Магические безобразия

Лена упиралась, словно котенок, не желающий купаться, тормозила ногами, но все действия не приносили результата. Надзиратели с железной хваткой тянули ее по коридору второго этажа к кабинету географии. Ведьма плелась сзади, шаркая ногами. По дороге один за другим вспыхивали голубые огоньки, разгоняя тьму. Девочка наконец-то смогла рассмотреть старухиных марионеток. От удивления Морозова поникла, будто силы разом исчезли. С двух сторон Лену держали Игорек и Толик, с остекленевшими и блестящими глазами, они во всем слушались старуху. Желание бороться оставило девочку, она ясно осознавала, что ничего не сможет сделать лучшим друзьям.

От подобной перспективы юную прорицательницу спасло новое событие: ведьма внезапно заверещала, огоньки погасли, путы с Лены исчезли, коридор вновь погрузился во тьму. Послышался рычащий звук, подобный собаке, предупреждающей нарушителя не приближаться. В темноте зажглись два фосфоресцирующих глаза. В руку девочки ткнулся влажный холодный нос.

– Ты! – кричала старуха. – Откуда ты здесь? – гость вновь грозно рыкнул. – Почему он тебе помогает? – обратилась ведьма к Лене, ядовитым голосом. Морозова молчала, запутавшись, не представляя, что происходит.

Зверь, рыча, кинулся на ведьму, впереди послышалась возня, напряженная борьба, шипение старухи, а через несколько минут, после резкого вскрика, повисла тишина. Два горящих взгляда приблизились, Лена упала на мягкое место, так как ноги совсем не держали. Зверь лизнул девочку в щеку шершавым языком, издал какой-то нежный звук, больше подходящий кошке, в воздухе что-то хлопнуло, неожиданно вспыхнул свет.

Лена растерянно моргала, словно после очередного кошмара, осталась сидеть на полу в пустом коридоре. И старуха, и странный спаситель пропали. Над пребывающей в звенящем тумане девочкой склонился Потапов, щелкая пальцами перед глазами, явно пытаясь привлечь внимание. Но Морозова не реагировала, окутанная тупым оцепенением и страхом. Маг что-то устало и обреченно пробормотал под нос, имея в виду непослушных девочек, и, протянув руку, рывком поднял Лену на ноги и повел к себе в «дом», где засели жаждущие подробностей друзья.

16

В комнате, освещенной несколькими свечами, одиноко тикали часы. В центре на полу, взявшись за руки, сидели Настя, Варя и Лена. Наступили короткие осенние каникулы, время близилось к полуночи, а кроме трех подружек, собравшихся у Измайловой с ночевкой, в комнате, свернувшись клубком на кровати, спал кот Соломон. Дядя Егор снова отправился в командировку на несколько дней, чем воспользовались девочки. Идея ночевки принадлежала Лене, которая так же, как и Настя впечатлилась школьным праздником, мечтала встряхнуться и забыть о неприятностях. В тот вечер, после исчезновения старухи и неожиданного спасителя, Морозову нашел Рин, вполне справившийся с разбушевавшимися школьниками. Про странного пса, если это конечно был пес, девочка решила никому не рассказывать. Во-первых, не было никаких гарантий, что он вернется, а во-вторых, она до конца не верила в его существование.

– Ты уверена в этой затее? – спросила Варя, с сомнением рассматривая книгу для девочек, принесенную Настей, наполненную гороскопами совместимости, зодиакальными характеристиками, молодежными советами и гаданиями.

– А что такого? – ответила вместо нее Лена. – Это же просто шутка. К тому же все девочки любят погадать на суженого. Вот у тебя есть кто-то на примете? – обратилась она к Насте. Та, смутившись, покачала головой.

– Учитывая твои способности, странное рассуждение, – продолжала Измайлова.

– Почему? – Лена искренне удивилась. – Не понимаю твоего серьезного настроя. Такого рода литературу штампуют, точно пирожки с капустой. Лишь бы подростки не скучали и получали удовольствие. Ни один обряд из них не подействует.

– Тогда какой смысл пытаться? – не унималась Варя.

– Что с тобой, подруга? – резко возмутилась Морозова. – Какая муха тебя укусила? – вопрошала девочка и тут же ответила: – Знаю! Потапов! Ты становишься такой же занудной, как и он.

– Ничего подобного!

– Все подобного! Правда же, Настя?

