Магические безобразия

Лена остановилась в проходе, держа в руках сумку с нотами, и поочередно смотрела на сестру и на маму. Анна Сергеевна, в домашней юбке и футболке, возвышалась атлантом, хоть прямо сейчас держать небосвод.

– А что происходит? – Лена подхватила со стола крекер – так хотелось есть.

– Дорогая, – мама устало вздохнула, – переодевайся и за стол. Твоя сестра вздумала чудить. Хорошо, что отец в отъезде. Чтобы я больше не слышала о бросании колледжа, – она строго посмотрела на старшую дочь, – с завтрашнего дня тебя ждет тяжелая работа. Вернешься домой и сдашь все «хвосты». Учеба, учеба и только учеба. Совершишь глупость, потом всю жизнь жалеть будешь.

Лена, жуя на ходу крекер со вкусом сыра, пошла к себе в комнату. Положила ноты на пианино, сдержав желание открыть крышку и пройтись пальцами по клавишам, ощутив мощь звука и гладкости материала. От уже не нового инструмента приятно пахло стариной, лаком и деревом. Быстро переоделась и пошла в кухню. Желудок с каждой минутой бурчал громче. С сестрой приключилась обычная история. Почти всю зиму она прогуливала утренние занятия, потакая малодушию, не в силах оторвать голову от подушки. Часть зимней сессии висела грузом, на носу маячила новая, и Даша вдруг решила, что графический дизайн не та специальность, которая ей нужна. День рождения у сестры летом, поэтому документы несовершеннолетней отдавать отказались. Даша, зная характер матери, решила попросить тетю Оксану – школьную приятельницу Анны Сергеевны – подыграть ей и представиться ее родительницей. Однако Анна Сергеевна хорошо знала дочь и сумела раскусить задумку.

От вида пюре и салата из капусты желудок Лены издал особенно громкую трель, отчего девочка смутилась. Мама улыбнулась и оставила дочерей одних. Ей предстоял разговор с мужем, нельзя, чтобы Александр Николаевич о чем-либо догадался.

– План провалился, – вздохнула Даша, отхлебывая чай.

– И зачем ты его придумала? – удивленно спросила Лена, прекрасно помня, сколько времени пришлось доказывать отцу, что ей нравится графика и дизайн, да и рисование в целом. Раньше их комната была завалена набросками, акварельными рисунками, мелками, карандашами и ватманом. Лена вздохнула, мысленно прощаясь со свободой. Сестра вернется домой, снова начнутся перепалки по поводу стола, полок и хватанию без спроса чужих вещей. – Если тебя напрягало количество материала для сдачи, попросила бы помощи.

– Мои приятели сами в долгах как в шелках, – Даша горько усмехнулась.

– Поэтому будешь полагаться на себя, – Лена пожала плечами. – Возможно, мама как-нибудь поможет подготовиться. Радуйся, что у тебя понимающая семья!

– О, я рада! – патетично воскликнула Даша, но сестра уже теряла связь с ее голосом. На Лену накатила холодная воздушная волна, в глазах все померкло, в голове замелькали картинки: круглая, точно стеклянная сфера, с клубящимся в ней черным дымом, какие-то неизвестные существа, скорее всего ильхи, узнанные ею благодаря памяти Тарии, Рин, распахнутые железные ворота, что-то черное змеилось из них, старый дом, Варя… Образы кружились по кругу, как отдельные кусочки от разных пазлов.

Со звуком, показавшимся Лене оглушительным, на пол упала ложка, а ее за плечо трясла Даша.

– Что с тобой? – в ее глазах читалось беспокойство. – Я тебя зову, а ты не реагируешь.

– Просто сильно задумалась, – отмахнулась Лена, но сестра ей не поверила, правда, с расспросами не полезла.

Лена поднялась поменять ложку. Настроение юной предсказательницы окончательно испортилось. Похоже, будущее не несло ничего радужного.

