Магические безобразия

– Да чего уж там. – Марина мгновенно смутилась и уткнулась носом в кружку.

– Но с этой ситуацией необходимо что-то делать.

– Что?

– Пока не знаю.

Дальше они ели молча. В воздухе струилась неловкость: Марине было интересно, как Измайлова поступит, Варя же увидела в Пронкиной хорошего человека, но они вроде как не друзья. Допив вкусный чай, ассистентка мага заторопилась домой.

– Приходи еще, – в порыве сказала Марина.

– Хорошо, договорились.

Начиная со следующего дня Варвара Измайлова решила начать новую жизнь: во-первых, свела походы в каморку с отсутствующим магом к минимуму; во-вторых, всерьез налегла на учебу, поставив себе цель исправить тройки по геометрии и английскому языку, конечно, с геометрией дела сложнее, но сдаваться девочка не планировала; в-третьих, не ссориться с друзьями, всегда сохранять спокойствие и идти на компромисс; в-четвертых, выполнять работу ассистента мага; в-пятых, избавиться от глупого приворота во что бы то ни стало. Поставив это во главу угла, как-то в выходные, которые дядя Егор собирался провести на работе, так как сроки по проекту сильно поджимали, Настя и Лена остались ночевать у Измайловой. Хихикающий Джо посоветовал повторить действия в книге «от и до», что они и сделали. Ничего не взорвалось, на радость, Самойлов продолжал периодически одаривать Варю стихами, очень умело, надо признать, и предлагать встречаться, на грусть. Измайлова закатывала глаза, Копейкина продолжала злиться еще больше. Джо задумчиво сужал нарисованные глаза, не понимая, в чем проблема. Где-то через неделю в шутку предложил окунуть Олега в святую воду. Варя схватилась за эту соломинку, набрала воды в ближайшем красивом храме, и во время очередной декларации стихов Гумилева выплеснула полбутылки в лицо Самойлова. Это возымело короткий успех. Красавчик-отличник ослабил хватку, затишье установилось примерно на семь дней. После третьего водного душа парень наконец-то отстал. Девочки ликовали. Но недолго. Пусть демонстрация чувств к Варе испарилась, он по-прежнему не обращал внимания ни на кого другого.

Радость Копейкиной завяла так же быстро. Марина Пронкина с каждым днем разговаривала с королевой меньше, а подчиняться перестала вовсе. На брошенные в лицо обвинения Света сделала невинный вид, но страх так и сквозил в ее глазах. Для Пронкиной было достаточно. Варя, как и обещала, иногда приходила в гости. Марина быстро открылась, рассказала Измайловой про свои любимые сериалы, показала фигурки и значки, и все время пыталась накормить чем-то сладким.

Зима выдалась холодной и морозной, выпало много снега, завывал ветер, лед на окнах лежал толстым слоем, точно образовалось дополнительное стекло. Но в квартирах было уютно и тепло. В конце декабря баскетбольная команда выиграла в городском соревновании между школами, заняв первое место. Игорек радостно сиял, Толик зевал, пожимая плечами. К Новому году приехали родители Вари, привезли икры и рыбы, которую ловили в реке местные рыбаки; мама решила что-то готовить, недовольная, что дочь похожа на скелет, папа усмехался в усы, стараясь не спорить с женщиной. Дядя Егор купил небольшую живую елочку, Варя украсила дом мишурой, дождем и игрушками. Вечером поужинала мясом с салатом, а потом умчалась гулять с ребятами.

Они договорились встретиться у «Волны». Торговый центр сиял неоновой праздничной вывеской, даже облачка-эмоции казались какими-то нарядными и сытыми, точно улыбались и блестели. На площади Пяти Углов высилась громадная елка в золотых шарах и гирляндах. Компания собиралась большая: Кирилл, Оля и Ярик принесли хлопушки, Игорек, Толик и Глеб купили фейерверк, Настя, Диана и Лена отыскали где-то красные колпачки, словно ограбили Дедов Морозов города, а еще Варя позвала Марину, которая усиленно отказывалась, но все-таки пришла, притащив Самойлова. Измайлова отнеслась к его присутствию со буддийским спокойствием. Такого веселого Нового года у Вари еще не было! Шут всех смешил, казалось он в ударе и готов превзойти самого себя, Кирилл тихонько спорил с Олей, Яриком и Леной, пытаясь доказать, что НИИЧАВО6 существует, или нечто подобное точно; Настя получала тонну внимания от Глеба, их отношения поражали крепостью и близостью. Под бой часов все кричали «Ура!» и пускали салют в темное зимнее небо, расцветающее яркими цветами, потом они катались на коньках на тут же устроенном катке.