– Пожалуй. – Юрьева на секунду задумалась. – С кем поведешься…

– Да ну, вас. – Варя хотела обидеться, но передумала. – Ладно, давайте гадать. Надо было Олю позвать.

Подруги на это деликатно промолчали. Для Пряжкиной они устроили своеобразный бойкот, решив общаться только в школе, а в остальное время пристально следить за ее поведением. Измайлова в этом не участвовала, часто звонила Оле и подолгу разговаривала. Инициатива принадлежала Лене, отнесшейся к поступку Пряжкиной почему-то строже Рина, Кирилл и все узнавшая Настя, поддержали юную прорицательницу. Маг придерживался нейтралитета, поступая так, как считал нужным. Ассистентка Рина не верила в сильные перемены своего характера или появление черт наставника, однако девочка признавала его авторитет и знания и хотела многому научиться. Она желала стать сильной и помогать ему. Куда больше изменений Варя наблюдала в Лене, становившейся нетерпимой и строгой к проступкам других.

– Так, нужно налить воду в тазик, – читала Настя. – Холодную.

– Есть.

– Выставить длинные белые свечи по сторонам света.

– Есть.

– Добавить в воду землю, шалфей, розмарин, ароматическое масло, – Юрьева запнулась. – «Ваше любимое на выбор», – пробормотала девочка. – Что будем делать? Всем разное нравится.

– У меня есть только апельсиновое, – ответила Варя. – Не бегать же по городу в поисках масла? Используем то, что есть. Говорите о шутке, а столько серьезности!

– Так и есть! – Лена важно выставила палец вверх и улыбнулась. – Давай, Настен, читай дальше.

– Перо, любой цветок и зажженную спичку.

– Все есть! – довольно воскликнула Морозова. – Я взяла астру. Маме недавно на работе подарили букет.

– А не будет странного эффекта из-за неправильного адресата? – спросила Измайлова.

– Думаю, нет, – подруга почесала кончик носа. – Что дальше?

– Произнести слова заговора, – ответила Юрьева, протягивая книгу. – «Суженый-ряженый, ко мне приди, в зерцало погляди да правду расскажи». Слова простые, но какие-то непонятные, вам не кажется? Произнести три раза.

– А по-моему, отлично, – Лена беззаботно пожала плечами. – Сделаем одновременно: произнесем и кинем по спичке! Уж не знаю, какой будет эффект, но предвкушаю что-то интересное.

– Это пророчество? – насторожилась Варя.

– Нет, девичье волнение!

Послышалось негромкое трехголосие, в тазик полетели три горящие спички, и едва они соприкоснулись с водой, содержимое колдовского месива с маленьким хлопком взорвалось. Девочки отпрянули в сторону, опрокинули погасшие свечи, оставившие после себя восковой запах, Соломон сбежал под кровать. Варя поднялась и нажала выключатель. Подруги зажмурились от яркого света, часы показывали три минуты первого, тазик покрылся сажей, но ни намека на ингредиенты не осталось. Комната требовала уборки. Девочка внутренне застонала. Почему все результаты магических экспериментов приходится оттирать ночью?

– Ну и что это такое? – спросила Варя, глядя на Лену и не скрывая раздражения. Ей очень хотелось пребольно съязвить, чтобы выпал кислый осадок. – «Шутка, шутка!» – кривлялась она.

– Варенька, ты расстроилась? – Морозова изобразила кота из «Шрека». – Кто же знал, что так получится. – Она развела руками. – Но не стоит переживать, все будет хорошо.

– Что-то сомнительно, – сказала Настя, рассматривая тазик, от которого пахло смесью горелого, земляного и цитрусового. – Ладно, давайте наведем порядок и ляжем спать.

– Давайте, – чуть оттаяв, согласилась Варя. – Кстати, а кто-нибудь увидел что-то? – спросила она, открывая дверь и направляясь в кладовку за половой тряпкой.

Подруги отрицательно покачали головой. Гадание однозначно провалилось.

Больше осенние каникулы не выделились ничем интересным. Варя сделала домашнее задание, несколько раз гуляла с Игорьком, читала, пыталась немного рисовать, вдохновленная талантом Максимова, она решила испытать себя, но ничего путного не вышло. Дядя Егор привез ей из командировки еще книг и большого мягкого медведя, на которого девочка посмотрела равнодушно – этот возраст она благополучно миновала. Поэтому в первый учебный день Измайлова шла в школу в приподнятом настроении. Варя хотела поскорее увидеть Рина, за неделю каникул они совсем не связывались, точно маг напрочь забыл о своей ассистентке. На улице выпал снег, прикрыл наготу деревьев, серый асфальт, унылые многоэтажки, в воздухе появились нотки мороза.