Весенние каникулы начались для Вари Измайловой температурой, горячим чаем с лимоном, постельным режимом и холодной снежной погодой. Несмотря на конец марта, весна не спешила в северные чертоги. Третью четверть девочка закончила хорошо, без единой тройки, чем несказанно обрадовала родителей и дядю, пообещавших в качестве подарка билеты на выступление любимой группы девочки. Концерт планировался на середину мая. В другой ситуации Варя бы прыгала от радости, но ей хотелось только увидеть блудного мага. Такой подарок ей сделать не могли.

Перед каникулами девочка нарушила данное себе обещание и отправилась в каморку мага. Внутри ее ожидал маленький сюрприз – анатомическая модель скелета человека на подставке. Он напоминал того, что был у них в прошлой школе (их классный руководитель преподавал химию и биологию). И не было бы ничего удивительного в скелете, если бы не черный фрак и неприятное ощущение слежки. Измайлова протянула руку, дабы потрогать, и в этот момент скелет клацнул зубами. Затем соскочил с подставки и поклонился. Не закричала она только потому, что голос внезапно пропал. Ситуацию спас Джо, представив скелета как помощника и охранника. Назвав его Георг Второй, короче Жора, девочка расслабилась.

В пятницу после уроков Варя Измайлова решила вновь заглянуть в каморку. Вчера волшебный блокнот-телефон порадовал девочку новой информацией, да и Оля говорила о новой активности облаков-эмоций. Варя подумала, будет новое задание, но на страницах проступил длинный текст, точно отрывок из личного дневника некой Алисы Фроловой. Судя по событиям, записям около десяти лет. Измайловой хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Вдруг Джо, очутившись среди вещей хозяина, даст нужную подсказку?

Школа продолжала работать. Баскетбольная команда вовсю готовилась к межшкольным соревнованиям, некоторые младшеклассники оставались на продленке. Привычно наслаждаясь тяжелой музыкой в наушниках, девочка свернула на первый этаж, ведущий в столовую, но застыла на пороге, не веря своим глазам. Посреди коридора Игорек держал за грудки Рина, который был выше Шута на полголовы. Отключив плеер, Варя медленно, на ватных ногах, приближалась.

– У тебя совсем нет совести! – шипел Игорек, явно намереваясь перейти на кулаки. Сам Рин выглядел апатично и устало, как бывало, когда перетруждался: черные волосы походили на воронье гнездо, под глазами темные круги, лицо очень бледное, точно болезненное. – Ты о Варе подумал?

– Варя у тебя есть конфетка? – тихо спросил маг, скосив глаза на девочку, незаметно подошедшую близко. Измайлова кивнула и, мгновенно отвернувшись из-за неожиданно повлажневших глаз, принялась копаться в карманах. Украдкой утерев слезы, протянула шоколадно-вафельный батончик, купленный накануне вечером. Кто же знал, что пригодится?

– Мы еще не закончили! – воскликнул Шут. Но, увидев отрицательно покачавшую головой подругу, уточнил: – Ты уверена? – снова кивок. – Ладно, – Игорек отпустил Рина и озадаченно взъерошил волосы, – разбирайтесь сами. Мне на тренировку пора.

И быстренько ушел. Его проводили внимательными взглядами. Варя подхватила мага, и они вошли в каморку, где их встречал Георг, одетый в черный фрак и малиновую «бабочку», клацнув от удовольствия зубами. Рин ничего не сказал, плюхнулся в кресло и с наслаждением принялся есть батончик. Жора, слегка поскрипывая костями, преподнес хозяину большую кружку ароматного кофе. На прибавление некоторых вещей маг никак не отреагировал.

– И чего он взъелся? – бормотал Рин, жуя батончик, намекая на поведение Игорька.

– Потому что перед тем, как исчезнуть, следует предупреждать! – разозлилась Варя.

– Хм, я же предупредил, – подняв глаза на девочку, удивился маг. Измайлова чуть не свалилась на пол. – Через Джо. Он разве не сказал?

