Современная Сказка Солярис

Послушник, обойдя вокруг догорающего костра, сделал несколько шагов в разные стороны, но никого не обнаружил, кроме спящих воинов. Внезапно из глубины леса за его спиной послышались голоса, но настолько тихие, что невозможно было определить, кому они принадлежат и о чём говорят.

Арамин предположил, что один из голосов принадлежит караульному, а другой – его товарищу. «А кому ещё?» – подумал он про себя и направился в сторону леса. Он не собирался углубляться в чащу, а лишь хотел выяснить, что там происходит и почему дозорные оставили свой пост, позволив костру потухнуть. Послушник был полон недовольства и негодования и решительно шёл по лесу, готовый высказать всё, что думает о ночных гуляках.

Откуда же было несчастному знать, не из сказок ли и легенд, что звучали сегодня из уст всех шестерых болтунов, что лес этот любимая приманка черной ведьмы? Быть может, любой на его месте только очнувшись от сна и до последней косточки продрогнув, не смог бы толком осознать, до конца ли разум очнулся?

Арамин был не лишён ума, но в лесу всё ещё раздавались знакомые голоса, и с каждой секундой они становились всё ближе. До какого-то момента. Затем они превратились в кошмар, от которого стынет кровь в жилах. Словно тот сон, когда ноги твои топчатся на месте, но как бы мысленно ты не хотел продвинуться дальше, ты остаешься там же.

Именно этот кошмарный сон припомнился послушнику, когда звуки, в направлении которых он двигался, начали смещаться с той же скоростью, что и его шаги. Каждый раз казалось, что их владельцы вот-вот окажутся рядом, но с каждым следующим шагом всё оставалось по-прежнему.

В ночной мгле, лишённой даже проблеска звёзд, среди непроглядной чащобы леса, не следовало предаваться играм, полным гнева. Это осознал послушник, когда остановился, огляделся и понял, что голоса стихли, а он заблудился. Ни в одном из направлений, кроме деревьев, не было ничего и никого. Лишь бесконечная зелёная чаща окружала его. Гнев утих, и он забыл о голосах. Теперь беспокоило только одно – как найти дорогу назад.

Несколько раз прозвучал его собственный голос, эхом разносясь по лесу. Он кричал, взывая к тем, кто, возможно, также заблудился в этом дремучем лесу, или к тем, кто, быть может, всё ещё пребывал в объятиях Морфея. Но в ответ не было ни звука. Холод становился всё сильнее, и пришлось двигаться. К сожалению Арамина, выбранный им путь вел в противоположную сторону от реки, уводя его всё дальше и дальше от ее берегов.

Ступая неведанной и узенькой тропою, послушник резко остановил свой шаг. Где-то позади него задрожали ветви деревьев, зашумели кусты, а резкий порыв поднявшегося ветра, сеял по воздуху запах шоколада. Под ногами, что-то скользнуло, он упал, и лицо его обмокло под каплями моросящего дождя, что все сильнее набирал силу.

Дело – дрянь, понимал Арамин. Он стремительно поднялся на ноги, набросил на голову капюшон и уже было намеревался пуститься в бег по той же тропе, но внезапно обнаружил, что она исчезла. И тут его внимание привлекло необычное явление – у ног ползал рой черепах. Их было так много, что они образовали длинную вереницу, которая тянулась через лес, образуя новую «черепашью» тропу.

Между тем, дождь усиливался и в итоге разразился настоящим ливнем, обрушившись на злосчастный лес. Послушник продвигался по краю черепашьей тропы, и чем дальше он шёл, тем шире она становилась. С каждым шагом тревога в груди нарастала, а глаза наполнялись страхом. Куда его приведут черепахи? Откуда их так много? Множество вопросов крутилось в его голове, и в какой-то момент он почувствовал сильную слабость и шум в ушах.

Вновь пронеслась тень и, поскользнувшись, послушник перевалился через кусты за своей спиной. Если бы он только знал, какую дорогу скрывали эти заросли, к которым вела «Черепашья тропа». За кустами теми был обрыв, по которому и слетел Арамин, запнувшись на черепахах. Кубарем он катился с обрыва по камням и грязи, прямо в тухлое болото у подножия Черной горы.

На какое-то время, упав в болото, послушник потерял сознание, но довольно быстро пришел в себя. Пожалуй, не в первый раз, ему бы пора была задуматься, так ли он невезуч, каковым себя считал, ведь до болотной трясины он не докатился совсем немного. Лежал он теперь на самом ее краю.