Возвращали домой кто как, но Лена, Варя и Настя шли почему-то втроем, хоть Юрьева жила в одном дворе с Олей. Время близилось к четырем, все вокруг сияло и шумело, люди распевали громко песни, кричали «С Новым годом!», не собираясь отправляться ко сну. Под ногами хрустело.

– Здорово все прошло! – сказала Юрьева, остановившись и кружась на месте от переполнявших эмоций.

– Точно, – Лена куталась носом в шарф. – Какая прекрасная ночь!

– Я уже хочу спать, – пробормотала Варя, у которой гудели ноги и слипались глаза. – Завтра какие планы?

– Только спать! – смеялась Лена. – А потом кушать мандаринки. У тебя?

– Я иду к Оле.

– А почему ты идешь к ней? – неожиданно раздраженно спросила Настя, уставившись на Измайлову как на врага народа. Сама она с Пряжкиной не общалась уже несколько месяцев, изображая униженную и оскорбленную.

– Потому что мы договорились, – Измайлова поправила шапку. – Она обещала показать мне какую-то книгу. Да и друзья мы как бы.

– Из-за тебя мы с Олей поссорились! – злобно воскликнула Юрьева. Морозова от удивления споткнулась на ровном месте. Предсказательница переводила взгляд с одной на другую, боясь большого конфликта. Лена, надо отметить, этот месяц жила спокойно, к началу декабря кошмар со старухой постепенно стихал, но пес продолжал приходить, и девочка приободрилась. Юрьева же поражала всех с ноября: перестав общаться с Олей, сблизилась с Дианой и Глебом, вновь разговаривала с Лужайкиной, восхищаясь ее композиторскими способностями, сменила очки на линзы, покрасила волосы, сделала дополнительных дырок в ушах. Хорошо, что учебу не забросила. Теперь в Насте обнажился ряд неприятных качеств, вроде высокомерия.

– Ничего не мешает тебе сходить к ней, – спокойно парировала Варя. – Не вижу проблемы.

– Если бы ты не появилась в нашей жизни, такого не случилось бы!

Настя толкнула Варя и стремительно ушла. Девочки переглянулись. С того случая, Юрьева игнорировала их. Каникулы проскакали галопом, началась третья четверть, погода продолжала давить холодом, температура понижалась. Варя снова налегала на учебу, в каморку перестала ходить совсем, зная, что Рина нет. Его по-дурацки счастливый морок продолжал мозолить глаза, чем изрядно раздражал девочку. Волшебный блокнот-телефон молчал, облачка-эмоции вели себя прилично, Копейкина несколько утихомирилась, а Самойлов оставался подчеркнуто галантным. Измайлова тренировалась дома в ванне, расширяя призрачный обзор, игралась золотой нитью, создавая отдельные колечки, парящие, точно Олимпийские кольца. Жаль, сделать их цветными не получалось.

Первое время Джо иронично посмеивался, затем стал хмуриться, под конец замолчал. Про Рина человечек-ручка наотрез отказывался распространяться, бормоча что-то про тайны хозяйские. Варя равнодушно пожимала плечами. Больше ее не задевали слова говорящей ручки. Надеялась ли девочка, будто маг однажды вернется? Да. Глубоко, очень глубоко внутри, но совершенно не поддаваясь этой надежде. Приходилось жить дальше, и ассистентка пообещала выполнять работу качественно, пусть ее и не было. Кто знал, когда в очередной раз облачка-эмоции взбесятся и заполнят школу черными уродливыми брюшками? Отрицательные чувства никуда не делись, они на время затаились, как хищники при выслеживании добычи, они явно чего-то выжидали. Такая стояла атмосфера, так временами говорила Лена, переставшая пугать всех жуткими предсказаниями.

Школа номер шестнадцать вернулась к состоянию сонной мухи, погрузившись в обманчивое затишье. В середине февраля прошел танцевальный конкурс – столь желанный для Дианы Красиковой. В ДК собралось больше двадцати команд, сильно мечтавших победить. Игорек всех подбадривал, им удалось не расклеиться и выступить с достоинством. Команда Дианы заняла второе место, произведя хорошее впечатление на жюри, как ей и хотелось. От радости Красикова расцеловала Игорька и Толика в обе щеки, благодаря Бога, что ребята предложили свою помощь в сентябре. Шут раздувал щеки от довольства. После конкурса Настя Юрьева окончательно рассорилась с Леной и Варей, записав в лучшие подруги Лужайкину, и начала встречаться с Глебом.