– Нет.

– Что ж, в следующий раз буду полагаться только на себя. – Рин поднялся, подошел к Варе и ласково погладил по голове. – Смотрю, за мое отсутствие ты кое-чему научилась. Молодец!

От его похвалы у нее в груди разлилось тепло.

5

Урок физкультуры начинался с разминки и пробежки на десять кругов. Бегать в субботу утром не хотели даже самые стойкие и спортивные ребята класса. Впрочем, часть 10 «В» усердно отлынивала от первого урока, где учитель не слишком строго следил за посещаемостью, не наказывал, и для оценки в четверти достаточно сдать нормативы. Мальчики бежали бодрячком, особенно сильно сиял Самойлов, больше половины девочек привычно отсутствовало. Света Копейкина, пытаясь быть лучшей во всем, возглавляла короткий девичий строй, Марина Пронкина, несмотря на рост, плелась позади всех, так как не умела правильно бегать: легкие горели, в боку кололо. Очередность Вари Измайловой была прямо перед Мариной, только их разделяло изрядное расстояние. Ассистентка мага тоже хотела спать, периодически зевала и безуспешно пыталась взбодриться. Накануне у девочки состоялся разговор с родителями относительно будущего, выбора профессии и цели в жизни. Мама позвонила по сети внезапно, когда Варя собиралась на улицу, слово за слово, к беседе подключился папа, а через несколько минут и дядя Егор. Обсуждение затягивалось стремительнее морского узла. В итоге ничего конкретного не решили, но взяли с Измайловой обещание обо всем серьезно подумать.

После разминки играли в волейбол. Мяч у Вари отскакивал, больно ударяя руки, зато Марина проявила себя во всей красе. Вторым и третьим уроками стояла технология, где девочки занимались готовкой, а мальчики что-то с увлечением стругали. Заканчивала учебный день геометрия, к которой Варя наконец-то проснулась.

Войдя в каморку мага, девочка поразилась количеству посетителей: на диване ютились Оля, Кирилл и Ярик, на подлокотник опиралась Лена, Георг Второй неподвижно висел на подставке. Рин привычно сидел в кресле, вдыхая густой пар от чашки с кофе, на столе среди книг и письменных принадлежностей лежали коробка шоколадных конфет, шоколадка с орехами, зефир и мармелад.

– Что это? – спросила Варя, указывая на гору из сладкого.

– Взятка, наверное, – Рин пожал плечами. – Или подношение? – он кивнул в сторону ребят.

Друзья синхронно кивнули. Кирилл взъерошил волосы и вспомнил вчерашний урок истории, Ярик виновато улыбнулся и рассказал о своих антимагических способностях, Лена что-то бормотала про предсказание об ужасном будущем.

– Как хорошо, что твои способности довольно слабые, – вздохнул Рин, распечатал шоколадку и просто откусил приличную часть от плитки. – Если бы разрушились чары на моем доме, случился бы конфуз.

– Что будем делать с аттракционами? – спросила Варя. Она сделала себе чай, села напротив мага и стянула из кучи зефир. Ребята тоже не отказались от угощения. Жора соскочил с подставки и принялся ухаживать за гостями. Наличие анатомической модели никого не удивило, или они сделали вид, будто привыкли ко всепребывающим странностям.

– Ничего, – равнодушно ответил Рин. – Сейчас нет смысла суетиться. Нужное время обязательно наступит. Вон, Лена предсказывает какие-то страсти.

– Все-таки я хочу избавиться от этого дара! – воскликнула Морозова, едва не перевернув на себя горячий чай. – Ничего непонятно, только добавляет беспокойства.

– Невозможно. – Рин закусил категоричность шоколадом, стремительно исчезающим. – Твои воспоминания продолжат появляться, как бы ты не отгораживалась.

