Наперегонки с Эхом

Все поднялись, Его Святейшество прочел короткую молитву. На этом прием был окончен, князь и бей покинули залу. Гости доедали остатки угощения и расходились, слуги убирали грязную посуду. Нотия подошел к Рамису и спросил:

– А как ты догадался, что Черные Куницы вернулись?

– Авик тебе разве не рассказывал про эээ… убитого ими крестьянина? – удивился Рамис Ацетус.

– Это единственный факт? – поднял брови Нотия.

– Да, единственный и достаточный. Я действую методом исключения.

– Восхищаюсь твоим чутьем, – ровно сказал Нотия. Рамис только развел руками и направился к выходу.

Хура подождал Авика и они вдвоем направились вслед за Рамисом. Хура страшно загордился тем, что ему удалось угадать исход переговоров с ханским послом, и теперь был очень возбужден. Уже совсем стемнело, и Авик зажег холодный огонь. Болтая, они покинули княжеские палаты, вышли за ворота, и пошли по вершине Замковой горы, огибая ее вдоль стены цитадели. Вдруг кто-то выскочил из темноты и повис у них на плечах. Ошарашенные мальчики узнали грандмага Оноди Нотию, запыхавшегося и взволнованного.

– Я прошу вас обоих пойти сейчас ко мне, – сказал он.

– А как же Ваша самоходка? – удивился Авик, – она же осталась на княжеском подворье.

– Пришлю за ней кого-нибудь, – отмахнулся Нотия. – И потуши свой огонек.

Кряхтя, он зашагал по мостовой, но не прошел и ста саженей, как его одолела одышка. Несмотря на протесты Нотии, Авик сбегал за самоходкой и придержал ее за руль, пока старый волшебник садился в седло. Под ним зачарованная самоходка сама держала равновесие и двигалась с произвольной скоростью. Не спеша они в полной темноте дошли до самого дома. Хура, конечно, сгорал от нетерпения узнать, в чем причина этого неожиданного приглашения. Нотия молча зашел в свою горницу, зажег холодные огни и начал рыться в ящиках. Наконец он нашел то, что искал, и положил на свой стол.

– Знаете что это, молодые люди? – спросил он.

– Что-то сломанное, что неудачно пытались чинить, – сказал Хура.

Авик взял предмет в руки.

– Это сломанная в нескольких местах рукоятка от старого самописца, к которой приклеена веревочка, – сказал он наконец.

– И знаете откуда у меня эта вещица? – спросил Нотия и не дождавшись ответа продолжил, – я нашел ее тогда на конюшне. Рукоятка от самописца на конюшне – необычно, правда?

В комнате повисло молчание.

– То есть, это то, что было сороконожкой, – наконец догадался Авик.

– Огненной сколопендрой, чтобы быть точным, – сказал Нотия.

Мальчики снова замолчали.

– Я заподозрил неладное, как только вы рассказали об этой вашей многоножке. Сколопендры водятся в Юго-Восточных Предгорьях – совсем не ближний свет. Скорее всего, это была чья-то поделка. Чтобы превратить этот хлам в сколопендру, кому-то нужно было знать ее Истинное Имя, а для этого нужно было прочитать мой манускрипт «О скорпионах и сколопендрах». Он существует в трех экземплярах: один находится в библиотеке Школы, другой в библиотеке Вечного Города, третий стоит вон там, на полке. Я проверил первый и третий экземпляры, они были покрыты девственным слоем пыли, а потому исключаем их из рассмотрения. Не питая особых надежд, я проверил экземпляр в Вечном Городе и обнаружил на нем очевидные следы недавнего использования. Эленхомени фантасма в Хориве и окрестностях есть только у меня и у Рамиса…

– А где вы берете энергию для эленхомени фантасма? – вздернул брови Хура.

– У меня в колодце небольшой резервуар преро-тиз-зоиз, – ответил Нотия.

– Он соединятся прямо с Резервуаром Мароджара? – еще больше удивился Хура.

– Разумеется, нет, – с внутренним резервуаром Школы, – раздраженно ответил маг и продолжил, – я решил провести небольшую проверку. В Вечном Городе я переставил местами тома на соседних полках, и написал запрос в Хорив на список манускрипта. Без подписи. Ну, как если бы Рамис ошибся и поставил манускрипт не на его место, а кто-то другой его там не нашел и теперь просил прислать копию из нашей библиотеки. Рамис – законченный педант, и я знал, что если книгу эту брал именно он, то он сразу бросится проверять, правильно ли он ее поставил. Так вот в ту же ночь он отправился в Вечный Город, и утром книжка стояла на своем месте.

