Сын Солнца

– Ты уж не обижайся за вчерашнее. Вы на самом деле хорошие весёлые люди, а не трусливые суеверные глупцы, как я подумал о вас вначале.

Я хотел извиниться, но вместо этого лишь вызвал весёлый звонкий смех мужичка с дредами.

– Удачи тебе, Аркаим! – Манавах крепко сжал мою руку, а другой своей рукой похлопал меня по плечу.

– И вам тоже. Мне слабо верится в вашу теорию заговора, но если у меня будет возможность как-то помочь вам, я постараюсь это сделать, – заверил я Манаваха, – И ещё кое-что. Как не крути, но Лука – менахель. Всё-таки я бы не стал ему особо доверять.

Манавах лишь улыбнулся в ответ на моё предостережение. Тут к нам вернулся Бессон, но вернулся уже верхом на электробайке. Он протянул мне точно такой же шлем какой был на его голове. Я надел шлем и пристроился на пассажирском сидении за Бессоном. Байк легонько тронулся, и мы осторожно поехали через поселение. Манавах провожал нас взглядом, добрая весёлая улыбка не сходила с его уст. Таким он напомнил мне легендарного Боба Марли. Как только мы проехали поселение, Бессон значительно прибавил скорости, и мы помчались параллельно железной дороге.

Глава 7. Культовый мат королевы

Наконец я добрался до квадрата Е1. Я не думал о том, что было и что меня может ждать за самовольную прогулку. Все мои мысли были только о еде и отдыхе. Хотя ещё совсем недавно меня тошнило от одной только мысли о еде. Видимо это всё побочные эффекты «Рати». Удивительно как четаки и брюти преспокойно каждый день ходят на работу в таком состоянии. Может быть они уже настолько прожжённые наркоманы, что эти синие таблетки им давно уже приелись и не доставляют по утрам неудобств. А может организм клонов чуть иначе воспринимает действие «Рати». Как бы там не было, но я сейчас находился далеко не в трудоспособном состоянии. Я еле плёлся в направлении города, иногда просто засыпая на ходу. Бессон высадил меня не доезжая до города, опасаясь, что его чудо-транспорт могут засечь камеры наблюдения. Остаток пути мне пришлось идти пешком, и прошёл я никак не меньше десяти километров. Хотя не исключено, что из-за похмелья и абсолютно одинаковой унылой картины, которую я наблюдал на протяжении всего моего пути, дорога мне только казалась такой долгой и длинной. Дойдя до ближайшей железнодорожной станции, я сел на поезд и доехал до столицы Юга. Половина дня была уже позади, а вторую половину я собирался провести бесцельно и впустую. Всё что мне сейчас было нужно это сытная еда, расслабляющий душ и пара-тройка часов спокойного сна. Едва я появился в вестибюле столицы, ко мне подошёл Айзек, словно поджидал меня всё это время.

– Здравствуй, Аркаим, – несмотря на то, что он довольно резко и грубо встал на моём пути, говорил андроид весьма любезно.

– Привет, Айзек, – я тоже старался выглядеть любезным.

– Тебя вчера потеряли, – монотонно начал Айзек.

– Да я так просто гулял везде, – отмахнулся я, слушать нравоучения от него не было никакого желания.

– Меня не интересует, как ты проводил время, – спокойно продолжал Айзек, – Канцлер Лука распорядился запереть тебя в твоей комнате, как только ты появишься. Поэтому я настоятельно рекомендую тебе пройти в свою комнату и не предпринимать никаких попыток покинуть её пределы. Я вынужден запереть тебя, пока не поступят дальнейшие распоряжения канцлера, касающиеся твоего здесь пребывания.

– Другими словами вы хотите посадить меня под арест. А если я не хочу? – проявил я упрямство сам не знаю зачем.

– Я в любом случае должен выполнить приказ канцлера, но при этом мне не хотелось бы портить дружеские отношения между нами.

– Ну хорошо. Всё понятно с вами, – обречённо вздохнул я, – А можно мне поесть перед этим?

– Я распоряжусь, чтобы обед принесли тебе в комнату. Будут какие-нибудь предпочтения по меню?

– Никаких. Пусть всё будет на твой выбор, – я выдавил из себя улыбку и направился к лифту, – Спасибо, Айзек! – крикнул я не оборачиваясь.