К марту по школе потекли шепотки про странные пугающие места в городе, о пропажах в прошлом людей и приведениях. Время злорадно посмеивалось над глупцами, а Великое Ничто качало головой.

Часть 2

Снежный ком, или все дружно покатились!

1

«Признаться честно, я была непослушным ребенком: не хотела убирать игрушки, любила гулять во дворе с ребятами, а читала из-под палки. До сих пор с содроганием вспоминаю «Сына полка»! Мои родители мучились со мной, ставя в пример старшего брата. Отец все время пытался вбить в мою наивную голову важность знаний. До восьмого класса я принципиально игнорировала его наставления. Наступил переходный возраст, я замкнулась в себе, что-то переборола и решила стать учителем. Прекрасно понимая, что денег в нашей семье много не водится, я с жадностью принялась наверстывать упущенное. И закончив одиннадцатый класс, мне удалось поступить на филологический факультет института имени Герцена. На бюджет! Это был счастливейший день! Даже затяжной дождь не мог испортить моего радужного настроя.

Не буду вдаваться в подробности учебы – это долго. Важно только то, что я все время подрабатывала, дабы вовремя сбежать от родителей. Отцовский авторитаризм и материнская мягкотелость давили гранитной глыбой. Мне повезло. Желанная вакансия учителя русского языка в северном городе в школе номер шестнадцать улыбнулась мне. Да и брат жил здесь. Приняли меня, надо отметить, замечательно. Директор – низенький, лысенький мужчина за пятьдесят, Афанасий Афанасьевич – производил впечатление ответственного и радушного человека.

Помимо преподавания русского языка и литературы у средних классов, мне поручили руководство 7 «А». Меня не пугала нагрузка, но легкая оторопь перед неизвестным все же присутствовала. Первые несколько занятий я волновалась, после вошла во вкус, прониклась любовью к детям и возможностью передачи знаний. Говорят, что учителя страдают, а мне удалось найти подход к ребятам. Мы сдружились.

Проблемы начались спустя год ближе к зиме. Шла вторая четверть. Погода, мягко говоря, не радовала. Снега по колено, сильный мороз, периодически ветер. Порывались даже отменять занятия, но все обошлось. В один из дней, засидевшись за проверкой сочинений, я засобиралась домой ближе к восьми. В школе было полутемно, а часть корпусов заперта. Проходя по третьему, я заметила голубоватый свет из-под двери кабинета информатики. Признаться, это очень удивляло и настораживало, но не пугало. Уже около лестницы темный коридор огласил оглушительный звук падающего тяжелого стула. Мое сердце дрогнуло в страхе, и я на адреналине кинулась прочь из школы. Только в квартире мне удалось успокоиться.

Это происшествие отошло на второй план, я вернулась к повседневной жизни, точно сходила в кино на глупый ужастик. Но спустя полторы недели об ужастике напомнили мои ученики. Они разговаривали о мистических легендах, бродивших по городу. На улице Софьи Перовской, в окружении пяти– и девятиэтажек, сохранился двухэтажный дом в стиле ампир: краска почти выцвела, колонны несколько потемнели от дождя и снега, а лепнина в местах обвалилась. В остальном же дом хорошо выглядел. Две недели назад две десятиклассницы отправились в этот дом (странно, что они вообще смогли туда попасть!) и не вернулись. Говорили, будто случай не первый, будто в доме поселилось нечто ужасное. От дома их диалог переместился на школу. Якобы в ней обитают приведения и пугают всех, кто уязвим. Что имелось в виду под «уязвим» я так и не поняла.

Буду откровенна, несмотря на некую впечатлительность, я не верю в сверхъестественное. Это будоражит кровь, несколько щекочет нервы, но не заставляет проникнуться подобным любопытством. Но дом существует. Более того, я вижу его каждый день, проходя мимо. Старое здание никогда не вызывало у меня благоговения. Только уважение к прошлому, к истории. Поэтому, когда я поделилась этим с братом, он только смеялся. Что не удивительно.

