Босиком по заснеженному мху

– Она с трудом пыталась натянуть кольцо на набухшие пальцы с распертыми фалангами. Но тщетно. – Помогите же мне, – потребовала она.

А я уже не мог оставаться в этом помещении. Не терпелось снова увидеть эту Клару и спросить: что происходит с моим глазом?

– Боюсь, я смогу только навредить, – отказался.

– Да помогите же, – протянула она руку.

Я нехотя схватил кольцо и прокрутил вокруг ее безымянного, оно еле втиснулось на распухший от возраста палец. Кинул взор, в надежде, что она довольна. А бабка с подозрением глядела.

– Какие у вас мягкие ладони, – я резко отдернул руку и ухмыльнулся. – Ну что ж, спустимся вниз, – схватившись cнова за мою ладонь, резко поднялась бабуля, скрестив свою ладонь с моей, – я был ошеломлен, – а надо бы надеть изумруд под цвет вашего костюма, Артем? – прошептала она, оценивающе взглянув на меня с ног до головы еще раз, – вы нервничаете?

– Немного..

– Не стоит, сегодня об аквариуме беседовать не будем, поговорим об Агнии, – хитро улыбнулась она. – Об Агнии и Аврелии.. о жизни, о вас!

Она не упомянула о малолетке..

Подняла свободную руку и указала на дверь.

– Трость не пригодится, воспользуюсь вашей сильной рукой, сжала она мою ладонь еще крепче, словно я сейчас сбегу. – Стоя, она мне слегка выше сгиба локтя.

Около пятнадцати минут занял наш спуск на первый этаж. Она то и дело прислоняла седую голову к моему плечу, а я отворачивал свою.

Проводил ее до гостиной, где нас встретила Агния, мило подмигнув мне. Передал бабулю внучке, которая не хотела выпускать мою онемевшую руку. И все же Агния ее увела. Мечтал выйти немного отдышаться на улице и почему-то помыть руки.

– Сейчас бы окунуться в ледяную воду, да? Да вот только, глаз болит и пыль в глаза надо напустить сестричкам, – прошептала с издевкой Клара, которая оказалась за с моей спиной и как я ее не заметил. – А сердце то болит, то – нет, – расхохоталась она. Я резко схватил ее за запястье снова и потянул к себе.

– Ты чего добиваешься, что у тебя на уме? Что с моим глазом?

– Вам бы, в уборную, умыть лицо, осознать реальность, – провела она, еле касаясь ледяной рукой по лбу, затем не спеша по глазу и вниз, я чуть не задремал от прохлады.

– Катись ты, – откинул ее руку и направился в уборную.

Прогуливаясь по бескрайним холодным коридорам, на минуту задумался, на что мне это все, что я делаю здесь? Все ради мамы! И только ради нее.

Дошел до уборной. Наткнулся на запертую дверь прачечной, откуда, как мне показалось доносились голоса. Я прислонил голову к двери и закрыл глаза, чтобы усилить возможности слуха, удивился, узнав голос мамы, положил руку на ручку и не успев открыть, услышал:

– Он все равно скоро умрет, – произнес равнодушно Богдан, – ледяной холод пронзил тело, он говорил о моей смерти, так беспечно..

– Сколько врач дает?

– Месяца три или срочно пересадка. Видишь, это последний шанс..

– Но Агния выбрала его. Судя по всему. Хотя, надежды не было.. Аврелия отметается..

– Думаешь, Агния всерьез увлеклась им, и она поможет?

– Думаю, да! Сейчас не время для церемоний выяснения отношений, – успокоил меня ее голос. Ведь только ее мнение важно.

– А как же я, мама? Он должен был просто присутствовать, а теперь в доле?

– Он не оставит тебя и меня, он же как собачонка – предан, все выполняет словно дрессированный, – cказала мама про меня…

Я был обескуражен.

В этот момент, в груди, появилась поглощающая дыра и стала расширяться с ее каждым словом. Я перестал дышать, чтобы не нарушить шепот брата и матери, пока они так обреченно вычеркивали меня из жизни.

– Убеди его отказаться от Агнии. Я помогу с операцией, мне удастся ее убедить. Главное, ему испариться с горизонта! Или я буду вынужден..

– Он согласится?

– Он слушает только тебя, наверное, хочет внимания и любви. Прикажи ему отказаться от Агнии! – потребовал Богдан.