Арест совсем никак не мог помешать моим планам на сегодня. Да и условия в комнате были довольно комфортные, совсем не тюремные. Поэтому я был вполне удовлетворён. Расстраивало лишь осознание того, что я полностью зависим от чужой воли, а конкретно от решений канцлера Луки. Будучи вольной и свободолюбивой натурой, психологически мне было трудно смириться с ролью арестанта. От того, что мне придётся находиться хоть и в «золотой», но всё же клетке, меня охватила хандра. Я поел, помылся, всё это время пытаясь просто забить на всё, но хандра не отступала. Не исключено, что чувство апатии усиливалось и от того, что мой организм отходил от сильнодействующего марсианского наркотика. Я решил выспаться, а уж потом думать как быть дальше. Но перед тем как лечь в кровать я всё же решил проверить могу ли я покинуть свою арестантскую комнату. Входная дверь оказалась заперта. Я подёргал её пару раз и отступил. Вероятнее всего, если я буду пытаться вскрыть дверь или настойчиво в неё ломиться, то программа управления городом будет действовать в отношении меня согласно своим протоколам безопасности. Наверно, именно от подобного и хотел предостеречь меня Айзек своим дружеским советом. Он не хочет мне навредить, но с лёгкостью посадил меня под замок против моей воли. Всё-таки у нас с ним разные представления о дружбе.

Проснулся я от того, что кто-то вошёл ко мне в комнату. Конечно же, это был строгий блюститель марсианских порядков – канцлер Лука.

– Ну и где тебя носило? – даже не поздоровавшись, деловито начал канцлер.

– Здравствуйте, о всемогущий канцлер, – сказал я пренебрежительно и как можно более пафосно.

– Мне нужно взять анализ крови. Неизвестно ещё, что ты мог подцепить, – не обращая никакого внимания на мой тон, всё так же с деловым видом продолжал Лука.

– Вы, видимо, догадываетесь, где я был и чем занимался, раз проявляете такое беспокойство за мою жизнь, – саркастически улыбнулся я.

– Моё положение обязывает знать многое и даже намного больше, чем ты можешь себе представить. Не буду скрывать, твоя жизнь представляет для нас определённую ценность, но безопасность государства меня волнует куда намного больше. Закатай рукава, – повелел канцлер тоном, не терпящим возражений.

Я послушно закатал рукава. Он взял у меня несколько образцов крови и уже собрался уходить.

– И долго я просижу взаперти? – спросил я, пока он ещё не успел уйти.

– Позже решим, сейчас мне нужно как можно скорее получить результаты анализов.

Дверь бесшумно закрылась за канцлером, и я снова остался один в своей люксовой камере. Я никогда не страдал от одиночества, даже наоборот, находил в этом какое-то блаженство. Но здесь я не мог полностью насладиться одиночеством. Наверно потому что я знал, что за мной беспрерывно следят. А если ещё учесть, что тут телепатические лифты, вполне такими же могут быть и комнаты. Я старался ни о чём не думать, но это оказалось очень сложно, практически невозможно. В голову всё время лезли всяческие мысли, и одна цеплялась за другую, не позволяя цепочке оборваться. Я попытался сыграть с самим собой в воображаемые шахматы, но никак не мог сосредоточиться. Тогда я просто стал мысленно напевать всякие песни, которые приходили мне в голову. Я понимал, что Лука не может прочитать мои мысли, иначе в прошлый раз он не стал бы использовать для этого таблетку и присоски. Но искусственный интеллект, который управляет городом, вполне способен на телепатию. Я вёл себя как параноик, но успокаивал себя тем, что моя паранойя не безосновательна и я вовсе не схожу с ума. Скорее весь их марсианский мир свихнулся, а я единственный здравомыслящий человек на этой планете безумцев. Конечно, это звучит смешно и, наверно, каждый псих считает ненормальными всех кроме себя, но попробуйте его переубедить в этом. Так и меня невозможно было переубедить в том, что это не планета душевно больных. Хотя их рациональное общество никак нельзя было назвать безрассудным, но и воспринимать его как дивный новый мир я тоже не мог. Скорее это было больше похоже на дивный новый мир Олдоса Хаксли.

Поздним вечером Лука удостоил меня своим визитом. Спать мне совершенно не хотелось, и я искренне обрадовался возможности скоротать вечерок за интересным общением.