Мало того, что посланец Облигиона не только не утонул в болоте, но и быстро пришёл в чувство, что позволило ему предпринять попытку к спасению.

Протерев глаза, он схватился за голову, которую изрядно ушиб о ветку при падении. Голова побаливала, но об этой боли Арамин вскоре позабыл. Чтобы выбраться из болота, ему понадобятся все части тела. Первое, на что он обратил внимание, – это его правая рука, которая глубоко увязла в трясине. Сделав усилие, послушник вытащил её вместе с длинной прядью прогнивших волос, застрявших на пальцах.

В этот момент Арамин не смог сдержать крика, но тут же смолк, озираясь по сторонам. Несмотря на сгустившуюся тьму, невозможно было не заметить того, что таило в себе это болото и какую ужасную вонь оно источало.

Когда он наконец пришёл в себя, этот отвратительный запах проник в его ноздри и уже не отпускал, заставляя его зажимать нос, чтобы не допустить непроизвольного выброса содержимого желудка.

Однако, как бы ни старался послушник, преодолеть это зловоние не представлялось возможным, и вскоре его глаза покраснели, словно в них собралась вся кровь.

Болото обязано столь прекрасному запаху тому, что теперь смог разглядеть Арамин: проломленные и разбитые черепа, руки, ноги и прочие части тел. В той или иной стороне можно было увидеть чей-то оторванный глаз или язык, кости или вырванный позвоночник. Разумеется, были и другие прелести: уши, шеи, пальчики.

Можно сказать, что волосы Арамина встали дыбом от увиденного, и он замер от ужаса, сидя на краю болота. На мгновение он застыл, но очередной вдох ужасной вони вновь привел его в чувство. Он хотел было броситься бежать, но его ноги оказались связаны.

Послушник потянулся обеими руками к ногам и понял, что вторая рука крепко за что-то зацепилась. Он схватил оковы, которые удерживали его, и воскликнул:

– Боги, что это такое!

Оказалось, что рука Арамина запуталась в чьей-то гниющей кишке, которая показалась ему бесконечно длинной, пока он судорожно пытался её распутать, задыхаясь от ужаса.

Наконец, освободив руки, послушник попытался дотянуться до ног и тогда ещё больше испугался. Ноги были связаны толстой и прочной верёвкой, которая тянулась через болото к чёрной горе. Кто-то держал другой конец этой верёвки по другую сторону болота.

В кромешной темноте на гнилой топи, окружённом зарослями ветвей и стволов, раздался одинокий крик о помощи. Тень мелькнула и скрылась, а за ней через всё болото пронеслось тело Арамина.

Чёрная гора получила своё название в силу трагических и загадочных событий, имевших место в её окрестностях. Однако наиболее примечательным было дерево, которое как будто приросло к горе.

На первый взгляд, гора казалась обычной: каменистой, высокой, но не настолько, чтобы восхождение на её вершину было невозможным. Однако именно оттуда начали подниматься клубы дыма. Было очевидно, что там что-то происходит, и кто-то к чему-то готовится.

У подножия горы царила непроглядная тьма, в которой кишели черепахи. В воздухе витал запах сырости, болотной гнили и шоколада – это странное сочетание могло свести с ума любого. Капли шоколада стекали по стенам горы, и от холода, царившего здесь, пробирала дрожь.

Однако у костра в пещере было довольно тепло, у костра, разведённого ведьмой, холоднее быть не могло – чем больше жара, тем вкуснее еда. Возле огня стояло несколько пар обуви. Когда кровь ударила Арамину в голову, он, наконец, пришёл в себя. Ни его участи, ни участи его товарищей позавидовать было нельзя – все трое висели головами вниз, подвешенные за ноги верёвкой к огромной толстой ветви, которую дерево каким-то образом пустило там. Таких ветвей было много, они проросли во всех щелях, потянулись куда только могли.

Двое стражников уже пришли в себя, что было очевидно по их широко раскрытым глазам, из которых струились слёзы. Пот ручьями стекал по их лицам, а их тела охватила судорожная дрожь. Когда раздавался скрежет по камням пещеры, они вздрагивали и пытались кричать, но их рты были также завязаны. Это было сделано отнюдь не потому, что их крики могли быть услышаны кем-то, а потому, что хозяйке явно не нравились их предсмертные крики в избытке.