Измайлова заглянула в гардероб, сняла верхнюю одежду, сменила обувь, на две секунды задержалась перед зеркалом, точно влюбленная пятиклассница, и практически вприпрыжку помчалась в кабинет литературы. Алина Николаевна, так как по расписанию стояло два урока подряд, планировала слушать выученные стихи и собрать сочинения. Войдя в кабинет, Варя хотела занять вторую парту на первом ряду, но ее окружили мальчики, вывели к доске на середину класса и, образовав живую стену, чего-то ждали. Девочка водила головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что происходит. Сбежать не пыталась: ребята не были настроены агрессивно, да и силы не равны.

Внезапно мальчики расступились, пропуская к ней Самойлова Олега, одетого опрятно и несколько нарядно, который опустился на одно колено и с чувством продекларировал:

Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

Как летом роем мошкара

Летит на пламя,

Слетались хлопья со двора

К оконной раме.

Метель лепила на стекле

Кружки и стрелы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

Он поднялся, продолжая читать стихотворение, опустил руки в коробку, которую держал Конев Паша, стал бросать вверх бумажные цветы, падавшие под ноги Варе. Измайлова внутренне сжалась в комочек, не зная, как реагировать на этот цирк.

На озаренный потолок

Ложились тени,

Скрещенья рук, скрещенья ног

Судьбы скрещенья.

Красавчик-отличник Самойлов продолжал разбрасывать цветы, обходя свою Мадонну по кругу, громко, выразительно рассказывая, не замечая и не смущаясь, входящих в класс ребят, не очень понимающих, что происходит, толпящихся, с любопытством выглядывающих из-за спин мальчиков. Варя с каждой строчкой становилась пунцовее. Оказаться в центре внимания – сущий кошмар! Юрьевой было хуже, поэтому не удивительно, что Оля хотела заступиться за подругу, пусть и нехорошим методом.

Мело весь месяц в феврале,

И то и дело

Свеча горела на столе,

Свеча горела.4

Самойлов закончил стихотворение, кабинет тут же огласили аплодисменты, как-никак самый популярный мальчик 10 «В» да один из лучших чтецов. Олег галантно поклонился, поцеловал Варе руку, на манер английского джентльмена, затем пригладил каштановые волосы, чуть прокашлялся и выдал:

– Пожалуйста, будь моей девушкой!

Женская половина 10 «В» дружно выдохнула, заметно понизился в кабинете градус настроения, улыбки и восхищения пропали. Девочки предвкушали разборки для «счастливицы», а Копейкина Света записала ассистентку мага в личные враги. Ей и раньше не нравилась Варя, но теперь антипатия переросла в ненависть. Измайлова видела, как стремительно то тут, то там возникают облачка-эмоции, привлеченные большим количеством отрицательной энергии. Их размеры и оттенки не предвещали ничего хорошего. Толик, Лена и Игорек стояли в дверях, изумленные более других, они тоже не могли пробиться к подруге.

Измайлову начинало колотить, щеки горели жгучим перцем, в голове, словно провели ластиком: ни одной мысли, только желание исчезнуть. Ее спасла Алина Николаевна, появившаяся внезапно в кабинете, точно карающий божок, она метала громы и молнии, заставив Самойлова и его помощников убрать все безобразие. Пока в суматохе собирали разбросанные цветы, Варя улизнула из класса и побежала в каморку мага.

После Осеннего бала Оля Пряжкина чувствовала себя, будто на дне Марианской впадины – темно, холодно и вокруг никого. Она не понимала, что заставило ее послушаться странное черное нечто и отправиться к той женщине за глиной, но именно эта ситуация позволила девочке пересмотреть свое поведение. Друзья очень разозлились, особенно Кирилл. Когда Лена убежала, а через некоторое время вернулась Настя, напуганная и обеспокоенная, потребовавшая немедленных объяснений, Юрьевой все рассказали. Говорил, конечно, Колесов, потому что, Варя устала, спасая жизнь Пряжкиной, брюзжал ядом, не скупясь на выражения. Настя слушала молча и, по окончанию рассказа, ничего не ответила, но ее взгляд поведал многое. Это был взгляд человека, разочарованного в том, кому доверял больше всех, точно его предали. Затем начались каникулы, а Юрьева ни разу не позвонила, не зашла в гости. Оля думала останется совсем одна, но Ярик и Варя не забыли девочку. Первый ничего не знал, а вторая… тут Пряжкина удивлялась большего всего. Измайлова потратила столько сил, не высказала ни одного упрека или претензии, просто продолжала общаться, словно ничего не произошло. Оля испытывала огромную благодарность.