– Результаты анализов вполне меня удовлетворили, – с ходу начал он и, пододвинув стул поближе к моей кровати, уселся напротив, – Я хотел бы поделиться с тобой кое-какими своими наблюдениями и мыслями…

Лука сидел на стуле, выпрямив спину и устремив на меня надменный взгляд. Говорил он ровно и как всегда властно. Вообще, со стороны он выглядел как какой-нибудь благородных кровей английский лорд. Я же сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки, и скорее походил на восточного дервиша. Убедившись, что я предрасположен к разговору и внимательно его слушаю, сверхчеловек продолжил.

– Я нисколько не удивлён, что ваш вид вымер и, честно говоря, даже немного рад этому. Вы не приемлите жизнь без самоуничтожения. Вот вчера у тебя была прекрасная возможность насладится всеми прелестями технически и культурно высокоразвитого мира. Ты мог бы сходить в музей, есть вкусную и полезную пищу, пойти в бордель и выбрать себе партнёра на любой вкус, не опасаясь при этом за какие-либо последствия. А что сделал ты? Вместо этого ты предпочёл вредную еду, беспорядочные половые связи и наркотики. У тебя была возможность пообщаться с величайшими умами современности, перенять их опыт и знания. Но вместо этого ты приставал с расспросами к глупейшему четаку.

– Я даже не узнал как его зовут, – горько заметил я.

– Четаки и брюти не имеют имён, только идентификационные номера. Нет смысла давать имя тому, кто не является самодостаточной личностью. И к тому же не проживёт более двадцати лет.

– А сколько же Вам лет, Лука?

– 73.

– Надо же! Вы совсем не выглядите старым.

– Мы не стареем. На Марсе нет старости, нет болезней. Клоны умирают только потому что вышел срок его эксплуатации и пришло время заменить его более совершенной единицей. Мы не придаём смерти никакого мистического смысла и значения, как это делали люди. Каждое последующее поколение клонов является более совершенным. Каждый это понимает и не препятствует естественному ходу событий. Поэтому наше общество продолжает развиваться, эволюционировать.

– Да, да, я помню про ваше стремление к коллективному разуму, уничтожая индивидуальность. Хоть я и не принимаю вашей философии, но могу попытаться её понять. Сейчас же мне интересно совсем другое. Вот про наркотики и беспорядочные половые связи вы по анализам моим узнали?

– Да. Завтра ещё надо будет пройти медицинское обследование. Теперь ты будешь находиться под постоянным наблюдением. Не хочу, чтобы ты навредил себе, занимаясь самоуничтожением с присущим только человеку фанатизмом.

– Вы судите обо всём человечестве, всего лишь основываясь на анализах крови одного единственного человека! По-вашему, это не глупо? И вообще ваше общество совсем не показалось мне идеальным, каким вы его воображаете или лишь пытаетесь доказать это мне. Ваше государство создано лишь для того, чтобы защищать интересы менахелей. Вот для них у вас созданы все условия, а остальные… Четаки всего лишь ваши рабы, а брюти надзиратели. На генетическом уровне вы программируете их быть послушными исполнителями вашей воли. Их политическую и экономическую свободу вы заменили сексуальной, а чтобы создать иллюзию счастья вы кормите их наркотиками.

– Всё верно, – совершенно спокойно отреагировал Лука, – Но заметь, что такую систему контроля придумали не мы, а люди. Мы всего лишь усовершенствовали эту модель, практически довели её до идеала.

Что я мог ему на это возразить, ведь этот чёртов сверхчеловек был абсолютно прав. Это люди придумали систему капиталистической зависимости и экономического рабства. Это мы создали веру в ложные ценности и иллюзию выбора. Именно от человека пришло разделение на касты и воспитание презрения к более низким слоям общества. Только человек оказался способным выдумать такие явления как расизм или нацизм и прикрывать это словом патриотизм. Сейчас я увидел марсианский мир по-другому. Лука заставил меня взглянуть на их цивилизацию под другим углом. И я увидел его как отражение в зеркале мира, в котором я жил раньше, мира людей XXI века. Только сейчас до меня дошло, что это абсолютно логичное завершение того к чему человечество шло на протяжении всей своей истории. Шло, как справедливо заметил Лука, с присущей только человеку фанатизмом.