– Я пыталась его полюбить, но он словно чужой, – прошептала мама. – Сердце не принимает его, наверное, разлука, – прервавшись продолжила она, – лучше бы не рожала вовсе, – и тут, колени смягчились и согнулись. Я просто сполз по двери, задев ручку, и она, заскрипев открылась.

Они заметили меня. Не дыша, резко оглянулись, увидел, как лицо мамы побагровело за мгновенье и от стыда отвел свои глаза. Я же все ради нее, ради них, и плевал я на эту семью, их деньги…Все, ради нее.. ее внимания..

Думал, сердце разорвется на мелкие кусочки и разлетится по всему поместью, вот такое напряжение разрасталось в груди. Руки тряслись, я не мог поднять лицо и посмотреть на них. На четвереньках прополз метра два, ухватился за дверь уборной и еле поднялся, расстегивая пуговицы жилета, которые сдавили грудь.

– Артем, – услышал я голос матери, когда целеустремленно направлялся в их столовую, смахивая непрекращающийся поток пота с висков, хотел сесть на прежнее место, но бабка меня усадила рядом, похлопав по плечу.

Глаз жутко горел.

Я, встревоженно, поднял голову и посмотрел на сидящих напротив женщин. Все были спокойны, самоуверенны. Знающие свое место, в отличии от меня. Еще вчера, я так был уверен в своем существовании, но мама вернула меня на землю, разбив, выдернув крылья с прожилками, так что кровь сочилась наружу. Я засмотрелся на серебряный канделябр, находящийся напротив меня, на котором трещали три зажженные белые свечи. Пытался разглядеть свое отражение. Глаза застыли, пытаясь отмотать момент жизни минут на семь. И пусть всего этого не было, и я бы умер, думая, что кто-то меня вспомнит с сожалением..

– Ааааартеем, – послышался мне протяжный голос бабки, отвлекающий от терзаний. – Расскажите нам, что-нибудь.

Я был словно в трансе и тут такая ответственность, развлекать бабку. Ради кого, ради чего? Я, конечно, мог сразу начать акцентировать внимание на Агнии, назло, она же однозначно проспонсирует мне пересадку сердца. Но оно того не стоит..

Такая жизнь меня не держала.. хотелось уснуть, отключиться..

– Аааартем, – повторила протяжно бабка cнова, и все смотрели на меня, как на музейный экспонат. – Ваши волосы влажные, – не побрезговав, подправила мне челку, зачесав пальцами назад. Я не чувствовал рук, ног, тела, пространства и времени.

– Мама, как вы внимательны к юноше. Не замечала такой заботы, даже к собственному сыну, – упрекнула ее, смеясь, мать семейства.

– Валерия Яновна, не ревнуйте, – прохихикала Агния, прищурив глаза, «съедая» меня взглядом.

За спиной послышались торопливые шаги. Я слегка наклонил в сторону голову. Это были они – чужие родные. Затылком чувствовал их волнение и тревогу. Алла Богдановна села рядом со мной. А «братец», напротив нее, рядом с Агнией. Во главе стола сидела мать семейства, справа от нее Аврелия. А слева бабка.

Алла Богдановна сверлила дыру в моем левом виске. Но я не смог повернуться и взглянуть, лишь раз кинул взор на Богдана, который нагло отвел глаза. Он смотрел ни как вчера и позавчера. Он смотрел – иначе. С большим презрением, как я понимал.

Не хватало за столом одного человека, Клары, я лишь осматривался и схлестнулся взглядом с бабкой, которая мило улыбнулась. Ее мутно-синие глаза затерялись в морщинистых веках. Взглянул на приборы: количество соответствовало присутствующим. Скорее всего эта нахалка отказалась сесть с нами за стол изначально. Но какой бы она отвратной не была, она меня спасла три раза от приступа.

– Ну что же, гости дорогие, приступим-с к обеду, подали уж с полчаса, – продолжила бабка гостеприимно, – Артем, угостите бабулю блинчиками с грибами, – подмигнула она мне. Не желая меня оставить в покое. Я понял, что она чувствует мое потерянное состояние, а также имеет нестерпимое желание извести. Могла бы оставить хоть на минуту. Но увы.. Я, дрожащими руками схватил прибор и положил ей блинчик.

– Еще один, теперь вам, – приказным шуточным тоном потребовала она. – Вы такой худой. Я даже вижу сколько капилляров на вашей длинной обрамленной прозрачной белой кожей шее. Вам надо хорошо питаться, голубчик.

Какой я тебе голубчик, что несет эта женщина?

Тем временем, Аврелия и Агния разболтали Аллу Богдановну и братца. А их матушка с пренебрежением глядела на всех, мило улыбаясь, украдкой.