В середине декабря, возвращаясь после одиннадцати домой, моя убежденность дала маленькую трещину. Возле дома я услышала нечто среднее между мяуканьем и плачем ребенка. Замерев, оглядела улицу, к несчастью, она была пустынна. Звук усиливался, становясь надрывнее, пробирая морозом до самых костей, словно зазывая в паучьи сети. Сбросив наваждение, я рванула домой. Через три дня зашептались об очередных пропажах. Леша – мой брат – служил в милиции, предупредил меня быть осторожнее. Они говорили о некоемом похитителе, дети – про приведения. С того дня начались кошмары. Я просыпалась от страха около шести, но сам сон не запоминался.

Я решила отправиться в этот дом, после исчезновения в марте Леши. Несмотря на письмо об отъезде, не верилось, что он оставил все без видимых на то причин. Поэтому сегодня ночью, первого апреля, иду узнать правду…»

Звягинцева Алина Николаевна полностью погрузилась в проверку тетрадей, скопившихся к каникулам в приличные стопки. Надо отметить, молодая учительница сознательно выбрала профессию, несколько окрыленная идеалами, но ничуть не пожалевшая, что пришла работать в школу. Постепенно женщина привыкла к ребятам, отбросила сомнения, обретя уверенность в себе.

Тридцать первого марта, в воскресенье, день обещал быть чудесным: в окно маленькой однушки, выходившее на восток, светило весеннее солнце, снег решил таять, а Алину Николаевну ожидал насыщенный день в виде еженедельной уборки, готовки еды и встречи со школьными подругами. Довольно потянувшись, Звягинцева приступила к исполнению намеченного списка. Ржаной хлеб, фермерское масло за 700 рублей килограмм, черный крепкий кофе – на завтрак; музыка Савано Хироюки – самое то для уборки. К шести часам, когда дела были окончены, Алина Николаевна в приподнятом настроении вышла из дома. Каблуки ее сапог весело постукивали по тротуару. Город распевал размеренную мелодию: привычный поток машин полз узкой змеей, в основном автобусы да троллейбусы, юго-восточный ветерок сладко обдувал прохожих и малочисленные деревья, и кусты, солнце почти село, раскрашивая небо в красно-рыжие оттенки.

В свою любимую кафе-пекарню «Корица и Незабудка» на улице Космонавтов Алина Николаевна пришла первой и, дожидаясь подруг, заказала мятно-цитрусовый чай. Через пять минут подтянулись и остальные: немного мрачноватая, но дружелюбная Наташа, работающая в дизайнерском отделе соответствующего журнала, Марина, трудящаяся в туристической компании, и Кристина, преподающая английский в издательском техникуме.

– Привет! – сказала Наташа, села и заказала двойной американо. – С нашей последней встречи вы не изменились. Хотя нет, Марина приобрела великолепный загар. Где была, пока другие вкалывали?

– В Африке. – Марина пожала плечами и улыбнулась, принимая шутку. – Я ездила в качестве гида и переводчика. Это был не отдых.

– А чему нынче учат детей? – спросила Наташа, отмахиваясь от серьезности Марины. Несмотря на вечер и некоторую отдаленность от центра, кафе полностью заполонялось людьми. Строгое коричневое дерево разбавляли сиреневые диванчики и краска стен, в помещении щекотал нос насыщенный запах кофейных зерен и выпечки на любой вкус: пиццы, булочек, рогаликов, ватрушек, пирожков, печенья. Под потолком висели облачка-эмоции, точно виноградные гроздья, они наливались на благодатной почве. Подругам принесли большую пиццу с грибами и сыром, что не очень полезно для фигуры в такой поздний час, но они об этом как-то позабыли, так великолепно выглядел пышущий жаром кругляш.

Кристине шел двадцать восьмой год, она успела выйти замуж и преподавала второй год. Ей, в отличие от Алины, приходилось несколько сложнее. Разговор пошел в сторону учебы: сначала о преподавательской доле, а затем свернул к воспоминаниям о школьных деньках самих девушек. Просидев в кафе несколько часов, подруги пошли на концерт «Шальных пистолетов», где лидером группы был муж Кристины.

В это насыщенное воскресенье Алина Николаевна возвращалась домой к двенадцати часам, с грустью думая о том, что спать осталось не так уж и много времени. Завтра снова начинаются занятия. Учительница пересекла площадь Пяти Углов, перешла по переходу практически пустынную дорогу и ступила на длинную аллею, ведущую на каменную лестницу мимо музыкальной школы. Редкие высокие фонари прятались среди голых березовых деревьев, некоторые не горели. Под деревьями еще слеживался грязноватым одеялом мокрый снег, примежёванный черной землей с желтоватой травой. По безлюдной аллее набатом разносился стук каблуков Алины Николаевны.

