Мясник из Грин Лейк

– Сегодня собирался сделать отчет, но не успел осмотреть последний труп. Эксперт будет только завтра.

– А еще завтра может быть новый труп. Пошли сейчас.

– Мы не можем.

– Вообще-то ты теперь можешь.

– А какой смысл. Вся моя работа в бюро, вся моя жизнь, построена на лжи. Я, не знаю, что мне делать. Что делать с работой, со всеми уликами, которые я нахожу, доказательствами, отчетами. Зачем они? Если в итоге все подстроят, сфальсифицируют, перепишут, подкупят. Я словно ребенок, который искал рождественский подарок в шкафу родителей, а нашел бумагу об усыновлении.

– Но теперь ты все знаешь. Жить в неведении не прекрасно.

– Но гуманно. Я теперь не смогу никому доверять.

– Ты всегда можешь доверять мне! – улыбнулась Пенни.

Мы спустились в подвал, где был расположен наш морг. Там обычно прохладно, но после распитого на улице скотча просто благодать. Я сверил номера и открыл холодильную камеру. Пенни бесцеремонно откинула простынь.

– Все убитые белые мужчины?

– Да.

– Доставай.

Я подчинился и открыл остальные камеры.

– Одинаковая комплекция.

– Следов сексуального насилия нет. Лиам был женат? Ты не знаешь?

– Нет… Он асексуал.

– Это что за модное слово?

– Ему не интересны сексуальные отношения. Ни с женщинами, ни с мужчинами, ни с другими живыми организмами.

– Не стоит что ли? – сказал я и захохотал над собственным вопросом на весь морг. Пенни тоже скривилась от смеха.

– Слушай, Ирвин. А в морге можно смеяться?

– Конечно. Это же не библиотека.

После приступа веселья мы продолжили осматривать тела.

– Есть фотографии?

– Последнего нет. Но те двое светловолосые. Крупные лица.

– Родинки? Веснушки?

– Нет. Обычная кожа.

– Зачем ему одинаковые головы?

– Он подбирает их для чего-то? Творческая, мать его, личность.

– Голова. Интересная штука. – задумчиво произнесла Пенни. – Во время первого крестового похода, Франки отрубали головы у павших в бою врагов и запускали с помощью метательных оружий через стены обратно. Для устрашения противника.

– А ты я смотрю, увлекаешься историей. Он хочет напугать кого-то?

– Отпугнуть.

– Нечистую силу.

– Через два дня Самайн.

– Он хочет сделать из них светильники Джека?

– Тыква нынче не уродилась.

– Пенни! Ты невозможная! – я схватил Пенни за плечи и поцеловал в губы. – Я бы никогда не догадался.

– Догадался же про Лисовски, и про Маллоуна.

– Это пристрастность.

– А как называется то, что бюро убивает своего агента, чтобы прикрыть грязные дела? Подлость!

– Власть.

Я не пристрастен. Я не хочу. Я как тот машинист из Испании. Моя смена закончилась. Я останавливаю этот поезд. Но сначала я перееду его колесами бюро!

– Власть не всегда выигрывает. Вот сейчас она у меня есть, но она совершенно бесполезна.

Пенни вцепилась в мои плечи и прижала к ледяному металлическому столу.

Я был уверен в своей догадке. В нашей. Насколько бы абсурдной она не была. Я никогда не ошибаюсь. Я вижу насквозь. Пенни стащила с меня рубашку вместе с пиджаком и бросила на кафельную плитку. Я развернул ее и усадил на стол. Поэтому в таком положении ей приходилось наклоняться чтобы меня целовать. Следом на пол полетел плащ Пенни. Стол очень быстро нагрелся под нашими телами. Скотч с новой силой ударил в голову и кончив я просто отключился.

Пробуждение для меня всегда было тяжелым и болезненным. Но еще ни разу я не просыпался в морге на столе, в собственной сперме укрытый пиджаком.