– Значит, все бесполезно, и поэтому я должна сдаться?! – разозлилась Лена. От ее внезапного окрика восьмиклассники дружно вздрогнули. Измайлова же продолжала задумчиво поглощать зефир.

– Не сдаться, а смириться, – маг никак не отреагировал на вспышку эмоций. – Сразу облегчишь себе жизнь.

– Я не просила себе эти силы! – Лена не думала успокаиваться. – Это мешает. Мне кажется, будто голова однажды взорвется.

– Ты преувеличиваешь. – Рин не проникся ее возмущением. – Почему люди привыкли создавать проблемы на пустом месте? Чем быстрее ты примешь прошлую себя, тем легче будет тебе нынешней. Я помочь ничем не могу.

– Лена, съешь конфетку, – разрядила накалившуюся атмосферу Варя. – Вкусная. Сразу повеселеешь.

Морозова поджала губы, собираясь высказать что-то колючее, но расслабилась и, смирившись, выдохнула. Чтобы ни говорил Потапов, Лена не хотела сдаваться, не желала видеть предсказания и жуткие картины, связывающие девочку с другим миром. Она мечтала закончить школу, получить профессию и развиваться дальше. Не могла она беззаботно относиться к жизни, как Варя, и легкомысленно, как Даша или Игорек. Отец с детства воспитывал в ней сильное чувство ответственности.

Лена еще раз вздохнула и взяла конфету.

В воскресенье в клубе, где постоянно выступали «Шальные пистолеты», по вечерам пускали только с восемнадцати лет, но для Насти Юрьевой, Яковлева Антона, Флаева Глеба и еще нескольких ребят сделали исключение. Если быть точным, их пропустили только потому, что старшая сестра Антона могла за них поручиться. Внутри было душно, шумно, накурено, вокруг сплошь незнакомые и странно одетые люди: не то готы, не то металлисты, не то просто косплееры. Юрьева в черных брючках и голубой рубашке чувствовала себя не в своей тарелке, щеки раскраснелись, и хотелось поскорее вырваться наружу. Но ребята оживленно общались и слушали тяжелую музыку. Глеб ей ободряюще улыбался, Яковлев обещал сестре, что посмотрит ее выступление и заснимет на камеру.

Настя продержалась два часа только ради Глеба, подставляя лицо прохладному упоительному ветру, она не могла надышаться. Стоило ли тратить время на сомнительного качества музыку, впрочем, парочка коллективов была не плоха. Одежда и волосы Насти сохраняли отвратительный запах сигарет, будто девочка курила, отчего стало противно. Хорошо, что родители с братьями в гостях на дне рождении и придут поздно.

Кристина Лужайкина громко рассмеялась, похоже, она изрядно повеселилась, напевала что-то вполголоса на английском языке. Уж не хлебнула ли чего? Конечно же, нет. Просто девчонку поглотила эйфория, она крутилась и между смехом пела песню группы Sixx: A.M. Она споткнулась о камень и чуть не полетела носом на землю, но веселушку подхватили с двух сторон двойняшки Белых, а Антон успел сфотографировать. Чем больше запечатлено забавных моментов, тем лучше.

Настя общей беззаботности не поддерживала, ей было все также неспокойно и неуютно. Флаев подошел к ней, обнял и несмело поцеловал в нос. Удивительно как меняется отношение к человеку, стоит узнать его получше. И куда делся тот грубиян из начала учебного года? Да и в тот раз Глеб хотел просто поддеть скромненькую девочку, которой нравился его друг. Перемены удивили обоих. Юрьева, несмотря на все знания, часто эмоционально реагировала на мелочи, на деле оказалась обидчивой и несколько заносчивой (к Оле, например), Глеб же был для нее голосом разума, всегда надежным и рассудительным, приводя разговор к логическим выводам. С ним просто, легко и свободно, а главное, никаких комплексов!