До лестницы оставалась сотня метров, когда произошло нечто странное: по земле заклубился белый туман, будто на сцену выпустили сухой лед, вся лестница утопала в серебристом лунном свете, падающим ярко, словно от прожектора, а в самом начале ступенек, сотканная из снежинок и поземки танцевала с веерами в руках девушка. Ни черт лица, ни фигуры четко было не разглядеть, она казалась размытой. Все действие длилось не больше минуты, танцовщица пропала внезапно, оставив после себя только горстку снега.

Алина Николаевна заспешила домой, припоминая местную легенду о танцовщице в лунную ночь. Говорили, встретил ее – быть беде.

Комната с белыми обоями в сиреневый цветочек напоминала коробку, в которую складывают различные старые вещи – и выбросить жалко, но особенная ценность растерялась. На кровати-полуторке в беспорядке валялись вещи, на столе возле светящегося голубым светом монитора небоскребами высились тетради и учебники, верхний ящик стола распахнуто скалился, внизу шумел системный блок. Сквозь распахнутые шторы подглядывал уличный рыжий фонарь, отскакивая от спин припаркованных машин. В дальнем углу сиротливо приютились роликовые коньки, ожидавшие теплых деньков. Рядом с ними валялся пустой рюкзак. За стенкой громко переговаривался телевизор – отец с младшим братом смотрели биатлон, в кухне готовилось что-то мясное вперемежку с выпечкой.

Одуванчиков Ярослав катался на компьютерном стуле на колесиках, отвечая на многочисленные сообщения в социальных сетях и форумах. После каждого ответа мальчик отвлекался, поправлял очки в черной оправе, соскальзывающие на кончик носа и носимые только дома, и щелкал пальцами облачка-эмоции, которые шипяще лопались. Притворяться нормальным было сложно. И вот сегодня, в последний день весенних каникул, Ярик усердно раздумывал: поведать друзьям о своих антимагических способностях или нет?

Рассказы дедушки, у которого мальчик гостил каждое лето, воспринимались как сказки. Сначала Георгий Николаевич поведал, что его жена волшебница, а сам он, как и множество мужчин рода, умел чары разрушать, но так как родители Ярика обычные, им об этом знать необязательно. Впечатлительный мальчик довольно кивал и продолжал наслаждаться красочными историями. Затем, лет в десять, дед познакомил его с Духом: этаким невысоким старичком, скрипучим и хозяйственным. А еще через год, когда воплощенные эмоции стали реальностью, научил разрушать магию и плетения Силы. В школе номер шестнадцать Ярик старался не обращать внимания на волшбу, дабы его не посчитали чокнутым, но с вмешательством Потапова в жизнь некоторых личностей, это становилось все сложнее. Однако во время Осеннего бала ему крепко досталось, все способности оказались бессильны перед черной кляксой-баллоном. А теперь и Оля сильно изменилась. В общем, мальчик решил влиться в круговерть странностей с головой.

Зазвонил телефон. Мишка, старый приятель, учащийся в другом районе в двадцать третьей школе, звал гулять. Его одноклассники хотели побродить между старых ржавых аттракционов. Одуванчиков чесал кончик носа, слушая аргументы в пользу положительного решения. И в конце концов согласился. Не так уж и часто удавалось пообщаться с другом.

Мишка и еще трое ребят ждали Ярика возле «Волны», жуя на прохладном весеннем ветру чипсы со сметаной и луком. Самый мелкий из них левой рукой прижимал к себе бутылку колы. Мелкого звали Леша, он всю дорогу молчал, изредка вставлял пару-тройку слов, будто короткая рекламная пауза во время показа фильма. Паша и Коля, наоборот, разговаривали без умолку, точно боялись безмолвствовать. Добрались ребята до старого района быстро.

Перед Яриком высились ржавые ворота, обмотанные цепью и запертые на висячий замок. Но удивляло его не это, а магические плетения, похожие на шипастые стебли.

– И зачем вы сюда хотели? – спросил Одуванчиков, покосившись на приятелей. – Заперто, и там еще снега полно.