– А откуда вы узнали, что Рамис Ацетус был в Вечном Городе? – спросил Авик.

– Во-первых, по свечению преро-тиз-зоиз в моем колодце, когда расход энергии в Школе растет, вода жизни в нем начинает мерцать и по поверхности идут круги. А во-вторых, я спрятал вашего старого друга Рема в кабинете Рамиса, и он мне рассказал все, что там видел.

Хура подпрыгнул на месте:

– Посторонний в здании Школы, да еще и ночью, и тайно?! Это же ни в какие ворота не лезет!

– Мой мальчик, – спокойно спросил его Нотия, – а ты знаешь, что собой представляет огненная сколопендра? Это одна из самых ядовитых тварей, она во много раз опаснее скорпионов и тех змей, которые водятся в наших краях. Особенно опасны особи с окрашенной головой. Так что ты был на волосок от гибели.

– Но зачем ему могло понадобиться меня убивать? – испугался Хура.

– Я тоже этого не понимаю, – Нотия положил лоб на сложенные руки, – я ничего не понимаю. Рамис ведет какую-то игру и это скрывает, иначе бы он явился в Вечный Город днем, а не ночью. Я не понимаю, что у него на уме, но он может быть очень опасен. Сегодня я понял, что он подозревает меня в том, что я слежу за ним. Я решил, что вы должны знать об этом.

В эту ночь Хура побоялся возвращаться домой в темноте и заночевал в каморке Авика. Ночью он два раза просыпался с криком ужаса. Впрочем, утренний свет привел его в бодрое расположение духа, и он, позавтракав, отправился на свои занятия.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Вот что, Авик, – сказал Нотия, когда Хура скрылся за поворотом, – раз ты все равно не можешь как следует заниматься Великой Игрой, может, тебе позаниматься в библиотеке Вечного Города? Я пока возился с твоим браслетом, откопал великолепный манускрипт по зачаровыванию предметов. Тебе было бы очень полезно почитать.

– Но использовать чужую эленхомени фантасма запрещено, – побледнел Авик.

– А кто тебя поймает? – улыбнулся Нотия. – Ты же знаешь немного по-имперски? Если тебе что-то рассказывают, кивай головой, говори что это очень важно и интересно, но у тебя в данный момент нет времени всё это детально обсудить. На все вопросы отвечай, что тебе нужно обстоятельно подумать, и вообще изображай занятого человека. У меня там нет друзей, а из знакомых только Рамис, но он по утрам на уроках.

Они отправились к колодцу. Там Нотия опустил в ведерко лави петаюда – сосуд с двумя ручками, через который маг осуществляет связь с предметом, служащим временным вместилищем его сознания. Когда сосуд заполнился, Нотия достал его из ведерка, аккуратно вытер ветошью ртутные капли и передал Авику. В кабинете Нотии они снова расставили лавки и накрыли их одеялами, но только теперь впасть в транс предстояло Авику.

– Заклинание возвращения выгравировано на правой руке эленхомени фантасма, на внутренней стороне запястья. Держи лави петаюда обеими руками, а я тебе подержу фолиант. Так, читай вот с этого места.

Авик прочитал заклинание, Нотия зажег ароматическую палочку. Глаза начали слипаться как при очень сильной дремоте. Вдруг комната бешено закружилась перед глазами, все слилось в водовороте склянок, книг, сушеных насекомых, сучков на дощатом потолке. Пронеслось и сразу исчезло сосредоточенное лицо старика со сдвинутыми к переносице седыми бровями, а потом вдруг все застыло так же резко, как закружилось, и Авик почувствовал торжественный покой Ясписного Зала. Он стоял неподвижно, как статуя, среди других таких же статуй. Ноги чувствовали прикосновение к полу, но не ощущали напряжения мышц. Если бы Авик захотел, он казалось, мог бы целую неделю стоять так без движения, нисколько не устав. Сознание как наездник, избавившийся от причуд и капризов норовистого коня – тела, парило в пустоте, оседлав ветер.

Он попробовал шевельнуться, и это удалось ему удивительно легко, как движение картонной куклы в театре марионеток. Он сделал шаг, потом другой, потом третий. На него смотрели безжизненные глаза магов со всех концов Ойкумены. На возвышении стояла фигура, показавшаяся Авику чем-то знакомой. Он подошел поближе. Голова чуть наклонена вперед и влево, руки сложены на груди, волевой подбородок и мягкие линии губ, под пустыми глазницами слепца – Авик много раз видел этого человека на портретах. Шогест Брандото, умерший задолго до изобретения перемещения сознания. Это была символическая эленхомени фантасма, посмертное подношение благодарных последователей.

