Тропа тунеядцев – 5. Книга третья. Эпидемия. Часть первая. Интервенция. Роман-катастрофа

– Тебе, что, Калабалин сказал? Помнишь? – Спросил Качинский. – Ну – вот! Сиди, тихо и не маячь. Чем скорее, про эту твою лабораторию забудут, тем – лучше. Чего ты носишься туда-сюда? Тебе, что денег не хватает? Прибавки хочешь? Будет тебе прибавка. Только остынь. Сиди, на месте, и на лезь на глаза.

Ломако, совету старшего товарища, внял и засел в Молочаевке. Зарплату, ему и в самом деле повысили. Плюс ко всему, стали выделять деньги на загадочную «амортизацию», которые, тоже шли Ивану Семеновичу, в карман.

На селе, Ломако прижился. Он стал чутко реагировать на реакции соседей. Когда те начинали осуждающе хмуриться, по поводу длительности его запоя, останавливался и начинал совершать оздоровительные прогулки в окрестностях. Иногда он, даже, помогал односельчанам, в их нелегком труде; подходил к работающим и вел умные беседы, на самые разнообразные темы. Подкован Ломако был разносторонне, разбирался во всех сферах и мог болтать часами, скрашивая трудовую деятельность белорусов, разными интересными фактами и поучительными историями, из жизни видных политических и исторических деятелей.

Прошлой осенью, после того, как бывший Дом Быта был переоборудован под офисное здание, где разместились торговые представители, со всех концов света, Ломако почуял, что пахнет хорошими деньгами и начал искать варианты, как присосаться к этим денежным потокам. Заметив его мятежное состояние, участковый Марченко, открытым текстом заявил научному руководителю, что, в случае, попытки последнего переступить закон, ему придется начхать, в его сторону.

– Основательно чихну. – Сказал капитан милиции. – Чтобы ты, Иван Семенович, до конца прочувствовал, дивную красоту белорусских лесов.

Намек Ломако понял. После приобщения к особенностям современной белорусской культуры, на буйной свистопляске, знаменовавшей окончание прошлогодней спасательной экспедиции, он в этом вопросе разбирался. Если, в сельской местности, людям на человека, становилось начхать, то тот отправлялся в лес на срок до года, осмысливать свое поведение. Если в его сторону плевали, то тут вариантов было много: от трех до десяти лет, в зависимости от тяжести содеянного. Кроме того, оплеванный обрастал мохом и разными лишайниками, что позволяло ему легче переносить зимние холода, в условиях лесистой местности.

Участковые чихали, в отличие, от обывателей, хлеще; годика на два, на три. Об этом Иван Семенович уже позже, узнал, от одного из своих сотрудников, который недавно вышел из леса и поведал о своих злоключениях.

– Теперь, понимаю. – Говорил бывший «ботаник», который в ходе беседы попросил обращаться, к себе, запросто – «Петрович». – Понимаю, что пожалел меня Марченко, прошлым летом. Не вовсю силу чихнул. Так, повел носом, в мою сторону. Мог и на большее чмыхнуть. Вошел в положение, что я приезжий.

– Ну, как оно – там. – Ерзал на табурете, Ломако.

– Амнезия – у меня. – Горестно сказал Петрович.

– Ты это брось. Я, на свистопляске, с гоблинами чокался, с кикиморами, на брудершафт, пил. Сам Железный Дровосек, меня благословил. Сам, понимаешь, мне знать можно.

– Чего рассказывать. Я, в самом деле, мало, что помню. Как в тумане – все. Сознание приходит урывками, как во сне. Тогда осознаешь, чего ты тут, по какому вопросу. Совесть начинает разъедать. Когда терпеть, уже силы нет – бац, выключилось все. Потом все, опять, мелкими урывками. Тут ветки собираешь, там ягоду берешь, здесь на кочке дрыхнешь ….

Петрович тяжело вздохнул.