– Ты разве не знаешь? – Колян выхватил у Леши колу. – Эти аттракционы – одна из загадок города. На каникулах кто-то из старшеклассников запустил флэшмоб «ужасов». Вот все и стремятся залезть сюда. Где-то тут есть дыра в заборе.

Не успел Коля договорить и полетел на Ярика, разливая на куртку и землю колу. Ярика ждала встреча носом с воротами, для избежания которой мальчик выставил вперед руки. Соприкоснувшись, лопнуло магическое плетение, замок камнем рухнул, цепь разлетелась на кусочки, ворота распахнулись. Рядом громко ругался Коля, Мишка смеялся, Леша мечтал исчезнуть. Где-то в глубине парка скрежетали качели, заржали кони каруселей. Нечто черное зазмеилось наружу.

В музыкальной школе всегда присутствовала какая-то особая атмосфера: на первом этаже стояла прохлада, часто хлопала входная дверь, пропуская и выпуская учеников, сквозь стены классов проникала классическая музыка, лились гаммы, с ними соревновался хор, выводя стройные звуки знакомых песен, выстраивая гармонию. В кабинете по вокалу собрались девушки и две преподавательницы – подготовка к «Вечеру романсов» переходила в последнюю стадию.

– Лена, давай еще раз, – сказала Татьяна Владимировна, стоящая в конце зала. Она дирижировала. Эльвира Закировна, учительница по фортепиано, отвечающая за аккомпанемент, согласно кивнула. – Ты слишком спешишь, от этого Настя все ускоряет темп, общая картина разрушается. Еще раз, только спокойнее.

До «Вечера романсов» оставалось две с половиной недели, и все выкладывались на полную: Настя Юрьева решила, что аккомпанемент должен быть идеальным, постепенно раздражалась сильнее, так как ничего не получалось; Кристина Лужайкина в начале каникул простыла и берегла горло; Макарова Вера – четырнадцатилетняя, темноволосая девочка из 9 «В», периодически поглядывала в распечатки, чтобы сосредоточиться на ошибках. Рядом с ней сидела Лейкина Катя, лучшая подруга и одноклассница, внимательно слушала учительницу. Изотова Полина, с новой четверти переведенная в школу номер шестнадцать в 8 «Б», старалась не заснуть.

– Так, достаточно, – Татьяна Владимировна хлопнула в ладоши. – Лена присядь пока. Марина, ты следующая. Пятнадцатилетняя Александрова Марина из 9 «А» в музыкальной школе считалась лучшей, покоряющей людей завораживающим сопрано. Ей аккомпанировала Лужайкина.

Настя передернула плечами, слегка улыбнулась Кристине, как бы передавая эстафету, и, не обращая на Морозову внимания, подсела к Семеновой Лере, русоволосой и сероглазой девочке из 10 «Б», немножко рассеянной, но добродушной и открытой. Лена, погруженная в себя, не замечала негатива Юрьевой. Еще недавно хорошо общавшиеся девочки, относились друг к другу с холодом Арктики. «Новая Настя» себя устраивала – уверенная, решительная, где-то даже резкая, дурацкие косички срезаны, без очков исчезла тяжеловесная серьезность. Теперь у нее есть хороший парень Глеб и много друзей из старших классов. Но все равно в воздухе витала некая недосказанность, чего-то не хватало… Постоянно находящаяся Оля Пряжкина была не рядом и жила другой жизнью.

К сожалению, Оля Пряжкина не выглядела грустной или расстроенной по поводу потери лучшей подруги. Она все время сияла, радостно смеялась в окружении ребят; девочка, словно переродилась. Хотя Юрьева знала причину изменений. Что больше удивило Настю? Странности вокруг? Или наличие мага в школе? Нет. В первую очередь, ее поразило желание Оли сделать кому-то больно, ее нападки на Лужайкину, с которой Настя мечтала сдружиться.

С каждым днем помириться становилось сложнее: Настя не спешила сделать первый шаг, а Оля сохраняла дистанцию, не признавая, как думалось Юрьевой, свою неправоту. Мысли восьмиклассницы кружились хороводом, сделав вывод – во всем виновата Измайлова Варя. Если бы эта десятиклассница не втянула Пряжкину в неприятности, не забивала голову всякой магической чепухой, они бы не поссорились.

Вокруг Юрьевой собиралось нечто темное, бесформенное и пугающее, но она пока не замечала будущих проблем, продолжая подкармливать его негативными эмоциями.