– Да! Пожалуй, ты прав, – согласился я поникшим голосом, – Мы совершили множество омерзительных поступков, оправдывая их пустыми пафосными словами. Мы создали отвратительное общество, в котором цинизм и злорадство считалось нормой поведения, а любовь и бескорыстность выставлялись на смех. Мы вообще умудрились извратить понятие любви, превратив её в поклонение, а из поклонения сотворили культ. Да, мы предпочли человеческим отношениям коммерческие, тем самым обесценив жизнь человека. Но всё же при всём при этом в людях можно было увидеть и другое. Доброта, сострадание, отвага, доблесть, честь, взаимоуважение… Для многих людей эти понятия были не просто пустым звуком или словом из красивого романа. Много высоких прекрасных чувств было заложено в человеке, просто не каждый мог развивать их в себе. А у клонов изначально ничего этого нет, их души пусты.

– Прекрасные благородные чувства, на реализацию которых у людей не хватало то ли ума, то ли желания. В итоге это приносило людям страдания и душевные муки. А души клонов, как ты выразился, пусты. Их не могут терзать муки. Из-за своих высоких чувств люди бесконечно страдали и в поисках счастья занимались единственным, что им могло помочь «опустошить» их «переполненные» души. Я говорю о бесчисленных и бесконечно разнообразных актах самоуничтожения, таких как алкоголь, наркотики, войны, эпидемии. Ты в курсе, что большинство болезней люди породили сами? Да, что там говорить о болезнях и войнах. Даже из еды и процесса размножения вы сумели создать ещё несколько способов самоуничтожения. Фанатичное умерщвления себя! Вот, что присуще вашему виду. Как видишь, мы снова вернулись к началу нашего разговора.

– Замкнутый, мать его, круг, – рассеянно пробормотал я, не найдя, что ещё можно возразить рационально мыслящему сверхчеловеку.

– Ещё одна причина держать тебя взаперти. Ты рассуждаешь как джати. Но джати достаточно запуганы и не высовываются из своих резерваций. А если даже и высовываются, то ведут себя максимально неприметно, потому что прекрасно понимают, что их никчёмная жизнь ничего для нас не стоит. Мы держим их лишь как резервный генофонд. А в тебе я вижу прямо-таки неукротимый дух революционера, борца за справедливость. Не хочу, чтоб ты сеял смуту среди нашего населения. Революционное зерно тяжело посеять в умах людей, но ещё сложнее искоренить его оттуда.

– Ты говоришь о джати, как будто это скот, пасущийся на лужайке.

– А разве поселение джати чем-то отличается от стада животных? Вы так вообще в клетках держали животных. Мы же даём им хоть какую-то свободу.

– Но они же разумные существа!

– Дельфины, к примеру, тоже обладали интеллектом, но это же не мешало людям держать их в неволе ради своей потехи. И о каких благородных чувствах тут можно говорить? Вид страдающих в неволе животных приносил радость вам и вашим детям. Мы хотя бы не заставляем джати развлекать нас за кусок еды.

– Я всё забываю, что люди всего лишь обезьяны для сверхчеловека, – я фальшиво улыбнулся.

– Не надо воспринимать это как оскорбление, скорее следует принять это как очевидный факт.

– Вы во многом правы, Лука. И на счёт бедных животных, и на счёт самоуничтожения… Я не собираюсь оспаривать очевидное. Просто поймите, я не оправдываю и не выгораживаю человека, но и с вашей политикой и философией я не могу согласиться.

– С тобой интересно поговорить, Аркаим, но у меня на сегодня есть ещё запланированные дела, – Лука поднялся со стула и поправил одежду на себе, – Завтра тебя отведут на медицинское обследование, заодно удалят коммуникационный чип. Раз уж ты всё равно будешь взаперти, больше он тебе не понадобиться.

Лука окинул взглядом мою комнату и направился к выходу.

– А присоски на виски не будете сегодня ставить? – окликнул я его в дверях.

– Это ни к чему, – ответил он, лишь слегка повернув голову, – В прошлый раз я хотел увидеть детство человека, а увидел совсем не интересную мне романтическую историю. Впрочем, о детях я тоже узнал достаточно.

Канцлер снова оставил меня в одиночестве. Только когда прикрылась дверь я вспомнил, что хотел уточнить у него обладает ли комната телепатическими свойствами, как лифт. Я хотел было позвонить, но потом подумал, что Лука вряд ли скажет мне правду и просто лёг спать.