Интересно что бы сказала Скотт, увидев меня в таком состоянии. Или директор Кордон.

Толи холод морга действовал на меня так ободряюще, то ли похмелье с недешевого пойла. Но проснулся я полный решимости.

Я поздоровался с Джоанн в коридоре и извинился за вчерашнюю сцену. Она встретила меня с улыбкой и сказала, что ничего страшного. Все мы на нервах.

Все вы. Я совершенно спокоен.

«Маньяк разгуливает по городу! Бюро расследований в ужасе…»

Я не нуждался в криминальных новостях первого свидетеля. Я ехал к нему. И у меня были свои ужасающие известия.

Я поднимался по лестнице. Девушка из отдела косметики бросила на меня томный взгляд. Парень из офиса ксерокопирования поздоровался вулканским приветствием из старого научно фантастического сериала.

– Доброе утро, мистер Маллоун.

– Агент Маккинли! – Лиам снял наушники и затушил сигарету. – Чем обязан? Нашли хулигана, который разгромил мою студию?

– К сожалению, пока нет. Я пришел к вам не в официальном порядке. Лиам. И я вас не обрадую. Вы, наверное, слышали и зверских убийствах за последние три дня.

– Я глаза и уши!

– Вы не сообщали об этом в своей сводке.

– Сейчас у всех на слуху мясник из Грин Лейк. Я должен следовать тенденциям.

– У бюро есть некоторые подробности. Мы нашли записку на теле второго убитого. В ней сказано. «Что же ты молчишь?» На теле третьего найдена такая же. «Испугался? Или нет денег на новое оборудование?» Бюро запретило мне досаждать вам. Но я не могу оставить человека в опасности. Убийца пытается обратить на себя ваше внимание. И возможно он причастен к разгрому в вашей студии.

Первый свидетель смотрел на меня тяжелым и отупленным взглядом. Его лицо тряслось. Но не от страха.

– Мне стоит дать ему известность? – осторожно спросил Маллоун.

– Это ваше дело. Запишите мой телефон. На всякий случай.

– Мне угрожает смертельная опасность?

– Возможно. Будьте осторожны.

– Что вы предпримите?

– Все, что в наших силах. – я дружески похлопал Лиама по плечу. Его рубашка была насквозь мокрая от пота. Он был на измене.

– Что мне делать?

– Следуйте своим собственным советам. Как вы там говорили в последнем выпуске. Не откладывайте на завтра, если можете быть убитым сегодня.

Я вышел от Первого свидетеля победителем. Я знал о его гнилом нутре все, с самой первой встречи.

– Ирвин? Где тебя носит? Почему у тебя все время занято? – на пути в бюро мне позвонила Джоан.

– Что случилось?

– Наш подозреваемый был замечен в магазине. Все для дома на шестьдесят второй. Я в пути.

– Я сейчас подъеду.

Бдительная кассирша подробно описала нам человека, показала видео с камер. Одежда та же, только вот лицо скрыто капюшоном.

Он оплатил картой. Банка краски, свечи, эпоксидная смесь. Имя владельца Ирвин Маккинли.

– Что? – я был в замешательстве. Ведь Ирвин Маккинли – это я.

– Твой кошелек на месте?

Я похлопал себя по карманам. При мне был только телефон и фляжка.

– Черт. Меня ограбили. – я подтвердил так, будто меня спросили о погоде. Я не проверял наличие своего кошелька со вчерашнего дня. Не было повода. Я был уверен в себе и своей внимательности. Видимо зря.

– Где ты был утром? – строго спросила Джоанн. – Ты уехал из бюро до восьми.

Я соврал, что ездил домой и возможно в автобусе у меня обчистили карманы. Скотт была бы в бешенстве, узнай она, что я был у Маллоуна.

– Он имеет познания в хаке чужих карт и счетов, это сужает поиск.

– Нет. У меня в кошельке бумажка с паролем карты. Я недавно поменял.