Внешних изменений родители не заметили, впрочем, как и отсутствия дочери дома несколько дней. Это наверняка работа подпольного мага. Рин отнесся к Оля вполне благодушно, провел домой и наказал не влипать в сомнительные истории, ведь в следующий раз может не найтись тот, кто окажет бескорыстную помощь.

В отличие от Колесова, Оля восприняла магию спокойно. Оказавшись в своей комнате, девочка приступила к поиску и фильтрации информации. Все домашние энциклопедии, справочники, книги по мифологии перекочевали к ней на стол, и в течение каникул Пряжкина предавалась чтению, чуть не забыла про уроки, приступив к ним в последний день поздно вечером. Как итог, в первый день второй четверти девочка шла не выспавшейся. Тем временем после на перемене перед вторым уроком школу взорвала интересная новость – красавчик школы номер шестнадцать заинтересовался одноклассницей.

– Это наша Варенька, – хмыкнул рядом Ярик, помогая Пряжкиной собрать учебники. – Как ты умудрилась так измениться за несколько дней? – неожиданно спросил он, настороженно сощурив глаза. Только один Одуванчиков видел перемены, на остальных прекрасно действовала сила Рина.

– Кто знает, – неопределенно пожала плечами Оля и направилась на геометрию.

Первые минуты после звонка Варя пряталась в туалете на первом этаже, ожидая пока школа затихнет. Спустя некоторое время девочка, крадучись и постоянно оглядываясь, словно вор в Эрмитаже, свернула направо в коридор, по которому ходила всю прошлую четверть. Дойдя до лестницы, ведущей вверх, остановилась как вкопанная. Слева зиял проход в столовую, откуда доносился звук кипящей работы. Но вместо маленькой подвальной лесенки, точно могучий атлант, виднелась сплошная стена! Измайлова подошла, не веря своим глазам, и стала прощупывать ее руками. Твердая поверхность не менялась! Ничего не понимая, девочка продолжала шлепать ладонями по стене, в горле мгновенно пересохло, а сердце заколотилось с новой силой. Но нет, чудо не происходило, лесенка не появлялась, заветная деревянная дверь не маячила в поле зрения. Варе стало обидно, на глаза накатили слезы, она стукнула ногой о негодяйку. Нет! Не может быть! В голове одна за другой крутились пессимистичные мысли. Вдруг ее магия пропала? Вдруг Рин исчез и больше не вернется? Вдруг случилось что-то плохое? Опустившись в уголке на попу и обняв коленки, грозная ассистентка мага принялась жалеть себя и тихонечко всхлипывать. Увы, сцена бедной сиротки ничего не поменяла, стена осталась равнодушной к проблемам пятнадцатилетней школьницы.

Просидев практически до конца урока, Варя ощутила злость. Больно стукнув себя по голове, она внутренне возмущалась: на себя за то, что смалодушничала и впала в панику, на ситуацию, не понятно каким образом сложившуюся, на Рина, от которого, как всегда, объяснений не последует. Вытерев лицо, девочка сощурилась и вспомнила о Самойлове. Если откинуть эмоции, то его поведение было более чем странным. Красавчик-отличник не тот сударь, способный кому-либо предложить встречаться, тем более неинтересной Измайловой. Варя вертела события и несколько эпизодов их взаимодействия, как вдруг ее осенило. Конечно! Все из-за Лены и глупого гадания! Но почему оно ударило именно по Варе? Здесь девочка не нашла причин. Это лучше выяснить у апатичного мага.

Поднявшись и похлопав себя по щекам, Измайлова решила вернуться к обычной жизни, то есть отправиться в класс. Какое ей дело до Самойлова? Он ей совершенно не нужен, поэтому его ждет холодный четкий отказ. Зачем ей бояться одноклассниц, видящих его в своих снах и молящихся на его фотографию? Варя – волшебница. Она ассистентка мага (скорее всего довольно-таки древнего). И у нее множество других забот. С таким настроем под трескотню звонка девочка пошла в кабинет литературы.