Три дня я провёл в заточении в своей комнате, по решению канцлера ставшей моей камерой. Первые два дня по утрам за мной приходили врачи-менахели, и часть дня я проводил в медицинской лаборатории. Меня снова постигла участь домашнего кота. Только теперь жизнь не казалась беззаботной. Обладая кое-какими знаниями о марсианской цивилизации, я стал опасаться собственных мыслей и чаще старался вообще ни о чём не думать. Вы не представляете насколько это сложно, особенно когда пытаешься делать это намеренно. Чаще всего у меня и не получалось не думать, тогда я направлял свои мысли в нейтральное русло, думал о девушках, об увиденных здесь чудесах техники, вспоминал прочитанные книги и увиденные фильмы, опять же мысленно напевал. Однако временами приступы паранойи обострялись. В такие моменты я метался из угла в угол, пытаясь придумать как скрыться от всевидящего ока бездушной программы хотя бы на один короткий миг. В моменты отчаяния, подобно маленькому ребёнку, думающего что закрыв глаза он становится невидимым для всех, я полностью закутывался в одеяло, как в кокон, прятал голову под подушку и подолгу неподвижно лежал в таком положении. Слыхали когда-нибудь о чудаках, что носят на голове шапочки из алюминиевой фольги? Так вот сейчас я безоговорочно пополнил бы их ряды, если бы нашёл хотя бы маленький кучек фольги. Чтобы окончательно не свихнуться, я даже попросил у обследовавших меня медиков дозу «Рати», но получил решительный отказ. Ещё бы несколько дней и паранойя довела бы меня до безумия. Но на четвёртый день заключения ко мне явился Лука.

– Приведи себя в порядок, – с порога начал указывать что мне делать властолюбивый канцлер, – Через час я зайду за тобой.

– Мы куда-то идём? – поспешил я спросить, вылезая из-под одеяла, служившего мне мнимым укрытием.

– Очень важная встреча, – словно по слогам проговорил Лука, подчёркивая каждое слово, – Сама королева прилетела, чтобы увидеть тебя.

Что ещё за королева?! А как же эти 16 канцлеров, что управляют государством? И откуда вообще она могла прилететь? Может она одна из тех мифических богов в которых верят простодушные джати и именуемых ими рошами? Молнией вспыхнуло в моей параноидальной голове множество вопросов. Но едва я успел открыть рот, интриган, метнувший эту молнию, уже успел скрыться за дверью. Я вскочил с кровати и поспешил привести себя в полный порядок, начиная от внешнего вида и заканчивая мыслями. Всё-таки не каждый день предоставляется возможность аудиенции с королевой.

Как и обещал, ровно через час педантичный Лука зашёл за мной. Я уже ждал его свежий, опрятный, в чистом менахельском наряде. Как два представительных джентльмена мы вошли в ресторан «Белый король». Сегодня здесь не было ни одного посетителя. Тихо играла умиротворяющая музыка, а на самом хорошем месте, где обычно ужинает Лука, стоял стол гораздо побольше чем обычно и был сервирован на три персоны. Всё говорило о том, что этим вечером «Белый король» принимает только королеву и её гостей. Мы с Лукой сели так, чтобы можно было видеть вход в ресторан. Я пару раз попытался завести разговор, но канцлер не был склонен его поддержать, поэтому я просто молча уставился вдаль, ожидая появления важной персоны. Ждать пришлось не долго. В ресторане появилась женщина в ярком красном вечернем платье и шла прямо к нам. Её длинное платье полностью скрывало ноги и возникало ощущение, что она плывёт под яркими парусами в этом сером марсианском мире. Я никак не ожидал увидеть такую королеву. Она была красива, молода, стройна и лучезарна. Я не знал как вести себя в подобных ситуациях, но когда она приблизилась к нашему столу, я непроизвольно поднялся со стула, чтобы поприветствовать её величество. Вблизи она выглядела ещё более прекрасной и привлекательной. Ровный бронзовый загар покрывал её нежные руки и плечи, божественные серо-голубые глаза вводили в магический гипноз, а великолепно уложенные светлые золотистые волосы подчёркивали идеальные черты её лица. Складывалось впечатление, что передо мной не королева, а мифическая богиня. Она была совершенна, из закоулков памяти всплыло «как гений чистой красоты». Пожалуй, знаменитая строчка которую я запомнил из творчества Александра Сергеевича наиболее близко подходила для описания её внешности.