«Интересно, сколько статуй принадлежит умершим магам», – Авик прошел вдоль рядов. Нигде не было ни пылинки и только по фасону одежды можно было догадаться, сколько лет той или иной фигуре. Попадались очень старые, в таких шапочках, каких уже лет двести никто не носил. Насмотревшись на волшебников, Авик покинул Ясписный Зал.

За тяжелой дверью, окованной позолоченными полосками металла, находилась небольшая, но светлая комната, в которой вытянувшись стояли два стражника в полной боевой экипировке, ни на что, впрочем, не обращавшие внимания. В каменной нише журчал маленький фонтанчик. Справа вглубь здания уходил коридор, освещенный холодными огнями. Над входом из кусков цветного стекла была выложена фигура неизвестного Авику мага с поднятой в приветствии рукой с открытой ладонью и загнутым безымянным пальцем. По-видимому, это был вход в хранилище библиотеки. Из открытой двери в противоположной стене в комнату проникал утренний свет. Авик с удивлением обнаружил, что глаза эленхомени фантасма привыкают к темноте намного быстрее, чем его собственные, а от яркого света совсем не хочется жмуриться. За дверью оказался выход на галерею. библиотека стояла на холме, и отсюда просматривался почти весь город. Авик прошел по галерее, глядя на мраморные дворцы и широкие площади, прекрасные сады и грозные укрепления. Величественный храм с широким куполом, горою возвышался над черепичными крышами жилых домов, кривыми улочками, акведуками и резервуарами. Свежий морской ветер шевелил тунику, трепал бороду Нотии, казавшуюся Авику такой неуместной, несмотря даже на необычность восприятия чувств эленхомени фантасма. Пролив блестел за бурой оборонительной стеной, на рейде, как огромные водомерки, покачивались галеры. Противоположный берег тонул в утренней дымке. На крыши то тут, то там садились драчливые и голосистые белые чайки.

Вдруг Авик остановился: место показалось ему чем-то знакомым. Оборонительные башни, колонна на площади – ну конечно, он видел это на живой картине в логове разбойников. Тогда там была ночь, а сейчас, днем, по площади ходили люди. До Авика доносились звонкие голоса перекупщиков, стоны и причитания невольников, резкое щелканье хлыстов. Повсюду мелькали бритые затылки с вытатуированными двухрукавными спиралями. Бывший невольник Рем ежедневно любовался рынком рабов в Вечном Городе. У Авика сразу испортилось настроение, он поспешил покинуть галерею и отправился в Хранилище.

Коридор заканчивался огромной, хорошо освещенной залой. В нишах громоздились шкафы с книгами, на столах высились целые горы томов. Между ними неторопливо бродили волшебники Вечного Города и эленхомени фантасма, изредка обмениваясь негромкими репликами. Две огромные двери в разных концах залы вели в Хранилище. Здесь висела густая тишина: разговаривать было не принято. Авик нашел нужный манускрипт, выбрал укромное местечко и погрузился в чтение. Нельзя сказать, что фолиант содержал много новых для Авика сведений, однако написан он был настолько изящно и легко, что чувство причастности к гармонии овладевало читателем уже на третьей странице. То, что раньше лежало в голове в виде беспорядочных груд камней, теперь выстраивалось в могучее и изящное здание. Он и не заметил, как пролетело четыре часа и пришла пора возвращаться. Той же дорогой он вернулся в Ясписный Зал, встал на свое место и прочел заклинание на запястье. Теперь все погрузилось во мрак и, словно всплывая из колодца, вернулся захламленный кабинет со склянками, коллекциями насекомых и всклокоченным волшебником, озабоченно щупающим ему пульс.

– Ну как тебе Вечный Город? – спросил он.

– Потрясающе, – выдохнул Авик. Все его тело затекло, как будто в него вогнали миллионы иголок.

– Как твоя рана – не беспокоит?

– Нет, вроде.

– Вот и отлично.

Авик с трудом разжал руки, а Нотия проворно выхватил у него лави петаюда.

– А почему уровень преро-тиз-зоиз не изменился? – спросил Авик, указывая на сосуд неразгибающимся пальцем.