– Я, как, полностью в сознание пришел, не понял сразу, что – все. Стою, посреди леса на поляне. Труха с меня сыпется…. Главное знакомо все вокруг. Соображаю, что можно, что нельзя, куда ступить лучше. Потом, вроде, как инстинкт сработал. Понял, что помыться надо, прежде чем в люди выйти. Помыться, понимаю, это – направо. Пошел. К болоту вышел. Ну, я тебе скажу, не болото, а, прямо – турецкие бани! Пар идет, от воды. Вокруг пальмы настоящие, бамбук, эвкалипты …. На ветках коалы сидят. Дальше, на горочке вроде, как поселок. Бабы гомонят, белье на веревках развешено. Я – туда. Подошел, смотрю женщина, с ведром. Меня увидела, как закричит: «Девки, сюда! Ботаник оклемался!» Ну, сбежались, эти девки. От двадцати до шестидесяти. Хохочут, на меня пальцами показывают. Потом успокоились, к себе повели. Сначала раздели, в полотенце завернули и показали бережок, где помыться можно. Пока я мылся, они мою одежду выстирали, на время другую дали. За стол посадили.

– Что – за женщины?! – Заинтересованно спросил Ломако.

– Этого я тебе не скажу. – Это, уже – личные данные. Их разглашать не положено.

– Ясно. А, что – потом?!

– Потом, собрался. Мне тропку показали, которая из леса ведет. Сказали к участковому обратиться. Он мне все объяснит, как и куда. Пришел, я к Марченко. Он ничего, из прошлого вспоминать не стал. Просто объяснил, что у меня теперь – амнезия. И рассчитался.

– Как, за что?!

– У него, просто на бумажке было записано, сколько положено. Если говорит, все хочешь подробно выяснить, к Ирине Витольдовне иди, бухгалтеру колхозному. У нее, говорит, вся информация в голове присутствует. Сколько тебе, за грибы начислили, сколько – за ягоду, сколько – за дрова.

Петрович полез в карман и достал оттуда стопочку евро.

– Вот! – Помахал он деньгами, перед носом Ломако. – Мне сказали, кстати, что от «Росскосмоса», тоже, зарплата шла.

– Шла. – Согласился Иван Семенович.

– Как бы рассчитаться?

– У меня – только подъемные. На обратную дорогу.

Руководитель секретной лаборатории подошел к сейфу, который был не заперт и достал оттуда, конверт, на котором была написана фамилия посетителя.

– Все – тут. Не сомневайся.

– А, я не сомневаюсь. – Ответил, тогда, Петрович. – Тут, в Белоруссии, ты сомневаться должен, все положил или нет.

Подобная обстановка, в которой не было места махинациям и, даже, элементарному разводу, удручающе действовала на Ломако. Особенно в последнее время. Теневой бизнес, в деревнях, не был под запретом. Он, даже, процветал, опережая официальные экономические показатели, во много раз, по самым скромным прикидкам, раз в десять. Но чтобы заниматься бизнесом, на селе, надо было работать. Причем, работать много и упорно. Иван Семенович, все собирался заняться какой-нибудь деятельностью, но как-то не получалось. Руки не доходили. Они, эти руки, то тряслись, то были заняты стаканом. В редкие промежутки трезвости, он решал, для себя – все! Пора браться, за дело! Тогда, Ломако бросал пить окончательно и бесповоротно. Он начинал разрабатывать бизнес-план, бегал консультироваться к сельчанам и в колхозную бухгалтерию. Суетился он до той поры, пока идея не вызревала окончательно. После этого, он начинал прикидывать, сколько заработает, на своем начинании. От масштабов прибыли, начинала кружиться голова. Тогда, он, вживаясь в образ успешного предпринимателя, позволял себе выпить рюмочку, после захода солнца. При свете дня – ни-ни! А, после заката – можно. После закатной рюмочки, Иван Семенович погружался в очередной запой, а, выйдя из него, начинал разрабатывать новую стратегию.