– Здравствуйте, Лука, Аркаим! – одарила она каждого из нас лучезарной улыбкой и села напротив.

– Садись уже, – повелел мне Лука, тем самым вызвав задорный смех королевы и заставив меня чувствовать себя ещё более неловко.

– Да, да, конечно, – поторопился я занять своё место, – Просто я понятия не имею как у вас принято вести себя, как обращаться к королеве, – начал я поспешно оправдываться.

– Моё имя Янина, – приятным певучим голосом представилась королева, – Можешь расслабиться. У нас не принято оказывать ненужных лицемерных почестей, тем самым потешая эго и тщеславие того чей статус выше. Но у нас соблюдается чёткая иерархия и субординация. Королева это не титул, перед которым надо преклоняться и трепетать, а должность, которую необходимо уважать и даже немного побаиваться. Но тебя можно понять, ведь в вашем вульгарном обществе преклонение считалось нормой, – королева вновь обворожительно улыбнулась.

Я никогда не признавал выдуманных авторитетов и всегда ценил людей только за их человеческие качества и реальные поступки. Вот и сейчас моё идиотское поведение было вызвано совсем не тем, что передо мной носитель высокого титула, перед которым я благоговею, а тем, что я был просто очарован её красотой и сексуальностью. Таких шикарных женщин я не видел на этой планете. Это было не трепетание перед королевой, а обычная игра гормонов. Но я не стал её разубеждать и лишь вежливо улыбнулся в ответ.

– Ну раз мы можем отбросить обмен ненужными любезностями и пренебречь правилами фальшивого этикета, – наконец, мне удалось справиться с гормональным всплеском, обуздать своё похотливое желание и придать голосу желаемую твёрдость, – Я хотел бы сразу перейти к волнующим меня вопросам.

– Ради этого мы, собственно, и собрались здесь. Чтобы удовлетворить любопытство друг друга, – пропела Янина, милая улыбка не сходил с её лица.

– Прежде всего мне любопытно, чем же моя более чем скромная персона так заинтересовала вас всех? – я обвёл взглядом присутствующих за столом.

– Для нас ты живая капсула времени. Поэтому наш интерес к тебе вполне обоснован, – королева сделала паузу, позволив официантам расставить еду и уйти, а после мелодичным голосом продолжила, – Человек из XXI века! Живой представитель эпохи заката человечества!

– А потом настала эпоха рассвета клонов, – заметил я не без иронии.

– Заметь, что первых клонов создали именно люди, – вмешался в разговор Лука, – Их использовали как самую дешёвую рабочую силу, по сути именно они стали прототипами марсианских четаков.

– Люди смогли создать лишь послушных работяг, а мы интеллектуалов, способных построить гармоничную государственную систему, – подхватила королева, – Каждый создаёт по своему подобию. Позже, для поддержания контроля и порядка менахели были вынуждены вывести расу брюти.

На минуту все замолчали. Лука спокойно себе ел, Янина лишь слегка притронулась к содержимому тарелки, а я вместе с пищей переваривал и получаемую информацию.

– Так кто же Вы, Янина? – нарушил я молчание, задав назревший в моей голове вопрос.

– Я королева Марса, – вполне обыденно сказала это Янина, – Моя обязанность координировать работу двух марсианских государств. Управляют государством 16 канцлеров, которые назначаются мной. Поэтому мне вовсе не обязательно всё время находится здесь, мы посещаем планету лишь при необходимости.

– Кто это мы? – задал я уточняющий вопрос.

– Я и мои помощники, другие роши, – Янина снова обворожительно улыбнулась.

– Роши, – протянул я, – Кто же вы такие? Если вы создали менахелей, то кто же тогда создал рошей?

– А он весьма не глуп для человека и очень настойчив, – сказала королева, глядя на канцлера.

– Интеллектом он обладает довольно высоким. Но, как и полагается представителю его вида, ему не чужды человеческие слабости и пороки, – Лука говорил обо мне, как продавец домашних питомцев в зоомагазине.

– Любопытное сочетание, не правда ли, Лука? – Янина окинула меня оценивающим взглядом, словно определяя значимость и качество «живой игрушки» предлагаемой продавцом зоомагазина.