– Преро-тиз-зоиз – это не дрова, которыми топят печь, а квинтэссенция симпатической магии, вода жизни, – отвечал Нотия, – даже капля ее сохраняет связь с тем сосудом, из которого ее взяли, и поглощает энергию из него.

– А откуда берется преро-тиз-зоиз?

– Точно не известно. Считается, что это одно из проявлений теллурической энергии, как и, например, горячие источники. Мы берем ее из огромного резервуара, находящегося в центре подземелий Мароджара. Этому Резервуару хоривская Школа и обязана своей славой. Над получением преро-тиз-зоиз для резервуаров Вечного Города работают тысячи невольников, добывающие ее по каплям из горной породы, а нам она достается без особого труда.

***

Всех послушников мобилизовали для нужд княжеского похода против Черных Куниц. Под руководством Его Мудрейшества Онинго Гортиса, краснолицего мужчины с густой рыжей бородой, они заговаривали доспехи, стрелы, мечи, копья, а также топоры и пилы для рубки деревьев. Ловчие сети превращали в мощное средство антимагии, чтобы запутавшаяся в них Куница не могла выбраться при помощи колдовства. Готовили специальные линзы, вставляющиеся в забрала шлемов, через которые можно было видеть в темноте. Делали поисковые фонари, миниатюрные живые окна, холодные огни. Это был первый большой поход после десятилетнего перерыва, и тысячники не могли нарадоваться магическим новинкам. Им не терпелось испытать новые игрушки в действии. В связи с большим объемом работы, казенный постоялый двор был спешно переоборудован в мастерскую. Он находился прямо напротив арсенала и имел достаточно большую конюшню. Авик и Хура заговаривали здесь боевых коней. Добрая половина мобилизованных лошадей была переименована их хозяевами, поэтому работа по наложению чар на них была очень кропотливой и требовала большой внимательности. Заговорив очередного головоломного коня, мальчики вышли наружу отдышаться. Наставник Онинго Гортис, специалист по боевой магии, ходил между пыхтящими от напряжения послушниками, раздавая советы громовым голосом, сразу превращавшим площадь перед постоялым двором если не в поле битвы, то по крайней мере, в казарму.

– Ой, смотри-ка, – сказал вдруг Авик, – кто нас почтил присутствием.

Между рядами, в сопровождении двух молодых наставников, не отвечая на поклоны, неторопливо и величественно двигался Его Высокомогущество Рамис Ацетус. Послушники начали шушукаться, работа встала. Онинго Гортис, злой как черт, преградив путь непрошеным визитерам, так резко выбросил вверх руку с загнутым безымянным пальцем, что Рамис вздрогнул от неожиданности. В глазах грандмага пробежала искра ярости, но он мгновенно взял себя в руки.

– Не волнуйтесь, Онинго, я ненадолго, – успокаивающе заговорил он, отвечая ему тем же приветствием. – Мне надо лишь эээ… кое-что обсудить с одним из послушников.

Он направился прямиком к мальчикам и поманил пальцем Хуру. Тот покорно пошел навстречу своему учителю, но Авик почувствовал, что Хура напрягся. Под ревнивый шепот других послушников, они отошли к воротам и около получаса неспешно говорили там о чем-то. Хура вернулся с необычным для него выражением глубокой задумчивости на лице.

– Он меня расспрашивал о твоем учителе, – сказал он. – С тобой он разговаривать не хочет, а до меня снизошел. Так вот, главное: тот библиотечный запрос на «Скорпионов и сколопендр» вовсе не был анонимным: он был подписан именем Нотии. Рамис думает, что Его Мудрейшество очень сильно переживает из-за того, что никто не читает его трудов, и на почве этого немножко того, – Хура покрутил пальцем у виска. – Приучил себя не замечать некоторые вещи, которые наводят его на грустные мысли, придает слишком большое значение каким-то случайным мелочам. В общем, похоже на правду.

– А зачем Рамису понадобилось ночью срываться в библиотеку Вечного Города? – спросил Авик.

– Чтобы тихонько вымарать запрос в реестре. Представляешь, как бы все смеялись, если бы Рамис отправил фолиант, а тамошний библиотекарь открыл бы свой перечень и обнаружил бы, что Нотия запрашивает сочинение Нотии. Да еще и «О скорпионах и сколопендрах», которое уже есть в библиотеке.

– Да… – потянул Авик, – это было бы неловко… А как же рукоятка от самописца?

– Мы не обсуждали, я же ему про это не рассказывал. Но мало ли откуда мог взяться этот мусор? – покачал головой Хура. – Похоже, Его Высокомогущество, хоть и имеет дурной характер, злодеем все-таки не является.