Раздался скрежет, и тень, скользя по стене, приблизилась. Что-то щекотало босые ноги Арамина. Спустя несколько мгновений он осознал, что это были чьи-то волосы. Послышался скрежет зубов, и тень, промелькнув, исчезла. Затем послушник ощутил зловонное дыхание у своей головы. Он не мог обернуться, лишь судорожно болтался, как и его товарищи по несчастью.

Длинные, спутанные волосы, похожие на те, что бывают у утопленников, коснулись лица Арамина, и он в испуге зажмурился. Когда же он открыл глаза, то попытался закричать, ибо перед ним предстала ведьма. Её кожа имела зеленоватый оттенок и была влажной, словно гниющей, зубы были чёрными, а глаза навыкате смотрели из-под чёрных прядей волос.

Ведьма передвигалась по стенам горы, то на руках, то на ногах, так быстро, что кости её часто похрустывали. Она взглянула на пленённых людей и рассмеялась. Дикий рёв раздался на горе, и стражники взмолились. Ведьма приблизилась к одному из стражников, который был к ней ближе всех. В эту ночь он был караульным и находился шестым в ряду тех, кто меньше всего верил в историю о Чёрной горе. Теперь он плакал, и слёзы текли по его щекам.

Ведьма вынула кляп из его рта и прошипела:

– Желаете ли вы отобедать здесь?

– Нет! Умоляю, сжальтесь! – возопил стражник.

– Отсюда ведут лишь три пути, лишь двоим из вас представится возможность спастись! Куда вы направитесь, если я дарую вам свободу?

Она указала рукой на дальнюю стену, в которой было три прохода.

– Куда угодно! – вскричал стражник.

– Беги! – прошипела ведьма, облизнув губы чёрным языком.

С этими словами хозяйка горы рассекла верёвку своим когтем, и пленник, освободившись, рухнул наземь. Быстро вскочив на ноги, он освободил свои конечности и бросился бежать прочь.

Беглец огляделся: путь, который он избрал, был самым коротким, и вдалеке виднелся свет. Другая дорога терялась во мраке. Не раздумывая ни секунды, он устремился влево.

Падая, и запинаясь, испуганный до смерти он не смотрел под ноги и лишь спешил выбраться наружу и чем дальше он бежал, тем ближе, виделся свет. Погони за ним не было и это давало надежду. Когда же оставалось совсем немного, и выход из подземелья уже был перед носом, из темноты свет, начал слепить глаза, но и это не остановило его. Он мчался, что было сил, и страх стал роковой ошибкой.

Стражник бежал так быстро, каждый шаг был слишком широк, что последний он сделал на самом краю горы, откуда и сорвался со всего разбегу. Кто знает, успел ли он осознать свою ошибку, но через пару мгновений тело его хрустнуло, упав с высоты прямо под ноги даргам, что уже кружили около горы.

Настал черёд второго пленника. Вынув кляп из его рта липкими руками, она произнесла:

– Не желаешь ли ты остаться на ужин?

– Нет! Молю, отпусти!

– Хм, – прошипела ведьма, – у тебя будет выбор: ты можешь взять с собой товарища, а можешь оставить его здесь.

Стражник, который ранее был пятым в ряду путников, рассказывающих байки у костра, отчётливо слышал крик упавшего. Он говорил дрожащим голосом:

– А в чём разница?

– Если возьмёшь его с собой, я пойду за одним из вас. Если нет, я поужинаю сначала им, а потом пойду за тобой!

Зрачки ведьмы сузились, она перерезала верёвку и громко рассмеялась, а затем пристально посмотрела на стражника. Он же вскочил на ноги, взглянул на Арамина и, пятясь, извинялся:

– Прости меня, кто-то должен бежать, вдвоём не сможем!

– Беги! – закричала ведьма, и испуганный пленник, несмотря на послушника, издававшего звуки в противовес сказанному, бросился прочь.

Второй беглец избрал путь, ведущий в ином направлении, но также с едва заметным просветом вдали. Он ринулся в беспамятстве влево, и путь его уводил всё ниже и ниже, к земле.

Достигнув, наконец, желанной цели и оказавшись, казалось, у выхода из Чёрной горы, он застыл в оцепенении. Перед его взором предстала глубокая пропасть, а на её дне возвышался огромный кипящий котёл, из которого вырывались клубы дыма.