Бабка, не теряя времени разрезала блинчик и поедала один за другим тонко нарезанные куски. А мне кусок в горло не лез, даже приличия ради. Я боялся даже вдохнуть полной грудью, лишь бы она не стала опять акцентировать свое внимание на мне.

– Артеееем, – снова протянула она, – угостите бабулю морсом, – и я медленно опустил веки от злости.

– Бабушка, – поднялась Агния, – давай я, ты утомила его – и подняла кувшин с серебряной рукоятью, я поспешил выхватить у нее из руки, поторопившись, схватил ее ладонь. Она резко подняла глаза.

– Такие холодные руки, – прошептала она. Резко убрал ладонь, cел и положил руки на колени, скрестив. Волнение не отпускало.

– Холодные. Еще бы им не быть холодными. Сидишь, сверлишь парню лицо. Дай поесть, попроси принести вина, – сделала довольно колко замечание бабка.

– Я не пью, – поскорее решил отказаться я.

– Как не пью? Даже я пью! Совсем не пьете?

– Совсем..

– Вам нельзя?

– Да, нельзя. У меня..

– У него аллергия, – вмешалась эта женщина, которая еще десять минут назад была мне матерью, взглянув мне в глаза виновато, я молча отвел свои.

– Ахх, какая жалость я попрошу принести другие напитки, что вы предпочитаете?

– Мама, – вмешалась мать семейства. – Не все же любят выпивку и люди пришли на ужин, а не выпивать.

Бабка отступила, снова похлопав меня по плечу, которое уже горело от ее поглаживающих прикосновений.

– Ааартем, – не таите обиды из-за аквариума, – напевая протягивала она мое имя. – Официант случайно его разбил.

Что? Официант? Последние струны терпения натянуты до предела.

– Нет, что вы, пустяки. Но если он вам понравился, я готов найти новый, -выдыхая на каждом слове произнес я, и снова, острая боль в глазу, я зажал его ладонью. Бабка схватила меня, внезапно, за подбородок.

– Какой гладко выбритый, – прошептала она и повернула лицо к себе, разглядывая, – брови строго тянутся к вискам, – улыбнулась она.

Эта бабка реально не в себе, чувствую себя той рыбой в аквариуме.

– Ты смотри, какой контраст: фарфоровая кожа, иссиня-черные волосы, – улыбаясь она посмотрела на Аллу Богдановну и брата. – Он не похож на вас.

– На отца, – прошептала женщина, которая дала мне жизнь.

– Я похож на себя, – схватил вежливо ее руку и убрал с лица, рукой которой прежде зажал глаз. Бабка словно помешалась на мне.

– Матерь Божья! Ааартем, ваш глаз заплыл кровью, – испуганно прошептала она и я резко прикрыл его ладонью.

– Вам больно?

– Немного..

– Агния, деточка, принеси из аптечки мои глазные капли возможно у него лопнул сосуд.

– О, нет, не надо, – резко поднялся я и покачнулся, в глазах рябило. – Все в порядке..

– Сынок, может уйдем? – осторожно спросила Алла Богдановна, впервые назвав меня «сынок» у меня непроизвольно напряглись и задрожали губы.

– Характер показывает, – ухмыльнулась бабка, схватила меня за руку теплой морщинистой ладонью и стала тянуть к стулу, убеждая сесть. Я присел, но должен признаться, бабка меня предельно нервирует своей навязчивостью и меня явно раздражал ее настойчивый взгляд.

– Артем, Богдан, – внезапно к нам обратилась мать семейства, которая долго выдерживала паузу, – так в итоге, чья же идея была принести столь, чрезвычайно необычный подарок? – Я поднял глаза и заметил, как за спиной Агнии и Богдана у колонны, скрестив руки стоит Клара в коротком платье, она затягивалась сигаретой и агрессивно выпускала дым, затем плавно провела указательным пальцем по своему левому глазу, после поднесла его к губам..

– Это была идея Богдана, – смутившись заявила эта женщина, моя «мама».. Это было неожиданно.

То есть, до такой степени? Словно шум заполнил голову, я не хотел слышать их и участвовать в этом фарсе. Возможно, это выглядело завистливо и эгоистично. Но я с грохотом подвинул тяжелый стул и поднялся, с удивлением смотрел в сторону Клары. Пока мама маслянно, и с упоением рассказывала блаженную ложь, о том, как Богдан решил дарить такой подарок. Образ Клары затерялся за колонной, я схватился за шею.