– Даже моя бабуля прячет пароль от фейсбука в банке с сахаром! – отозвался бдительная кассирша.

– Мне не до этого! Я весь в работе! В отличии от вас! Вам лишь бы полицию вызвать и уйти пораньше со смены!

– Убийца ехал с тобой в автобусе, и ты не узнал его?

– Там было куча народу.

– Ирвин! Ты совсем уже! – Джоан начала орать меня. Пол рассказывал, что в нашем госпитале мед персоналу нельзя ругаться при пациентах. Они заходят в кабинет и там кроят друг друга матом, что слышно на первом этаже. А потом выходят как ни в чем не бывало и такие «Доктор Доу» «Доктор Смит»

– Немедленно в бюро! – она вытолкнула меня в двери, словно мамаша, застукавшая свое сынка за курением на чердаке.

Мне было плевать. Теперь я точно знал, что это Лиам. Он стащил у меня кошелек. Сидел там, прикидывался овечкой. Только как? Я держался на расстоянии, пальто не снимал. Как он умудрился вытащить мой кошелек?

– Я не буду рассказывать директору Рейзену.

– Мне стоит сказать тебе спасибо? – безразлично спросил я. Я не держал на нее злость или обиду. Нет. Больше нет.

– Ирвин. Ты не серьезен. Где ты потерял свой кошелек? А что если ты оставил его еще в бюро? А что если убийца мог быть у тебя дома?

– Это проблема бюро, что они до сих пор не починили видео наблюдение.

– Они меняют проводку во всем здании.

– Замыкание произошло больше недели назад. Могли бы и пошевеливаться быстрее.

– Я тебя не узнаю Ирвин. Будешь сидеть в кабинете. Без меня никуда не выходишь!

– Теперь ты меня охраняешь?

– Это не обсуждается.

– Оставь свои солдафонские замашки. Ты уже не в национальной гвардии.

– А ты не в отделе проецирования, чтобы витать в облаках. Возьмем работу на дом.

Скотт заказала суши. У меня аппетита не было. Я думал. Вспоминал каждую мелочь, каждую деталь утра. Где был. С кем здоровался. Где вынимал кошелек. И не было ничего. Последний раз я расплачивался картой вчера, покупая кабель, канифоль и бутылку дешевого винного напитка.

Мы с Джоанн сидели друг напротив друга, так, что было не видно, чем каждый занимается в своем ноутбуке.

Скотт хмурила брови, читала что-то серьезное. Я играл в «ферму.» Да. Я бездельник, нахлебник, эмигрант, прыщ на теле общества, папиллома под мышкой королевы, как выразился директор Кордон. Я скрываю улики, нарушаю приказы, сплю с коллегой, запугиваю потерпевших. Думали, что в бюро нет никого отвратительнее и лживее чем начальство? А вот и нет.

– Ирвин! Мне одобрили доступ к базе Интерпола!

– Здорово! – безучастно ответил я.

– У них есть подозреваемый. Убийство, произошедшее на «принцессе Диане.». В центре Лондона был поджег центре метеорологии. Они настаивали на отмене выхода в море Дианы и их кто-то поджег.

– Они подозревают, что поджигатель, скрылся на Диане? – спросил я.

– Его никто не видел. Единственный свидетель застрелился из ружья. На глазах у полиции.

Я тихонько свернул свой ноутбук и ждал, когда этот светлый ум осенит. Но таким как Джоанн голова нужна только чтобы носить фуражку и есть.

Она начала оправдываться, что достала эти дела, лишь чтобы потешить меня. Что она действует по уставу и не собирается проводить немыслимые связи.

А где же у вас в уставе прописано, что в случае полного разложения нравов и совести, начните заниматься кумовством и убивайте подчиненных, чтобы повесить на них все внутренние преступления?

От мук мыслительных процессов ее освободил телефонный звонок.

«Да? Где? Выезжаем.»

Я отложил ноутбук.

– Что случилось?