Пока парочка на зависть всем обнималась, ребята обсуждали куда отправиться дальше. После длительного нахождения в помещении им хотелось простора. Андрей и Лешка продолжали подпевать Кристине, несколько фальшивя и заглатывая окончания, горланя на всю улицу, не заботясь о прохожих и жителях окрестных домов. Антон продолжал изображать из себя папарацци.

– Как насчет старинного дома? – оторвался от камеры Яковлев, привлекая внимание.

– Что за дом? – оживилась Лужайкина.

– Старинный дом на улице Володарского недалеко от краеведческого музея, – сказал Антон. – Помню, Галина Федоровна нахваливала его по дороге в музей.

– Зачем туда идти? – Лешка терпеть не мог историю и занудные длинные рассказы о прошлых эпохах, что совершенно не сказывалось на твердой «четверке» по данному предмету.

– Проберемся туда, – пожимая плечами, ответил Яковлев, точно делал нечто подобное постоянно.

– Ты дурак? – Андрей покрутил пальцем у виска. – Что значит «проберемся»? Это ведь не завод и не заброшенная пещера древних людей, а историческое здание!

– Сам ты редиска, – парировал приятель. – Я слышал от родителей, что здание еще в девяностые кто-то прикарманил, а сейчас никому не нужно, заколочено и прикрыто строительными лесами якобы для ремонта. Да только когда мы проходили мимо, не похоже было, что там кто-то бывает. Почему не посмотреть, что там да как там? Нас никто не поймает: воскресенье, да дело к ночи.

У Кристины настроение скакануло еще на несколько градусов вверх, так и тянуло на авантюру. Двойняшки пожали плечами, соглашаясь, мол, ничего страшного не случится. Глеб покачал головой, предоставляя окончательное решение Насте. Лужайкина с надеждой повернулась к подруге. Юрьевна зачем-то дала слабину и положительно кивнула.

– Тогда вперед!

Из-за проспекта Ленина, стрелой прорезающего весь город, он казался каким-то компактным и несложным. Несколько поворотов, улица Шмидта осталась позади, перед ними снова раскинулась площадь Пяти Углов с двумя гостиницами, «Волной», где несмотря на вечер было оживленно. Между домами уже зажглась иллюминация, остановки ломились от пассажиров. Проспект вел вправо (тут по какой руке, как говориться, смотреть), прошли стадион профсоюзов, голубым мелькнул краеведческий музей, и впереди замаячила улица Володарского, пролегавшая перпендикулярно. Снова повернули направо. Наследие истории пряталось в своеобразном квадрате, что образовывали жилые четырех-пятиэтажные дома и большой корпус второго детского отделения травматологии.

Выцветший, некогда бывший яркого оттенка дом огораживал проржавевший забор, ничем не закрытая калитка; стыдливые стены прикрывали строительные леса, но сквозь них проглядывали колонны и остатки лепнины на греческие мотивы. Чем ближе становился дом, тем сильнее испарялось желание Насти туда идти. Едва ребята попали во двор, плохо освещенный и пустой, вымерли все звуки, хотя до проспекта рукой подать. Друзья остановились, а Антон юркнул за калитку и спешно зашагал ко входу. Через пару минут послышался его довольный сигнал, дескать, входная дверь тоже не заперта.

Юрьева хотела остаться на улице, но Глеб крепко сжимал ее руку, вселяя уверенность, Андрей с Лешкой на перебой заверяли, что только посмотрят, пофотографируют и уйдут. Внутри здания не было ничего необычного: только пыль, стены, покрытые зеленоватой плесенью, сырость и многолетний налет заброшенности. Антон снова пустил в дело камеру, точно мушкетер шпагу, Лужайкина отделилась и самостоятельно пошла вперед по коридору. Настя поежилась. В темноте девочке мерещилось нечто черное и пугающее.

– Покажи! – прошептал Глеб, подходя к Яковлеву, чтобы посмотреть снимки.