Сегодняшние обстоятельства выбили Ломако из колеи. Тут и стратегию разрабатывать не надо было. Тарелка, вот она! Стоит, прямо в поле. Гуманоиды, из нее вышли! Выкладывай в «Интернет» и собирай подписчиков. Дальше, деньги сами потекут …. В этом месте, в голове, раздавался тревожный стук, он вспоминал слова участкового, патриархальные настроения окружающих, и сердце сжимала, черствой лапой, смертная тоска. Чтобы унять тоску, он наполнял чарку, а поскольку пил натощак, вскоре пришлось пробираться, в дальнюю комнату, к раскладушке.

Проснулся Иван Семенович от чувствительных пинков и мощной тряски. Открыв глаза, он увидел, над собой, знакомое лицо и мигом очухался; протрезветь не протрезвел, но мог действовать осмысленно. Лицо принадлежало майору Злыднику, из белорусского КГБ. Ломако слетел со скрипучего ложа, как потревоженный ниндзя – одним махом.

Разговор у них был короткий.

– Информацию не распространять. Держать себя в руках. – Сказал Злыдник.

– Мне руководству доложить надо.

– Понимаю. Донесение – не любовная записка. Его надо правильно сформулировать. Жди. Как говорит полковник Калабалин: «Сиди и не рыпайся».

– Откуда он знает, что мне говорил полковник? – подумал Ломако, когда майор ушел и отправился похмеляться.

Когда в голове прояснилось, он отметил, что появление Злыдника, оказало общее терапевтическое воздействие на организм. Прошел нервный зуд, сознание обрело равновесие. Иван Семенович начал мыслить здраво.

– Конечно, это маниловщина, насчет «Интернета» и супердоходов, с этой тарелки. Тут, как бы, то, что имеешь не утратить. Гуманоиды, это – простор, для широкой деятельности. Если в центре управления узнают, финансирование могут увеличить. С увеличением денежной массы, на мое место охотников будет предостаточно. Конечно, долго, тут новичок не продержится, махнет рукой, на высокую зарплату – за орехами в лес пойдет. Но меня могут начать перекидывать туда-сюда. Часть средств уйдет неизвестно куда. Ерунда получиться. А, ведь правильно майор рассуждает! Торопиться, тут, не надо!

****

Горячим июльским вечером, когда солнце, уже, почти, село, а раскаленная земля продолжала согревать атмосферу, майор Злыдник подъехал к зданию Молочаевской администрации. Народу, здесь сегодня было необычно много. Начальник Узденского УВД, подполковник Лизурчик, курил, возле своей машины. (Личной). На крыльце сидел, обмахиваясь кепи, участковый, капитан Марченко. Он вел размеренную беседу с Леоновичем Павлом Степановичем, человеком не местным, но хорошо известным, на селе. Еще человек десять сельчан стояли кружком, негромко обсуждая последние события. Поодаль стайка детишек наблюдала за взрослыми, ожидая, когда что-нибудь начнет происходить.

Прибытие Злыдника, создало легкую рябь, на поверхности этого тихого омута. Сельчане кивнули ему издалека. Лизурчик понес окурок в урну, а Марченко и Леонович, замолчали. Участковый водрузил кепи на голову, но с крыльца не встал.

Злыдник энергичным кивком, ответил на приветствие сельчан, пожал руку Лизурчику. Вместе они подошли к сидящим на крыльце. Марченко и Леонович встали и, тоже, поздоровались.

– Ну, как, тут – у вас? – спросил Злыдник. – Наших, что – нет?

– Ваши, в кабинете. – Сказал Марченко. – Не хотят светиться.

– Правильно. У Заслонова?

– Как всегда. – Кивнул участковый. – Чего скажете, хорошего?

– Давайте – кто готов возложить груз ответственности, в кабинет. Там поговорим.