– Есть свидетель. Он работает на заправке. Он видел Уилсона за несколько часов до смерти. Может убийца уже был с ним в машине.

Я согласно кивнул.

Мы поехали к свидетелю. Джоанн включила криминальную хронику. Я не сказал ни слова против.

«Добрый день! Если вы меня слышите, значит вы еще не потеряли голову! С вами первый свидетель и это криминальные новости! Три жестоких убийства за три дня! Обезглавленные молодые мужчины! Неужели у нас завелся новый маньяк – охотник? Или старый сменил предпочтения?..»

Джоан нажала кнопку и погрузила салон в тишину.

– Что такое?

– Мне сейчас не до аудиоверсий желтой прессы, той что с голыми бабами на обложках.

– Я думал, тебе нравится первый свидетель?

– Я люблю страшные истории, но не абсурдные, что забивают людям головы. Мясник и наш охотник за головами – разные люди.

– Убивают в разных местах.

– Разные мотивы. Охотник – убийца. Мясник – экспериментатор. Он умен. А охотник – глуп. Охотник попал на глаза людям все три раза. Мясник ни разу. Охотника никто не знает. Мясника знают все. Но никто не может и предположить!

– А что, если это игра. Соревнования.

– Блять! У них там что, специальная олимпиада? – Джоанн резко затормозила. – Приехали.

Здесь заканчивался город и начиналась одноэтажная Америка. Выкрашенные заборы, почтовые ящики один к одному. Мы подошли к ветхому дому. Окна были заколочены. Сад запущен. Он резко отличался от соседских коттеджей, живых и ярких, словно с рекламы счастливой семьи, купившей новое молоко по акции.

Постучав, я услышал шум за дверью, но никто не спешил открывать.

– ФБР! – крикнул я, без всякой надежды, что это поможет. – Откройте дверь, нам нужно поговорить.

– Вас там двое? – отозвался хозяин.

– Да.

– Вот и поговорите!

– Мистер Вейсберг, мы расследуем убийство. Вы должны ответить нам на пару вопросов.

– Пошли вон! А то собак спущу!

– Мистер Вейсберг! Если вы не откроете, мы вынуждены будем выбить дверь!

– Так выбивайте! Вы только и умеете, что ногами махать и стрелять в черномазых! Я вас не уважаю! – высказал свое мнение Вейсберг и загремел дверной цепочкой.

– Он может быть опасен и вооружен. – тихо сказал я Джоанн.

Она кивнула, спустилась с крыльца и наставила пистолет на дверь.

Дверь нам открыл неухоженный мужчина. Ему было не больше сорока, но выглядел он как старик.

– Спрашивайте!

– Вы работаете на заправке напротив парка Гас Уоркс. В девять вечера вы обслуживали черный фольксваген…

– Пьянчуга с гос. номером и шлюхой, который сбил рекламный стенд. Видел.

– Это он? – Джоанн подошла ближе и показала Вейсбергу фото на телефоне.

– Он. Этот говнюк кого-то убил? Неудивительно!

– Вы говорите о служащем ФБР. – напряглась Джоанн. – Придержите язык и опишите женщину, которую видели в его машине.

– Шлюха.

– Поподробнее.

– Блондинка, разукрашенная. В платье по самый срам! Оба пьяные, как собаки.

– Мы вызовем художника, можете ему составить фоторобот.

– Нет! Мне насрать! Одним ублюдком больше одним меньше.

– Вы мешаете следствию…

– Да пошла ты! – Вейсберг попытался закрыть дверь, но я дернул ее на себя.

Джоанн снова вытащила пистолет. – Отвечайте на наши вопросы, или будете арестованы, за сокрытие.

– Сраные беспредельщики! Я уже все сказал.

– Женщина! Цвет глаз, форма носа, тату, шрамы. Напрягите свои мозги! Сделайте хоть одно полезное дело! – Джоанн не церемонилась. Она снова включила солдафона.