Невозможно было ни обойти, ни перепрыгнуть эту пропасть, и лишь верёвка, протянувшаяся через ветвь дерева, проросшего от одной стены до другой, давала надежду на спасение. Оба конца верёвки находились у ног стражника, а крепилась она высоко на ветви с помощью деревянного кольца. Но кто же будет держать её если вдруг кольцо подведет и не удержит вес прыцгающего на другую сторону?

В углублении пещеры обнаружилось и второе кольцо, едва державшееся и не надежно закрепленное. Стражник тотчас смекнул, что это ловушка, и выбраться из неё можно было только вдвоём. Возвращаться он не собирался, поэтому принял решение. Привязав к кольцу один конец верёвки, он взялся за другой и совершил прыжок.

Едва ли стоит упоминать о том, сколь значимым было кольцо в стене, ибо даже если бы двум узникам удалось совершить поочерёдные прыжки, оно всё равно выскочило бы из каменистой стены пещеры.

Второй узник, освобождённый чародейкой, испустил свой последний вопль, и в следующее мгновение уже был заживо сварен в котле. Настала очередь Арамина, и ведьма подползла к нему. Глядя ему прямо в глаза, она вопросила:

– А ты, любезный, желаешь ли остаться на ужин?

Арамин, внимая крикам, доносившимся с обеих сторон, откуда можно было бы выбраться, ответил дрожащим голосом:

– Да.

Первые лучи утреннего солнца озарили священную реку и её окрестности, и из щелей каменной горы всё ещё клубился дым. Языки пылающего костра то и дело подскакивали перед взором сидящего напротив ведьмы послушника, словно голодные псы, жаждущие свежего куска мяса.

Собственно, о мясе можно было не беспокоиться. Один из стражников, кипящий в ядовитом шоколаде, по готовности как раз поспевал к завтраку.

Руки послушника были развязаны, но, как вы понимаете, бежать ему не имело смысла. Да и совсем недавно он принял приглашение ведьмы на ужин. Потому всё, что теперь ему оставалось, – это молча и еле дыша от страха смотреть в её чёрные бездонные глаза, скрывающиеся за прядями длинных слипшихся волос.

Но у послушника было, пожалуй, намного больше храбрости, нежели у его товарищей по несчастью, хотя он сам об этом не догадывался. Может быть, по этой причине судьба и послала в это жуткое утро ему немного удачи.

Другие путники, оставшиеся у реки, уже проснулись и начали поиски пропавшей троицы. Хотя надежды на них было немного, ведь дарги вообще не спали, всю ночь шарили в окрестностях горы и наконец, вышли к ее подножию. Разбившийся о камни стражник говорил им о том, что они добрались до своей цели и совсем рядом должны быть остальные.

В это время ведьма протягивала маленькую мисочку с отравленным шоколадом послушнику и пока единственному уцелевшему. Конечно, она не собиралась отпускать его. Он же в свою очередь согласился на завтрак, что бы оттянуть свою погибель, ибо осознал, что бежать из логова на ее глазах абсолютно бессмысленно. Но вот эта самая миска с шоколадом губила последнюю надежду на спасение.

Ведьма, коварно усмехаясь, наслаждалась отчаянием послушника. Арамин осознал, что, приблизившись к горе, все трое оказались в ловушке. Она обманула их, лишь забавляясь со своими пленниками.

Глубоко вздохнув, он собрался с духом, который, как ни странно, оказался весьма силён, и приготовился к неизбежному. Его голос перестал дрожать, и он тихо произнёс, глядя ведьме прямо в глаза:

– Что ж, будь по-твоему! Но это не твоя воля, а воля высших сил!

С этими словами он поднёс чашу к губам, но едва его губы коснулись отравленного шоколада, как ведьма стремительно перевела взгляд за его спину и в мгновение ока исчезла. Арамин отбросил чашу в сторону, пролив горячий напиток. Он несколько раз огляделся по сторонам.

Послушник не мог понять, что заставило ведьму оставить его, не осуществив свои зловещие планы. Однако он чувствовал, что поблизости ее больше нет.

Поднявшись на ноги, он отправился по единственной оставшейся дороге, которая казалась особенно мрачной и холодной. Третий тоннель вывел его к массивной каменной лестнице, ведущей к выходу из горы.

Покинув логово ведьмы, Арамин стремительно бежал через заросли и чащобы высоких кустарников и деревьев, минуя болотистую местность. Внезапно остановившись, он осознал причину, по которой ведьма покинула своё убежище. Перед ней стояла новая жертва – главный стражник, который недавно рассказывал всем леденящие кровь истории, уже был здесь, с ужасом и страхом глядя в глаза ведьмы.