В кабинете председателя Молочаевского сельсовета, народу, готового активно участвовать, набралось предостаточно. Кроме Злыдника присутствовали: хозяин кабинета – Роман Георгиевич, председатель колхоза Бабий, начальник УВД подполковник Лизурчик, начальник Узденского управления КГБ майор Денисенко, участковый Марченко, местный предприниматель Матюхин и вездесущий Леонович. Несколько рядовых местных жителей, тоже, желающих сделать вклад в общее дело, заседать в столь высоком собрании постеснялись и шатались по коридору.

С портрета, висящего на стене кабинета, на совещательный орган, с ехидной улыбкой Джоконды, взирал Леонардо да Винчи.

– Что?! – иронично щурился, заросший, как хиппи, мистификатор, из-за засиженного мухами стекла. – Опять собрались?! Рассказывайте, чего – у вас, на этот раз.

– Сейчас, будет вступительное слово. – Сказал Злыдник, заняв председательское место. – По мнению высокого, руководства, все это – очень некстати. Причем, в мировом масштабе.

Майор безнадежно вздохнул и продолжил:

– На первом месте, по уровню опасности стоят религиозные воззрения пришельцев. Очень бы не хотелось, чтобы они, на этой почве, примкнули к экстремистам. Вообще, не хочется, чтобы примыкали. Ни к какой конфессии.

Он взглянул на присутствующих. Лица, у всех стали очень серьезными.

– На втором месте – технологии. Не будем разевать рот, на чужой каравай. Технологии у них – внеземные, следовательно – нам не подходящие. Ты Денисенко, наверно хочешь спросить, почему?

Денисенко ничего спрашивать не хотел, но согласно кивнул.

– Поясняю. Как, только, из этой шайбы, что-нибудь этакое просочится, все «майкрософты», разом, обанкротятся. Мировой катаклизм случится. Долларами и евро будем стены обклеивать. В память о светлом прошлом.

Слушатели стали молча качать головами, демонстрируя, что до них дошло.

Только Леонович, поскольку Злыдник взял паузу, сказал:

– Если, какая наработка, в руки китайца попадет – беда. Они сразу, не разбираясь, что это такое, кустарным способом, в гаражах, это самое непонятное, клепать начнут. Тогда, не остановишь. Волной покатит, по развивающимся странам.

– Вот-вот. – Кивнул Злыдник. – И волна эта будет приливной. За короткий срок, вокруг шарика обернется. Хорошо если не шарахнет, где нибудь. А такая возможность существует. Это, ведь, будет наподобие испорченного телефона. Исходный образец, будут по мере перехода, из рук в руки, совершенствовать. Удешевлять. Или просто напортачат. И – все, амба! Массовое вымирание. Думаю, до всех дошло, поэтому напоминать о бдительности не буду. Кроме высоких технологий, серьезную опасность представляют топливные емкости, их корабля.

– Тоже, рвануть могут? – спросил Денисенко.

– Протечь могут. Тогда рванет, еще похлеще, чем с технологиями. Что если бензин, у них – синтетический? Долгоиграющий. На чем-то они по галактикам шныряют? Если хоть капля попадет, в чужие руки, страны ОПЕК, опять верблюдов разводить начнут. А некоторые – северных оленей. Я, как – ясно излагаю? В рамках союзного государства, на нас лежит огромная ответственность. За наших союзников. Если эти, не приведи господи – кто, какую плазму европейцам подкинут, они, там, на шестой части, задохнуться от газа. Нефть, некуда будет девать. А, там ядерное оружие. Усекли?

Все дружно кивнули, что, мол, усекли, хотя, до конца не поняли туманного намека. Было не ясно, куда это оружие будет направлено. То ли конкретно в кого-то, то ли на русский манер, с размахом – пропадай все, тут, пропадом, а мы – в рай!

– Вникли в суть происходящего? – Спросил Злыдник и тяжело вздохнул.