– Обыкновенная девка. Блондинка, белая, прямые волосы, шрам был… на морде! На правой щеке. Видимо сутенер порезал!

Джоанн поменялась в лице. Она резко выпучила глаза и сжала свой пистолет, так что рука побелела.

– Чего уставилась?

– Вы должны поехать с нами. – я попытался развернуть его к себе, но он ударил меня кулаком в ухо. От обжигающей боли и звона меня пошатнуло. Я еле устоял на ногах, ухватившись за стену.

– Убрал от меня свои руки, гнида! – он замахнулся еще раз, но Джоан выстрелила. Она попала точно в голову. Мозги Вейсберга вылетели мне на лицо.

– О боже! Ирвин ты цел?

Я был цел. В ушах все еще звенело. Вейсберг упал на меня, придавив к крыльцу.

– Зачем ты убила свидетеля? – возмутился я, скидывая с себя тушу Вейсберга.

– Господи! – Джоанн бросила пистолет на землю. – Он напал на тебя! – она закрыла лицо руками. Ее что-то очень испугало. Не нападение на меня. Еще до него она впала в ступор. На ее лице был ужас.

Да. Бюро влияло на Джоанн так же плохо, как на меня. Я знал, что в армии у нее были лучшие оценки по стрельбе и отличная реакция. Иногда, опережающая мысли.

– Он напал на тебя! – повторяла Джоанн.

– Тише! Сходи покури.

– Я убила его… Но он напал…

– Он был напуган. Напуган теми, кто должен защищать его. – шептал я Джоанн в ухо. – Теми, кто дал присягу, а потом пустил пулю в его голову. Естественно он напал. Он был словно загнанное животное. А ты Джоанн. Ты в тот момент была человеком.

Мне хотелось заставить ее почувствовать то, что чувствую я. Такие как Джоанн – сильны, но легко поддаются влиянию. Умны, но ограничены. А я больше не ограничен верностью лживому конгломерату, потребляющему деньги. Который до сих пор не может найти охотника за головами и каннибала, убившего агента бюро.

– Я разберусь. Иди Джоанн. – я выпроводил ее за забор и усадил на бордюр.

Вернувшись, я почувствовал острое желание обследовать его дом.

Он напоминал бомбоубежище из фильмов про холодную войну.

Склады тушенки и кукурузы, Веб-камера, заклеенная лейкопластырем. И ежедневники. Куча ежедневников и записок. Имена, адреса, телефоны, названия, время и даты. Подписанные контейнеры в холодильнике. Он записывал все.

Он боялся нас. Ненавидел бюро, военных, полицию. Я тоже их ненавидел, после того, что они сделали с Лисовски.

Я втащил Вейсберга в квартиру. Вытер все двери. Замыл все следы крови, забрал гильзу и пулю. Но чего-то мне не хватало. Я чувствовал себя виновным в смерти Вейсберга. Но это еще не конец. Не зря он так ненавидел нас всех. Я взял с кухни нож и отрезал Вейсбергу голову. Точнее то, что от нее осталось.

– Ты уже позвонил директору Рейзену? – спросила Джоанн.

– Нет.

– Спасибо. – тихо сказала она.

– Считай это авансом.

Она довезла меня до самого подъезда. Я пообещал ей не делать глупостей, заблокировать карту и лечь спать. Едва ее машина скрылась за поворотом, на выезде из двора, я вытащил свой подарок, в виде половины головы, из морозилки и вышел из дома. Я мог вызвать такси, мог попытаться завести свою колымагу, но я хотел пройтись. Размахивая пакетиком. Проехать пару остановок на автобусе, чтобы пассажиры оборачивались на вонь из моего багажа. Не все же им трясти потными подмышками над моим лицом.

Я приоткрыл светлую, в грязных от дождя пятнышках, калитку и вошел во двор.

Подстриженная трава. Аккуратные клумбы. В других дворах уже творится хаос из тыкв, пугал и бумажных приведений на окнах. Маллоун видимо готовит свой сюрприз на десерт.