В этот момент послушник, утративший веру и надежду, вновь обрёл их. Вспомнив о священном сосуде, который он хранил в своём кармане, он ощутил, что должен помочь тому, кто оказался в беде, подобно тому, как судьба помогла ему самому в это утро.

Арамин стремительно приблизился к ведьме и, открыв сосуд, оросил её лицо священной водой. Она начала разъедать её кожу, сковывая тело. Ведьма издала пронзительный вопль, и стражник, не мешкая, с силой толкнул её в зловонное болото.

Его мутные воды некогда брали своё начало в святой реке Лоруне, где Арамин наполнил свой флакон. Вода, некогда питавшая красоту нимфы, теперь, ставшую столь жестокой, медленно убивала её.

– Где остальные? – спросил стражник, приходя в чувство.

Арамин молча опустил голову.

Оба, спасённые судьбой и собственной ловкостью, бросились прочь от этого злосчастного места. Но не успели они пробежать и трети пути, ведущего напрямик к реке, как услышали знакомый зловещий язык и злобную брань. Дарги шли им навстречу и были уже совсем близко.

– Бежим в обратном направлении! – воскликнул стражник.

– В обратном? Как же остальные? – с ужасом вопрошал Арамин.

– Они не глупцы, – ответил стражник. – Если мы услышали даргов, то и они тоже. Пока я искал тебя, они, вероятно, ушли дальше, вниз по реке. Так что, если они живы, мы их догоним. Идём, – и он потащил послушника за собой.

Вернувшись назад, они обошли болото, следуя по течению реки вдоль берега. Но, обходя топь, Арамин остановился. Ведьма ещё была жива и смотрела на него своими чёрными глазами. Затем она протянула руку. Послушник понял, что она просит о помощи.

– И не вздумай! – воскликнул старший стражник.

Но неведомая сила влекла Арамина к ведьме. Это не было колдовство, ибо ведьма уже не имела сил, кои отняло у неё болото. Скорее, это было нечто, выделявшее послушника среди прочих – вера в то, что долг свой должно исполнять до конца, несмотря ни на что. И потому он шагнул в сторону болота, невзирая на возгласы и негодование стражника.

– Арамин, не смей, ты погубишь нас! Остановись! – кричал стражник.

Арамин дотянулся до тонкой, но крепкой и длинной ветви, что нависала над болотом, и легко поддалась его рукам. Он опустил ветвь к ведьме, и та схватилась за неё обеими руками.

– Сегодня судьба дала мне шанс, – произнёс он, – а это твой.

С этими словами он направился в сторону стражника и, едва сделав несколько шагов, увидел в его глазах ужас. Послушник понял, что ведьма уже выбралась из болота. Он почувствовал резкий холод за своей спиной и её зловонное дыхание. Глубоко вздохнув, Арамин обернулся.

Тень пронеслось над всей топью, по кустам и траве. Пронеслось и скрылось за горой. То была ведьма Чёрной горы, и ведьма эта ушла.

Оба спасенных же бросились в сторону узенькой и почти непролазной тропы, но главное она вела вдоль реки, и до нее еще не добрались Дарги. Мокрые ветви хлестали их по лицу, ноги путались в зарослях, но нужно было бежать, ибо одна опасность сменялась другой.

Стражник недоумевал, зачем Арамин рисковал их жизнями, помогая ведьме, и продолжал с гневом вопрошать послушника. К его разочарованию, он так и не получил вразумительного ответа, ибо и сам Арамин не знал ответа даже для себя. Он просто стремился идти как можно быстрее.

Тропа заканчивалась, и уже чувствовалась свежесть реки. Среди густой растительности её ещё не было видно, хотя и становилось ясно, что осталось немного. Однако испытания на этом не заканчивались, и зло приближалось с каждым мгновением.

– Зачем ты это сделал? – продолжал ворчать стражник. – Зачем помог ей? Она бы нас поубивала, если бы догнала!

– Если бы хотела, уже бы догнала, – ответил Арамин.

Он заметил, что вдруг перестал заикаться. Эта мысль заставила его задуматься.

Затем он почувствовал резкий запах, похожий на запах собаки.

– Что за запах? – задумчиво произнёс он.

– Это от болота! – нервно продолжал стражник. – А ты не увиливай!

Тут раздался шорох в кустах. Стражник не успел вскрикнуть, как в его глотку вонзились огромные острые клыки. Его жертва в мгновение пала наземь, а послушник с ужасом отлетел в сторону.