– Теперь переходим к делам конкретным. Виктор Анатольевич! – Майор повернул голову к участковому. – Хотелось бы, чтобы население, тоже прониклось.

– Не беспокойтесь, Иван Иванович – доведу, до сознания граждан.

– Павел Степанович. – Обратился Злыдник, в сторону Леоновича. – В более широком, республиканском, масштабе, тоже хотелось бы, осветить вопрос.

– Осветим. Не сомневайтесь.

Руководитель инициативной группы, повернулся к коллеге.

– Денисенко, что мы имеем, на этот час?

– На этот час, имеем восемь торговых представителей, которые сделали снимки объекта и умчались в Минск. Видимо, для передачи информации. Были, так, же два шпиона. Один венгерский, один – испанский. Испанец, в прошлом году, тут, голливудил не слабо. Немного притерся. Поэтому походил, посмотрел, укропчику, с обочины пожевал и уехал. Венгр, тот, метался, по полю, как заяц. Туда забежит, туда подлезет. И все щелкает на телефон, с разных ракурсов.

– Щупал, руками? – поинтересовался Злыдник.

– Нет, не прикасался. Тюлькин не дал. Лизурчик, там машину свою поставил, с нарядом. ППС. Я к ним, Тюлькина подсадил. Одел его в милицейское. Так, он этого мадьяра, у меня его данные записаны, приостановил. «Фотографировать – фотографируйте, но близко лезть не надо. Вещь секретная». Венгр, сразу полез выспрашивать, мол, что за вещь; откуда? Тюлькин ему сказал, что завтра начальство приедет, у него спрашивайте.

– Молодец! – Одобрительно сказал Злыдник. – Да! Лизурчик, ты машину, как поставил?

– Неподалеку. На дороге. Не заезжая в поле. Сказал стоять на месте и наблюдать. Реагировать, на происходящее, вяло.

– Вообще! – Восхитился майор. – Ты, знаешь, что сделай. Ты на разводе, к своим присмотрись. Кто – с похмелья, того – сюда, на пост номер один. Выглядеть будут настолько флегматично, что у каждого, даже самого настырного, червяк сомнения внутри закопошится. Рассуждать начнут, взаправду это или имитация.

– Подумаю. – Серьезно сказал Лизурчик.

– Какие – настроения в обществе? – обратился Злыдник к Заслонову.

– Настроение – не очень. – Ответил тот. – Народ пребывает в состоянии недоумения и легкого шока.

– Понимаю.

– Мы, уже, ко всему были готовы. Ждали, даже, что из этой тарелки червяки полезут. Но действительность превзошла! Прадед Миша предлагал, сразу, в поле столы накрывать. Но потом понял, что погорячился. Чуть в эту тарелку не плюнул.

Злыдник грустно вздохнул.

– Валька Комитетчица договорилась до того, что заявила, будто они прилетели сеять разврат и сексуальное насилие.

– Почему – «Комитетчица»?

Майор задал вопрос весело, но глаза у него были грустные.

– Возглавляет комитет брошенных жен.

– Ясно. А, что другие цели прилета не обсуждались?

– Обсуждались. Но все очень неопределенно. Общий вывод получился такой: «Хрен, его знает, чего им надо».

– Ладно. Теперь перейдем к делам насущным. – Сказал Злыдник. – Пока будем разбираться с приехавшими, вернее – с прилетевшими, надо готовить операцию прикрытия. Будем заретушевывать факты. Что мы можем предпринять? Сразу, в голову ничего не приходит.

– Может выездную сессию организовать? Как в прошлом году? – Спросил Денисенко.

– Это, ты – о чем?

– Академический отряд подтянуть. Пусть подискутируют. Может, кого нахлобучит, как того полковника, из «Росскосмоса», в прошлом году. У которого, от научных диспутов, крыша съехала. Говорят, он, только, недавно в себя пришел.