Я постучал. У него был звонок, но я громко постучал кулаком, и собирался ногой. Я шотландское быдло, что вы хотели?

– Агент Маккинли? Что привело вас сюда? – Маллоун открыл мне дверь слишком быстро. Будто ждал у порога гостей. Он был в домашнем халате.

– Кошелек или жизнь? – спросил я и протянул Лиаму пакет.

Он заглянул и только поднял бровь. Не испуга, ни отвращения, ни возбуждения.

– Вернете мне то, что украли, за небольшое вознаграждение? – заговорчески спросил я. Я решил поиграть с ним в его игру. На его правилах. В его доме, но со своими костями.

– Какое странное совпадение. Пару часов назад мне принесли, почти такой же подарок. – ответил мне Маллоун с невозмутимой гостеприимной улыбкой. А я вот таким самообладанием не владел. Меня слегка качнуло, и я чуть не выпал в открытые двери.

– Вы рады пополнению? – спросил я. Еле удержавшись от панического крика «Кто?», а точнее Что? Если еще точнее, то чью. Чью голову?

– Конечно! Две головы – хорошо. А три еще лучше! Хотите чаю? Или чего покрепче.

– Я не собираюсь с вами пить! Вы арестованы, по подозрению в трех убийствах с особой жестокостью. – я спокойно достал пистолет и направил на первого свидетеля.

– А ваша подруга была более любезной. И голова у нее была целая. – Лиам пытался сохранять хладнокровие, но я видел его страх. А он видел мой. Какая подруга? Здесь была Скотт?

– Что ты несешь? Где части тел? Что ты с ними сделал?

– Не то, чего бы вам хотелось. Жуткая на самом деле идея… И как вам такое в голову пришло.

– Я сейчас прострелю тебе колено! – я не понимал, о чем он говорит, и злился. Злость и паника заливали меня. Я тонул. Я увел прицел от Маллоуна, чтобы не выстрелить ненароком, как Скотт утром.

– Все конечно после развода пускаются во все тяжкие. Стриптизерши, байкерши, йога, гомосексуализм. Но такое! Вы ее не боитесь? Хотя, вы и сам такой же. Я всегда знал, что в ФБР, как и в полицию нормальные люди не идут.

– Что ты несешь?! – меня затрясло. Я был готов выстрелить, как вдруг Маллоун закашлялся. Он с самого начала разговора прочищал горло, но я обратил внимание только сейчас.

– Ты… – снова приступ кашля перебил его. Он согнулся в три погибели и отхаркнул на пол сгусток крови.

– Что с вами происходит? – я убрал оружие и подбежал к первому свидетелю. Он побледнел у меня на глазах. Я пытался ему помочь, но ничего не мог сделать. Кровь шла у него горлом. Он хватался за живот и грудь. Хрипел. Я должен бы вызвать ему скорую помощь, но я этого не сделал. Я бросил его в коридоре, захлебываться собственной кровью. Я убежал. Спрятался.

Пенни была права. Я не хочу видеть. Я даже не могу понять, что именно я не хочу видеть.

Вместо криминальной хроники по радио крутили рекламу открывшегося торгового центра и Рианну. Горькое облегчение подступило к горлу. Я больше никогда не услышу Первого Свидетеля.

Джоанн подпевала себе под нос. Я проверял почту. Мое письмо о перерассмотрении дела Лисовски висело как «не доставленное». Будто я написал в никуда. На несуществующий адрес. Как скоро они заткнут мне рот?

– Да. – Джоан ответила по телефону. – Сейчас будем.

– Что на этот раз?

– Лиам Маллоун найден мертвым в собственном доме.

– Первый свидетель? – я попытался изобразить удивление.

– Да Ирвин. Тот самый, которого ты обвинял в убийствах.

– Это была лишь теория. Ты сама сказала.

– Нам нужно будет серьезно поговорить. После работы.

– О чем?