– Что с вами? – спросила внезапно Агния. – Мама, он бледный, – панически закричала она и поднялась с места. Бабка удивленно взглянула на меня.

– Что с вашим глазом? Я не понимал, что она хочет сказать и лишь тянул руку в сторону, где только стояла Клара.

– Почему Клара не садится за стол? – возразил я. Бабка медленно повернула взор в направлении моей руки. Затем испуганно взглянула.

– Артем, ваш глаз, он стал прозрачно-голубым, – закрыла рот бабка, дрожащими руками. Я не соображал, что со мной. Думал, это приступ и я сейчас покидаю эту больную телесную оболочку, скоро освобожусь..

– Артем твой глаз, – тут же закричала родительница. Я размашистым шагом отошел метра на три от стола.

– Почему Клара не садится за стол? – повторил я сурово.

Гробовая тишина..

– Артем, но кто такая эта Клара? – испуганно спросила Агния. Не менее удивленная Аврелия, вытаращив глаза, смотрела на меня..

– Как кто, ну сестра ваша, младшая, – будучи уверенный в своих словах твердил я, глядя всем в глаза по очереди.

– Господи Иисусе! – присела бабка.

– У нас нет сестры по имени Клара. Артем, тебе нехорошо? – пыталась сгладить ситуацию Агния, ссылаясь на мое состояние.

– Как нет? – рассмеялся, зажмурив глаза, и еле держась на ногах. И тут эта женщина встревоженно подбежала ко мне.

– Прямо сейчас, приди в себя! Не позорь меня, – моля шептала она, почти без голоса. Я схватил ее за плечо и оттолкнул в ярости. Еле, передвигая ногами направился к выходу, распахнул дверь…

Моросящий туман прорвался в гостиную и ударил в лицо. Воздух, на удивление, спокойно проник в грудную клетку, я раccтегнул пиджак, стянул и швырнул на пороге дома.

– Артем, Артем, – кричала одна из сестер, я даже не различал которая. Сделав шаг оказался под ливнем, пробивающим насквозь. Глаз левый не видел ничего, абсолютно.

Я выбежал за ворота и побрел вдоль старого бульвара. Шел так быстро, насколько представлялось возможным. Обычно, когда я не справлялся с болями и трудностями, шел спать. Cейчас все иначе. Я не осознавал до конца, что произошло? Какой ужасный день, какой злой день, какой беспощадный день..

Папа, почему ты меня не забрал во тьму. Папа, я – один. Я словно окружен.

Я – лишний, я белый в стае черных ворон.

Я шел в никуда. В пустоту..

Глава III

Ха-ха…

К воротам дома отчима я подошел на рассвете.. Утро ленилось наступать. Тучи хороводили с туманом. Весь промокший, провел ночь, сидя на скамейке под деревом, глядя в одну точку. Пришел забрать вещи. Пора вернуться в реальность.

Калитка болталась на ветру. Шаг за шагом двигался в направлении крыльца. Сжав волю в кулак, открыл дверь и шагнул в темную прихожую. Из гостиной показались затухающие угольки в камине.

Она внезапно встала передо мной. На ней была белая ночная сорочка в пол и накинутая на плечи вязанная шаль. Набухшие глаза и не смытый вчерашний макияж.

Я не знал, надо ли говорить.. Есть ли, что говорить. Медленно поднял глаза. Она пристально испуганно смотрела и изо всей силы залепила мне пощечину. От удара, искры разлетелись в стороны, я опустил молча голову, улыбнувшись на одну сторону. В душе ураган смешанных эмоций.

– Где ты шлялся всю ночь?

Я молчал.

– Позорище. Я вызвала врача! Откуда, ты вообще взял эту Клару? Нет никакой сестры по имени Клара! Посмешище.

– Что это значит? – удивился я и поднял голову.

– Никакой сестры Клары у них нет и не было. Ты принимаешь запрещенные препараты?

– Ты бредишь, мой единственный препарат, которым я могу удивить, это – Нитроглицерин.

– Никакой Клары нет. Нет такого человека, – закричала она.

Я был в шоке от нелепости ситуации, лишь растирал указательным и большим пальцами глаза.

– Как нет, она приходила в тот день, сидела на этом стуле, протянул я руку в сторону стола. – Она разбила аквариум.

– Официант разбил, – хором ответили мама и Богдан, появившийся из кухни с чашкой чаю.