– А откуда тогда взялась сколопендра?

– Возможно, приехала с багажом каких-нибудь южных купцов и заползла на узелок с вещами злосчастного Атрака.

– Или была в его вещах с самого начала, – ужаснулся Авик.

– Нет, этого бы сыщики не пропустили. Мне кажется, в тот вечер сюда как раз заезжали купцы с Юго-Восточных Предгорий.

Авик окинул взглядом двор, и действительно вспомнил дюжину ишаков, груженных тюками с товаром и разгружающих их широкоплечих коренастых горцев, перешучивающихся на своем странном языке, изобилующем гортанными звуками.

– Ой, и правда, – сказал он, – последнее время у меня какие-то странные провалы в памяти, то про горцев забуду, то про веревку.

– Про какую веревку? – спросил Хура.

– Ну, когда мы хоронили Атрака, мы сняли с него веревку, а я про это начисто забыл.

– Ты что-то путаешь, – удивился Хура, – тело было перехвачено веревкой, я это помню абсолютно точно потому, что стер об нее руку, а потом этот волдырь содрал Дунже, когда освобождал меня из кандалов в темнице… Чего это с тобой?

Авик побледнел. Мавкино деревянное колечко вдруг впилось ему в мизинец.

– Мне нужно домой, – наконец выговорил он.

– Ты что, дезертируешь? – возмутился Хура. – А я тут один на один с этими дурацкими конями?

– Мне нужно повидать Мавку.

– Да никуда не денется твоя Мавка, – еще больше рассердился Хура, – через несколько дней войско отправится ловить Куниц, и тогда, считай, ты свободен.

– Я поеду, – упрямо сказал Авик, – но сегодня, так и быть, помогу тебе.

Они провозились на конюшне до поздней ночи. Поняв, что Авика не переупрямить, Хура смирился с его отъездом.

– Может, тебе взять коня, одного из этих? – спросил он.

– А если поймают? – испугался Авик.

– Скажешь, что осуществляешь разведку по направлению выдвижения войска. В обстановке строжайшей секретности.

– А если коня хватятся?

– Да не хватятся, смотри, в каком состоянии у них список, – Хура помахал у Авика перед носом пачкой растрепанных драных листов. – Мы, конечно, на коня чары наложим, чтобы всем было ясно, что он ни на что, кроме холодца, не годится. Ну и со списком немного поколдуем.

Хура выбрал лошадь получше, покопался в своих фолиантах, нашел нужное заклинание и наложил на животное чары иллюзии. На всякий случай выписал заклинание на листе пергамента и отдал Авику:

– Если начнет развеиваться – обновишь.

Друзья задали фальшивой кляче двойную порцию корма и разошлись. Хура отправился домой, а Авик решил остаться на конюшне: городские ворота все равно были закрыты. Перед самым рассветом он оседлал коня, кое-как влез в седло и отправился в путь. На пути к северным воротам он предусмотрительно обогнул Замковую Гору: здесь, как и в кварталах вокруг Школы, использовать иллюзии было запрещено, и наложенные на коня чары могли развеяться из-за антимагических истуканов, стоящих перед стенами цитадели. Авик не был хорошим наездником, но лошадь ему попалась хорошая, шла мягко и ровно. Когда он преодолел Белые Ворота, солнце показалось над горизонтом. Для такого раннего часа улицы были многолюдны, город готовился к празднику Летнего Солнцестояния. В этом году планеты сходились в какую-то особенно редкую комбинацию. Авик пока не изучал астрономию и не очень понимал того, что говорили другие маги об эссенциальном и акцидентальном достоинстве, но чувствовал, что в этом году празднество будет особенно торжественным. Если конечно военный поход его не испортит.

Отъехав от города, он пустил лошадь быстрой рысью. Только теперь беспокойство перестало мучить его. Он стал думать о том, что скоро увидит Мавку и что, скорее всего, с ней все в порядке, просто он соскучился и волнуется зря. И все же веревка – это, конечно, загадка… Потом он стал размышлять о своих занятиях, прерванном обучении Великой Игре, подумал, что в следующий раз, когда он будет в Вечном Городе, надо будет обязательно разобраться с трактатом «О скорпионах и сколопендрах Юго-Восточных Предгорий». Он со вчерашнего дня ничего не ел, в желудке было пусто, но его это почему-то не волновало. По сторонам дороги шумел летний лес, обиженно гудящих комаров сдувало встречным ветерком. Дубравы сменялись полями, за ними шли болотистые ельники, песчаные сосняки перемежались березовыми рощами. Сердитый хрущ с надрывным жужжанием врезался Авику в лоб, и он вспомнил о Нотии и его последнем труде. Интересно, проверял ли он, какие комбинации рун встречаются в Истинных Именах реже других. Тоже может быть интересный вопрос. Кстати, почему он мне подкинул фолиант по магии зачаровывания? Думает, моя рана никогда не заживет? Или все-таки хочет попробовать проверить свои открытия экспериментально? От этого все равно никуда не деться… Так, размышляя о том о сем, он добрался до родных мест. Дни стояли длинные, и солнце было еще высоко в небе. Мавка бросилась ему на шею:

– Я знала, что ты приедешь, – сказала она.

– Откуда? – удивился Авик.

– Секрет, – кокетливо ответила девушка.

Она принесла ему краюху хлеба, крынку меда и кувшин молока. Авик принялся ей рассказывать про то, как продвигается их с Нотией расследование. В завершение он рассказал ей о веревке.

– Надо же, сколько у тебя разных событий, – невпопад сказала Мавка. – А у нас тут с мамой ничего не случается, только корова отелилась. А если ты за меня волнуешься, то лучше и не уезжай никуда. Отсюда до Хорива полдня пути, что ты сможешь сделать, если они придут сюда?

– Кто «они»? – спросил Авик.

– Не знаю, кто. Тут в лесах что-то странное происходит. Хотя лес для меня – как дом родной, иногда я боюсь.

– А что странное?

– Я не знаю, я просто чувствую, – ответила Мавка. – Сходи в лес, и сам поймешь.

– Я вообще-то хотел еще раз сходить на могилу.

– Ну, пошли на могилу, – согласилась Мавка.

Холмик слегка зарос травой и просел, а веревка, уже чуть подгнившая, валялась тут же. Мавка так и не решилась ее забрать. Авик на всякий случай проверил, что тело все еще на месте. Взявшись за руки, они постояли на опушке, молча слушая щебетание птиц и комариный звон, а потом, одновременно, не сговариваясь, так же безмолвно побрели обратно.

– Может, тебе лучше пока в Хорив переехать? – спросил Авик.

– Ну а как же мама, хозяйство? Я не могу этого бросить.

– Ну, может только на время, пока всё не разрешится, – продолжал настаивать Авик.

– Нет. Здесь есть какая-то сила, которая меня бережет, а если я уеду, я стану совсем беззащитной, – ответила она.

– Что это за сила такая?

– Я не знаю, но я чувствую, что она точно есть.

– Мне кажется, наставники Школы – понадежнее «какой-то силы», – с сомнением сказал Авик.

– Живого наставника я только один раз видела, и он мне совсем не понравился, а эту силу я всю жизнь чувствую, – парировала Мавка. Авик только развел руками.

***

На следующее утро Авик снова проснулся ни свет, ни заря. Мавка и Диса еще спали в своей горнице, и он решил сбегать проведать свой хутор. Со всего духу припустил он по знакомой тропинке. Почти у самых ворот, он неожиданно свернул в заросли. Шагов через двести мелкая извилистая речушка несла свои торфяные воды к могучему Реебору. У песчаного пляжа была выкопана и выложена камнем небольшая купель. Теперь ее до половины занесло песком и илом, хотя раньше в ней вполне можно было хорошо окунуться. Авик присел на лежащее бревно и принялся размышлять о тех таинственных силах, которые оберегают нас там, где мы пустили корни и вросли в землю. Он провел все свое детство на этом пляже, это было его место. Почему же он не чувствует защиты? Почему нет уютного тепла, разливающегося по всему телу? Что он сделал не так? В задумчивости он принялся кидать камешки в воду. Бульк, бульк, – говорили тонущие камни, – бульк, бульк. Неожиданно еще один камешек вылетел откуда-то из-за бугра и упал в воду рядом с камнем Авика. Он снова кинул камень, и снова кто-то невидимый запустил другой в то же самое место. Тогда Авик выбрал камень побольше, и закинул его почти к противоположному берегу. Камень размером с добрый кулак тотчас же шлепнулся рядом с ним. Чтобы превзойти своего противника, Авику пришлось выкопать из песка здоровенный булыжник и обеими руками швырнуть в реку. В ответ из-за бугра вылетел камень размером с человеческую голову и плюхнулся прямехонько в купель. Авик вскочил весь мокрый от брызг. На бугре радостно хохотал Хура.