– Можно. – Согласился Злыдник. – Птичка, по зернышку клюет. Если они, нам парочку любопытствующих вырубят, все легче будет.

– Может спецназ подтянуть. Как в прошлом году? – Спросил Лизурчик. – Эти могут в нерабочее состояние, кого угодно привести. Потом, скажем, что им с пьяных глаз, все чудилось.

– Спецназ не подойдет. Спецназу, здесь делать нечего. Ничего, ведь, не происходит. А, вот «Сельхоздозор», подтянем. Им, тут самое место.

Все одобрительно зашевелились.

– Скажите, Роман Георгиевич, найдутся среди жителей добросовестные граждане, готовые пойти на контакт?

– Вот, так, с ходу, сказать трудно. Конечно, когда осознают, чем все это грозит, соберутся. Но, боюсь, без души это получится; с большой натяжкой. Ворчать будут. А, может, даже, выскажется кто-то. Как бы не обиделись и не улетели.

– Этот вариант, нам не подходит. Выпускать их нельзя. – Сказал майор. – Надо, что бы сидели, на месте. Думаю, ночью они не улетят, а к утру, надо, что-то придумать. Заинтересовать их, чем-то надо. Заинтриговать, Павел Степанович, не поможете?

– Поможем! – Весело сказал Леонович. – Не сомневайтесь.

– Только, ради бога …. – Злыдник приложил руку к сердцу.

– Все будет, как надо.

– Завтра приедет мой коллега. Майор Телегин. Он, же – Полковник Фирсов, начальник Управления Информации. Всякие технические приспособления – по его части. Поэтому, помните, кто этот майор – на самом деле. Тянуться, перед ним не надо. Просто не переходите грань, в общении. Не доводите дело, до панибратства. Он, у Галины Константиновны, по всей видимости, остановится.

– А, вы, товарищ майор? – поинтересовался Денисенко.

– Я, в пансионат, поеду. Два майора, в одном месте, будет чересчур. Ты Денисенко, тоже, тут не светись. Оставляй Тюлькина, на постоянной основе, а сам, или – со мной, или – в Узду.

– Я, лучше – к себе. Буду на связи. А, по надобности, к вам в пансионат буду приезжать.

– Отлично. Не просто – отлично, а, даже – очень хорошо. Ты, Матюхин, чего молчишь? Вижу сказать, что-то хочешь, но молчишь. Говори, уже.

– Спецназ, при этих обстоятельствах, конечно, ни к чему, но турслет организовать можно. Создать резерв живой силы, так сказать.

– Ты, это, по какому поводу придумал? На воле, погулять хочется?

– Хочется, но не очень. У меня – семейная гармония. Я – с гражданской позиции. Уборочная – на носу. Катастрофа, если случится, запасы продовольствия не помешают. Значит, нельзя трудовой народ надолго отвлекать. Надо создать резервный фронт.

Злыдник понимающе кивнул, Матюхину и, обращаясь ко всем, сказал:

– Теперь, в напутствие, подитожу. Тактически будем придерживаться режима тишины. Стратегия сама образуется, по ходу дела. И, самое главное. Обстановка военного времени, поэтому – никаких предупредительных выстрелов. Если, что – сразу переходите на поражение. Ошибиться мы не можем. На нас весь мир смотрит. Смотреть, конечно, не смотрит, но мы за него, теперь в ответе. Так, что – расходимся по боевым постам и бдительно ждем дальнейшего развития событий.

Глава вторая

Одновременно, с совещанием землян, самой середине «летающей тарелки», в центральном помещении, предназначенном для официальных мероприятий, на торжественное заседание, собрались все члены экипажа космолета. В нем принимали участие, ровно тридцать три представителя разумной расы, с планеты Нанайя. Экипаж расположился в креслах, стоящих вокруг фонтана, нежно журчащего в центре композиции. Интерьер кают-компании, произвольно обновлялся, по системе случайного выбора, от планеты, к планете. На Земле, нанайскому компьютеру почему-то приглянулись фонтан и мебель в стиле модернизма. Члены экипажа нашли этот выбор очень символичным. Планета, из космоса, просматривалась в голубых тонах, и это очень сочеталось с водными источниками. Все сидели, в креслах с хромированными ручками, счастливые и зеленые.