– А кто мне помог, – прошептал я и подошел к камину, над которым висело круглое зеркало в золотой резной раме. В отражении показался уставший и потерянный я, на месте левого темно-карего цвета, вокруг зрачка появился прозрачно-голубой. Я не верил, что это наяву. Прикрыл ладонью его, затем открыл, затем снова прикрыл, он был незрячим.

Медленно повернулся к ним, они в ужасе смотрели на меня.

– Я ничего не понимаю, – прошептал я и ноги подкосились. Все завертелоcь, пол ускользал и резко люстра появилась над моим лицом, веки потяжелев закрылись.

– Артем, Артем, – только и слышно эхо.. охрипшего голоса Аллы Богдановны..

Елочная игрушка

Как на самую красивую елочную игрушку приходят на меня посмотреть в течении недели все врачи кардиологического и офтальмологического отделений. Я не в состоянии комментировать, спорить и задавать вопросы.. Мне произвели тысячи манипуляций на сердце и глазах..

С их слов, порок частично сросся… Не бывать такому!!

Симпозиум врачей из Германии и Израиля, уверенно заявляет, что предыдущие снимки и диагнозы не мои… Но вот же беда – я и правда ослеп на один глаз.

Медицинские исследования не показали точной причины, врачи привели, как пример, три-четыре похожих диагноза, но все это никак не доводит до логических объяснений. Одна версия – отравление. Но чем и как, неизвестно. Анализы отправлены на исследования за границу.

Когда, наконец, пятнадцатая делегация заморских врачей освободила мою палату, я открыл глаза…

Клара – кто ты? – прошептал. – Что со мной было?

Да они меня разводят! Я отчетливо видел ее, прикасался и она касалась меня.. Дала трижды лекарства.. Момент жизни, когда ты хочешь иметь железо-бетонную логику, чтобы все объяснить, доказать и опровергнуть.

А я лишь открывал и закрывал, открывал и закрывал глаза, свой карий и подаренный ею голубой.. Все сознательные реалии, которые приходили мне в голову, чтобы успокоить свое воображение, испарялись..

Кто такая, Клара? Господи, кто же такая Клара? Повторялось в голове, наяву и во сне, когда засыпал..

Вроде и не засыпал надолго, казалось бы, что это период между сном и явью. Все слилось, все перемешалось, и снова фраза, – «я ничего не понимаю». Когда это произошло со мной. Ведь реальнее Клары были ее прикосновения, дерзость, хамство и дым сигарет..

Дверь в палату резко открылась, я закрыл глаза, притворившись глубоко спящим. Алла Богдановна, я узнал ее по тяжелой поступи и с ней кто-то еще.

– Проходи, присаживайся, – сказала она. Учащенные шаги остановились у моей койки, шаркающий звук, кто-то подвинул стул и приcел слишком близко, я почувствовал аромат парфюма, сладкий..

– Он постоянно спит? – узнал я голос Агнии.

– Чаще, чем нужно, – ответила мать Богдана.

– Что с ним в итоге, нужна финансовая помощь?

Надеялся на благоразумие взрослой женщины, но увы..

– Финансовых трудностей нет, но, если бы вы порекомендовали хорошего психиатра.

Очевидно, она спишет все мои действия на вспышки подсознания или побочные действия препаратов, и отвадит от меня Агнию, подсунув единственного сына!

После небольшой паузы, Агния, глубоко вдохнув, спросила:

– Все так плохо?

– Нам пока ничего не известно. Но консультация профессионала своего дела не помешает.

– Вы по поводу того, что он сказал в тот вечер?

– Именно!

– Возможно, ему показалось, может это галлюцинации на фоне приема таблеток? Кто такая Клара, его девушка?

– Нет у него никакой девушки. Наверное побочное действие..

– У него неоперабельный порок с рождения. Мне сказал Богдан..

– Верно, – подтвердила «заботливая женщина». – Врач не велел долго находиться в палате, он слишком слаб, как бы не подхватил вирус.. Да и не время это сейчас обсуждать..

– Еще пару секунд, – попросила Агния, – услышал, как дверь открылась и «заботливая женщина» покинула мою палату.

– Артем, Артем, откройте глаза, мне срочно нужно поговорить с вами, – тут же налетела Агния с требованиями. – Я знаю, вы не спите, ваши веки напрягались и дыхание становилось неровным во время нашей беседы.

Я медленно открыл глаза и взглянул на точечные светильники в полотке, они троились и четверились.

– Ваши щеки совсем провалились, – протянула она руку и хотела коснуться, слегка заросшего редкой щетиной лица.