На перемене ее никто не тронул, хоть взгляды девочек могли испепелить, изрезать и четвертовать. Зато друзья не собирались дать Варе отдыха. Сгруппировавшись около подоконника, так чтобы никто не мог подслушать, ребята принялись закидывать девочку вопросами.

– Теперь по школе разразиться борьба, – хмыкнул Игорек. Несмотря на ироничный настрой, взъерошенные волосы и помятость одежды, лицо друга было хмурым.

– Какая еще борьба? – не поняла Измайлова.

– Бросишь ли ты своего первого парня, чтобы выбрать другого, – пояснил Толик. – Полшколы будет гадать: умный или красивый?

– Это они про Потапова говорят, – добавила Лена, на недоуменный невысказанный вопрос.

– Он красивый! – возмущенно воскликнула Варя, а затем мгновенно спохватилась, разозлившись: – Он не мой парень!

Толик с Игорьком скептически переглянулись, но возражать не стали. Лена лишь лукаво улыбалась. Когда Варя спросила, почему на нее никто не накинулся, оказалось, что Самойлов развил активную деятельность и начисто пресек агрессивные потуги. Впрочем, Лена не сомневалась – буря обязательно придет.

В семье Копейкиной Светы было только три человека – она и ее родители. Оба воспитывали дочь справедливо, не давили нравоучениями, четко объясняя, чтобы что-то получить, нужно хорошенько постараться. Когда к ним приходили гости или, когда они ходили в гости, родители любили похвалить Свету, подчеркнуть какая она умница. Если у доченьки что-то не получалось, если вдруг оказывался кто-то талантливее, способнее ее, они всегда находили слова поддержки и утешения. Но поздно ночью за чаем в кухне родители вспоминали насколько тяжелая работа, что начальник в очередной раз нагрузил заданиями и не дает отпуска, проезд в транспорте и за коммунальные услуги снова повысили, вокруг сплошные расходы, все злые и непонимающие, а в конце вспоминали политиков. Маленькая Света с удовольствием слушала ночные разговоры и усвоила одно – сколько упорно не трудись, никто не оценит по достоинству, но если упорно трудиться, то тогда она сможет стоять на вершине и смотреть, как остальные копошатся под ее ногами. С такой философией дожила Копейкина до шестнадцати лет и менять не планировала.

Друзей у девочки не было. Все подружки, что стайкой мух крутились вокруг нее, являлись примером выгодного сотрудничества. Они дружат с лучшей девочкой класса, Света позволяет им находиться рядом, выполнять поручения. Катя Дмитрова умела выяснить любые сведения, Марина Пронкина удобная подруга детства Самойлова – единственная девочка, к которой тот относился хорошо. Было бы глупо не общаться с ней! Ведь это шанс приблизиться к желанному объекту любви! Машу и Наташу Костик Копейкина предпочитала держать в поле зрения. Слишком наглые и самоуверенные обе, но всегда могут пригодиться. Остальным Света разрешала списывать домашнее задание.

Во врагах класса у королевы были две – Измайлова Варя и Морозова Лена. Новенькие, пришедшие только в этом году, не желали признавать авторитета Копейкиной, не соблюдали установленных правил, умудрялись спать на некоторых уроках. Но последняя выходка не укладывалась в светлой голове Светы. Ее любимый, прекрасный, лучший Самойлов решил встречаться с Измайловой! Копейкина была вне себя! Придя домой, она дала волю гневу, испинав подушку, любимого зайца, подаренного давно бабушкой, разорвала несколько черновиков и только потом несколько успокоилась. Решив устроить Варе много проблем, девочка приступила обдумывать план действий.

Но сколько бы ни ворочалась прекрасная Светлана с боку на бок, сколько бы ни хмурила аккуратные белесые бровки (в отличие от многих девочек, желающих выделиться в этом возрасте, ее волосы были натурального белого цвета – спасибо предкам-белорусам), сколько бы ни напрягала мозг, никакого плана составить не удалось. Она, конечно, училась на «отлично», чем безмерно радовала родителей, каждый раз гордо это подчеркивающих, что ни грамма ей не помогло. Поспав четыре часа, девочка со злостью откинула ни в чем неповинное одеяло и стала собираться в школу.