Еще ночью, когда выяснилось, что по зеленым технологиям, то место где они садятся – впереди планеты всей, по предложению Астронавигатора, было принято единогласное решение, окрасить кожу в соответствующий ситуации оттенок. Астронавигатор сказал, что этим они подчеркнут свою солидарность с продвинутыми, в зеленых технологиях, белорусами. Правда подавляющее число членов экипажа, в момент голосования, еще не отошли, от анестезии, и голосовали неосознанно, но сегодня поворачивать назад было поздно. Сообщение об инициативе экипажа, уже отправили на Нанайю. В Центре Управления идею одобрили, зарегистрировали и начислили экипажу поощрительные баллы. Больше всего, конечно – Астронавигатору. Но и остальным досталось по парочке зачетных очков. Сама, идея о перекрашивании была воспринята, на Родине, весьма положительно. Инициатива была очень толерантной, в стиле нанайских традиций.

– И, так, коллеги! Уважаемые товарищи астронавты. Докладываю! Посадка произведена. Послепосадочные процедуры завершены. Восстановительные процессы протекают в обычном порядке. В связи с этим, навигационная группа слагает с себя почетные обязанности лидерства и передает их в руки Общего Собрания. – Сказал член экипажа проходящий, по списку, под номером тридцать два; по судовой ведомости – Астронавигатор.

Все посмотрели на номера первого, почетной обязанностью которого было ведение Общего Собрания. Номер первый, Гидропоник, встал, поклонился и, без лишних слов, предоставил слово, номеру Тридцать Третьему. Номер Тридцать Третий, тоже встал, тоже поклонился, во все стороны, и сказал:

– Все, конечно идет, не так, как мы привыкли, но математически возможно, произошло счастливое стечение обстоятельств. Положительные факторы сошлись в одной точке, наложились друг на друга и мы попали в бесконфликтную ситуацию. Первый показательный выход совершен. Земляне убедились, что мы не автоматическая станция, а управляемый аппарат. Все вернулись обратно живые. Значит – все хорошо!

Закончив речь Тридцать Третий – по списку, по судовому расписанию – Галактик, сел на свое место.

Слова попросил номер девятый, Транспортировщик – по ведомости. Получив слово, он ударил челом, и сказал:

– Непонятно, чего нам следует ждать. Чувствуется какая-то непредсказуемость в поведении, местных жителей. Ситуация – бесконфликтная, соглашусь. Но, судя по описаниям, в этом случае, все должно идти по другому. Смотрите – нет привычного массового присутствия собратьев по разуму. Отсутствуют плакаты с приветственными лозунгами. Или – наоборот, со словами осуждения. Выражу личное мнение – не туда мы сели! Возможно, произошла ошибка с выбором точки контакта.

– А, чего?! Как, тут, говорят – прикольно. – Не вставая и не кланяясь, сказал Номер Двадцать Восьмой, Электроник.

Он был бородатый, волосатый и не носил лифчика. Груди, под комбинезоном, у него торчали в разные стороны. Почесав бороду, Электроник продолжил:

– Конечно, обстановка неестественно спокойная, но главное войска не стягивают. До, этого, у нас, контакты проходили, по двум вариантам. Нас или торжественно встречали, окружив вооружениями, или расстреливали из разных видов оружия, без торжественных мероприятий.

Оторвав зад от кресла, ему возразил Транспортировщик:

– Обстановка очень непредсказуемая. Я это чувствую. Отсутствие политической активности настораживает. Неизвестно, к чему надо готовиться!