Арамин стремился оказать помощь, но отчётливо осознавал, кто именно перед ним и что происходит. Он понимал, что времени на раздумья нет, и если он не предпримет решительных действий, то через несколько мгновений его собственная душа будет вырвана из тела.

В этой ситуации он не видел иного выхода, кроме как броситься к реке. Он не знал, какое спасение его там ждёт, но был готов рискнуть, лишь бы избежать участи, уготованной ему.

«Лучше умереть в воде, чем быть растерзанным на куски!» – думал Арамин, спотыкаясь и падая на бегу. Среди деревьев он заметил силуэты, но когда он оказался на берегу, они исчезли. Арамин оцепенел от ужаса. На земле лежали растерзанные тела трёх стражников, а рядом с ними виднелись чёрные, как уголь, окровавленные волчьи пасти с горящими глазами.

Стремление к жизни, вероятно, всегда было движущей силой послушника. И вот, когда побег казался бессмысленным, он не сдался, а поднявшись на ноги, бросился бежать вдоль реки.

Через несколько мгновений он ощутил за своей спиной волчье дыхание. Стук их огромных когтей эхом отдавался от камней на берегу. Раздался вой, и на краю упавшего через реку дерева, от одного берега до другого, он увидел белых волков.

Тогда Арамин понял, что у него есть только один выход. В тот момент, когда чёрный хищник почти настиг его, он прыгнул в бурлящую воду. Течение было быстрым, и он невозможно разглядеть, что происходило на берегу. Он лишь успел увидеть, как белая волчица вцепилась в чёрного волка и безжалостно грызла его. Вот почему чёрные волки не прыгнули следом за послушником.

Арамина уносила река, а на берегу завязалась схватка. Везение его хотя и сомнительное, но на том не закончилось. Течением его швыряло от берега к берегу, так , что чудом удалось не захлебнуться, и в конце концов выбросило к земле.

Послушник, карабкавшийся по каменистому берегу, стремился отжать свою промокшую до нитки одежду. Однако вскоре он услышал даргскую речь, и это заставило его осознать, что удача, возможно, сыграла с ним злую шутку и что его гибель ещё может настигнуть его. В ужасе Арамин бросился бежать в сторону Асгарда, оставляя позади густые леса, из которых уже показались фигуры даргов.

– Догнать! Убить! – кричали дарги.

Диалект врага, который, к сожалению, был знаком Арамину, привёл его в ужас. Неужели судьба, которая уже дважды спасла его в этот день, теперь обрекла его на верную смерть?

Глава 9 Битва на озере

Весеннее солнце постепенно согревало земли северные земли и беспощадно топило бескрайние снега Тристаны. Яркое светило, словно побеждающий воин в сражении, загоняло в угол противника, грубо сжимало их в своих объятиях, и те, не желая поддаваться с каждым днем все же отступали, в конце концов, обратившись в бегство с земель северного королевства журчащими ручьями. Лишь местами на пашнях и полях оставался снег, как последнее воспоминание об уходящей зиме. Весна с неоспоримой победой вступала в свои законные права. Деревья готовились окутаться в зеленую листву, а прошлогодняя сухая трава уже шуршала под ногами.

Сапоги королевы Дианы ступали по талому жесткому снегу, она придерживала подол своего длинного платья, алый бархат которого слегка выглядывал из-под плаща, так небрежно наброшенного ею на свои плечи. За ее спиной был город Барсул, который она недавно покинула. Правее, издалека, виделся величественный замок – дом, ее крепость, куда совсем не хотелось возвращаться.

Свидетелем её тоски был лишь прохладный неугомонный ветер, игравший с её белоснежными локонами. «Разве брат поймёт меня? – вопрошала она. – Разве откажется от законов, написанных кровью? Увидит ли во мне не королеву, а родную сестру, которая не спит ночами, отданная в объятия бесконечному одиночеству, леденящему кровь? Сможет ли он закрыть глаза на предрассудки? Вспомнит ли, кто его друг, а не просто слуга? Кто жизни за него не пожалеет? Может ли он нас понять? И благословить нас на бесконечное счастье? Нет, конечно же, нет. Он и своего-то сердца не чувствует. Зачем идти туда, где сердце не знает больше утешения, не ведает покоя? Где важны лишь законы крови, королевские, которые причиняют теперь лишь боль? Пусть же будут прокляты эти законы!»