? Потому что Брис вхож в царские дома? Авось и покажет что-то исключительное? Глупость! Она и сама может найти всё, что хочет! Во всяком случае в человеческом мире… Сколько времени нужно ждать? Разве не скована она другим обязательством? Разве Бильгамес не жаждет обещанного? Разве не свято исполнение предписанного?.. И как поступить? Пусть лугаль подождет?.. Великий дух, что с ней не так в этом месте?

Нингаль рухнула на кровать. Металлические листья на ветвях балдахина вторили заунывным тоном.

С улицы проник затхлый запах увядающей травы. Его принес ветер на тонких рукавах чёрной дымки – той губительной ауры, что окружала смоляных вихрей и разносилась повсюду. Нингаль сморщила нос: черная пыль подобралась к ноздрям и окутала тонким налетом. Пальцы поползли по телу, силясь стряхнуть назойливые частицы. Но те прилипали, как горючая кровь земли – к попавшему в сети животному. Бордовые портьеры надулись, задерживая настойчивый ветер, который явно усилил набеги на окна высшей знати и её гостей. До Нингаль дотянулось целое облако дыма. Дым принудил кашлять, заставил встать с постели и вернуться к окну. За дворцовыми стенами будто развернулся великий пожар, и гарь достигала самого неба. А небо тем временем окрасилось в глубокие фиолетовые тона.

Наплыв смоляных вихрей докатился до ворот дворца. Густая волна толстым ковром покрыла дороги и стены зданий. Из нутра этой мерзости доносились вопли и стенания, но кричащих было не разглядеть – только всполохи магических шаровых молний с разрядами фиолетового и синего цвета разрывали демоническую плоть. Это боевые маги. Чьи усилия окупались спасенными жизнями.

Напуганные жители теснились между казарм, и среди них самыми смелыми выглядели русалки. Часть из них заботилась о пострадавших, помогая магам раздавать склянки с волшебными снадобьями, а другая часть забралась на крепостные стены, готовясь к атаке. Они широко раскрыли рты – и звук стрелами понесся во мрак битвы. Нингаль не успела заткнуть уши. Но и боли не последовало. Русалочий визг скользнул по ушам, не ранив перепонки.

«Брис!» – подумала Нингаль. Вчера перед сном он напоил её какой-то особой магией, горькой и вязкой, словно травяной настой лечебных трав. Наверное, это её действие. А может, он просто что-то пробормотал, какое-нибудь очередное заклятие? Или ему помогла та русалка, Черляница? Или всё это сразу? Нингаль не знала, но мысленно благодарила своего покровителя.

Совместные усилия белых магов и древесных русалок приносили плоды. Покрывало смоляных вихрей заметно поредело: вспоротое рядами оно выбрасывало рваные шупальца высоко в воздух. На прочищенных улицах показались смятые одежды тех, кто встал пораньше, чтобы делать привычные дела, но отдал жизни зловещей силе с гор. Меж них неровным строем плыли дразовые яйца. По размерам чудо-повозок угадывалось, скольких примерно каждому из змееподобных удалось выхватить из лап смертоносных тварей. Пустым не возвращался никто.

В дверь постучали. Нингаль задернула занавеску и бросилась к выходу, чтобы встретить близняшек. Но за дверью стоял тот, кого Нингаль невзлюбила с первой минуты знакомства. Распределитель магии.

– Его Величество просит вас, – холодно сказал он. Мрачный сухой силуэт государева приближенного, захваченный тенями коридора, внушал подозрения. С чего бы правителю Мерумоски видеть её в такое тревожное мгновение?

– Сейчас же! – надавил Распределитель и освободил проход, чтобы Нингаль могла выйти.

Отречённая перешагнула за порог и направилась по коридору на королевскую аудиенцию. Распределитель магии устроился за спиной, шлепая шаг в шаг.

Он привел Нингаль в ту же комнатку, где вчера её представили Мерумоске. На этот раз пространство не выглядело безжизненным. Многочисленные трещины на стенах и на полу сегодня наполнялись светом и пульсировали; магия в них взмывала вверх и смыкалась в центре конусообразного потолка, сходясь притоками подобно дельте реки. Монолит посередине комнаты слепил глаза. Ровный столб магии, вырывающийся из него, пронзал кровлю насквозь. Вот почему небо за окном окрасилось в фиолетовые оттенки! Мерумоска творил волшбу, простирая свои длани к горным хребтам, чтобы остановить сорвавшийся каскад смоляных вихрей. Со сложенными ногами он висел прямо в воздухе внутри столба: лицо его и руки изрезали глубокие рытвины, одеяние исходило волнами, а глаза являли два небесных светила, что лучами обжигают землю. Вселяющий благоговение и ужас.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.