– Не стоит. Рекомендую вам тысячу раз задуматься, затем касаться меня, – пригрозил я осиплым голосом. Ее ладонь застыла в невесомости.

– Вы обижены на меня?

– А есть причина? – голос мой застревал глубоко в груди. Я был обижен на весь мир.

– Нет. Причины нет. – Дыхание ее стало напряженным.

– Агния, спустите пожалуйста жалюзи, если вам не сложно, – попросил я вежливее, чем хотелось. Она слишком быстро это сделала, постоянно осматриваясь, села на место.

– Не слишком темно?

– Нет, в самый раз..

– Артем, мы найдем лучшего профессора, и он восстановит вас, поставит на ноги за считанные дни.

– На ногах я пока стою..

– Я имею ввиду пси..

– Я понял, не надо оправдываться. Если вам нечего больше сказать, оставьте меня одного, – потребовал я. Она резко встала, подозрительно нервная оказалась сегодня. Впрочем, как и я.

– Я приду к вам завтра!

– Нет необходимости, – наконец повернул свой взор в ее направлении, она стояла слишком близко. – Фарс окончен. В нашей семье не найдется для вас подходящей партии. Мой брат, вас не заинтересовал по всей видимости, а вы не заинтересовали меня, – слезы блеснули в ее глазах на мгновенье. Она поджала без того напряженные губы, сжала в руках ремешок сумки, вдавив его в плечо черного пальто в пол, из-под которых торчали острые носы сапог. Волосы заколоты сзади в пучок..

– Я вас поняла, – отвернулась она и вышла.

Я, выдохнув, с трудом присел, спустил руками ноги, просунул их в тапки, cтоящие перед койкой и медленно поднялся. Сделал четыре шага, встал перед окном, потянул за веревку и жалюзи поднялись, но в палате светлее не стало. Шквалистый ветер сносил последние листья с деревьев, вбивая в грязь, поднимал наверх, кружил-кружил и швырял на землю. Как и меня судьба.

Низкие тучи, частично облака.

Одиннадцать утра, а впечатление, что шесть вечера. В отражении разглядел тонкие яркие и правда словно налитые кровью губы, а раньше они были бледно-розовые. Перемены в организме стали появляться уже в тот день, когда бабка рассмотрела такой контраст на лице или возможно раньше.

Разделил лицо ладонью, словно два разных человека передо мной, одна половина проста и великодушна, а вторая, с голубым глазом сложна и заносчива. Вспомнил кошку бабушки. Не помню, как звали, но ее морда была наполовину рыжей, наполовину черной. На рыжей половине светился зеленый глаз, на черной ярко-голубой. Это были противоположные стороны одной личности. Однажды она ушла и не вернулась, наверное, как и все кошки, у которых не ограничена свобода.

Мне казалось, я жертва, какого-то эксперимента или герой фэнтезийной книги подростка. Где автор никак не щадит главного персонажа. Но сейчас игрой воображения, наказывали реального человека… Вот так я чувствовал себя, раздавленным червяком.

Пытался вспомнить, говорил ли кто-то из членов семьи имя «Клара». Говорила Агния, что в восточной части особняка есть злая рыбка, Клара. О, какое совпадение!

Наматывал по палате привычные круги отсчитывая плитки. Запоминая каждый скол и неровность. В детстве запоминал все формы камней наступая на них босиком. Это, как заметить изъян на идеальной поверхности и понимаешь, даже самая искусная ложь разобьется, если задать один честный вопрос.

Мне нужно поговорить с каждым членом семьи по-отдельности. Ведь управляющий меня сопроводил в ее кабинет. Да, точно, и фельдшер написал ее адрес. Да, она была, есть, она трогала мою шею ледяными пальцами, курила и выдувала дым мне в лицо. Это же была реальность. Будучи скептиком до мозга костей, я не верил в то, что это казалась, мерещилось. Галлюцинации?

«Вы же не умрете от передоза» – спросила она два раза. А третий, я не помню в парке. Она ведь могла мне подсунуть, что-то, она реальна, а вдруг это подосланный человек? Зачем это их семье? Они знали, что я болен и был идеальной кандидатурой, чтобы овдовела Агния, и миф об их проклятых женщинах поднял их рейтинги на рынках? Да, так и есть!

После небольшого логического анализа, мне стало куда легче дышать и стоять на ногах. Чтобы убедиться, надо было действовать последовательно.

Поговорить с управляющим. Узнать реальную причину смерти их мужчин, были ли они больны до знакомства с ведьмами. И самое главное, найти Клару, которой с их слов не существует.