Погода благоприятствовала: ноль ощущался подмерзшими лужами и стылым воздухом, довольно-таки приятным, точно пьешь колодезную воду и от наслаждения сводит зубы, падал легкий снег, подмачивая асфальт и укрывая карликовые деревья. Свету вся красота северной природы интересовала мало, она с раздражением отгоняла ветки, которые неосторожно задевали ее. Но войдя в школу, где уже выстроились дежурные, девочка натянула безразлично-надменное выражение лица и, раздевшись и отметив свой безупречный внешний вид, поднялась на второй этаж правого крыла в кабинет английского языка.

Первым, что она увидела, – это стоящих у двери ненавистную Измайлову и прекрасного Самойлова. Черные узкие джинсы со множеством декоративных колечек и «молний», черная обувь в виде странной смеси балеток и кед, черный лак на ногтях, и белая трикотажная кофта с капюшоном и двумя кармашками впереди, волосы заплетены в объемную косу – весь вид Вари вызвал в Копейкиной новый прилив злости. Она в очередной раз напомнила себе, мысленно пытаясь расслабиться, что в новенькой нет ничего выдающегося, лицо симпатичное, но не более, фигура угловатая и посмотреть не на что, одежда странная, а роста от силы сто шестьдесят три сантиметра. Только волосы красивые. Самойлов же, тут Света позволила себе широко улыбнуться, прекрасно смотрелся в классических брюках и рубашке.

– Я уже сказала, – услышала Света, подходя ближе, – прекрати за мной ходить! – Измайлова выглядела раздраженной. Строит из себя недотрогу? Или делает вид, что ей Олег не нравится? Ага, как же, знаем таких выскочек! – Встречаться мы не будем. Мне это совершенно не интересно, и ты мне не нравишься, – холодно отрезала девочка.

– Что бы ты ни говорила, – ответил Самойлов с какой-то отчаянной и нездоровой решимостью, – я не сдамся!

Измайлова буркнула какое-то ругательство и скрылась в кабинете. Самойлов постоял, заметил Свету, яростно окинул ее холодным взглядом, отчего она невольно отшатнулась назад, и ушел следом. Копейкина почувствовала, как щеки обожгло не то смущение, не то стыд, а зубы свело от злобы. Сердце сумрачно билось. Что могла знать глупая Измайлова? Самойлов хоть и сверкал великолепной улыбкой, швыряясь ею, точно конвертом во все стороны, отчего представительницы прекрасной половины человечества млели, но к девочкам относился крайне холодно. Только к Марине Пронкиной, подруге детства, Олег проявлял тепло и дружелюбие. Это Света знала со слов, в школе их общение сводилось к минимуму. А эта… эта… эта… выскочка! Не знает своего счастья и воротит нос! Поэтому Копейкина раздражалась с каждой секундой сильнее. Если бы Варя поступала, как остальные подхалимки, реакция королевы была другой. Девочка не видела, возле нее собирались темные урчащие комочки облачков-эмоций, с радостью подпитывающихся ее настроением.

Света передернула плечами и вошла в класс. Катя Дмитрова уже заняла им первую парту среднего ряда и что-то стремительно строчила в блокнотике. Наверняка все видела и слышала. Копейкина чуть усмехнулась. Эта особа не упустит своего. Уж не собирается она стать жадным журналюгой, вырывающим сенсации с рьяностью пираньи? Впрочем, какое ей дело? После окончания школы Света забудь обо всех этих людях, как о страшном сне. За исключением Самойлова. На него у отличницы далеко идущий прожект.

17

Привычная жизнь Оли Пряжкиной навсегда потеряла прежнее русло. Как уже говорилось, девочка погрязла в чтении всевозможных книг. Это не только помогло ей поверить в существование скрытых сил, но и определиться с будущим. Неожиданно для домочадцев, людей аналитического склада ума, Оля решила учиться на филолога и связать жизнь с литературой и языкознанием. Учительница русского языка поразилась ее порыву, увидев «пять/пять» за сочинение, что случилось с Пряжкиной впервые. Так же она переменила музыкальные вкусы: по утрам, благодаря влиянию Вари и Ярика, слушала рок в разных разновидностях, вечером за уроками классику – Вивальди, Моцарта, Дебюсси, Шопена; неестественный цвет лица сменился вполне обычным, но худоба осталась, правда, в отличие от Насти, с неплохой, в будущем, фигуркой; сладкое разлюбила, и сахар не клала даже в кофе. От прошлой Оли осталась только роскошная коса.