В этот момент в глубине дома что-то громко хлопнуло. Должно быть, дверь. Ребята, не ожидавшие подобного поворота, испуганно дернулись. Звуки продолжали оживать: у окна в чернильной мгле что-то зашуршало с мышиной прытью, сверху снова хлопнуло, нарастал гул, из глубины кто-то то ли мяукал, то ли плакал. Мальчики оторвались от камеры и не шевелились. Боялись или просто не до конца осознавали ситуацию. У Насти ноги приросли к месту, сердце колотилось, и хотелось домой.

– А где Кристина? – шепотом спросил Андрей, и дом огласил крик.

Лужайкина находилась на втором этаже в одной из спален. Когда ребята прибежали на ее крик, подруга молотила с обратной стороны в запертую двустворчатую высокую дверь. Глеб дергал ручки, но это не приносило результата. Выбить дверь тоже не получалось. Крик Кристины внезапно прервался, резко опустилась тишина, а затем Флаева крутануло в сторону нечто черное, походившее на огромный мешок, полностью поглотило десятиклассника. Вот он был, и через мгновение испарился. «Мешок» сыто заурчал, словно улыбнулся Юрьевой, зажимавшей от страха рот, и заглотил Лешку и Антона.

– Настя! – крикнул Андрей, хватая ее за руку, и сбегая вниз по лестнице. «Мешку» подобные ухищрения пришлись не по вкусу, он стремительно кинулся за ними. До двери оставалось два шага, когда нечто оказалось позади Юрьевой. Она закрыла глаза, готовая стать закуской, но Андрей, не мешкая, вытолкнул ее на улицу. Дверь захлопнулась намертво.

Настя Юрьева стояла и смотрела в одну точку, не понимая, где находиться и как сюда попала. Она помнила начало дня, завтрак, разговор с родителями и уход на день рождения тети Лены. Дальше в памяти сияла белизной пустота, будто натертая до блеска ложка. Пожав плечами, девочка развернулась и пошла домой.

Седьмого апреля, несмотря на выходной день, Варя Измайлова проснулась рано утром, перевернулась на спину, несколько минут просто лежала, глядя в потолок. Затем, поняв, что больше не уснет, поднялась и подошла к зеркалу. После внимательного осмотра внешний вид удручал девочку особенно сильно: волосы всклокочены, пора вымыть, на подбородке вскочил небольшой, крайне неприятный прыщик, лак на ногтях начал облазить.

На письменном столе среди учебников, тетрадей, ручек и текстовыделитей, по-прежнему раскрытые, словно крылья чайки, лежали справочники по ВУЗам. Переодеваясь в домашнюю одежду, Варя скривилась. Она действительно серьезно задумалась о будущей профессии, у нее даже было несколько вариантов, но ничего конкретного не решила, а времени на подготовку к ЕГЭ оставалась не так уж и много. Ведь, чтобы поступить, следовало приложить много усилий: решать варианты, учить понятия и даты – все это только добавляло нервотрепки. Включив музыку в наушниках, дабы ритмичные звуки прибавили бодрости, Измайлова отправилась завтракать. Ее приветствовал голодный Соломон, обтирался о ноги и мурчал, и мяукал.

Где-то в районе первого позвонил Игорек и предложил погулять. Варя несколько колебалась, посматривая на учебник по алгебре, длинный параграф по биологии и три задачи по физике, хотела отказаться, ссылаясь на эту груду домашнего задания, потом плюнула и согласилась. Ребята договорились встретиться в два на том же месте (у «Волны», конечно).

– Ты далеко? – поинтересовался Джо из подставки для фломастеров. Его нарисованный рот заметно сузился. Варя молчала, игнорируя приятеля, так и не простив за то, что тот не передал сообщение от Рина перед исчезновением. – Не притворяйся, будто не слышишь, – недовольно проворчал человечек-ручка, следя за тем, как она натягивает джинсы в черно-серую клетку и трикотажный бордовый свитер. – Эй! – в конце не выдержал он.

– Я ухожу гулять, – скупо ответила Варя.

– Тогда я с тобой.