– Ты беспокоишь меня. Мне кажется, ты что-то скрываешь от меня.

– Ты велела мне не болтать ерунды.

– Нет. Дело в другом.

– В чем же? В том, что у нас как минимум два непойманных маньяка? Или в предательстве моего напарника?

– Твоего напарника? Джоуша Лисовски? Я слышала его убил один из ваших подозреваемых.

– Я тоже так думал. Пока не нашел в базе данных отчеты, о том, что Лисовски, якобы скрылся с деньгами бюро.

– А что если он инсценировал собственную смерть?

– Не было никакой инсценировки. И денег не было. Его обвинили в чужих грехах.

– Ирвин…

– Да. Это серьезное обвинение. Но я был там. Я все видел. Видел, как они искали его по лесам и канавам. Видел, как составляли отчеты, опрашивали свидетелей. Все это было показухой. И я ее главный и последний свидетель. И клоун и ведущий! Они перевели меня в тяжкие, потому, что еще не знают, что мне все известно. Если бы знали. То, наверное, я бы уже стал жертвой охотника за головами, или мясника, или случайно поскользнулся в ванной.

– Я могу проверить. – серьезно, без колебаний предложила Джоанн.

– Что проверить?

– Член экспертной комиссии по внутренним делам – агент Грегори Коул мой старый друг. Мы с ним были в Афганистане в одной группе. Я могу попросить его навести справки, поднять дела, бухгалтерию.

– И ты сделаешь это ради меня?

– Ты же мне помогаешь. Ты не сдал меня Рейзену. После вскрытия, я поеду к нему.

– Кстати о Вейсберге ничего не слышно. Не проходит ни по пропавшим, ни по убитым.

– Он был странным, и вел очень замкнутую жизнь.

– Идеальная жертва маньяка. – – грустно вздохнула Джоанн.

Доктор Шейн часто забывал закрывать окна и холодильники. Поэтому в морге было очень бодро. Мы даже не стали снимать пальто. Просто надели фартуки поверх них.

– Мистер Лиам Маллоун. Смерть наступила вчера. Между девятью и десятью часами вечера. Маллоун был отравлен. В его желудке, а точнее в том, что от него осталось, я нашел следы кислотных соединений и остатки капсулы.

– Какой капсулы? – спросила Джоанн.

– Обыкновенной. Она растворилась в желудке и содержимое оказалось в желудке Маллоуна, вызвав сильнейшие ожоги и кровотечение. От которого он и умер.

– Его отравили! – вскрикнул я. Его отравили. Тот, кто был у него до меня. Тот, кто тоже принес ему голову.

– Не совсем капсуле. В кишечнорастворимой оболочке. Такую обычно используют для приготовления домашних колбасок и сосисок.

– В доме наверняка есть следы. Мы поедем на место преступления. Ждем письменного отчета. – Джоанн сбросила фартук и потащила меня к выходу.

Я не хотел снова появляться в доме Маллоуна. Я боялся, что выдам себя. Мне, с моими внутренними расследованиями, достаточного было одного неверного шага. И тогда меня сотрут с лица земли. Я пропаду без вести, как Лисовски.

«Агента Маккинли срочно вызывает директор Кордон.»

Кордон? А ему какого черта от меня нужно? Я вроде бы освобожден от его острот на два месяца.

– Ты нарасхват, Ирвин! – улыбнулась Джоанн. – Я сама съезжу на осмотр дома. А вечером все расскажу тебе дома. – и она скрылась за дверями лифта. А я отправился к Кордону. Чего я там не видел. Я мог описать такие подробности преступления, какие не под силу были бы даже самой жертве. Я ведь не только убийца, но и агент ФБР.

– Агент Маккинли. – директор нервно улыбался и теребил именную ручку в руках. Он очень любил личные подарки. Паркеры, пресс папье, кружки, ножи. Я надеялся, что однажды этим хламом ему кто-нибудь проломит голову и гравировка отпечатается в его черепе.