– Нет, спасибо, – отрезала Измайлова. – Мне предатели не нужны, – закончила девочка, развернувшись так, что коса высоко взметнулась.

«Кто это предатель?» – послышалось возмущенно из комнаты, когда Варя захлопывала входную дверь. Возможно она погорячилась, выражаясь столь категорично, и стоило взять Джо с собой на всякий случай, мало ли, что могло произойти. Однако пока девочка не могла забыть свое волнение и грусть от мысли об отъезде мага навсегда. Бодро сбежав по ступенькам, Измайлова под звук домофона вырвалась на улицу.

Весна продолжала радовать северный край, хотя чаще всего в это время было еще холодно. Неужели глобальное потепление, о котором кричат направо и налево? У «Волны» уже ходил туда-сюда Игорек. Черным носком кожаного ботинка он подкидывал небольшой камешек на манер футбольного мяча.

– Куда пойдем? – спросила Варя, неожиданно появляясь рядом. Друг вздрогнул, и камешек отлетел в сторону и попал в колесо близстоящей машины.

– Привет, – Игорек широко улыбнулся. – Сейчас ребята вернуться и решим.

Из торгового центра, словно подслушивали, вышли Оля, Кирилл, Ярик и Толик. Пряжкина была сегодня в спортивном: бело-голубые кроссовки с яркими желто-фиолетовыми полосками и розовыми шнурками, темно-синие штаны, сделанные под джинсы, черная кожаная куртка. Русые волосы заплетены в «колосок», в руках подружка несла стаканчик кофе. Мальчики выглядели похоже кто в черной куртке, кто в коричневой. Ярик казался слишком высоким на фоне остальных, худоба только усугубляла впечатление, на ходу жевал картошку фри, горячую и аппетитную. Толик мерз, у него покраснели уши и кончик носа, который он постоянно пытался согреть, натянув воротник. Чуть позади спускался Кирилл, нагруженный пакетом с золотыми арками в одной руке, и горячим коктейлем на основе чая – в другой.

– А зачем столько еды? – спросила Варя. – Да и еще такой вредной? Я не хочу гастрит в друзья.

– Да ладно тебе, – беспечно сказал Игорек и забрал пакет у Кирилла. – Там сок с пирожками есть. Мы идем на пикник! – первым пошел вперед, явно веселясь.

– По правде, в парк посмотреть на сорванное плетение, – шепнула Оля, поравнявшись с Измайловой.

На вопрос, для им нужен Игорек, не видящий магию, Пряжкина пожала плечами. На деле же, когда Одуванчиков позвонил Кириллу, тот был у Шутинова дома. Слово за слово, деятельный Игорек собрал целую компанию. Гулять лучше толпой: чем больше народу, тем веселее.

Мальчишки шли впереди и о чем-то переговаривались. Игорек громко смеялся и умудрялся жестикулировать, имея ношу в руках, ему отвечал Кирилл не менее эмоционально, кажется, они обсуждали какую-то теорему. Толик засунул руки в карманы и вставлял пару-тройку фраз, разя наповал холодом логики. Ярик соглашался с ним, приводя в пример статьи из какого-то научного журнала.

Пару сотен метров по улице Воровского вывели друзей на проходящую перпендикулярно улицу Коминтернов. На противоположной стороне расположилось зеленое здание вокзала с белыми колоннами. Перед ним выстроились такси, частники и несколько маршруток. Тяжелая входная дверь пропускала поток людей с чемоданами, тележками, сумками на колесиках. Над ними крутились такие же квадратные облака-эмоции. Ребята перешли дорогу и повернули налево. Вдоль дороги тянулись еще оголенные деревья, внизу блестело на солнце железнодорожное полотно. У первой платформы, что прилегала к вокзалу, зеленой стрелой застыл поезд, судя по количеству вагонов, скорый. Диспетчер напоминала время отправки некоторых составов, в воздухе витал запах угля от ближайшего товарняка.